Банка варенья

Индира НеГанди

Банка варенья

Глава 1

Жара, июнь. Сердце бешено колотилось, в ушах шумело, и про себя Карина повторяла: «Всё в порядке. Всё в порядке. Всё в порядке». Проговаривая это, она с дрожащими руками оплачивала платье. Ей лишь с третьего раза удалось правильно ввести пин-код. Продавщица осталась в недоумении, ведь буквально десять минут назад Карина очень вежливо с ней общалась и была в прекрасном настроении. В секунду изменилось настроение Карины после того, как она попыталась кому-то дозвониться.

Карина выбежала из торгового центра, с выпученными глазами и прерывистым дыханием, озираясь вокруг. Много людей, духота, пыль и много препятствий на пути к маме. Их надо всё преодолеть. И очень быстро.

«Да что это я так тороплюсь? Действительно, ничего не произошло. Только мама на звонок не ответила. Но я договаривалась, что из магазина ей позвоню. Почему не ответила?! Я ей фото платья отправила, она не посмотрела». Сумбурный внутренний конфликтный диалог только мешал ускорить шаг, сбивая скорость и дыхание. Перебегая дорогу на красный свет и увиливая от недовольных сигналящих водителей, она вновь звонит маме. Но в ответ вновь гудки, а потом автоответчик.

«Мама заснула! Мама зашла в ванну, в туалет, зашла соседка! Телефон потеряла, телефон выпал из окна! Телефон разбился! Точно, он разбился, мама всегда роняет телефон на плитку в кухне. Хорошо, что бежать мне до дома недолго! Чёрт!».

Ещё одну улицу перебежать и на месте. «А вот и наш дом! Может, мама вышла?». Впереди знакомая голубая пятиэтажка.

Карина остолбенела. Она встала как вкопанная и похолодела. Около подъезда стояла машина скорой помощи, водитель которого устало курил в салоне. Вокруг машины ходили соседи и просто мимо проходящие незнакомые люди, о чём-то расспрашивая водителя. В ответ водитель устало выпускал дым и качал головой.

Подъехала полицейская машина. Люди и к ним подбежали. Полицейские, в отличие от водителя скорой помощи, не были настроены на диалог и просто отмахнулись от вопрошающих и зашли в подъезд. Словно в потревоженном улье, в подъезде всё жужжало, и царила суета.

А Карина стоит и будто смотрит на всё со стороны. И себя она видит со стороны. Русые волосы облепили все лицо, то ли от жары, то ли от холодного пота, в который её бросало. Серо-карие глаза без остановки моргали, пытаясь найти хоть что то, что ещё может дать шанс, утешить, успокоить. А губы сжались, чтоб не закричать.

«Теперь понятно, почему мама трубку не брала! Что-то у соседей случилось, она телефон оставила и вышла из квартиры помочь. Ну конечно! А я, дура, разволновалась!»

Соседи в этом доме общительны, дружны и никогда не оставляли друг друга в беде. Старая пятиэтажка, здесь все знали друг друга.

Крепче прижав к себе пакет с платьем, Карина несмело двинулась вперёд. Но стоило ей подойти к подъезду, как шёпот прекратился. «Улей» замер. Карина растерянно оглянулась по сторонам, в поисках мамы, но наткнулась лишь на «убегающие» взгляды соседей. Мало того, что они замолчали, так они ещё отступили от неё, создавая импровизированный живой коридор в подъезд для Карины.

– А мама где, тётя Зина? – Карина встала у начала этого «коридора», не решаясь через него пройти.

Но тётя Зина, низкая пухлая женщина, потупила взгляд и ничего не ответила. Карина хотела задать тот же вопрос соседу Артёму, но тот стоял как окаменелый, не смея поднять на неё взгляда.

– А мама…? – Карина сглотнула, не в силах задать вопрос дальше.

