Сутево – дорога в себя

Инна Копысова

Сутево – дорога в себя

Пролог

Девушка стояла на краю скалистого обрыва. Тонкое женское тело дрожало и тряслось от бессилия. Ярко-рыжие, словно огонь, кудрявые волосы растрепались на сильном ветру, но она этого не замечала. Просто смотрела вперед, в безмолвном отшельничестве. С каждым тяжелым вздохом накатывала волна адской боли, а сознание ускользало, как песок сквозь пальцы. Слёз уже совсем не было, только тихое отчаяние и гнетущая пустота придавила сверху так, что она согнулась. Ветер бешено трепал влажные завитки, поднимая их к самому небу, что казалось, вот-вот и просто вырвет волосы с корнем. В голове пойманной птицей билась одна мысль: «Он бросил меня! Выбрал своё благополучие и сытую жизнь. А я? Я могу рассчитывать только на редкие встречи, когда ему удобно? Что же делать? Надоело! Все это надоело! Я устала! Очень»!

Красавица сделала небольшой шаг вперед, еще ближе к самому краю, туда, где волны страстно бушевали и с остервенением бились о скалы, а непрозрачная вода влекла в свою черную пучину. Подняла блеклые карие глаза наверх. Не мигая, как завороженная посмотрела на Луну. Яркий желтый круг ночного светила озарял все вокруг, отбрасывая странные пляшущие тени, танцующие смертельный танец. Казалось, магнетизм и загадочная красота лунного круга не отпускали. И в порыве измененного мутного сознания девушка сделала твердый шаг вперед. Раздался тихий всплеск воды.

Море с радостью приняло свою жертву, закрыв ее последним ласковым покрывалом. Мелкие барашки волн пробежали игриво и пучина снова разгладилась, как будто ничего и не произошло.

***

На самом верху, в темных кучерявых облаках, Высшие силы наблюдали за этим безумием. Седовласый Старец нахмурил сердитые брови, удрученно покачал головой, поморщился и тяжело вздохнул, потирая узловатые пальцы. Маленькая белокурая девочка-ангел, его внучка, хлопая хрустящими крыльями, заломила в отчаянье руки и в истерике, топая ногами, громко закричала:

– И что? Почему вы ничего не сделали? Не помешали ей?  Как же так? Вы же могли! – она зарыдала, упав на колени.

– Не переживай, дорогая, мы подумаем как быть в этой ситуации. Мы все исправим. Верь мне!

***

В кабинете молча сидели трое. Седовласый Старец хмурил брови и усиленно думал. Дьявол, потирая руки, ждал, готовый в любой момент загрести Душу в свои объятия. Ангел отвлеченно и безразлично смотрел в окно, был беспристрастен. Все ждали жрицу Любви – Гетеру, которая задерживалась. Тогда Старец начал нелегкий разговор.

– Ну что, друзья, у нас новая Душа. Не такая, как все, но этот, перешёл все границы. Просто человек-хамелеон: сегодня один, завтра другой, послезавтра третий. Мало того, что жил всегда для себя, так ещё и не думал о других, о тех, кто его искренне любил. Особенно последняя, самая чистая девушка. У нее была миссия – родить чудо-ребенка, который изменил бы жизнь многих. Но та в отчаяние сбросилась со скалы из-за него, а этому мужчине хоть бы хны, продолжает творить свои страшные черные дела. Я не знаю как дать ему понять, что так нельзя. Даже моя внучка в шоке от случившегося. Ваши предложения!

– Отдайте его мне! – сверкая искорками огня в глазах, скалясь и потирая руки, кричал Дьявол. – Я придумаю такие развлечения и контракты, что он пожалеет о своих деяниях. – Люцифер нетерпеливо подпрыгивал на месте и ехидно улыбался.

– Нет! Это моя Душа! – Ангел поднял голову, твердо посмотрел вперед, хрустнул тонкими крыльями и продолжил, – Нельзя навешивать штампы на человека, не зная истинных причин его поступков. Он может начать новую жизнь, стать другим и изменить своё окружение – в этом миссия человека!

– Простите, я задержалась. – Жрица Любви, запыхавшись, стояла в дверях, слушала, и расширенными глазами смотрела на присутствующих. – А давайте дадим последний шанс и посмотрим, как он с ним справится? Эта сложная Душа, но все же, наверняка не пропащая. Давайте лишим его всего, что ему так дорого. И пусть решает, что делать в этой ситуации. А если не справится, вот тогда наступит время Люцифера наказать – а он это умеет. Пусть человек сам глотнет того яда, который источал другим. Дадим ему шанс в следующей жизни! – глаза Гетеры смотрели с надеждой вперед.– В следующей жизни! – повторила Жрица, улыбаясь счастливо, потирая длинные тонкие пальцы и закружилась от счастья, излучая вокруг серебряное мерцание.

