В ожидании Марокко

– Я знаю…

– И характеристику я тебе не дам. Или дам такую, что рыдать захочется.

– Я понял! – голос Мортимера немного надорвался.

– Не кричи… Паренек твой, ты сказал, что он функционален, но без насильственных наклонностей.

– Да, именно такой, как ты просила. Других я пока не готов отдать. А он если и жесток, то только по отношению к себе.

– Вот и нормально, – Стоун задумалась на пару секунд. – Подержи его у нас до весны, отшлифуй его чем-нибудь не очень крепким. Потом оформишь как обычно.

– Может, стоит подождать хотя бы до лета?

– Но ты же говорил, что ему намного лучше?

– Я, но…

– Тогда до весны достаточно. Можешь смело принять к сведению мой профессиональный опыт.

– Хорошо, – вздохнул Мортимер, не чувствовавший в себе сил сопротивляться. – До весны, потом оформлю.

Доктор Стоун наблюдала за парой, пока та не скрылась в дверях лечебницы. Она посмотрела на краешек солнечного диска на горизонте, сощурилась и чихнула.

– Будь здорова.

Стоун отмахнулась от слов коллеги, развернулась и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Доктор Мортимер облегченно вздохнул и сел за бумаги.

***

Зима начала отступать, все высыпали на улицу, приветствуя весну, но были обмануты, потому что морозы резко вернулись. Пациенты спрятались обратно в помещение и угрюмо наблюдали за погодой из окон. Снег подтаял и снова замерз толстой ледяной коркой. Дворник днями стучал по нему тяжелым ломом, удары глухо скакали по двору. Все молча ждали, когда они окончательно смолкнут.

Алан чувствовал себя прекрасно. После Нового года ему выписали новые таблетки, название которых он не мог произнести, благо этого никто не требовал. Жизнь в отделении для него тоже наладилась. Хотя многие называли их с Еленой парой, они сами себя таковыми не считали. Их общение не заходило дальше взаимной поддержки и приятного времяпрепровождения. Иногда Алан подумывал, что хотел бы большего, но не знал, как объяснить это Елене.

Однажды, погрузившись в размышления об особенностях отношений в парах у млекопитающих, он проходил мимо сестринской, где готовились к выдаче лекарства. Из незакрытого окошка доносились голоса. Алан пристроился к стене, напустив на себя беззаботно отвлеченный вид, и развесил уши. Все в отделении замерли в ожидании весны и тепла, и он понадеялся, что свежие слухи помогут растормошить людей.

– Значит, вы собираетесь кого-то выписать? – раздался голос старшей медсестры.

– Тебя это волнует? – спросил доктор Мортимер устало и глухо.

– Мне надо понимать, что будет с остальными. У нас здесь хрупкое равновесие.

– Ничего не случится.

– И все же… Кто?

– Я еще не решил окончательно.

– Дайте угадаю?

– Попробуй…

– Елена?

Алан вздрогнул. Изображать беззаботность у него больше не получалось. Он наклонился ближе к окошку, рискуя быть замеченным.

– С чего ты взяла?

– Она у нас самая нормальная. Разве не так?

– Пожалуй, возможно…

– Все-таки она?

– Я еще не решил…

– Хотите сказать, доктор Стоун еще не решила.

– Хватит, даже не начинай!

– Да будет вам…

– Не начинай!

– Простите. Когда планируете определиться?

– Скоро…

Послышался скрип двери. Алан наклонился так низко, что его лицо выползло за стекло. Его заметили, он не стал притворяться и просунул голову в окошко для выдачи лекарств.

– О, Алан, – удивилась сестра. – Что тебе нужно? Подслушиваешь? Это неприлично.

– Я… Я… – он пытался подобрать слова, – хочу поговорить с доктором Мортимером.

– Он уже ушел.

– Можете его позвать?

– Уже не получится, Алан. Вы у него не единственные, знаешь ли, лечебница большая.

– Да, я знаю, но все же это важно.

– Если никто не умирает, значит, это может подождать. Лучше собери остальных, – медсестра поставила поднос с различными стаканчиками ближе к пациенту. – Время принимать лекарства.

– Но…

– Давай, давай, – она легонько вытолкнула голову Алана из окошка.

Он знал, что спорить со старшей сестрой нет никакого смысла. Поэтому лишь бегло посмотрел на белую дверь, за которой исчез врач, и, сгорбившись, отправился выполнять поручение.

Алан изнывал несколько дней, так и не получив возможности увидеть доктора Мортимера. Групповые встречи вел его коллега. Сказать что-то Елене Алан так и не решился. Вместо этого он пытался проводить с ней как можно больше времени.

