Полная версия:
Все началось с консервированной моркови, или Я люблю твою жену. Рассказы о грустном и смешном
***
«Петер, Петер Пловчан. Откуда ты взялся через столько лет? Ты не должен был появиться. Ты призрак прошлого, прошлого матери, не будущее её дочери. Не будущее! Старый развратник. Молодой жены ему захотелось. Что же ты делаешь, Петер?»
Он называл себя «Петрик – золотой». Для неё он был золотым, самым ярким и дорогим мужчиной – её мужем.
Они познакомились, когда ей исполнилось девятнадцать, ему двадцать пять лет. В те годы много иностранцев работало в городах Советского Союза.
Они встретились на пляже.
Его тело цвета бронзы, впитавшее в себя солнце, море, страсть. Он похож на гладиатора. Синие глаза, пожирающие её, скользят по изгибам тела, касались взглядом губ, сосков, живота.
Любовь дикая, страстная, необузданная. Как итог – шумная, весёлая свадьба. Поездка в Чехословакию, знакомство с новой роднёй. Свадебное путешествие. Она выучила чешский, он – русский язык. Впереди столько счастья!
***
– Принесите мне кофе, покрепче, без сахара, пожалуйста.
Стюардесса ставит перед ней чашечку ароматного кофе, мило улыбается.
– Вам принести плед? – участливый взгляд.
– Да, спасибо.
Она укутывается в мягкий плед, отпивает кофе.
«Что делать? Как рассказать, объяснить дочери, что она не может, не должна выходить за него замуж, что это ошибка. Он бывший муж её матери. А если он её отец? Хотя он сказал, что детей иметь не может. Нет, полный бред. Она, не может быть, его дочерью. Этот брак невозможен. Зачем ей старик? На фотографии он выглядит молодо, но возраст! Его не скинешь со счетов. А если она ошибается и он вовсе не тот, а другой, один из многих, чем-то напоминающий мужчина из её прошлого. Но эти глаза! Всё такие же синие, влекущие, родные! Неужели она ревнует свою дочь к нему? Да! Да! Да! Ревнует! Дико ревнует! Ревнует, как брошенная, отвергнутая женщина к молодой сопернице.
Её супруг догадывается или нет? Быть может, это ошибка поэтому все вокруг молчат? И только она мучается дурью, ею же сотканной из паучьей паутины. Можно сойти с ума. Какой бесконечно долгий перелёт. Что их завтра ждёт?»
Глава 3
– Ты не передумала выходить замуж?
– Зачем ты приехала, мама? Мне всегда рядом с тобой неспокойно, как на пороховой бочке? Почему ты меня никогда не любила В чём моя вина?
Дочь смотрит на луг перед домом, покрытый зелёной, сочной травой. – Мне легче, когда ты далеко от меня, – поднимает взгляд.
– Нам надо поговорить о твоём женихе.
– Мама, зачем ты приехала?
Больно. У неё сжимается сердце. Впервые ей жаль дочь, впервые за все годы хочется её обнять, прижать к груди, успокоить, защитить. Попросить прощения за нелюбовь, невнимание, за всё что недодала, недодала.
– Где твой… Петер? – как трудно произносить его имя.
– Он скоро приедет. Почему ты против нашей свадьбы? Скажи сейчас, не порть нам праздник, а лучше уезжай, слышишь, уезжай, мама!
– Я разве сказала что «против»? – она прячет за ресницами взгляд, увлажнённый слезами.
Дочь чувствует её неприятие, сопротивление.
«Как объяснить ей? Имеет ли она право разрушить жизнь дочери своим прошлым?
– Что ты скрываешь от меня? Расскажи, объясни! Раз в жизни будь со мной откровенной, – говорит с трудом, утирая слёзы.
– Петер, был моим первым мужем. Он бросил меня, предал, сказав, что бесплоден. В скорости родилась ты.