Да и ответа она не хотела услышать. Иногда не озвученное, хоть и очевидное, и витающее в воздухе, даёт хоть какой-то шанс, надежду. Словно несказанное не способно материализоваться.

Конечности у неё стали ватные, руки опустились, еле удерживая белый пакет с летним платьем, которое она только что купила маме. А сердце застучало так, что в барабанных перепонках отдавалось эхом.

– МАМА!!! – крик разорвал воздух, заставив всех присутствующих зажмуриться и отвернуться от ужаса, который он нёс.

«Быстрей! Ещё быстрей! Я успею, я спасу! Всё будет хорошо. Она должна ещё примерить платье».

Карина верила, что именно новое платье должно спасти от неминуемой катастрофы. В самые сложные моменты включаются самые примитивные рефлексы, которые то ли спасают нас, то ли «обезболивают» последствия.

Подъезд, первый пролёт пройден, ещё немного, второй этаж, пролёт, третий этаж. Сердце застучало так, что кроме стука собственного сердца Карина уже больше ничего не слышала. Коричневая дверь с медной ручкой, но стучать ей не пришлось. Дверь была открыта нараспашку.

– Мама, – это уже был шёпот.

Шёпот принятия. Шёпот безысходности.

Из квартиры выходили две девушки в голубой одежде. Бригада скорой помощи. Они о чём-то шептались и рассмеялись, но увидев у лестниц девушку с бледным лицом, растерянно оглянулись, умолкли и опустили головы.

«Почему не смеётесь? Что вас смутило?! Смейтесь же, продолжайте!».

И в секунду вся злость Карины направлена была на двух девушек, которые вышли из квартиры и своими невинными жестами лишили её последней надежды. «Если бы они продолжили смеяться, всё было бы хорошо! Почему перестали? А что плохого случилось? Почему им плохо? Им ли плохо?».

Секунда прошла. Карина внезапно сорвалась с места и забежала в квартиру, оттолкнув полицейского, который шёл ей навстречу.

– Мама-а-а-а-а! – снова душераздирающий крик.

Но звучал он беспомощней, чем прежде.

Мама здесь, в своей комнате, лежит, на полу. Чёрные волосы растрёпанным ободком обрамляли круглое бледное лицо, а пухлые губы, некогда бывшие естественно красного цвета, были бледны, почти незаметны на лице.

Сердце Карины упало туда же, на пол. Вслед за сердцем она рухнула сама к маме, обняла её уже холодное тело и громко завыла. Воем, переходящим в крик и обратно. От таких криков люди теряются, убегают куда дальше. Это крик – представление неминуемого и невозвратного. После этого крика человека не утешишь, ему не поможешь. Всё худшее случилось.

Карина зарыдала всем телом, вздрагивая и крепко вцепившись в тело матери. Нет, она не хотела в это верить. Это всего лишь страшный сон. Сейчас она проснётся, и мама вытрет ей слёзы после кошмарного сна. Не может быть такое, чтобы единственный родной человек её покинул.

Кто-то тянул её за плечи, кто-то пытался обнять. Карина ничего не помнила и не понимала. Весь мир у неё сошёлся на маме и остановился вместе с её сердцем.

Милая маленькая мама. Милые мамины глаза, которые больше на неё не взглянут. Милые мамины руки, которые больше её не погладят. Такой боли Карина никогда не испытывала.

Будто сердце сжалось и перестало толкать кровь. Сосуды опустели, и организм потихоньку скукоживается и прямо сейчас схлопнется.

Она не помнила, как оказалась на кухне. Не помнила, как пришёл её двоюродный брат Максим. В голове было пусто, а тело трясло то ли от холода, то ли жажды.

И только сильные руки Максима поддерживали её от неминуемого падения со стула.

– Всё хорошо будет, – тихо приговаривал он, поглаживая её по голове.

«Больше уже ничего не будет», – прозвучало в голове у Карины.

