Банка варенья

Каждый раз, когда Максиму хочется сказать фразу: «Я никогда так не поступлю», он вспоминает рассказ О. Генри «Теория и практика». И подобно главным героям этого произведения, его предположения относительно его действий были диаметрально противоположными его действиям. Нет, не всегда. Но в ситуациях, когда он сокрушался и клялся, что так не поступают (сокрушения были в отношении третьего лица), бог ему всегда «даровал» ситуацию, где он мог попрактиковать свои клятвенные слова.

Он просто обнял свою сестру покрепче. Он был рад, что она прежняя вернулась. Хоть на мгновение.

–

Всё будет хорошо, – прошептал он ей.

–

Ничего больше не будет, Максим, понимаешь?! – она вновь посмотрела в его каштановые глаза с мольбой.

О чём она молила? Максим чувствовал, будто глазами она о чём-то просит, а выговорить не может. И это «о чём-то» очень важное, что нельзя упускать. Но Максим не понимал, от чего сейчас он должен спасти свою сестру.

–

Кариночка, сестрёнка, всё будет хорошо.

–

Я хотела работать, чтоб купить ей новый дом. Чтоб возить её на отдых. Чтоб хоть как-то выразить благодарность за её любовь и труд, за то что она меня вырастила. Все мои планы были связаны с мамой и для мамы. А теперь я даже не представляю, зачем мне…– и она вновь разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.

–

Чтобы продолжить ту жизнь, которую она тебе дала, Карина. Вот зачем тебе жить, – Максим ответил на её безмолвный вопрос, – Она растила тебя в одиночестве. И ты была для неё последняя возможность оставить свой след на этой планете.

–

След, – зашептала Карина, выглядывая из-под его подмышки, – я действительно чувствую себя «следом», не больше.

–

Карина, не говори так.

–

Хочешь чай? – Карина резко отпрянула от брата и взялась за чайник.

Максим грустно посмотрел ей вслед. Прежняя Карина снова пропала. Наружу вышел «озлобленный монстр».

–

Да, – вяло согласился Максим и сел за стол.

Он чувствовал, что сейчас ему надо играть определённую роль. Это как с ребёнком сыграть в ресторан. Где ты должен есть воздух и пить из пустой чашки, причмокивая и хваля «изысканно приготовленное блюдо».

–

Поешь айвовое варенье, оно такое ароматное! – Карина села рядом и потянула носом, натянуто улыбаясь.

Максим посмотрел на неё исподлобья, пытаясь хоть сейчас разгадать, зачем ей это всё. Но он не увидел ответа в её пустых глазах. Да, именно пустых. Смотришь в них – и проваливаешься бесконечно, не нащупывая дна. Мурашки пробежали по спине Максима, он быстро отвёл от неё глаза и уткнулся в свою чашку.

Янтарный цвет чая и изысканный аромат перенесли его в детство. Он сидел на этой кухне, но ремонта в этой кухне ещё не было. Была старенькая кухня, голубого выцветшего цвета и побелённые стены. В окно кричали мальчики снизу, играющие в футбол.

А на столе стоял чай. Тётя Надина суетилась около плиты, доваривая варенье.

–

Ну вот, дети, варенье готово. Но оно горячее. Но зато оно такое тягучее.

Тётя Надина заговорщически подмигнула.

–

Карамелька! – крикнули вместе Максим и Карина и подставили свои блюдца.

Тётя Надина раскатисто рассмеялась и деревянной ложкой вывалила каждому в блюдце. Варенье упало на блюдце комком. И только потом начало медленно «разваливаться» и расползаться по блюдцу.

Такое варенье у тёти Надины получалось, когда она варила его чуть дольше, чем надо. И дети всегда просили сделать именно его.

Он посмотрел на Карину вновь, она ответила ему своим пустым взглядом и улыбнулась натянутой улыбкой. И теперь Максим понял, что Карины здесь уже нет. Она там, варит варенья и ест мамины пирожки. А мама её за это нежно обнимает. Глотая ложку за ложкой, не пережёвывая, она как топливом себя заправляет, лишь бы иметь возможность двигаться вперёд, хоть черепашьим шагом.

–

Вкусное айвовое, – причмокнув и улыбнувшись, сказал Максим.

–

Самое вкусное, – подтвердила Карина, закивала всем телом и загребла полную ложку.

–

Как в детстве, – сказал Максим и пожалел.