– Ты думаешь, что Петер мой отец? – она сползает с кресла на траву, словно пьяная, глаза бегают, дыхание учащённое. – Почему ты молчала? Почему никогда не рассказывала о себе? – она надолго замирает. – Маленькой девочкой я мечтала, чтобы ты меня любила. Мне не хватало твоей улыбки, объятий, тепла. Мне так хотелось, чтобы на ночь, именно ты рассказывала мне сказки. Где ты была, мама? – Кари смотрит ей в глаза. – Я всё поняла. Мама, мамочка, – она гладит материнскую руку, – ты ошибаешься, это только тень прошлого, твоего прошлого. Тень, в которой ты пряталась от меня столько лет. Это не он, родная моя. Почему ты всю жизнь скрывала от меня свою боль? Я ведь твоя дочь!
Она садится на траву перед матерью. Обнимает её колени, опускает на них голову. Рука матери вздрагивает, гладя шёлковые, чёрные кудри Кари.
– Прости меня, я столько пропустила в тебе. Только сейчас поняла, какой была дурой. Ты моя дочь, плоть и кровь, ты мудрее и честнее меня. Прости, но ты не должна выходить за него замуж. Пусть любит, пусть богат, а что дальше? Что он может тебе дать?
Она заглядывает в лицо дочери. Ищет понимания.
– Мама, успокойся, всё хорошо. Ты сбиваешь меня и себя с толку. Мой Петер не твой, пойми. С чего ты взяла, что он твой? Он не может быть твоим. Он мой.
– Ты ошибаешься, Кари. Я видела его фотографии. Эти глаза, взгляд, улыбка! Доченька, опомнись!
– Мама, моему Петеру сорок три года. Сколько сейчас лет твоему Петеру? – она заглядывает в её лицо.
– Пятьдесят восемь. Но ведь ты сама сказала, что он намного старше тебя!
– Да, но я не сказала, что ему пятьдесят восемь! Мой Петер старше меня на тринадцать лет, понимаешь? Это ты сделала вывод, что через десять лет его придётся кормить из ложечки, решив в ту же секунду, что это твой Петер.
– А глаза? Улыбка? Цвет волос? Как такое может быть?
– Совпадение. На свете множество людей похожих друг на друга. А того из прошлого забудь и прости, просто прости.
***
«Дочь права.
Она выходит замуж за другого Петера, не моего. Почему не приходит облегчение от мысли – этот не тот. Нет, не факт, не факт. Хочу его видеть. Почему? Почему он должен быть похож на того, почему он должен носить его имя? Что на свете нет других мужских имён? Только Петер? Как наказание. За что? За любовь? Страдания? За что? Всё жизнь живу с именем в сердце, как с гнойником под кожей. Жду, когда прорвёт, исчезнет, излечусь. Нет, не проходит. И её простить не могу. Опять я за своё. Что я не могу простить дочери? Что родилась, когда было так больно. Я ещё не успела забыть его руки, запах, цвет глаз, а она заявила о себе. Она его дочь. Первый раз в жизни признаюсь самой себе, утверждаю, внушая факт свершившийся тридцать лет назад. Всегда боялась думать о ней, как о его дочери. Как он мог утверждать, что бесплоден, когда она уже жила во мне? Я была готова на жертву – никогда не иметь детей, лишь бы он был рядом, всегда мой. Мужчины не женщины. Для мужчин бесплодие не трагедия. Другой бы не признался, скрывая всю жизнь, доказывая с пеной у рта, что в этом нет его вины. А этот?! Нет, здесь что-то другое. Тайна? Неужели я его не знала? Любила, как доверчивая овца, а он оказался хитрей, подлее, не так прост и чист. Что он пытался скрыть? Не любил? Любил, но не самозабвенно, жертвенно, как я. Пусть, пусть дочь выходит замуж и будет счастлива. Не буду, не буду портить ей свадьбу. Забуду и приму, как должное её счастье. Никогда не обмолвлюсь словом о нём. Он прошлое, а значит его больше нет».