Все согласились, кивая головами. Старец блаженно улыбался, голубые льдинки в глазах растаяли, уступив место синим всплескам, уголки губ надменно поднялись вверх и лицо излучало спокойствие и торжество. В голове зрели новые идеи, как объяснить людям прислушиваться к своему сердцу и делать правильный выбор.

Колесо судьбы медленно закрутилось на очередной круг.

Глава 1. Новая жизнь

Джон стоял перед домом, с потертым, как и его прошлая неудавшаяся жизнь, чемоданом. Он мрачно обозревал все вокруг, хмуря черные брови. Село “Новое”, где мужчина оказался, было совсем не тем местом, которое представлялось. Выжженый бурьян заполонил все вокруг. Кресты, заброшенные домишки, развороченные и покосившиеся от времени строения напоминали о том, что здесь давно никто не живет. Мрак. Чернота. Страшные осколки прошлого, говорили о трагедии. Но Джон думал только о том, что вовремя сбежал. Только откуда? От кого? От них? От себя? А стоило ли? Убежал от других, но взял с собой себя. Так сбежал ли? Покрытые болью и разодранные в клочья мысли, висели рваными лохмотьями в голове. А боль, словно кровь, точила каплями его каменное сердце. Капля за каплей, капля за каплей.

Когда-то он был просто Евгений, Женечка, как ласково называла милая мама. Любимое имя, такое нежное, родное, душевное и теплое. Но отец, часто говорил, что это какое-то непонятное имя: то ли женское, то ли мужское. И сам мальчик, такой же – нежный и ранимый, тонко чувствующий чужую боль. Это отмечали все родные, и это сильно бесило отца – не может настоящий мужчина быть таким: нытиком, нюхающим цветочки и листики, а особенно его единственный сын. Поэтому, после внезапной смерти родительницы, Женя воспитывался в строгости, подчинении и как итог – постоянных наказаниях. Конечно, это закалило его характер, но в то же время и сильно надломило, оставив огромную незаживающую дыру в сердце, которая постоянно саднила, источая миазмы яда. Ребенок научился с этим жить, подстраиваться, хитрить, пользоваться нужными масками с теми, кто был выгоден. Поэтому, когда ему исполнилось восемнадцать, молодой человек сменил имя.

И родился Джон. Дерзкий, беспринципный, не умеющий никого любить мужчина. Конечно, он легко входил в доверие, умело производил хорошее впечатление на любого человека. Но, не подпускал никого близко к сердцу, особенно женщин, считая, что все, как и мать бросят его в самый неподходящий момент и предадут, оставив совсем одного. А события ближайшего времени только доказывали сорокалетнему мужчине правильность мыслей и поведения. Изменив имя, на свет родился совершенно новый человек.

Но сейчас, некогда красивый и молодой еще мужчина выглядел удручающе. Сильно похудевший и осунувшийся, стал как дрожащий лист, еле державшийся на ветви, дергающийся из стороны в сторону при каждом порыве ветра. Куда-то делся вальяжный лоск и яркий блеск синих глаз. Знакомые совершенно не узнавали его, настолько мужчина поменял свой облик, будто это был совсем другой человек. В пустых глазницах сияла боль и обида, он боролся с несправедливостью этого мира, но победа оказалась не за ним. Джон тяжело вздохнул, сердце от чего-то учащенно забилось и глаза прищурились от неизвестности.

Сбоку раздался странный хруст, мужчина медленно повернул голову, ахнул, широко открыл глаза, взмахнул руками, на лету теряя чемодан, и отключился.

Раскрывшаяся поклажа тяжелым грузом рухнула на черную влажную землю, а листки дневника взлетели легкими бабочками и рассыпались, впечатавшись в жирную жижу.

***

Джон медленно открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света, ослепляющего его. Затем медленно открыл сначала один глаз, прищурился и распахнул второй. Голубое небо мирно смотрело своими белыми пышными облачками, словно бровями на мужчину. Вечернее солнце заглядывало нежно в каждый уголок его лица, мягко ласкало, припекая.

– Где я? – мелькнуло в голове. Мужчина тихонько повернул голову, оглядел местность. – Уф! – выдохнул с облегчением, – Похоже я вырубился или уснул, только как это произошло, непонятно? – сказал вслух, потирая шишку на голове.