Глава 2

В день похорон Карина похоронила саму себя. Она смотрела чёрно-белый немой фильм, не различая никаких цветов, и люди все были для неё немы. Карина ни слова не разобрала, из того, что ей говорили.

Карина кивала, благодарила, обнимала, но смотрела на это всё со стороны. Порой она говорила, отвечала. Но оставалась нема даже к собственному голосу. Она не слышала и не понимала, что говорила.

Похороны прошли. Тётя Фаина и Максим сделали все, чтоб достойно проводить и похоронить её маму Карины, Надину.

Карина ничего не смогла сделать. Она проводила маму в последний путь и до вечера просидела у могилы, поглаживая сырую землю. Она шептала маме, что скоро к ней придёт. И что никогда не оставит её одну в холодной земле. Она не плакала. Она лишь испуганно озиралась, смотря вокруг.

«Как можно маму здесь оставить? Ей будет здесь страшно!».

Двоюродный брат три часа стоял позади, не мешая Карине простится с мамой. Но как только начало смеркаться, ему пришлось насильно Карину вести домой.

Тётя Фаина и Максим пытались её уговорить остаться ночевать у них в квартире.

– Тебе нужно время прийти в себя, – не переставал уговаривать её Максим.

– Нужно немного отдохнуть, – вторила ему его мама.

– Я отсюда не уйду, – холодно и безапелляционно отвечала Карина.

Тогда тёте Фаине и Максиму пришлось самим переезжать к ней, чтобы не оставлять одну Карину в таком состоянии. Хотела ли Карина поддержки от родственников в такой форме? Конечно, нет. Она была в состоянии, когда возненавидела всё живое на свете. Но нужно было ли ей это одиночество сейчас? Максим считал, что это было бы опасной затеей.

Тётя Фаина, родная сестра мамы Карины. Низкая, с добродушным круглым лицом и серыми большими глазами. Она была очень похожа на её маму.

И была всегда Карине близка. Порой она могла доверить больше тёте Фаине, чем маме. Но именно сейчас, тётя Фаина чувствовала себя «очень далёкой» от своей племянницы. И внешняя схожесть с покойной ещё больше доставляло горечи Карине. Тётя Фаина была для неё сейчас болезненным напоминанием о большой потере.

Тётя Фаина приготовила рагу с курицей. Она поставила перед Кариной тарелку с ароматным содержимым.

– Милая, может, хоть немного поешь?

Карина покачала головой.

– Ну ты совсем бледная. Я понимаю тебя…

– Не понимаешь, – сухо ответила Карина, сидя за кухонным столом и безжизненным взглядом уставившись в окно.

Обычно на этом стуле сидела её мама и смотрела в окно. Она могла так сидеть два-три часа.

Карина сейчас сидела рядом с мамой в уютной кухне, с голубыми обоями в мелкий зелёный цветочек. На плите свистел чайник, а за окном дворовые ребята весело гоняли мячик. В её голове ничто не изменилось.

Через секунду она уже держалась за руку мамы, и они вместе преодолевали сыпучий мелкий песок и шли навстречу шумному морю.

– Мы сейчас послушаем, что нам море скажет, – весело подмигивала Надина своей десятилетней дочке.

– Оно скажет, что мне нужно срочно купить мороженое, – весело отвечала Карина.

– О, слышу! Море мне кричит, что тебе нужно срочно купить мороженое. Но нужно сперва подойти к берегу!

Карина ещё крепче хваталась за руку мамы и тянула её вперёд, к морю. А мама, задирая подол длинного халата, старалась успеть за шаловливой девочкой.

– Доченька…, – назойливый голос вытягивал её из тягуче – сладких воспоминаний.

Рука мамы вытягивалась с холодной ладони, мамы уже рядом не было.

– Я не ваша дочка, – сухо ответила Карина.

Тётя Фаина замолчала, едва сдерживая слёзы. Она не понимала, почему племянница так на неё обозлилась.