Глава 4
«Петер жениться. Трудно поверить – женится. Я думал он никогда не найдёт себе женщину. «Старый» холостяк. Но эта девушка! Есть в ней что-то необыкновенное, что цепляет, останавливает, не позволяет забыть, заставляет обернуться, посмотреть вслед. Глаза, волос, фигура, тембр голоса! Её хочется слушать, как когда-то в молодости слушал и слушал голос моей Агаты, как песню.
Голос женщины из прошлого. Неужели не забудется? Простила ли она меня? А я простил себя? Нет, не простил. Много раз хотел вернуться, упасть в ноги, моля о прощении. Подлец, трус и предатель.
Домой, в деревню. Сколько можно работать? Там такой воздух! Прохлада, покой не идущий в сравнение с грохотом города, его циничностью, снобизмом, безразличием. Деревушка на берегу Тихого океана. Дом, выстроенный своими руками, гул океанских волн. Скорей бы вечер. Сесть в машину и бежать без оглядки от суеты, работы, дел, воспоминаний. Разжечь камин, сесть с сыном у огня, выпить вина. Поговорить. Соскучился. Интересно посмотреть на её родителей. Что они из себя представляют?
Почему именно сегодня вспоминается всё самое отвратительное – сама жизнь. Всплывают лица, ошибки, хочется забиться в угол или забить себя, как мамонта навсегда, чтобы голос совести заткнулся вместе с прошлым».
– Если не приедешь, всё расскажу твоей жене. Ей будет интересно узнать, что представляет собой её муженёк. Чудовище. Приезжай немедленно.
– Что ты хочешь от меня? Что тебе ещё нужно? Денег? Я вышлю тебе их, оставь меня в покое и закрой рот.
– Боишься, а когда спал со мной не думал о последствиях? У меня будет ребёнок.
– Сделай аборт, деньги вышлю завтра.
– Какой умный. Поздно уже. Шестой месяц. Живот прёт, остановить не могу. Мать грызёт, проклиная нас обоих с утра до вечера. Сдала совсем. Помрёт завтра-послезавтра, не встаёт с постели уже два месяца. Если умрёт, что делать? У меня на дозу бабок нет, не то, что на похороны. Так что, давай, братец, поторопись. Ты мне здесь нужен. Будешь мать хоронить и выродка нашего растить.
– Послушай, может его можно сдать в детдом, всякое бывает.
– Вот и отдашь, если захочешь. Мне он на кой чёрт нужен? Сам разбирайся. Денег вышли. Мне на травку не хватает.
– Загнёшься ты раньше времени с травкой этой. Прекращай, дура.
– А ты бы хотел, чтобы загнулась. Короче, выясняй отношения со своей женой, хоть скажи ей, что ты умер. Понял? А не приедешь, я к тебе приеду – хуже будет. Стыда не оберёшься, да и перед женой, как оправдываться будешь? Весь такой «золотой» и вдруг такое дерьмо выплывет наружу – сеструху родную трахнул, а она забеременела. Ну, и пироги я тебе скажу. Не хотела бы я оказаться на твоём месте и на своём быть противно. Скорее бы уже родить твоего ублюдка и делай с ним, что хочешь, хоть жене подари, хоть в приют сдавай, хоть с моста да в реку – мне он не нужен.
– Сука ты, редкая сука и я хорош, сволочь обкуренная. Всё твоя наркота. Будь ты проклята со всеми потрохами и выродком своим.
– Нашим, дорогой братец, нашим.
***
Она не верит ни единому слову, а он врёт, глядя в любимые глаза. Врёт, что бесплоден. Его жена девственно чиста в своей любви к нему, а он… подлец, предатель, урод.
«Зачем, зачем поехал в отпуск без неё? Мать просила подремонтировать дом, как откажешь? Она старая, больная, в доме крыша протекает. Дом ещё его дед строил. Сестра наркоманка оконченная. Плохо там, плохо. Поэтому и сбежал от них, сбежал из дому, чтобы не видеть, не слышать. Но мать – есть мать. Как не помочь?
