Волчья ягодка. Развод без правил

– Пффф, полиция. И что он там скажет? Моя жена перевела деньги со своих карт подруге? Ну и что, я скажу, что ты мне дала в долг. Да и ссыкло он. Побоится свое реноме опоганить. Ну и, откровенно говоря, этот мудак Сережа украл у тебя гораздо более ценное – твою жизнь. Рита, очнись ты уже. Ты думаешь о тех, кто тебя ни во что не ставил в последнее время. Да начни ты уже яйца отращивать, в конце кон…

Я вздрогнула от трели дверного звонка. Такого яростного, что у меня ноги ослабли. И я точно знала сейчас, кто пришел.

– Начались в колхозе танцы, – поморщилась Валька, спокойно поставила на стойку тоненькую чашечку, поправила прическу свою небогатую и пошла открывать. Мне захотелось куда-нибудь забиться, чтобы избежать скандала. Я всю жизнь только и делала, что старалась обходить острые углы, чтобы не расстраивать мужа, устающего на работе, содержащего семью. А теперь… Что теперь? Он меня просто растоптал. В душе начинает вихриться что-то темное. Что-то неподдающееся объяснению.

– А она не желает… – голос Валюшки звенит в прихожей. Я поднимаюсь со стула, ноги ватные. Но я все равно пошла на яростный рык. Сережа зол. А мне не страшно вообще. Словно внутри что-то умерло. Я умерла прежняя.

– Чего надо? – спросила я у мужа. Ночь всего прошла, а я смотрю на человека, с которым прожила большую половину своей жизни и не узнаю его. Куда лоск делся? Дерганый, красный от злости. Я считала его красавцем всегда, а теперь смотрю на чужого мужика и не понимаю, почему. Обычный он, черты лица хищные, дерганый весь. И он таким ведь был всегда, нервным, нетерпимым, самовлюбленным. А у меня словно шоры на глазах были. Это он запретил мне строить карьеру, запер дома как прислугу. И я служила, словно собачонка. А теперь… Я свободна. Я не хочу обратно. Смотрю спокойно на беснующегося чужого человека. Чужого.

– Чтобы моя жена дома ночевала мне надо. Чтобы я не бегал в поисках, по всяким блядежникам. Я тебе вчера велел…

– А я больше не твоя жена. И ты не имеешь права мне что то велеть.

– Ты все еще моя жена, по документам. И ею останешься, – прорычал Райков. – А будешь брыкаться, я тебе устрою такую жизнь, что ты сама приползешь, и будешь умолять меня принять тебя обратно. И тебе, и ей… – кивнул он на невозмутимую Вальку, прислонившуюся плечом к стене и взирающую на творящееся безобразие молча. – Контору ее развалю, к херам. Эта сука, будет бомжей защищать, а нет. И бомжей не будет. Я проконтролирую.

– Я спросила, ты зачем пришел? – зашипела я, чувствуя, что мой запал улетучивается. Еще немного и я просто свалюсь к дорогущим ботам этого козла. Правы девчонки, и всегда были правы. Очень трудно осознавать, что я была дурой столько лет. – Угрожать? Я вчера бояться разучилась. Я раньше боялась все время: тебя расстроить, что Машка заболеет, что ты обидишься за что-то на меня. А вчера… Да пошел ты, понял. Проваливай к своей шлюшке и сыну. К черту на рога.

– Рит, – надо же, растерян козлик. Смотрит на меня, словно сроду не видел. Растерянно смотрит, испуганно что ли? Он привык, что я всегда слушаюсь, что покладистая и покорная. А тут… – Послушай. Я правда не хочу тебя терять. Я тебя люблю. Ты моя жена. Я чуть с ума не сошел… Я не хочу разводиться.

– Нет, не любишь. Когда любят не предают. Ренбенка чужого не заставляют приянть. Ты себя толкь любишь, козлик. И плевать тебе на меня с высокой колокольни. Просто ты боишься потерять свое лицо душки лапочки. Еще раз спрашиваю, зачем пришел? Или говори, или уходи.

