Заметки позавчерашней девчонки, или Привет, 90-е!

Я честно провела за учебником физики целых два вечера. Что-то, конечно, я запомнила, но в целом в моей голове по-прежнему была каша. Я учила, пыталась запомнить формулы, понятия, решить задачи из учебника, иногда даже успешно, тем не менее, физика отказывалась укладываться в моей голове на нужную, специально отведенную для нее полку.

Накануне контрольной я не спала всю ночь. Временами проваливаясь в тревожный сон, я почти сразу просыпалась. Нервы мои были буквально на пределе. Физика была третьим уроком. В кабинет я входила как на эшафот. Состояние мое было совершенно апатичным. Мне было уже все равно. Я почти убедила себя, что тройка по физике далеко не конец жизни. У меня все еще впереди. Подумаешь, у меня в аттестате будет один трояк. Не смертельно. Но стоило мне увидеть задания, аккуратно прописанные на доске вреднючим Фиксом, как я снова запаниковала. Мысленно я проклинала все и всех: физику, физика, себя, Левку, и решала, решала, решала… С горем пополам я решила четыре задачи. Сдав листок с работой, как ни странно, я почувствовала облегчение – будь, что будет.

На следующий день на классном часе Светочка объявила, что в следующую пятницу будет родительское собрание. Это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Я уже продумывала варианты вранья для родителей: не скажу про тройку в четверти, потеряю дневник, мама поворчит, но в итоге успокоится. К счастью, меня не часто ловили на вранье, поэтому, скорее всего, и в этот раз мне поверят. Но родительское собрание – это крах всех моих планов. Во время родительского собрания Светочка пустит по рядам классный журнал и мама увидит, что твориться у меня с физикой. Конечно, была вероятность, что мама заглянет в журнал и без всякого собрания, возможно, Светочка или Фикс расскажут ей о моих успехах, встретив в школьном коридоре или учительской на перемене, но это была только вероятность, а на собрании уж точно все вскроется.

Родители почему-то считали, что иметь тройку, даже единичную в четверти, подобно краху всей жизни. Если ты хватаешь тройки в школе, значит, и в жизни у тебя ничего не получится. К несчастью, мне достались родители отличники.

О собрании я, конечно, сообщила в тот же день. Мне казалось, что если я выложу все, что так меня мучило, сразу, мне станет легче. Не стало. Как известно, ожидание казни страшнее самой казни.

В следующий понедельник на уроке физике стало известно, что ни о какой четверке речи быть не может. За контрольную у меня была твердая, по словам Фикса, тройка. Словно издеваясь, Фикс заострил на моей работе особое внимание, даже похвалил за правильное оформление задач без помарок, пожелав мне в дальнейшем улучшить результат, а пока…

После урока физики я рыдала, спрятавшись у окна возле библиотеки, у того самого, у которого когда-то так любила стоять несчастная Ленка Шмарова. Глотая слезы, я отчаянно жалела себя.

– Привет, троечница.

Чубаров. Только его мне сейчас не хватало. Надо же, проболел меньше недели и притащился, когда в его существовании в моей несчастной жизни нет совершенно никакой необходимости.

– Отвали, – просипела я глотая сопли.

– Ты чо, ноешь? – в голосе Чубатика слышалось неподдельное изумление.

– Тебе-то какое дело? Отвали, – присутствие Левки добавило мне чуточку истеричности.

– Ты из-за физики?

– Нет, от несчастной любви.

Левка молчал, о чем-то задумавшись.

– Короче, так, – через минуту уверенно заявил он, – иди умывай свой зареванный фэйс, я все решу.

Шмыгнув носом, я повернулась к Левке:

– Чубаров, ну что тут можно решить? Все, отвали от меня! Мог бы не выпендриваться и помочь мне на самостоятельной.

– Ах, так это я виноват?

– Отвали!

Я схватила рюкзак, оттолкнула возмущенного Левку и ушла в туалет умываться.

Глава 6

После уроков, отбрехавшись от назойливой Элки, предлагавшей сгонять на рынок, я со скорбной физиономией поплелась домой. За воротами школы получила ощитимый удар пониже спины. Оглянулась, готовая размазать обидчика по асфальту. Передо мной стоял улыбающийся Левка, катая в руке грязно-серый снежок из подтаявшего снега.

– Круто я тебя зафинтилил по заднице? – улыбался он во весь рот.

– Лева, иди нафик, – я отвернулась, демонстрируя всем видом презрение, – не до тебя сейчас.

Левка не отставал. Метров за сто от школы, он дернул меня за рукав, призывая к общению. Я выдернула рукав и фыркнула.

– Между прочим, Черникова, зря ты сейчас воротишь нос. Я, между прочим, твой спаситель. И ты еще сама не знаешь, но, возможно, через минуту ты мне сама пятки целовать начнешь.