В тот вечер накурились с сестрой какой-то гадости, под виски и музыку. Завалился на диван, а тут руки проворные по телу змеёй извиваются. Да любопытные, ничего не пропускают, ни сантиметра. А перед ним глаза любимые, агаты чёрные. Губы шёпчут её имя: «Агата, Агата», – и любит её ненасытно, страстно, голова кругом, всё кругом.
Утро, как с похмелья. Глаза не раскрываются, лучше бы и не просыпаться никогда, умереть во сне. Рядом сестра- голая, отвратительно доступная».
– Петер, мы маме не скажем? Ну, ты мужик! Повезло твоей жене. Какой трах!
…На пороге комнаты мать.
***
Её привезли в роддом обкуренную, избитую до полусмерти. Кто-то бил ногами в живот, по живому ребёнку. Она умерла, ребёнок выжил. Смотрит на мир синими, слепыми глазами. Ему уже два года – прогнозы неутешительные, не жилец. Не говорит, не ходит, головку не держит, не видит – растение, а улыбается. Он его любит, ухаживает за ним. Носится с ним по врачам.
«Не жилец», – произносят врачи приговор. – Такие дети не живут долго. Крепитесь».
«Грех. Почему он, маленький, родной платит за его грехи? Почему? Единственный дорогой человечек – его сын. Смотрит в пустоту незрячими синими лужицами.
Сына больше нет.
Ему предложили работу в Америке. Строить – это всё, что он умеет.
«Пусть Америка – работать, работать, работать, не нужно ему никакой личной жизни, только работа, до умопомрачения, до конца его дней. Ничего больше не нужно».
Глава 5
– Петер, Петер!
Он оглядывается. Женщина ведёт за руку мальчугана. Мальчишка рвётся к нему, хватает за ногу, смотрит весело в глаза.
Она станет его женой. Она намного старше его, мудрее, знает о нём всё. Её сын будет звать его отцом, хотя разница между ними тринадцать лет. Он его усыновит. У него будет семья, настоящая семья, где нет лжи, хорошо, уютно, где любят и доверяют. Незадолго до смерти, она переведёт на его имя акции строительной компании, принадлежавшие ей и её покойному мужу, отцу её единственного сына.
– Я верю тебе, – скажет, – ты его не бросишь, не обидишь.
Почему она это сделала? Неужели верила в него, как в саму себя, доверяя судьбу сына?
Она погибнет внезапно, на его глазах, оставив ему любовь, сына, фирму, налаженную жизнь, где будет всё, кроме неё.
«Прочь воспоминания. Довольно. Надо выбираться из омута былого. Главное сейчас Петер. Он будет счастлив. Кари такая прелесть, умница, она любит его».
***
Ей нравится её будущий зять. Он не похож на того из прошлого. Почему она так паниковала? Придумала всю эту чушь, чуть не сорвала дочери свадьбу. Сумасшедшая. Совершенно ненормальная. Но сейчас она счастлива. Она смеется от души, обучая дочь танцевать твист. Дочь лёгкая, гибкая, весёлая, как она в молодости, заливается от смеха, повторяя за матерью незамысловатые танцевальные движения. Она ловит на себе её взгляд. Он уже не ежисто – колючий, наоборот мягкий, полный понимая. Зять шутит, муж улыбается, разливает по бокалам шампанское, растапливает камин. На улице холодный ветер с океана. Грохот волн заглушает смех и разговоры. Она вслушивается в ночь.
«Какая волнующая красота. Океан. Разве я могла предположить, что буду сидеть на берегу Тихого океана, в доме своей дочери – свадебный подарок будущего свекра молодым.