– У нас завтра гость. Очень важный и нужный. Придет на плов. Хочет с моей семьей познакомиться. Мне нужно, чтобы ты перестала быть фурией, и глупить. Это важно для моей карьеры. Для нас. Ты ведь все равно вернешься ко мне. Лучше быть первой леди города, чем возрастной разведенкой, никому не нужной. Рита, подумай хорошенько.

Я слышу как Валька хмыкает. И меня душит смех. Боже. Плов. Плов ему нужен. Он не ради меня приперся даже. И даже не ради того, чтобы устроить скандал про деньги. Да он еще и не знает, судя по всему. Или очень хорошо притворяется, чтобы получить желаемое. Он только о себе думает. Как и всегда. Я у него что-то типа мультиварки с ногами.

– Так, а я то при чем? Знакомь его с семьей. У тебя же новая есть. Вот пусть теперь она и корячится.

– Сука, – ударил в косяк Валюхиной квартиры Сереня. Я увидела кровь на сбытых костяшках его руки. Равнодушно подошла ко входной двери, открыла ее на распашку.

– Рит, ну чего ты? – вдруг подала голос моя подруга, – помоги мужу напоследок. Видишь как он переживает. Это не сложно же. Сваришь плов, поулыбаешься нужному человеку.

Райков замер, аж рот открыл. Явно не ожидал поддержки от самой им ненавидимой ведьмы. Честно говоря, я сама аж присела. Такой подставы от Вальки я не ожидала. Она что, сдурела? Я не хочу. И Машку я не готова видеть. Я не знаю, как мне с ней теперь общаться. Я… А вдруг он не отпустит меня потом, а вдруг…

– Валь, ты… Дура совсем?

– Заодно вещи возьмешь свои из дома, документы. Да ведь, Серенький? Баш на баш? И глупить ты не станешь, потому что в этом случае твои гости узнают, какой ты семьянин, – на дуру даже внимания она не обратила. Капец, что-то будет. Что-то ужасно прекрасное. Бедный гость Райкова. Его тоже заденет, я уверена.

– Сука, – прохрипел мой почти бывший муж.

– Я думала у мэра будущего словарный запас то побогаче быть должен, – снова я обрела возможность членораздельно гвоврить. Валька что-то задумала. И меня снова скрыучиитвает предчувствие надвигающейся бури. – Завтра во сколько?

– К обеду. И не вздумай взбрыкивать. Слово ляпнешь, про… Ну, ты поняла. Я тебя зарою.

– Я приеду утром. Продукты сам купишь. И я буду улыбаться, не переживай, Сережа. Я же хорошая жена. Жаль муж мне попался гнилой.

Ну держись, дорогой. Будет тебе плов из семи херов.

Глава 8

– Вы совсем ополоумели? – уставилась я на довольных подружек, сидящих за круглым столом, как стайка воинствующих рыцарей, рыцарш, рыцериц. Не важно в общем. – Я не стану травить мужа, хоть он и козел, конечно. Но…

– Дура совсем? На хрен он нужен его травить? Даже приятно будет мудаку. Наверное… – вылупила на меня глаза Катька, которая, собственно и приволокла в ресторан флакончик с желтоватой маслянистой жидкостью. – Мы с законом не играем в азартные игры. Натур продукт. Димасик мой из Тибета приволок, когда просветляться ездил. Действует через полчаса после приема. Как у коня у твоего Серёни стоять будет. От себя отрываю, между прочим. Там у нас на донышке… Короче, бери не копырься.

– И на фига мне это надо? – вот честно, порой я не понимаю изощренных пыток моих подруг. Ну на кой черт я должна гуляке подсыпать возбудитель? Подливать, точнее. Что бы самой его направить на блядки? Или правы эти ведьмы, и я совсем погрязла в быте, и некоторые клетки мозга у меня вымерли. – Девочки какая-то мутная схема у вас. Да и гостей жалко. Ну люди то не виноваты в том, что прекрасный семьянин оказался скотом и подонком.