Он быстро вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам. Кругом были только черные кресты и разруха. Будто ангел смерти ворвался сюда, не оставляя ничего живого. Рядом лежал распахнутый чемодан. Белые листки дневника Лауры, впечатавшись глубоко в землю, намокли и стали черными, как и все вокруг. Мужчина тяжело наклонился и начал собирать эти важные бумажки, которые начал читать уже после смерти девушки. Где-то далеко, в глубине деревьев, глухо ухнул филин и Джон от неожиданности вздрогнул. Страницы снова закружились мертвым тяжелым грузом, прибиваясь к земле, будто сама память о ней стала неподъемной.

– Да что же это такое! – вскрикнул он громко, нервно поднимая мокрую и грязную бумагу. Листки были безнадежно испорчены и Джон снова громко чертыхнулся, пытаясь отряхнуть и прижать к груди такие драгоценные воспоминания. Боль от потери снова резануло сердце острым ножом и мужчина глубоко вздохнул. Стараясь выкинуть плохие мысли из головы, быстро скидал в открытую поклажу мокрые ценные тряпички дневника, подхватил его, чтобы не растерять остатки вещей, и направился к своему новому жилищу.

Глава 2. Дом, милый дом

Сильно заржавевший замок, покрытый плесенью открылся не сразу. Дом выглядел мрачно, будто невидимые глаза смотрели из провалившихся окон. Со скрипом открыл темную рассохшуюся от времени дверь и застыл на пороге. Там было очень тихо: не тикали часы, не шумел холодильник, не было вообще никаких звуков. Казалось, дом затаил дыхание. Гулкая тишина эхом раздавалась в мозге и мужчина поморщился.

– Интересно, где все? И что здесь происходит? – проговорил вслух, окидывая помещение беглым взглядом. – И почему мне кажется знакомым это место? Чертовщина какая-то! Ну что ж, придется начинать обустраиваться потихоньку и здесь. – он мрачно смотрел на мертвый дом и почему-то мерещились тени прошлого.

Казалось, вот сейчас зайдет девушка в холщовом платье с рыжими косами из сна, который ему часто снился. Только сон ли это был? Джон нахмурился, стараясь понять, где явь и сон. А где эти тонкие границы, которые для него уже давно стерлись.

Медленно прошел в комнату, бросил в угол старый чемодан и направился, как ему показалось, на кухню. Половицы жалобно пискнули фальцетом. Перед ним открылась странная картина. Растресканная старая мебель вся покрылась паутиной и было видно, что потихоньку все здесь приходит в запустение и негодность. Протерев твердой мужской рукой деревянный стул, оглядел грязную, а местами пыльную с мухами ладонь. Снова чертыхнулся, разглядывая мертвое насекомое с высохшими крыльями, поморщился от отвращения, громко чихнул, прочистив нос. Одиночество и странная скорбящая атмосфера окутала весь дом.

Дверь с шумом отворилась. На пороге, улыбаясь, оглядывая медовыми глазами все вокруг и озаряя старый дом своим светом, появилась девушка.

– Привет! – янтарные искорки ее глаз загорелись дьявольским огнём, – Я, Марика, ваша соседка. – она с любопытством и интересом рассматривала угрюмого мужчину, сдувая локон рыжих волос, упавший на глаза.

Ему захотелось потрогать эти волосы, погрузить пальцы в шелковый каскад, насладиться каждым завитком, накручивая их на пальцы. Мужчина вздрогнул поёжившись, и отпрянул, не понимая, что происходит и почему эта незнакомая девушка так на него влияет.

Она вопросительно и очень внимательно заглядывала в его лицо, будто проникала в самую глубь, там где находились самые сокровенные мысли. Где сердце, закрытое от всех на сто замков. Джон начал что-то говорить, но только издавал странные звуки и девушка нахмурилась. Глубокая складка пролегла вдоль лба и брови подлетели вверх, выражая изумление. Мужчина прокашлялся, пытаясь справиться со своими странными эмоциями и произнес:

– Джон, приятно познакомиться, – протянул руку, затем понял, что сморозил чушь и с девушками за ладонь не здороваются, быстро ее отдернул.

Марика звонко и заразительно рассмеялась колокольчиком, который зазвенел по пустому дому. Девушка раскрыла рот, облизав губы кончиком языка, показывая белоснежные зубы. Джону ничего не оставалось, как молча улыбаться в ответ истуканчиком.