Как хорошо со всеми. Впервые не хочется ни о чём думать, прошлое откатило океанской волной. Больше не тревожит, можно дышать свободно. Моя Кари достойна любви, счастья. Как она мило улыбается. В ней так много от Петера. К чему себя обманывать? Она его дочь. Он соврал, что бесплоден, скрывая за этим что-то большее. Значит, не мог признаться, а я не поняла, не была готова. Наказала себя и дочь. Я всегда знала, что он её отец, этого и не могла ей простить. Сегодня всё по-другому. Прорвался подкожный гнойник. Я выздоровела и безмерно счастлива. Я люблю свою дочь, мужа, сына. Счастливая женщина!»
Подходит к мужу, обнимая со спины. Прижимается всем телом.
– Где Филипп?
– Бродит по берегу. Хочу с тобой танцевать. Агата, Агата, – нежно нашептывает на ухо.
Они танцуют под звуки океанских волн и ночного блюза. Она любит его, очень. И он её любит и всегда любил. И дочь он любит, прекрасно зная, что не его. Но она его, намного больше, чем того из прошлого. Он её воспитал, он её отец. К чёрту прошлое, ему больше нет места, только настоящее и будущее.
***
Отец жениха импозантен, остроумен, весел. Спортивного телосложения. Хоть сейчас на ринг! Гладиатор! Его тоже зовут Петер. Её больше не смущает повторение имён. Совпадение, всего лишь совпадение. Взгляд необычен. Где-то она встречала похожий взгляд синих глаз. В них столько огня, словно заряжаются от солнечной батарейки.
«Каким он был в молодости? Наверняка интересным мужчиной. Но шрам от лба до подбородка, глубокие борозды морщин изменили его внешность. Откуда этот страшенный шрам? Спрашивать неудобно, – думает Агата. – Нелегко пришлось ему в жизни. А кому легко?»
Она не знает об аварии в которой он чудом остался жив, но погибла его жена, мать будущего мужа её дочери.
«Только вошёл в дом – всех объял, очаровал, рассмешил, зажег! Такое чувство, будто знаю его всю жизнь. Сколько в нём легкости, шарма, энергии! Это талант, неизменно талант. Сразу чувствуется – он хороший человек, замечательный отец, хотя и отчим. Порой отчим лучше родного отца, жизнью доказано».
***
«Как она хороша. Почти не изменилась, немного располнела. Ей идёт полнота и лёгкая седина. Не узнаёт, присматривается. Не узнаёт и хорошо. Пусть не узнает. Зато я любуюсь ею. Сколько лет мечтал о ней. Она приходила в снах, раздвигая полог бессонницы, ложилась рядом. Я чувствовал её тепло, умирая от нежности и грешности. Когда открывал глаза её не было, она растворялась с первой зарёй, оставляя шлейф воспоминаний. Агата, моя Агата, мать моей дочери. Почему я так решил? Неужели моей? Ошибки, быть не может, Кари моя дочь. Голос крови? Не знаю, возможно. Моя дочь, в ней столько моего и глаза синие лужицы, как у меня в молодости, когда смотрел на её мать. Как я мечтал о дочери и этой женщине. Женщине, которую предал. Жизнь наказала за всё. Наказала больно, заставив платить по счетам за сестру, мать, сына, предательство».
Она танцует с мужем, он любуется ею. А ведь всё могло быть иначе, если бы…
Через неделю свадьба детей. Их дочь выходит замуж за его приёмного сына. Судьбы… Кари никогда не узнает всей правды о своём отце и сын никогда не узнает правды о настоящем тесте.
Он сам себе отпускает грехи, слишком большую цену, заплатив за ошибки.
Океан понимает его, слышит, знает о нём все. Только океану позволено судить, наказывать, миловать. Только океану. Он стонет у его ног, стонет раненным зверем или поёт? Какое у него сегодня настроение?
Он свободен, хотя и грешен, как человек, молящийся на берегу. Человек знает, что такое счастье – счастье в глазах любимых.
Портрет с глазами судьбы
Глава 1
– Когда ты написала этот портрет?
– Два года назад.
– До сих пор ждёшь своего суженого-ряженого?
Она промолчала, бросив беглый взгляд на портрет.
– Что тебе неймётся в жизни? – не унималась Лина.