–

Ком к горлу сразу подошёл, вслед за выговоренным последним словом. Он присутулился, схватил чашку и не смел поднять глаза, боясь реакции Карины.

–

Да, – хрипло подтвердила Карина.

Слёзы покатились по щекам Максима, но он их не вытирал. Стекая к подбородку, они капали в чашку чая. Он бросил быстрый взгляд на Карину. Она сидела прямо, вытирала одной рукой слезы, а другой пила чай.

–

Вкус детства, – сквозь слёзы, истерично рассмеявшись, добавила Карина.

Максим поднял глаза, потом вновь посмотрел на свою чашку и глотнул уже солоноватый чай. Взяв ложку варенья, он снова глотнул чай. И рассмеялся истеричным смехом, вместе с Кариной. Смех перешёл в рыдания, Карина вскочила со стула, бросилась к Максиму, присев на колени, она обняла его за талию и уткнулась в живот.

–

Я не могу пережить это! Не могу, Максим. Помоги мне-е-е-е-е.

Максим теперь понимал Карину. Но как ей помочь, он до сих пор не знал.

Глава 4

На следующий день, едва открыв глаза, Максим услышал звук закипающего чайника. Да, это снова готовился чай. И Максим был уверен, что на столе стоят вареньицы, не менее трёх, с лучшим тётиным сервисом.

Выйдя из гостиной, не умывшись, он сразу поплёл на кухню.

–

Чай будешь? – улыбнувшись натянутой улыбкой, спросила Карина.

–

Только умоюсь, – бодро отозвался Максим.

–

Следующий час Максим наблюдал за собой будто со стороны. Он чувствовал, словно его взяли за руку, повели в песочницу и попросили сыграть довольного гостя, несмотря на то, что шёл дождь, гремел гром и сверкала молния. Но его попросили: «Пожалуйста, сыграй! Не то эта молния ударит в меня. Пока ты со мной играешь, молния в меня не может попасть». И он играет, пытаясь обдумать, как сделать так, чтоб «молния в неё не попала», но и чтобы играть в песочнице ему не надо было.

–

Мне надо будет пойти на работу.

–

На работу? Я думала, ты уже уволился. Ты же собирался в Москве устроиться… То есть, ты же устроился в Москве.

–

Карина говорила неестественным голосом. Голос скрипел от надрыва.

–

Меня попросили закончить проект. Помнишь? Мы именно поэтому с тобой вернулись. Я хотел закончить проект, а ты хотела отдохнуть после учёбы и…

–

И побыть с мамой, – всё тем же неестественно спокойным голосом ответила Карина.

–

Максим громко выдохнул и устало покачал головой.

–

Да, и побыть с мамой. Я надеюсь, тебе удастся хоть немного набраться сил к сентябрю.

–

Зачем? – удивилась Карина.

–

Ну мы же с тобой собирались уехать. Я уже подготовил документы, проекты, обговорил…

–

Я никуда не поеду, – голос стал твёрже, но прозвучал глухо.

–

Как так, Карина?! Чего тебе здесь делать? – Максим не ожидал, что отъезд Карины теперь под вопросом.

–

Я буду здесь!

–

Чего тебе здесь делать?!

–

Я буду здесь! – упрямо повторила Карина и отпила чай, не забыв до этого зачерпнуть ложкой варенье.

–

Карина, вот этого я не ожидал, – Максим вскочил со стула и подошёл к окну.

Он нервно погладил подбородок, подправил густые волосы и вновь взялся за подбородок.

–

Карина, ты окончила университет блестяще. В нашем маленьком городе больше нечего терять. Тебе удалось пройти собеседование в крупной компании. В чём дело?!

–

Мне это больше не надо.

–

Как не надо?! Тебе именно это и надо!

Максим начал ходить по кухне из угла в угол, размахивая руками, и остановился прямо перед Кариной.

–

Мне лучше знать, Максим.

–

Кариночка, сестрёнка, ты сама просила тебе помочь. Пожалуйста, позволь это сделать. Я хочу тебе помочь. И самое лучшее, что я могу сделать, это увезти тебя отсюда. И твоя мама бы не хотела, чтобы ты так распорядилась своей жизнью!

–

Моя мама умирать тоже не хотела.

–

Это не отменяет того, что твоя мама хотела бы, чтобы ты жизнь свою прожила в лучшем сценарии. А не похоронила себя заживо в 22 года!

–

Я хотела уехать в Москву, чтоб зарабатывать и путешествовать вместе с мамой. Она прожила ужасно сложную жизнь. Она даже ни разу в Москве не была! Она работала на двух работах…– Карина срывалась в плач и отодвинула от себя чашку.