– А вы откуда? И почему решили здесь жить, в доме на кладбище? И где ваша жена? А дети? У нас безлюдные места, только свои, и то живут десятилетиями. – девушка участливо смотрела на него, оглядывая с ног до головы и качала ногой. Рыжие волосы вдруг потемнели, принимая шоколадный цвет, так похожий на волосы Лауры и заблестели, переливаясь на свету.

Мужчина подумал, что сходит с ума. Воспоминания нахлынули с новой силой и сердце гулко забилось изнутри в легкие. Волна гнева поднялась к самому горлу, он не любил про себя рассказывать, особенно непонятно кому. Эта жизнь принадлежала только ему и больше никому, для чего все эти разговоры? Мужчина резко поднялся, синие глаза вспыхнули неприкрытой яростью. Руки задрожали и он сжал их в кулаки.

«Господи, да что это со мной»? – подумал Джон, – «Почему мне показалось, что они похожи, чертовщина какая-то! Этого просто не может быть»! – мужчина поежился, дрожащие пальцы никак не могли успокоиться, что пришлось поглубже засунуть их в карманы и спрятать обезумевшие глаза.

– Это не ваше дело! – металл в голосе зазвенел на высоких тонах, что Марика резко отпрянула.

– Да я же просто спросила, вы чего? – девушка прикусила губу, готовая вот-вот зарыдать, но взяла себя в руки и с хрипом продолжила, – Я же хотела как лучше! А вы… вы…,– она взмахнула подолом платья, развернулась на пятках и быстро побежала прочь. Рыжие волосы развевались как пожар, а маленькое хрупкое тело быстро удалялось.

Джон молча стоял и не понимал почему так встревожился и разгневался. Как и почему эта девушка так затронула тайные струны его души одним простым вопросом. И от чего ему вдруг показалось, что она так похожа на погибшую. Девушки же совсем разные. Он не любил вспоминать Лауру, которая умерла, покинула его, бросила можно сказать. Где-то в внутри боль сильно царапнула сердце, капли крови начали снова выступать в ещё не затянутой глубокой ране. Джон медленно вздохнул, резко потряс головой, пытаясь выкинуть тяжёлые воспоминания из головы и пошёл прочь, разгребать завалы и расчищать свое жилище. Ему предстояла новая жизнь, на этом странном новом месте. А женщины, с ними он больше не хотел иметь ничего общего.

– Все вы одинаковые, – обиженным ребёнком громко вскричал мужчина, – сначала обещаете быть рядом, а потом бросаете! – накопленный гнев вдруг прорвался и нога с силой пнула табуретку, которая ахнула и рассыпалась в щепки. Джон ещё долго смотрел на эту кучу, которая напоминала его разбитую жизнь и уговаривал себя забыть эту встречу. Но сердце потихоньку поднывало от странного предчувствия.

Глава 3. Враг ты мне, или…?

Максим стоял у закрытого окна и наблюдал за людьми сверху из-за стекла. Маленькие, как муравьи, они сновали туда-сюда и занимались своими делами. Кто-то бежал на работу, другие – по делам, третьи и вовсе отдыхали, прогуливаясь, обнимаясь парочками по набережной. Вот от последних непереносимо тошнило, было неприятно видеть счастливые, умиротворенные лица. Хотелось просто мстить: за боль, которую он испытал, за предательство, как казалось тогда, близкого друга. И самое главное – за Лауру.

Мужчина прислонился лицом к стеклу, медленно водил тонким пальцем, рисуя букву “Л” и начал вспоминать…

***

– Приветики, Макс! Как жизнь? – Лаура смотрела пристально, чуть наклонив голову вбок, а глаза переливались искорками света, играя на солнце. – Что новенького? Давно не виделись, рассказывай, невесту себе уже нашел? Когда на свадьбу пригласишь? – девушка заливисто рассмеялась и Максим только открыл рот, чтобы рассказать, что именно она для него важнее других, но увидел, как к ним лёгкой вальяжной походкой направляется Джон. Поэтому, тогда промолчал. Как, впрочем, и в другие разы тоже. А потом стало слишком поздно и некому было говорить о своих чувствах.