Когда же он все-таки выловил главу отделения, тот отмахнулся простым:

– Не волнуйся, Алан. Все будет хорошо.

Прошел спокойный месяц. Окончательно потеплело. Алан уже начал забывать о нависшей выписке, когда доктор Мортимер вызвал его в свой кабинет. Причем не в скромно обставленную приемную, где он работал с больными, а в личную святая святых. Алан за все время в отделении никогда не видел, чтобы кого-то из пациентов отправляли именно туда. От удивления он потерялся в одинаковых коридорах лечебницы, и выловившая его строгая медсестра помогла ему добраться непосредственно до кабинета. Убедившись, что больной ничего не перепутал и его действительно вызывали, она впустила Алана внутрь и тихо прикрыла за ним дверь.

Помещение было небольшим, немного захламленным, на вкус Алана, но в целом довольно уютным. Высокие шкафы с книгами, мягкие кожаные кресла и старый письменный стол с зеленым верхним сукном, который явно находился в лечебнице дольше, чем доктор Мортимер.

– Садись, Алан, – врач указал на свободное место, – у меня для тебя хорошие новости.

Алан чувствовал себя лишним в этом кабинете, хотя обстановка ему нравилась. Он провел глазами по корешкам книг, медленно прошел к креслу и утонул в мягкой старой обивке.

– Что же это за новости? – поинтересовался он.

Доктор перевернул листок, который читал, и знаком попросил подождать. Алан молча разглядывал стол и окружавшие его предметы.

Бумаги хранились на горизонтальных полках, повернутых к Алану спиной, поэтому полакомиться отрывками чужих документов не получилось. Остальные вещи казались дорогими и благородно старыми, при этом совершенно неинтересными.

Доктор Мортимер закончил читать, сложил листы, убрал их в папку и бросил ее на одну из полок для бумаг. Все произошло так легко и быстро, что Алан не успел уловить даже имени пациента на обложке.

– Что ж, – прошептал доктор, сложив руки перед собой и хрустнув костяшками. Совершенно не задумываясь, Алан тоже прощелкал каждый палец, прежде чем заметил веселую улыбку врача. Это его немного смутило.

– Помнишь ли ты, когда в последний раз видел то, чего не видят другие? – спросил доктор Мортимер.

– Когда был последний эпизод? – задумчиво пробурчал Алан и принял отстраненный вид, пытаясь найти ответ.

Повисла тишина. Врач ждал. Старые деревянные часы на полке монотонно гудели.

– Не могу вспомнить, – в конце концов произнес пациент.

– По моим записям – примерно два месяца назад.

– Так давно?

– Вот видишь, ты даже не заметил.

– Это же хорошо, верно?

– Пожалуй.

– Это все Елена.

– Возможно. Но скорее всего, последние препараты, которые мы тебе выписали.

Доктор Мортимер откинулся в кресле и почесал подбородок.

– Однако, – тон хозяина кабинета стал более холодным, – это приводит нас к определенной ситуации.

– О чем вы?

– Я тебя выпишу.

– Спасибо, мне и так хорошо.

Врач поднял брови и наклонился вперед, словно желая разглядеть удивительного пациента. Алан сжался, гостевое кресло показалось ему неудобным. Слишком большим, слишком глубоким и слишком зыбким.

– Это, к сожалению, а может, к счастью, не тебе решать.

– Вам?

– По нашему регламенту решение принимает главный врач по рекомендации ведущего специалиста.

– Хорошо! Ведите ее сюда! – Алан вскочил и начал расстегивать на себе рубашку. – Я ей покажу безумие.

– Прекрати балаган. Сядь!

Алан сел на место и замолк.

– Ты у меня образцовый пациент, – доктор Мортимер вздохнул, – поэтому я тебе объясню ситуацию.

Алан снова начал тонуть в кресле, молча ожидая продолжения.

– У местного правительства нет на нас денег. Лечебница кое-как существует на пожертвования родственников некоторых пациентов. Поэтому мы урезаем расходы и отпускаем всех, кого можем.

– Что-то я никогда не слышал, чтобы так из тюрем людей выпускали.

– Во-первых, мы не тюрьма. Во-вторых, у тюрем ситуация с бюджетом куда лучше нашей. В-третьих, даже там такое случается.

– Правда?

Доктор Мортимер развел руками.

– В любом случае, Алан, выбора у нас особо нет. Ты можешь пожелать остаться в каком-либо другом заведении или оплатить свое пребывание здесь самостоятельно, но я бы советовал тебе не чудить и не делать ничего, что могло бы вернуть тебя к нам или в любое подобное место. В таком случае твои шансы выйти за его пределы снизятся почти до нуля.

– Рецидивистам сложно доказать, что они снова не оступятся?