– Нормальная, рабочая схема, – Валька наконец оторвалась от меню, которая изучала слишком пристально. О нет. Только не винная карта. Не хочу. Ведьма подняла наманикюренный пальчик, возле стола тут же материализовался прилизанный официант. Меня заранее затошнило. – Мальчик, дамы хотят оттянуться. Тащи нам… Вот эти две страницы, и от сих до сих, – тем же пальчиком ткнула Валька в лист винной карты. – И Ламбаду нам включишь. Мы сегодня гуляем. Отмечаем праздник непослушания.

Я поборола желание застонать и сползти под стол. Просто поняла, что это бессмысленные телодвижения. Меня достанут, отряхнут и не факт, что не засунут в терновый куст.

– Норм будет. Подольешь козлу в тарелку, гости не пострадают. Разве только шокированы будут, когда муженек твой станет похож на пикадора местами, – снова ажиатировалась Катюха. – Где-то на час его приапизм скрутит. При гостях к тебе он не полезет, но переживет немало позорно-прекрасных минут. Шалав ему тоже будет не с руки вызывать. А потом ты его пошлешь на три веселых буквы и свалишь. Там правда пару побочек есть…

Ну конечно. Точно. Как же я не догадалась. Ну не бывает у Катьки без побочек. А побочки после ее идей ужасны и катастрофичны. Например, пожар в клинике пластической хирургии, или трещина в стене драматического театра.

– Ой, да чего ты напряглась, как какающая мышь? Ну аритмия небольшая может случиться. Так у Серени твоего сердца нет, – хмыкнула ведьма. Катя на вид просто лапочка цветочек. Глазища синие в пол лица, волосы длиннющие, аж до зада, сама размером с дюймовочку, но… В ее изощренном мозгу живут такие демоны, каких не сыщешь в глубинах преисподней.

– Ты сказала парочка побочек, – обреченно вздохнула я. Хотя, почему я должна жалеть моего предателя мужа. Он то меня не пожалел?

– Нууу, в общем.

– Говори уже, – поддержала меня Надюшка, до этого молча ковыряющаяся пальцем в солонке. – Чего тянешь кота за приапизм?

– В общем, потом у Сереги, его маленький Серега с неделю маячить не будет. Там, какие-то бета блокаторы, короче я не разбираюсь. Хрен его знает почему. И это, ну, сам он не справится, когда ты его пошлешь. Передернуть не выйдет, в общем. Там именно энергия партнера должна быть. Ничего фатального, короче, – радостно закончила новоявленная Госпожа Тофано. Хотя о чем это я? Это же мне роль отравительницы отрядили.

– А если он силой меня брать полезет?

Я не хочу идти домой. В мой дом, который я создавала практически сама. Каждую деталь интерьера, каждую плитку подбирала, думая, что мы будем в нем счастливы нашей семьей, которая мне непогрешимой казалась. Оказалось, показалось. И мужа, как оказалось своего я не знала. Я боюсь. Я боюсь, что я не уйду оттуда потом. Что сварю плов, прощу предателей и снова стану марионеткой мужа. Да, я слабая, девки правы. Я просто очень устала. Мне просто хочется покоя. Но… Я так же понимаю, что жить, зная, что мой муж где-то с чужой женщиной развлекается, а потом приходит домой и тащит грязь мне, у меня тоже нет моральных сил. Я не могу так жить. И чужого ребенка воспитывать я не хочу. Точнее не так, я думала об усыновлении. Но… Смотреть на кроху и думать о том, что он производное твоего мужа и чужой женщины… Это просто нечестно по отношению ко мне, по отношению к несчастному, ни в чем неповинному малышу. Черт, что ж так сложно то все?

– Дашь ему по бубенцам. Надя, ты все узнала? – поинтересовалась Валя у Надежды, которая оторвалась наконец от солонки и достала из сумочки блокнот.

– Роддом номер три. Мальчик. Три пятьсот, рост пятьдесят четыре сантиметра. Мать – Софья Петровна Колязина. Кесарево. Узкий таз, обвитие пуповиной плода. Выпишут через три дня в четырнадцать тридцать, – отрапортовалась Надюшка. Мою грудь словно стальной обруч сжал.

– Инфа сотка?