Взяв в руки портрет, покрутив в руках, положила лицом вниз.
Она вернула портрет на место, на крышку фортепиано.
– Скажите пожалуйста! – возмутилась подруга, с неприязнью глядя в лицо мужчины с портрета. – Хорош, и где он, твой «рыцарь печального образа?»
– Лина, не начинай, какая муха тебя сегодня укусила?
– Встретила твоего бывшего в магазине, в отделе женского белья. Представляешь? Козлина! «Девушка, а у вас есть бюстье нулевого размера из красного, французского шёлка?»
– Поворачиваю голову на знакомый тенорок – Влад, собственной персоной, а рядом с ним этот «прыщ» по имени Зайка или как её там?
– Лина, а что такое «бюстье», с чем его едят?
– Бюсте?! – разновидность женского белья, цель которого увеличение бюста за счёт затянутого живота, типа корсета, – со знанием дела пояснила Лина. – Нет, ты мне скажи, что у его Зайки можно затянуть в одном месте, чтобы увеличилось в другом?
Лина была в гневе. Её левый глаз неожиданно дёрнулся несколько раз в тике.
– Терпеть его не могу. «Козёл, он и в Африке козёл», – выдала любимую фразу насчёт мужчин, в которых бесповоротно разочаровалась.
Подруга ещё долго «грохотала» на кухне, не забыв попить чай с малиновым вареньем и съесть тарелку сырников со сметаной.
Лина – соседка и подруга, с которой её связывало время длиною в жизнь. Они дружили с «пелёнок». Ходили вместе в детский сад, учились в школе, сидя за одной партой. Гуляли на свадьбах друг у друга, нянчились с детьми. Вместе переживали Линкин первый развод, потом второй, третий …и её собственный развод. Сейчас обе разведены и не юны.
«Сорок пять – баба ягодка опять», – любила повторять Линка.
Факт о том, что «ягодка опять», «радостно» внушал надежды, но пугал цифрами, которые с неимоверной скоростью прибавлялись с каждым годом. Безумно быстрое «налипание» не радовало, как в двадцатилетнем возрасте, обозначая взросление, возмужание, открывая глаза на мир, а настораживало приближающейся старостью. Хотя, какая старость? До неё ещё…
Она прикрыла глаза. Никого, только взгляд проникающий в мозг, душу, сердце – взгляд судьбы.
«Когда закончится это наваждение?»
Ей приснился мужчина. Лицо запомнилось и больше не отпускало. Она написала портрет. Два года он смотрит на неё и она ждёт, хотя понимает – напрасные труды. Просто сон. Лицо, выплывшее из подсознания, чьё? Быть может, его вовсе не существует? Как можно подчиниться сну, мечте, небытию? Кто сказал, что это именно тот единственный, желанный – её мужчина.
– Ду-ра, – произнесла вслух, давая себе определение.
***
– Мать, ты как? – спросил сын.
– Нормально, а что?
– Я вчера отца встретил с …, – сын запыхтел в трубку. – Мама, как ему не стыдно? Она ведь моя бывшая одноклассница, он с ума сошёл?
– Борис, оставь его в покое. Каждый сам выбирает свою судьбу. Ему решать, как и с кем жить. Ты взрослый, у тебя своя жизнь – жена ребёнок. «Не суди и не судим будешь».
– А ты, мам, а ты?
– Я нормально за меня не переживай.
– Я чего звоню, …если тебе встретится хороший мужчина, – он прокашлялся, – хочу, чтобы ты была счастлива и любима. Ты у меня красавица! Это я тебе, как мужчина говорю.
– Боря, ты считаешь в моём возрасте возможно влюбиться? Покорить сердце мужчины? Это я тебя, как женщина спрашиваю?
– Конечно! Почему бы и нет?!
– С сегодняшнего дня начинаю заниматься своей личной жизнью, – она засмеялась бархатным, низким смехом, – самое главное твое благословение я получила.