– Кариночка, я потеряла свою единственную родную сестру, ты свою маму. Я в тебе вижу её продолжение, и мне казалось, мы могли бы друг друга поддержать, – тётя Фаина заламывала руки с опущенной головой, скрывая бегущие струёй слёзы.

Ей было сложно подобрать слова. Она не знала, как можно утешить в такой ситуации. Эта добродушная женщина могла обнять, приласкать и пожалеть. Но какие слова могли утешить, когда теряешь мать? Тётя Фаина считала, что таких слов нет. Но сейчас она с трудом выносила ту тишину, которая царила в квартире часами.

Но Карину уже ничто не трогало. Ни тётя, ни её слёзы.

– Ты хочешь погоревать в одиночестве? – вопросительно посмотрела Фаина на Карину. – Но так будет намного сложней, Карина. Никто не виноват в случившимся: ни ты, ни я. Зачем ты выбрала путь истязания? Твоя мама не такого бы желала для тебя.

– А смерти своей мамы желала?! – выпалила злобно Карина, по-змеиному вытянув шею вперёд.

Карина зализала свои густые, длинные волосы в гладкий хвост. И её серо-карие глаза сейчас были прозрачны. И действительно, сильно напоминала змею. Тётя Фаина отпрянула от неё. Она испугалась злобного выражения лица и нервного дыхания своей племянницы. Она выдыхала, словно, пары яда.

– Я совсем не об этом, дочь… кхе… Карина. Ты пытаешься ответить на вопросы, ответов на которых не существует.

– Откуда тебе знать, что я пытаюсь сделать?! – Карина опустила голову, пытаясь удержать слёзы.

Да, она была зла. Зла на тётю Фаину, на брата Максима, на соседей, да и в целом на весь мир! Её мамы больше нет, а все продолжают жить как ни в чём не бывало.

– Кариночка, – тётя Фаина выдохнула и тоже опустила голову, – нам нужно найти силы, чтоб пережить это.

– Что пережить?! Как можно пережить, когда часть меня уже умерло. ЕЁ НЕТ! Тётя Фаина, ты понимаешь?! ЕЁ БОЛЬШЕ НИГДЕ НЕТ!

Карина разрыдалась, скрыв лицо в ладонях, она продолжала кричать. Кричать в ладонь, одновременно никому и всему свету. Она пыталась выкрикнуть ту боль, которую её съедала. Но от озвучивания боли ей становилось ещё больней. Каждое признание смерти мамы заставляло её пережить эту потерю ещё раз.

– Ни здесь, ни в другой комнате, ни в другом городе! Она больше не погладит меня, она не позвонит, не откроет мне дверь! Она больше не сварит никогда варенья! Я больше никогда не выпью чая с её вишнёвым вареньем…

Она резко подняла своё распухшее лицо и уставилась на свою тётю. Тётя ответила ей испуганным взглядом. Она не понимала, что сейчас в голове у её племянницы.

– Чай! – лишь воскликнула Карина и побежала на балкон.

Тётя Фаина проводила недоумённым взглядом свою племянницу и через мгновение, подскочила, наполнила чайник водой, включила его. И принялась заваривать чай. Карина пришла с трёхлитровой запылённой банкой. Она бережно обняла банку и широко улыбнулась.

– Тётя Фаина, вы будете чай? – прошептала она и поцеловала банку.

Тётя Фаина довольно закивала, вытирая слёзы.

Глава 3

Максим пришёл к сестре к 8 часам вечера. И был удивлён, застав улыбающуюся Карину и смущённую маму свою за столом на кухне, распивающими чай. Он стоял в дверях и смотрел полчаса, как, распивая чашку за чашкой, Карина весело рассказывала про то, как ей удалось устроиться в крупную рекламную компанию в Москве.