–

И всё это она делала, чтоб дать тебе жизнь и вырастить. А ты чего делаешь с этой жизнью, которую твоя мама с таким трудом тебе дала?! Просто убиваешь себя!

–

Ты несправедлив, Максим, – Карина спрятала лицо в ладонях.

–

Я понимаю, как тебе тяжело.

–

Ты не понимаешь, Максим. И я желаю тебе и дальше, как можно дольше, этого не понимать, – сквозь слёзы ответила Карина.

–

Тебе здесь нечего делать, – беспомощно повторил Максим.

–

Есть, – сквозь слёзы ответила Карина.

–

Чем же? – нервно ухмыльнулся Максим, сев вновь на стул с опущенными на колени руками, – есть варенье?!

–

Карина закивала головой, не отбирая ладоней от лица.

–

А что ты будешь делать, когда варенье закончится?

–

Карина внезапно перестала плакать. Она оглянулась, беспомощно захлопала глазами и уставилась на вареньицу.

–

Не закончится, – прошептала она.

И больше не сдвинулась с места. Она смотрела на варенье, как на иголку, на конце которой хранится её смерть. Или жизнь?

Максим беспомощно переводил взгляд то на варенье, то на Карину, махнул рукой и вышел из кухни.

В коридоре прозвучал хлопок. Это захлопнулась дверь за Максимом. Карина лишь моргнула от внезапно прозвучавшего звука, но так и осталась сидеть. И просидела она так до шести вечера. Осознав, что скоро приедет Максим с работы, она выскочила из дома.

Глава 5

Карина закрыла глаза. Уходящее солнце ей ослепляло даже сквозь закрытые веки. Как в детстве. А в руках ощущала тёплую, влажную ладонь мамы.

–

Слышишь? – прозвучал грудной голос мамы.

–

Нет, мама. А что надо услышать? – Карина напряглась, озираясь вокруг.

Мама посмотрела на дочь и рассмеялась. А восьмилетняя Карина растерялась и вопросительно посмотрела на маму. И даже успела немного обидеться на неё.

–

Оно шепчет, – решила более не дразнить дочь Надина.

–

Кто? – захлопала недоумённо глазами Карина.

–

Море.

Карина сперва посмотрела на море, а потом медленно посмотрела на мать. Ожидая, что мама сейчас рассмеётся и скажет: «Шутка!».

Но Надина стояла совершенно серьёзная. Она смотрела вдаль и вслушивалась.

–

О чём оно шепчет, мама?

–

Обо всём на свете, доченька.

–

А сейчас о чём оно шепчет?

–

Оно мне говорит, что всё будет хорошо.

–

Зачем оно тебе это шепчет, мамочка?

–

Оно меня утешает, – грустно сказала Надина.

–

А ты расстроена? – удивилась в очередной раз Карина.

–

Да, доченька. Я немного устала и расстроена. Но море мне шепчет, что у меня самая прекрасная дочь на планете и что всё у нас будет хорошо.

Надина крепко обняла дочь.

–

А вообще, море говорит о всяком. Но всегда о том, что тебя беспокоит, – шмыгая носом, продолжила Надина.

–

И у него можно всё что угодно спрашивать? – обрадовалась Карина.

–

Да.

Карина открыла глаза, вдохнула солоноватый воздух и медленно закрыла глаза вновь.

Море нежно шептало ей утешения. Она пыталась им внять, но всё равно слёзы накатывали на щёки.

–

Всё будет хорошо, – сказала ей набежавшая волна.

–

Ничего больше не будет, – отвечала ей Карина.

–

Почему ты так решила? – недоумевала следующая волна.

–

Представь, что тебя оторвут от океана. Как ты продолжишь жить?

–

Я стану озером и продолжу жить, – отвечало ей следующая волна.

–

Но ты уже не море.

–

А чем плохо озеро? – недоумевали последующие волны.

–

Хорошо. Но тебе станет резко грустно без матушки океана. Ты почувствуешь себя одичалым и брошенным, – настаивала на своём Карина.

–

С чего бы это? У меня буду реки, которые впадают в меня и насыщают меня новой водой! – возмутилось море и ударило по её ногам высокими волнами.

–

А если и они «оторвутся»? – не переставала Карина нагнетать.

–

Такого не бывает, – упрямо заявило море.

–

Ну вот если так случится? – злобно настаивала Карина.