Глава 2
Квартира встретила тишиной. Год назад всё было иначе. Муж, сын с невесткой, маленькая внучка, а сегодня пустота, от которой прикрыться нечем. Не натянешь на голову, как одеяло, не спрячешься. Она повсюду властвует, догоняет в каждом уголочке, вжимает в углы молчаливых стен.
Двадцать шесть лет счастливой семейной жизни. Привычка, выработанная годами – быть замужней женщиной. Всё нести в дом, нестись с сумками, пакетами, чтоб накормить вкусно, сытно, до отвала, чтоб в доме – чистота и порядок, чтоб муж был доволен, сын ухожен.
Так всё и было вечность назад. А сегодня ничего кроме пустоты. Дом, где никто не ждёт, не встречает, не радуется её приходу. И сумки едой набитые не для кого таскать, готовить некому. А всё началось с портрета.
Она, никогда не рисовавшая, не державшая в руках художественной кисти, вдруг написала портрет мужчины. Кисть не пригодились, портрет написала карандашом – набросок, эскиз, но получился живым. Она поставила его в рамку, и он занял своё место на фортепиано.
– Кто это здесь поселился? – спросил Влад.
– Портрет.
– Я вижу, чей портрет, кто рисовал?
– Писала я, а чей не знаю, правда не знаю, – ответила, любуясь мужчиной на портрете.
– С каких пор ты стала портретистом? Не замечал, чтоб ты увлекалась рисованием, – возмутился муж.
– Ты прав, я никогда не писала портреты, не умею рисовать.
– Так откуда взялся этот мужик? – Влад сердился.
– Приснился, – она склонила голову вправо, влево, не замечая, что не может отвести глаз от лица незнакомца.
Она очнулась, когда рука мужа легла на ее плечо.
– Ты влюблена в него? – спросил Влад, сверля её глазами.
– Я люблю этот портрет, он мне многое открыл. Например, что я могу писать, … по памяти. Я увидела его лицо во сне, совершенно не помню сон, просто лицо.
– У тебя есть другой?
Она рассмеялась, обняв Влада за шею.
– Глупости, я тебе рассказываю сон, не более.
С этого дня что-то сломалось в их отношениях, а потом появилась Зайка, бывшая одноклассница сына.
***
Маленькая Дашка спала. Ника с Владом смотрели телевизор.
Борис и Галя вернулись с вечера встречи выпускников не одни. С ними в дом ввалились весёлой гурьбой несколько девушек и парней. Повзрослевшие, красивые, уверенные в себе молодые люди, которых Ника и Влад помнили детьми.
Они восхищались спящей Дашкой, которой «посчастливилось» стать первой «ласточкой», первым ребёнком их выпуска.
Борис с Галей поженились в восемнадцать лет, сразу после школы. Тем не менее, Борька отслужил в армии. Ника с Варей – матерью невестки, нянчились с маленькой Дашкой, которая родилась в новогоднюю ночь. Галя училась в институте на физмате. Со временем и Борис окончил физмат. Оба работали. Дашка росла, радуя всех. Через некоторое время, дети пришли к выводу, что должны жить отдельно. Трудно было привыкнуть к тишине в доме, к тишине без Дашкиного лепета, без разбросанных по квартире игрушек. Дети всегда покидают родительский дом, как птицы. Ника и Влад, Влад и Ника, остались вдвоём, как в молодые беззаботные годы.
Ника и подумать не могла, что в тот вечер, сидя за столом с повзрослевшими ребятами, вспоминая, смеясь их шуткам, бывшая одноклассница её сына, невзрачная, тихая Леночка Зайкова, «положила» глаз на её мужа. «С этого дня всё изменилось в доме Обломовых». У Влада неожиданно появилось много сверхурочной работы, командировки. У него появилась тайна. Сказать, что Ника не чувствовала перемен в муже – неправда, и чувствовала, и спрашивала, и намекала, но Влад утверждал, что это только работа, не более. Из отношений исчезла трепетность, нежность, оставляя после себя медленно догорающие угли.