– Они сперва вообще в меня не верили. И на собеседовании я услышала обычное и до боли противное: «Спасибо. Мы вам позвоним». А я то знаю, что это фраза означает: «Вы нам не понравились и больше ноги вашей здесь не будет». Ну так вот. Я попросила дать мне пробное задание. Благо руководитель департамента, куда меня должны были взять, Степан Аркадьевич, тоже был на собеседовании. И я так просила, не уходила, пока не дадут. Ему было легче мне дать и отвязаться. И что вы думаете?!

Карина хлопнула рукой по коленке и рассмеялась. Она выглядела как молоденькая актриса, которая сильно переигрывает на своём первом спектакле: каждое движение было фальшиво.

Карина нырнула ложкой в вареньицу и полную плодов засунула в рот. И так повторила трижды, затем только отхлебнула чая и продолжила.

– Именно моё рекламное предложение в итоге выбрал заказчик! Вот так вот! Теперь они меня ждут!

Тётя Фаина испуганно улыбалась. Её рука с чашкой чая застыла в воздухе. Она бросила взгляд на сына и вновь озабоченно посмотрела на Карину.

– Кариночка, может хватить варенья на сегодня? Ты уже опустошила полбанки.

Карина внимательно посмотрела на тётю Фаину, а потом, болезненно улыбнувшись, замотала головой и продолжила с бешеной скоростью уплетать варенье. Слёзы потекли по её щекам, она, шмыгая носом и периодически утирая их, пила чай, заедая вареньем, не обращая внимания на ошарашенные взгляды тёти Фаины и Максима.

Тётя Фаина медленно поставила свою чашку на стол, открыла рот, хотела что-то сказать, но ничего не смогла вымолвить. Спрятав лицо в ладонях, она громко разрыдалась и убежала в гостиную, закрыв за собой дверь.

– Карина, – Максим подошёл к Карине и сел на место, где только что сидела его мама.

Карина не отозвалась. Она даже в его сторону не посмотрела. Она облизывала ложку и запивала чаем.

– Карина, что с тобой? – он посмотрел в её светло-карие глаза и его затянуло в болото.

Карина посмотрела на Максима безжизненным взглядом. Тонкие маленькие губы её были сперва вытянуты в улыбку, а потом сжались в содрогании. А высоко поднятый тугой хвост, сейчас беспомощно свисал на плечо. В глазах Карины было много страха и боли.

– Ничего, – пытаясь сдержать новый поток слёз, ответила Карина, – Просто пять дней назад у меня умерла мама, а так ничего. Совершенно ничего уже. Пустая, бессмысленная жизнь…

– Не говори так, Карина. Ты молода, тебе всего 22 года, ты красива и умна…

– Молода?! К чему мне сейчас эта информация?! Тебе легко говорить, у тебя рядом мама! – Карина раскраснелась от злости и, выпучив глаза, уставилась на Максима.

– Карина, я всё понимаю…

– Ты НИЧЕГО не понимаешь! Нет её больше! Мне больше не для кого жить!

– Это ужасные слова, – Максим сморщился от услышанного и отвёл взгляд от неё.

Карина подскочила со стула, кинула ложку в угол, чашку в другой угол и побежала в спальню. Звук вдребезги разбитой чашки эхом ударил по ушам Максима. Но никто, ни Максим, ни Карина, не поторопились убрать осколки. Так, они и остались лежать.

Максим молча проводил взглядом убегающую фигуру Карины. Её и прежде худое тело, сейчас стало в 2 раза меньше. И широкие серые шорты, из которых торчали узкие колени, это лишь подчёркивали.

Он не в силах был идти за ней. «Что я ей сейчас скажу? Мне нечем её успокоить сейчас».

Глубоко вздохнув и покачав головой, он направился в гостиную.

– Мама, думаю, тебе уже пора домой. Да и мне тоже, – не успев открыть дверь, громко заявил Максим.

Фаина сидела сгорбленная на диване и не шевелилась.

– Мама?

Тётя Фаина посмотрела с горечью на сына и снова перевела взгляд на картину, которая висела напротив дивана, на стене.