Он вспоминал спокойное бледное и чуть заостренное лицо Лауры на кладбище. Казалось, это было фарфоровое и ненастоящее изваяние, совсем не похожее на веселую и живую, ту, которую помнил. Хотелось схватить девушку из гроба, укрыть от хлесткого ветра, снега и заорать во весь голос:

– Ей же холодно! Люди-и-и! Вы что, не понимаете этого??? – но все вокруг лишь молча стояли, прощались, не обращали внимания на колкие снежинки, яростно бившие в лицо, тающие на теплой коже и скатываяющиеся слезинками по лицам. Не было рыданий, истерик с заламыванием рук, да даже простого плача. Все просто не верили, что такая молодая девушка может уйти так мимолетно – остановка сердца и смерть. Видимо, поэтому на кладбище, при прощании все будто замерли, переживая эту потерю в себе.

А потом Макс узнал, что Лаура умерла, когда не вовремя вернулась домой и застала Джона в спальне не одного, а с женщиной. На похоронах шептались, будто тот специально свёл её в могилу, чтобы завладеть состоянием её отца, но Макс не хотел в это верить. До той поры, пока бывший друг не исчез вместе со всеми деньгами их концерна. Подставив при этом не только его, но и оставив тысячу людей без зарплаты. Двое из которых покончили с собой, не в силах платить ипотеку и оставили после себя долги и детей-сирот.

Вспоминая это снова, в мужчине закипал гнев, а руки яростно сжимались в кулаки. Хотелось схватить изменщика за тонкую шею и трясти до тех пор, пока жизнь не уйдет из этого красивого и холеного лица. Но его и след простыл. После похорон, будто и не было здесь Джона никогда. Он не приезжал даже на сороковой день, казалось, стер из памяти гибель Лауры, в которой был виноват сам. Просто выбросил из жизни все эти годы и любимую девушку.

В дверь робко постучали. Макс откинул тронутые сединой волосы с лица, смахнул непрошеную слезинку из уголка глаз, прокашлялся и проговорил:

– Да! Входите! – засунул дрожавшие руки в карманы и гордо вскинул голову вверх.

В комнату, низко согнувшись под тяжестью корзины с алыми розами, вошел вспотевший курьер, а за ним и водитель. Цветы взметнулись красным заревом и Максу показалось, что это покрывало крови ворвалось в комнату, заполняя полностью помещение. Это были любимые цветы Лауры. Сегодня памятная дата – день ее рождения и мужчина решил навестить усопшую на кладбище.

– Максим Леонидович, цветы прибыли. – водитель махнул головой на корзину и, подмигнул курьеру, чтобы тот поставил принесенное на пол, удалился. – Можно ехать.

Курьер аккуратно поставил цветы, ласково расправил каждый бордовый бутон и молча исчез.

***

На кладбище было сыро, мокро и промозгло. Ветер завывал со всех сторон и от него было никуда не укрыться. Шел косой дождь, роняя свои крупные капли, словно слезы и, казалось, что даже погода плачет в этот день, омывая каменную белоснежную статую с крыльями.

– Привет, любовь моя! – Макс нежно провел ладонью по фото Лауры и показалось, что девушка мило улыбнулась ему в ответ. – С твоим днем, дорогая! Вот и твои любимые цветы, хотелось тебя сегодня порадовать. Ну как ты тут? – мужчина медленно гладил холодные крылья и впалые глаза статуи, убирал старые засохшие букеты и установил на центральное место свежие цветы, словно хотел вдохнуть новую жизнь в это смертельное место. Затем начал рассказывать о себе, знакомых, настолько погрузившись в разговор, что если бы кто-то увидел это со стороны, то подумал, что мужчина разговаривает с живым человеком. Время шло, а Макс никак не мог оторваться от могилы и замолчать, будто перебирал последние события и не мог вырваться оттуда, все сильнее накручивая себя бешеными волнами гнева, погружаясь в воронку прошлого.

Наконец мужчина замолчал. С грустью обвел белоснежного ангела глазами и ему показалось, что Лаура задумчиво смотрит с фотографии, качая головой.

– Я должен это сделать! Найду его и отомщу! За тебя! За погибших людей! Да просто, за несбыточные мечты! За смерть твоего, ещё не родившегося малыша! – взгляд Макса моментально ожесточился, улыбка стала острой как лезвие. В глазах блестел огонь ярости и ненависти. – Клянусь! Ты будешь отомщена! – и бросив прощальный взгляд на фотографию, он твердой походкой направился прочь с кладбища.

Глава 4. Прошлое всегда рядом

Джон все еще стоял около горы щепок и молча разглядывал следы своего буйства. Затем вспомнил, что незаслуженно накричал и обидел Марику и тяжело вздохнул.