–

Когда так случится, я тебя позову и расскажу про свои переживания. Но я не хочу погибать сейчас от того, что в будущем может случиться, а может, и нет, – дерзко заявило море и больно шлёпнуло её внезапной волной по щиколотке.

–

Ха! Ты разозлилось!

–

Ха, нет! – ответило море, – посмотри на ту семью, – защебетало по секрету ей море.

–

И что?

Карина посмотрела налево. В пяти метрах от неё отдыхала семья: муж с женой и их годовалый мальчик. Мальчик в синих плавках вставал на пухленькие ножки, делал 2 шага и падал. И так несколько раз. Каждый раз, падая, он недовольно морщился и похныкивал, но всё равно вставал вновь и предпринимал следующую попытку. Каждый раз, падая, мальчик слышал сопереживающие воскликни от родителей. И каждый раз, вставая, он слышал звонкие аплодисменты от родителей, подбадривающе слова и сам звонко смеялся.

–

И что? – ещё раз упрямо спросила Карина.

–

Ему всего лишь 1 годик, но он не сдаётся, – шепнуло укоризненно море, недовольное тем, что Карина сама не смогла сама об этом догадаться.

–

Он ещё ничего не потерял, – огрызнулась Карина.

–

Но он не сдаётся.

–

И что? – закатила глаза Карина.

–

А ты хочешь сдаться после первого падения.

–

Я больно упала. У меня перелом. Сердца, – она посмотрела на синее море, ожидая сочувствия.

–

Но ты жива. Пока ты жива, у тебя всегда есть шанс.

–

Шанс на жизнь? Не нужна мне паршивая и одинокая жизнь без мамы.

–

Шанс на счастливую жизнь, – защебетало море. – Или на паршивую… Это уже тебе выбирать.

–

Я бы выбрала счастливую жизнь с мамой.

–

Только со смертью спорить бесполезно.

–

Тогда у меня нет выбора.

Море в ответ промолчало. Промолчало? А вообще, был ли разговор? Умеет ли говорить море? Или под видом моря Карина говорила со своим внутренним голосом? Но с мамой оно говорило. Или мама тоже говорила со своим внутренним голосом? Но ведь маму оно утешало.

«А меня утешает?», – задалась вопросом Карина. Но не смогла она ответить на этот вопрос. «А зачем я сюда тогда иду? Поговорить сама с собой?», – и посмотрела вновь вдаль, на ровную синюю полосу, которое отделяло море от неба. «Может, мне нужна такая же полоса, чтоб отделить мою жизнь с мамой от жизни без мамы?», – Карина пыталась всячески найти для себя выход. «А правильно ли делить жизнь на «до» и «после»? Это же часть меня. А как люди делают?», – ей прямо сейчас захотелось поговорить с человеком, который тоже потерял мать. И спросить: «Ну как? Как ты живёшь? Как ты живёшь с болью, разъедающей всё внутри? Как живёшь с внутренней пустотой, которую ничем не заполнить?». И вспомнила, что таким человеком была её мама. И её мама никогда не рассказывала про свою боль, когда её родители погибли. Она только рассказывала про то, как её любили её родители, какие вкусные пироги пекла её мама и какую красивую деревянную лошадку выпилил её отец. Только тёплые и добрые воспоминания. «Почему я так не умею? Или это приходит со временем?».

Карина внимательно смотрела на ноги, которые покрывались водой и песком, когда накатывали волны. Волна была прохладной. И отрезвляющей.

– Потому что ты так не хочешь, – шепнула набегающая волна и быстро потянулась обратно.

Глава 6

Заканчивался июнь. Жара стояла невыносимая – 32 градуса в тени.

Максим потихоньку привыкал к новой жизни. Каждый вечер после работы он приезжал к Карине, где практически поселился. Домой он заезжал иногда, на обеденный перерыв, когда появлялось свободное время.

Мама его, Фаина, была благодарна, что сын взял всю тяжёлую ношу на себя. Приехав домой в тот день, когда сын её отправил из квартиры её покойной сёстры, Фаина сразу поняла – это было лучшее решение. Фаине было самой тяжело – она потеряла единственную сестру. Больше из родных никого у неё не оставалось, кроме сына и племянницы. Родители погибли у Фаины, когда ей было 20 лет, а Надине 23. Они с сестрой были очень близки. И сейчас она ощущала, будто часть ее умерло и закопано в сырой земле. И в таком состоянии она не могла оказать никакой поддержки и помощи своей племяннице.