– Ты идиот? – я задохнулась от возмущения.

– Нет, я тот, кто поможет тебе избежать позора и порки, – прищурив глаз, сообщил Чубаров.

– От чего именно ты меня собрался спасать? Какая порка? Что вообще за бред? – я начала закипать.

– От двойки по физике!

– Не смешно.

– Не смешно, – вдруг посерьезнел Левка, – но я сделал все, что мог.

– Ну и что ты сделал?

Левка загадачно улыбнулся и поманил меня рукой. Мы прошли на детскую площадку в ближайшем дворе, уселись на скамейку, скрытую от посторонних глаз зарослями сирени.

– Ну, – нетерпеливо подгоняла я, – зачем мы сюда приперлись?

Левка воровато оглянулся, придвинулся ко мне поближе и расстегнул молнию рюкзака.

– Смотри, – указал он глазами в узкую щель между металлическими зубцами молнии.

– Ну и что там? – недовольно скривилась я.

– Смотри, говорю.

Я осторожно раздвинула проем: из сумки торчал уголок темно-синей клеенки.

– Наш журнал, – ахнула я.

– Он самый, – довольно оскалбился Чубатик.

– Где ты его взял? Зачем?

– Где взял, там уже нет, – деловито заявил Левка, застегивая молнию.

Я непонимающе уставилась на него.

– Черникова, ну что ты на меня таращишься? Зачем, зачем… Мы его выкинем. Нету тела – нету дела.

– Какого дела? Чубаров, ты идиот?

– Не истерии, я тебя спасаю.

– А я тебя просила?

– Нет. Но это не безвозмездно.

– Чего?

– Ты мне, Черникова, за спасение своей чести, титьки покажешь, – Левка расплылся в довольной улыбке.

– Идиот, – выдохнула я и двинула Чубатика сумкой по башке.

– Больно же, – взвизгнул Левка, – я же пошутил, не нужны мне твои прыщи.

– А что тебе нужно, придурок? Ты хоть понимаешь, что теперь будет? В 10 «А» пропал журнал! Да нам же всем бошки поотрывают.

– Не поотрывают, это еще доказать надо, что журнал сперли мы. Может, это Сявка взяла его на проверку и залила чаем. А потом сожгла, – захохотал Левка.

– Чубаров, это не смешно. Я, конечно, понимаю, что ты для меня старался: нету тела, – передразнила я его, – но дело в том, что тело-то как раз есть. Фикса тоже выкрадешь и выкинешь?

– Спокойно. У нас у половины класса есть двойки. Кто докажет, что журнал пропал именно из-за твоей? Сопрем все на Писарева, у него вообще двоек полно.

– Значит так, – вскипела я, – завтра, как хочешь, возвращаешь журнал на место, понял?

– Не понял. В учительскую не просочишься, ты же знаешь. Там Сявка с утра заседает. Потом другие работники мела и указки набегут и будут обсуждать дела насущные.

– Но ты же как-то просочился? – прошипела я глядя в Левкины смеющиеся глаза.

–Мне просто повезло.

– Хорошо, я сама его завтра верну. Давай журнал.

– Ну и дура же ты, Черникова.

Левка нехотя полез в рюкзак. Вдруг он улыбнулся, отдернул руки и заявил:

– Получишь свой журнал, если отберешь.

Я схватила Левкину сумку, сунула руку в нутро его потрепанного рюкзака и ухватила журнал, Левка с другой стороны вцепился одной рукой в лямку рюкзака, другой схватил журнал. Буквально пару секунд мы подергали журнал, толкая друг друга, а потом как-то неожиданно Левка вывернулся, дернул и упал на землю с журналом в руке. Еще не успев ничего понять, он победно потряс трофеем над головой. Потом, видимо, разглядев выражение моего лица, перевел глаза на то, что осталось у него в руках. В руках у Левки был журнал, почти весь. А в моих руках осталась синяя клеенчатая обложка и картонный прямоугольник, на котором Светочкиной рукой было аккуратно выведено: 10 «А».

С минуту мы с Левкой молча таращились на то, во что превратился классный документ.

– Может, склеить? – неуверенно предложил Чубаров.

– Чем? Твоими соплями?– мне снова хотелось порыдать.

– Ядом твоим. Давай сюда, – Левка выдернул у меня из рук синюю обложку, – еще не хватало, чтоб нас сейчас с уликами застукали.

– И что теперь делать? – всхлипнула я.

– Ничего, иди домой, я сам все сделаю.

Я покорно поплелась домой, шмыгая носом и растирая слезы по лицу.

На следующий день в школе Левка ждал меня возле дверей кабинета биологии, нетерпеливо поглядывая на часы. Завидев меня, он еще издалека начал махать руками. Когда я подошла, он схватил меня за руку и поволок к окну.