– Пожалуй, надо найти её и извиниться! – вслух сказала он. – Негоже ругаться с местными, да и она ничего так, может пригодиться ещё. – мысленно ухмыльнулся, в глазах мужчины загорелся дьявольский огонек, думая где и как можно использовать девушку. Затем испуганно огляделся по сторонам и быстрыми движениями достал из чемодана заветный сверток. Раскрыл, старую, местами потрепанную тряпицу, оглядел ровные пачки денег, с наслаждением мягко провел по ним рукой, снова завернул и вышел со свертком на улицу. Там было тихо, вековые деревья смотрели на него со всех сторон невидимыми глазами. Мужчина подошел к огромному дубу, поднялся на носки и сунул сверток с деньгами в ранее замеченную глубокую расщелину в дереве.

Снова боязливо огляделся по сторонам, нахмуренно прислушиваясь к шорохам. С ветки дерева на него в упор смотрел чёрный ворон. Горошинки глаз птицы не мигали и, казалось, будто сверлили и гипнотизировали. Птица переступила лапами по шероховатой коре. Затем, громко, хрипло каркнула. Хлопая крыльями поднялась в воздух и улетела, оставив после себя лишь небольшое помутнение в голове.

Джон потряс головой, выкидывая странные мысли и твёрдой походкой направился в город. Нужно было познакомиться с местными, узнать про дом и Марику. «Пора извиниться – это важно, не могу так, словно Лауру обидел». – решил он, вразвалку направляясь вдоль лесной дороги.

***

В баре “У Равилии” было пустынно. Хозяйка, немолодая дама шестидесяти лет, откровенно скучала. Протирая бокалы, поднимала их на свет, осматривая на следы отпечатков и грязи. Потом жарко дышала на стекло, снова шлифовала игристую светом посуду и, довольная результатом, ставила очередной хрустальный бокал в шкаф. Скрипнула не смазанными петлями тяжелая дверь, женщина повернулась, заранее нацепив дежурную улыбку.

– Добрый день! Я – Джон, приехал сюда и буду здесь жить. Как вас звать, красавица? И можно ли мне у вас чего-то перекусить? – мужчина мягко улыбнулся, проведя игриво пальцами по темным волосам. Глаза его насмешливо и немного нахально заигрывали с женщиной. Он знал, что такая тактика всегда срабатывает. И не ошибся. Женщина расцвела, засмущалась, бросила полотенце и, спешно вытерев руки о передник, быстро заговорила:

– Да, конечно, конечно! Сейчас быстренько вам чего-нибудь приготовлю, – дама раскраснелась от удовольствия, не каждый день молодёжь называла её красавицей в шестьдесят-то лет, а тем более такой мужчина. – Присаживайтесь у окна. Я, Равилия – хозяйка этого заведения, – она быстро скрылась в подсобке, позвякивая посудой и, повысив голос, продолжила. – А вы к нам надолго?

Джон подошёл к столу, расположенному у окна и присел, откинувшись расслабленно на стуле, вытянув длинные ноги перед собой. Здесь было спокойно и тихо. А нежная классическая мелодия на фортепиано лилась так приятно, что ласкала мужское ухо. Он всегда любил такую музыку, с самого детства. Вот и сейчас эта песня заставила его закрыть глаза и погрузиться в себя. Но уединиться не удалось, хозяйка опять что-то спросила и пришлось выйти из этого славного музыкального плена.

Мужчина посмотрел в окно. Подальше, чуть на пригорке, красовалась полуразрушенная церковь из красного кирпича. И только мерно качающийся и почему-то безмолвный колокол говорил о том, что здесь раньше проводились службы. Сзади тихо подошла Равилия с металлическим подносом. На нем дымилась яичница с поджаренным беконом и лодочка-хачапури, которая так и просилась в рот расплавленным сыром и подмигивала круглым яичным желтком. В тонком фарфоровом кофейнике дымился ароматный кофе, пуская паровые клубы. Рядом, в круглой чашечке с сердечками, лежал темный кусковой сахар с серебристыми щипчиками и сливки в молочнике с цветами.

Сразу вспомнилась Лаура – она тоже всегда подавала кусковой тёмный сахар. От увиденного потекли слюнки и мужчина сглотнул, пытаясь унять урчание желудка. Хозяйка суетилась, накрывая на стол, а Джон подумал, что очень давно о нем никто так не заботился. С момента смерти его девушки, он стал никому не нужен. Все эти одноразовые знакомства не принесли счастья и осознал это он слишком поздно. Но, вернуть вспять все было невозможно. Мужчина крепко сцепил зубы до скрежета и откинул тревожные мысли.