– В полтос мне встала, – хмыкнула акула журналистики и вывалила на стол стопку фотографий, на которых мой муж обнимает подругу нашей с ним дочери, совсем не по-отечески. На другом снимке они идут в нашу квартиру городскую, в капюшонах, словно скрываясь. Я узнаю двор. Я… О, боже, мой. Боже. – И вот это вот тоже полтос. У Федоскина выкупила. Он хотел сделать острый репортаж, я чуть успела. Рано пока. Надо Сережу сначала вымотать, обескровить, а уж потом…

– Давай свой флакончик, – прорычала я, отбросив противные фотографии. Ярость завихрилась в моей душе такая, что показлось если она вырвется наружу, то сметет весь этот вертеп к чертям собачьим. Пока я не видела этой мерзости, мне казалось, что это все что-то из разряда дурного сна. Но… Боже, как же он мог?

– Ну вот. А я говорила, Ламбада будет. Мы разбудили кракена? Или еще нет, Ритуль? – фыркнула Валька словно кошка, руша повисшее в воздухе напряжение. И мы хором расхохотались. – Вот законсервируй себя в этом положении до завтра, Марго. А теперь, дискотэка.

Глава 9

Горячев В.Г

– А ты знаешь, как о незваном госте говорят? – я посмотрел на невозмутимую Альбинку, расфуфыренную, как на парад. – Тебя не приглашали, вообще-то.

– Вообще-то, я просто оказываю вам услугу, идя с вами в приличный дом. Потому что кое-кто…

– Слишком много ест? – хмыкнул я, вспомнив несчастного толстозадого медведя из мультика. Примерно так мы с Бинкой и выглядим, медведь и Пятачок, в розовом платье в голубенький цветочек.

– Потому что кто-то слишком нетерпим и может наломать дров. Вам, кстати, очень идет пуловер, оттеняет прекрасно налитые кровью глаза. Я подумала, встреча без галстуков, плюс баня… самое то. Ну красавэц же, – наглая баба. Надо бы ее уволить, но я слишком тяжело схожусь с людьми. И искать себе новую помощницу у меня нет ни желания, ни понимания, что я не загрызу новую бабу, которая будет постоянно мозолить мне глаза.

– Если бы я не знал, что у тебя есть любимый муж и замечательный сын, я бы подумал, что ты меня кадришь, – рыкнул я и пошел к машине, чувствуя себя полным ослом в дурацком голубом свитерке. Я сто лет не носил трикотаж. Да и джинсы тоже. И сейчас без привычного костюма чувствую себя голым королем.

– Была охота, – фыркнула эта мерзавка. Нет, я ее точно уволю на хрен. – Вы же крокодил. А крокодилы ни с кем не уживаются.

– Особенно с мартышками, – плюнул я огнем. – Ты научишься уже когда-нибудь соблюдать субординацию?

– С вами? Наверное, никогда. Все время кажется, что я сижу жопой на ядерном реакторе. Очень нервная у меня работа.

– За которую ты получаешь очень хорошие деньги, – нет, точно уволю. Вернусь домой и…

В общем к дому Райковых я подъехал злой, что тот аллигатор. Бинка всю дорогу не замолкала, и у меня началась страшная мигрень, что настроения мне не добавило. Какая на хрен баня? Я вообще уже подумывал развернуть Мишаню, вернуться в чертову гостиницу, в который люкс похож на приют извращенцев, закрыться на три оборота, чтобы никого не видеть до отъезда из этого богом проклятого места.

Дом будущего мэра показался мне слишком вычурным. Башенки, кованые ворота со львиными мордами вместо ручек. Страшный кич. Мужик, похоже, страдает нарциссизмом в самом его ярком проявлении. Жена у него, наверняка, силиконовая и глупая. Альбинка скривила губы, когда я не помог ей вылезти из машины. И черт с ней. Нечего навязываться в сопровождающие. Она слишком хорошо меня изучила, поэтому и поперлась со мной, чтобы я не передумал встречаться с Райковым и не смылся в гостиницу.