– Короче, я его выкинул…

– Что? Да ты…

– Тихо ты, не ори, все уже сделано. Теперь молчи, не вздумай никому проболтаться, – шипел мне в лицо Левка, делая страшные глаза, – мы с тобой теперь навеки связаны страшной тайной. Поняла?

Левка не умел долго быть серьезным. Глядя на мое страдальческое лицо, он расплылся в лукавой улыбке.

– Чубаров, иди ты знаешь куда? – я метнула в Левку злобный взгляд, выдернула из его цепких лапок рукав и пошагала в кабинет.

– Дура, – услышала я вслед, но отвечать не было никакого желания.

О том, что в десятом «А» пропал журнал, узнали в тот же день. Сначала к нам на химию зашла озадаченная Светочка и спросила, не помним ли мы, у кого оставляли журнал. Потом на следующий урок ворвалась Анна Владимировна, долго пытая нас, не видели ли мы журнал. А после уроков нас собрали в классном кабинете. Сявка сразу заявила:

– Я знаю, что пропажа журнала – ваших рук дело. Признавайтесь, где журнал.

Класс недовольно загудел.

– Анна Владимировна, зачем нам журнал? – вступил в диалог Игорь.

– А вот это вам лучше знать! – рявкнула Сявка.

– Какой смысл нам воровать журнал? – возмутилась Женька.

– Вот! Вот она истина, – Сявка торжествующе подняла тощий палец вверх, – вот, Фролова, на воре и шапка горит! Никто не говорил, что журнал украли! Это ты сказала!

– Я? Я спросила, в чем смысл?– разозлилась Женька, – ни в каком воровстве я не признавалась.

– Вот, Светлана Сергеевна, вот! Вот она ваша лояльность, вот оно ваше попустительство. Не удивительно, что журнал пропал именно в вашем классе!

– Может, он еще найдется, – возразила Светочка.

– Может, и найдется. Но что-то мне с трудом в это верится!– Сявка буравила нас взглядом, – никого не выпускать из класса, пока не выясните, где журнал!

Мы возмущенно загалдели.

– Закрыть рты! Это, между прочим, ваш главный документ! Головы полетят, понимаете вы? Головы!– орала Сявка, дико вращая глазами.

Громко хлопнув дверью, завучиха вышла из кабинета.

Нет, Светочка не держала нас в кабинете до вечера, не угрожала и не пугала. Она тихо спросила, причастны ли мы к пропаже журнала. Все дружно ответили, что нет. Все, кроме меня. Мне казалось, что первый, кто сумеет заглянуть мне в глаза, прочтет в них правду. Я очень хотела рассказать все Светочке и очень боялась наказания. Я украдкой глянула на Чубатика. Левка вел себя, как обычно: шумел, кричал, размахивал руками. Почувствовав на себе мой взгляд, он едва заметно покачал головой и на мгновение свел брови к переносице. В этот момент я осознала, что никогда и никому не расскажу о том, что знаю, какая судьба постигла наш классный журнал.

По дороге домой нас с Элкой догнал Левка. Уже привычно утянув меня за рукав, Левка, глядя мне в глаза, сказал с грустью:

– Ты не злись, глупость, конечно, я затеял, но никто ж не умер. Светочке влетит ни за что, но она стойкая, выдержит. Короче, ты не виновата, это все я. Если хочешь, ну расскажи все Светочке.

– Не говори ерунды, Чубаров, ты же знаешь, что никому я ничего не скажу.

Левка благодарно улыбнулся мне одними губами.

Вечером дома родители вслух обсуждали исчезновение нашего журнала. Мама сокрушалась тем, какие подлые пошли сейчас дети. Как можно покуситься на святая святых – школьный документ! Говорила, что того, кто украл журнал, нужно с позором изгнать из школы и не подпускать к ней ни на метр. Потом то жалела Светочку, которой непременно влетит, то ругала за то, что она безобразно распустила класс. Папа поддакивал, я молчала, делая вид, что читаю параграф по истории.

Новый журнал появился в классе через неделю, за день до роспуска на каникулы. На странице физики напротив моей фамилии красовалась кривая тощая тройка. Дома мне влетело по первое число. Но я стоически приняла наказание, потому что понимала, что это еще цветочки, лишь смутно догадываясь, что могло быть, узнай хоть кто-то о нашей с Левкой тайне.

Как ни странно, этот случай окончательно сдружил нас с Чубатиком. Нет, это не значит, что он заменил мне Элку, Юльку и Женьку, но ссориться по мелочам мы перестали. До конца школы никто так и не узнал, что случилось с журналом десятого «А». Никто не знал и до этого момента… В общем, прости меня, Левка…

Глава 7

О русские свадьбы! Шумные, веселые, незабываем