– Максим, как мы её так оставим? – неуверенно спросила Фаина.

Комната, всегда собиравшая гостей и трещавшая от громкого смеха, сейчас выглядела одичавшей. Большой обеденный стол с десятью стульями вокруг и большой фруктовой вазой посередине, выглядели сейчас как надругательство над горем и потерей. Или как жалкое напоминание о том, что и в этом доме было когда-то счастье.

– Я не знаю, – Максим пожал плечами. – я хочу ей помочь, но это вызывает в ней лишь дополнительные страдания. Хочу помочь, мама. Ой как хочу. Но как?

Он подошёл к дивану и сел рядом с мамой.

– Поддержать, обнять, успокоить… – слёзы текли по щекам Фаины.

– Мне кажется, мы её больше раздражаем, чем успокаиваем.

– Сынок, я не уйду. У неё больше никого нет, кроме нас с тобой, – Фаина упрямо замотала головой.

– Дай недельку побыть одной. Я обещаю, каждый день буду к ней заезжать. Я не уйду. Но хоть утро в одиночестве может пойдёт ей на пользу?

Фаина недоверчиво посмотрела на сына. Она не понимала, как человеку с таким горем может вообще быть комфортно в одиночестве.

Фаина покачала головой.

– Уж не знаю. Она очень изменилась, её я понимаю. Она потеряла мать. И ты сильно изменился, но тебя не понимаю. Почему ты стал таким нетерпеливым?

– Потому что я потерял родную тётю, – выпалил Максим.

Он не знал, как объяснить маме, что он чувствует. Как объяснить маме, почему он так поступает.

– Да, – сказала бессмысленно Фаина, бросила пустой взгляд на комнату, задержав его на картине, и спрятала лицо в ладонях.

– Мама, неужели ты не видишь, что живые «мы» её сильно раздражаем? – Максим обнял её за плечи, прижав к себе. – И она этого не скрывает. Как ты и сказала, её понять можно. Но я не хочу, чтоб на тебя это всё выплёскивалось. Ты-то это не заслужила. И тебе не менее тяжело.

– Тише, она слышит, – заныла Фаина сквозь ладонь.

– Ничего, всё будет хорошо, мама. Всё будет хорошо.

Он её прижал и медленно начал покачиваться, будто пытался убаюкать ребёнка.

Тётя Фаина с неохотой и тяжёлой душой покинула квартиру своей уже покойной сестры. Её провожал Максим. Он вызвал ей такси и пообещал остаться в эту ночь с Кариной.

–

Мне стыдно сейчас, – стоя у такси и не решаясь сесть в него, сказала Фаина.

–

Мама, это самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать.

–

Нет, сынок, Надина мне такое не простит.

–

Мама, не переживай. Ты сделала, всё возможное. Я буду рядом с ней всегда.

–

Но ты уйдёшь на работу.

–

Мама, доверься мне, – он потянул к себе маленькую сутулую женщину и крепко обнял.

Фаина всегда доверяла своему сыну. Но сейчас ей было страшно за племянницу. Ей казалось, что она оставляет Карину в горящей квартире, даже не попытавшись вызвать пожарных.

– Ох, тяжело, – прошептала она и села наконец в машину.

Когда такси тронулось, Максим тяжело вздохнул. Он запустил руки в свою шевелюру, задрав голову наверх, и тихо свистнул. Свист перерос в вой. И он разрыдался, присев на корточки, и спрятал голову руками между коленками.

Этот высокий мужчина, с ростом 1 метр 93 сантиметра, с широкими плечами и атлетическим телосложением, сейчас превратился в улитку, который пытался спрятаться от ужаса, окружавшего его. И сейчас он вынужден был признаться, что он соврал маме. Что он ничего не знал. Не знал, как помочь сестре и как самому пережить эту горечь утраты. И чувствовал, что и сестру может потерять. Но как? Как быть в этой ситуации?