– Очень рад, что вы все таки пришли, – встретил нас у порога хозяин дома. Странно, что не хлебом солью, блин. Скользкий он. Улыбается, но я нутром чувствую в нем гниль. Моя чуйка меня еще ни разу не подводила. Поэтому, наверное, я стал тем, кто я есть. Выбил себе место под солнцем, выгрыз. Таких, как этот хлыщ, ломал через колено. И руки бы ему не подал, если бы не был в нем заинтересован.

– У вашей жены прекрасный вкус, – пропела Бинка. И я только сейчас начал фокусироваться на интерьере. Да, Алька права. Внутри дом выглядит намного более по-человечески. Теплые мягкие тона. Ничего лишнего. Свет приглушенный. Меня даже мигрень отпускает. И запах… Так пахнет уют. В моем особняке этот аромат не живет очень давно.

– Да, моя Ритуля прекрасно справилась, – улыбнулся Райков. Но от чего мне кажется, что он оскалился как шакал. Морщусь. Надо скорее заканчивать эти китайские церемонии. Обсудим дела и разойдемся. Все очень просто. Час максимум. – Кстати, вот и она. О, и аперитив принесла. Детка, ты чудо. Умница моя, – смотрит мне за спину Сергей. Делает нажим на слово «моя». Едва заметно, но мне режет слух. Он притворяется. Он не любит жену. Он вообще никого не ставит ни в грош, от кого не зависит.

Я поворачиваюсь слишком резко. Мне и вправду интересно посмотреть на мадам Райкову. Но сначала я чувствую шлейф ее парфюма, странно знакомый и дразнящий.

– Пупс? – боже, что я несу? Но это абсолютно точно моя недавняя знакомая. А это ее муж, значит? Прекрасный семьянин Сережа. Она сегодня не похожа на голозадую амазонку, которая меня оседлала совсем недавно в моей машине. Мстительница, блин. Сегодня она совсем другая. Дорогой костюм, сдержанный макияж. Волосы собраны в гладкую прическу. Идеальная жена успешного мужа. Без топора и жажды мести.

– Вы ошиблись, – хмыкнула эта стервоза и улыбнулась так, что аж у меня челюсть свело. – Меня зовут Маргарита.

Она поставила поднос с напитками на маленький столик и протянула мне тонкую холеную руку. Для поцелуя протянула, мерзавка.

– А я думал Аспидистра, – хмыкнул я тихо, прислушиваясь к трепу Альбинки и Сергея. Они так увлечены обсуждением перспектив в строительстве кластера, моего кластера, что ничего вокруг не слышат. – Так значит муж прощен? Я думал у вас запала то побольше. Вам хватило топора в капоте? Мелковато. Или вы все таки нашли ангела мести, который не был столь щепетилен?

– Вы… Не ваше дело. Ясно? – прошипела пупс. Улыбка к ее лицу будто приклеилась. – И попробуйте только… В общем помните, что я вам обещала про лоб и топор.

– Ужасно страшно, пупс. Я трепещу, – она злится. Ноздри раздувает, того гляди лопнут. – Кстати, тебе идет красный цвет. Щеки сейчас треснут. Ты уж поосторожнее.

– Ты… Вы…

– Василий Георгиевич, вы любите Узо? – я нехотя отпрянул от ведьмы. Черт, когда этот хмырь успел оказаться так близко? – Ритуля принесла одну порцию, знает, что на любителя напиток. Но, я готов уступить.

– Нет, – как-то уж слишком истерично взвизгнула пупс, но тут же взяла себя в руки и снова расплылась в улыбке. – Милый, не стоит угощать гостей этой вонючкой. Сережа в Греции пристрастился, ему для здоровья полезно. У мужа язва застарелая, говорят ее даже полезно поливать анисовой настойкой. Пахнет вкуснятина микстурой от кашля, редкая гадость. Я вам виски принесла. А вашей даме ликер.

– Застарелая язва? – я посмотрел на эту язву насмешливо. Она шутку поняла, но не оценила, судя по пылающему адскому пламени в ее глазах.

– Плов будет готов через полчаса примерно, – слишком быстро она себя в руки берет. Просто железная леди. И она его не простила. Ну не могла она.

– Мы, тогда в баньку успеем. Василий, можно же без отчества? – я почти не слышу, что там мне говорит прекрасный семьянин. Чертова баба, двигается как ведьма, и все в ней от чего-то будит во мне что-то темное. И в гостиницу я не хочу уже. Я хочу плова гребаного и… – так вы согласны?

– Конечно, – киваю я. Интересно на что я согласился?

– Вот и прекрасно. Девочки тут посплетничают о своем о женском. А мы обсудим наши дела в баньке. Я с утра приказал садовнику растопить. Рита прекрасные веники сделала. Сама. И настои травяные. Руки у нее…

О,черт. Баня. Я ненавижу эти посиделки огненные, баню терпеть не могу. Я вообще…

– Сережа, новые халаты в гардеробе. Удачи, Василий Георгиевич. Сережа мастер пара и веников. Он так вас отпарит, будете просить пощады, – она даже не ведьма, она… Демоница. Улыбка эта ее. Ручкой махнула издевательски. – А мы с вами, Альбина, ликерчику бахнем. Вы мне расскажете про вас с Василием. Я страшно любопытна. Люблю истории любви. А я вам про семью мою все обскажу. У нас с Сережей дочь взрослая. Сейчас учится, не смогла прийти, к сожалению. А вы…

Я вижу, как у Сергея дёргается нервно щека. И если честно, у меня у самого скоро начнется паническая атака, по предчувствиям, хотя раньше подобным недугом я не страдал. Да, в баню. Скорее. Лишь бы подальше от фурии Пупса. Ненавижу баню. С детства. С тех самых пор, как нас всем интернатом загоняли в проклятую, воняющую сыростью халупу, давали в руки таз и колкую мочалку. И я честно не был в парной лет тридцать.

Я понимаю, что есть определенная философия очищения, ритуалы, традиции. Что баня это не про мытье тела, а про очищение души. Я все это слышал. Но…

Деревянный сруб пахнет сладостью и теплом. Райков расстарался. Все у него шикарное, все правильное: дом, баня, жена, дочь. Все налажено. Он станет мэром. И эта ведьма Рита, просто решила остаться у кормушки сытной, ее можно понять. Можно, но не хочется. И так и будет этот прилизанный притворяться прекрасным семьянином. Растить сына на стороне. Так не честно, но ему плевать. Так почему мне не должно быть пофиг на чужие скелеты в шкафу?

Халат мне мал, как обычно. Обматываю вокруг бедер простыню, выданную радушным хозяином. Дурацкую шапку на голову надеваю. Валяную, в форме буденовки. Все на автомате. Пар пахнет разнотравьем и медом. Тело отзывается на огненный жар расслабленностью. А может зря я…

– Я хотел сказать, по поводу строительства…

– Сереж, ну не говорят о делах в парной, – отмахиваюсь я от разговора. Все и так ясно. Он получит должность, я построю заводы. Часть инвестиций он откусит в пользу себя любимого, даже пришли я сюда управляющих с кнутами. Это неизбежно. С кем он там будет делиться, или не делиться, не мое дело. – Банный дух обидится. Станешь ты мэром. Мне в сущности по барабану, с кем работать. Я просто крайне не люблю, когда меня кидают. Просто не зарывайся. Я понимаю, что бывают непредвиденные потери. Чисто для понимания. Не стоит меня обманывать. В этом случае я перестаю быть милашкой. Это все, что тебе нужно знать. И еще. Я страшно не люблю, когда мне слишком лижут зад. Учти это, на будущее.

– Я вас понял. Сработаемся. Мы с вами станем близкими друзьями. Обещаю.

– Ну-ну. Особо не надейся, Сережа. Я не очень хороший друг. Но тесно общаться мы будем, это факт.