Карина была его единственной двоюродной сестрой. Они были очень близки, как родные брат и сестра. Они вместе учились в школе, вместе поступили в факультет маркетинга, вместе после уехали в Москву с грандиозными планами. Они хотели открыть свою небольшую компанию. И Максим активно к этому готовился и практически всё подготовил для запуска. Со второго курса он был на подработке в разных компаниях. И сейчас уже работал руководителем маркетингового отдела в небольшой, но очень успешной компании.

А Карина, чтобы набраться немного опыта (и денег), решила в первое время устроиться по найму в Москве. «Думаю в первое время у нас не так много будет денег. Я лучше наберусь опыта, тебе всё равно буду бесполезна. А через годок – два приду к тебе, и больше ты от меня не избавишься», – смеялась Карина. И всё у них получалось: всё по плану, без осечки.

Они вернулись в родной город на лето. Чтоб и мамам своим помочь по хозяйству, и самим набраться сил перед серьёзным рабочим годом.

Смерть тёти Надины для Максима стало большим горем и утратой. Ей было всего 48 лет. Она ни на что не жаловалась, ничем не болела. И что вот так, в начале лета, он потеряет свою единственную тётю – он бы никогда не поверил.

К сожалению, и отцов у них не было к тому моменту.

Отец Карины рано ушёл из жизни, когда ей не было и трёх лет. Его сбила машина. А отец Максима, когда сыну было 16 лет, уехал в командировку в Санкт- Петербург и пропал. Ходили слухи, что там появилась у него новая семья. Кто-то говорил, что видели его, и что он бомжует, потому что в один день потерял память. В общем, много слухов доходило до них про отца. Но сам отец до дома так и не дошёл. Его мать получила свидетельство о смерти. И с тех пор Максим считал своего отца погибшим.

И вот сейчас Максим наблюдал, как погибает его сестра – его любимая и незаменимая. И он не может ей помочь. Он не понимал, что с ней происходит. Карина всегда была сильной, выносливой, ко всему относилась с терпением и пониманием. И она всегда была доброй, чистой и открытой. Да, смерть мамы, это одно из самых страшных потерь. Но сейчас перед ним совершенно другой человек: озлобленный на весь мир и готовый броситься на любого с проклятиями и обвинениями только лишь за то, что ей хотят помочь.

Как ему быть? Чем помочь? Он был растерян. Но знал, что не должен её оставлять.

Он поднялся на третий этаж и уже в коридоре услышал звук закипающего чайника.

Он прошёл на кухню и увидел, как Карина с увлечением заваривает чай, добавляя всевозможные травы. Так делала её мама. На столе стояли две чашки из нового сервиса и три вареньицы с тремя разными вареньями: инжир, черешня и айва.

–

Я видела из окна, тётя Фаина уехала, – между прочим сказала Карина.

–

Да, мама уехала. Я подумал, что для тебя так будет лучше.

Карина замерла, рука, заливавшая кипяток в чайник, застыла в воздухе. Она тяжело задышала, но всё ещё ничего не говорила.

–

Карина, всё в порядке?

Чайник с кипятком с силой был поставлен на подставку. Она нырнула в объятия брата и зарыдала.

–

Прости, Максим. Прости меня. Я не знаю, что со мной! Мне самой от себя страшно! Я потеряла маму и теряю себя! Я желаю смерти всем: и даже твоей маме! И ты это понимаешь, я знаю, – она подняла глаза и посмотрела на него. – Ты меня знаешь, ты читаешь мои мысли, и ты видишь, что я превращаюсь в монстра. Что мне делать?!

Максим не знал, что ей делать? Он даже не знал, что бы он делал, окажись он на её месте. Вот что бы он превратился? Может, в такого же монстра? А может, в кого-то похуже? Насколько точно можно предугадать свои действия в будущем в каждой конкретной ситуации? Процентов на 0.