– Что ж, тогда, ложитесь. Веники запарились, – понял он все, как же. Ну, веники так веники. Друг, бля. Насрал в круг. Таких друзей я…

Я взвыл, когда на спину мне обрушилась пригоршня огненных веток. Райков два раза успел меня хлестнуть, а потом…

Черт, у него вздыбилась простыня, там где не должна была при виде моих накаченных мощей. Твою мать. Близкий друг? Сука… Он что… Я взвился с места, как ужаленный. Райков странно всхлипнул, и снова замахнулся веником, точнее, он попытался прикрыть свою чертову дружбу поганым веником, которым… Ооооо.

– Ты что, охерел?

– Черт, это не то… Я не понимаю, что произошло. Клянусь. Я не… Василий Георгиевич. Это какое-то недоразумение.

– Это ты, падла, недоразумение, – почти прорыдал я, задыхаясь от огненного жара бани и своего собственного злобного клекота.

Короче, он замахнулся веником, я рукой. Ударил я не глядя. Кулак загудел, врезавшись в скулу поганца. Райков, хрюкнув, свалился на пол. Я ломанулся к выходу из парной, как лось от пожара. Твою мать. Твою мать. Сука. Права Алька. Глаза у меня сейчас похоже лопнут от прилившей к ним крови. Я даже не зол. Я в ярости.

Я ввалился в гостиную дома, где две дамы чинно разговаривали, держа в руках тонкие фарфоровые чашечки, похожий… Да хер его знает на кого я сейчас был похож, одетый в одну простыню.

– Красиво, – пропыхтела Бинка, в чашку. – Босс, я так понимаю…

– Мы уезжаем, – прорычал я, закинув край простыни на плечо, на манер тоги. – Быстро.

– А плов? – приподняла бровку ведьма, как-то странно, не сводя взгляда… Короче не в глаза она мне смотрела, а… Черт. Черт, черт, черт.

– Шеф, там… – пальчиком показала Бинка мне на пах. Сука. Я так и знал, что на хер мне эти гости не сдались. И ведьма эта. Она точно ведьма. А муж у нее мудак и урод. А муж и жена, как известно, одна сатана. – У вас там это. Матрос с палубы выглядывает.

– Матрооос? Да я тебя… Прикажи Мишане, чтобы одежду принес из этой блядской бани. Быстро, – проорал я Альбинке. Ее как ветром сдуло. – А ты…

– Давно мы на ты? – она доводит меня до белого каления. Она…

– Да пошла ты… – рявкнул я, и позорно заковылял к двери.

– Вы, – невозмутимо бросила она мне в спину.

Глава 10

На кой черт я мою посуду? Сама не знаю. Надо было взять сумку и свалить в туман, следом за разъяренным фрегатом, развевающимся простыней, как парусами, ну и его матросом, чтоб его. Чашки мои любимые… были. Я этот дом не любила никогда. Слишком большой, чересчур вычурный. Не спас даже интерьер, в который я вложила всю душу. Сереже было мало шику, Машка почти в нем не появляется в этом полузамке. Зачем нам двоим такой дом, я не понимала. А оказывается меня сюрприз ждал. Сын, оказывается. Долгожданный, которого я не смогла выносить и родить. Черт, чашка в руке разваливается на части. Кровь каплями стекает во вспененную воду. И я смотрю на эти алые кляксы, как завороженная. Потому не сразу чувствую, что не одна в кухне. Точнее я вздрагиваю, от разъяренного дыхания за моей спиной.

– Ты что натворила, сука? – прорычал Сергей. Я резко обернулась и уставилась прямо в бешено-злые глаза мужа. Почти бывшего уже. Я не видела его таким никогда. Синяк под глазом наливается, невероятной красоты и синевы. Неужели это так его хлыщ отделал? За что, интересно? О, боже. Только сейчас замечаю, что Райков почти голый. Халат не в счет, он ничего не скрывает. Особенно… Мамочки, Катькино чудосредство в действии. Боже, у него что… В бане? Меня начинает душить истерический смех. Теперь понятен безумный взгляд дорого гостя и его побег. – Твоих рук дело? Ты понимаешь, вообще, что ты наделала? Я этого хмыря зажратого окучивал сколько времени, добивался гребаного места в мэрии. И я все для вас это делал. Для тебя и Машки, чтобы вы как королевы жили. А ты… Сука…