– Именно так.

Наступило неловкое молчание. Алан уставился в окно. На фоне серо-голубого неба парила одинокая чайка. Как она оказалась так далеко от моря? Разве для нее сейчас вообще сезон? Доктор Мортимер двинулся в своем кресле, откликнувшемся слабым скрипом. Куда исчезают чайки, неужели они тоже перелетные? Или они остаются у побережья навсегда?

– Я бы тогда хотел попросить вас об одной услуге, – наконец тихо начал Алан.

– Что же?

– Я могу посещать Елену? Хотя бы иногда.

– Не думаю. Вообще-то вы не родственники.

Доктор Мортимер заметил, как на этих словах пациент слегка дернулся в кресле.

– Но я могу попробовать уговорить главврача. Вы, кажется, подружились, поэтому от подобных визитов, скорее всего, ничего плохого не случится.

– Правда, доктор? – Алан приподнялся со своего места.

– Правда. Но только если она сама не будет против.

– Я спрошу у нее. Когда вы меня выпишете?

– Ориентируйся на неделю.

Доктор Мортимер отпустил Алана и разрешил ему самому вернуться в нужное крыло. Тот медленно брел по коридору, погруженный в старые мысли, которые растеребил в его голове врач на прощание:

– Подумай, чем займешься после выписки.

Алан осознал, что давно не задавался вопросом, как ему жить не то что дальше, а вообще. На секунду ему показалось, что здание вокруг покрылось трещинами, они поползли от пола до потолка, оставляя огромные проемы в стенах, а за ними виднелась пустыня, без знаков и направлений, одинаковая со всех сторон. Алан закрыл глаза и стоял так, пока сзади не донесся оклик одного из медбратьев. Когда он оглянулся, коридор был на месте, в целости и сохранности.

***

Елена восприняла новость в своей обычной спокойной манере: скромно улыбнулась и прикрыла лицо длинными пальцами. Алан даже немного расстроился, ему показалось, что тень легкой грусти, проскочившая у нее на лице, была бы ему приятнее. Но ее улыбка растопила мимолетные чувства. Остальные пациенты в отделении на секунду удивлялись новости, но тут же о ней забывали. Алан вдруг понял, что его самого так же быстро забудут.

Но погода, похоже, радовалась за него. Солнце выходило с каждым днем все раньше, становилось заметно теплее. Через несколько дней доктор Мортимер снова вызвал Алана к себе. Еще с порога он спросил:

– Ну, друг мой, чем собираешься заняться, как выйдешь?

Он указал на кресло, куда Алан задумчиво погрузился.

– Поедешь домой? Вернешься к семье?

– Скорее всего, нет, – ответил пациент, поколебавшись минуту. – Может, на пару дней, я еще не решил.

– Отчего же?

– Я еще не решил, – отвлеченно повторил Алан.

Доктор пристально вгляделся в его лицо, улыбнулся и не стал напирать.

– На прошлую работу я тоже, скорее всего, не вернусь. Одни воспоминания о ней немного нервируют.

– Нервируют? Раньше ты так не говорил.

– Слишком много кокаина и девочек.

– Плохая шутка. Давай будем серьезнее?

– В то же место меня не возьмут. А в других, если узнают о том, где я провел последние полтора года, проблем будет даже больше.

– Ясно. Есть еще идеи? Я думал, что ты останешься где-нибудь неподалеку, чтобы чаще навещать Елену.

– Вы правы! – удивился Алан. – Я и правда подумывал остаться в городке, который рядом с лечебницей.

Доктор Мортимер вскинул брови и кивнул.

– Но по работе не решил. Думал, на первое время что-нибудь не очень сложное. Я когда-то подрабатывал на небольшой фабрике, еще в старшей школе. С тех пор мне кажется, что простой физический труд освобождает.

– Какой… – доктор задумался, – философский подход.

– Лишь бы на жизнь хватало. Сначала немного приду в себя.

– Тоже верно. Давай будем нагружать себя этапами. Кстати, о несложном физическом труде. У меня есть знакомый в городе, старый друг детства. Он нанимает людей и не сильно обращает внимание на их прошлое. Но даже так в нашем городишке ему не хватает сотрудников.

Мортимер снова мягко улыбался. Алан решил, что предложение работы и было главной целью этого разговора.

– Чем занимаются?

– Логистика, – задумчиво выдохнул врач, подбирая слова. – Склады, доставка грузов. Широкий профиль.

– Звучит неплохо. Я подумаю.

– Он честный человек. И платит вовремя. Я его спрошу на днях и передам тебе его ответ, но скорее всего, он будет только рад. Я тебя порекомендую.

Улыбка доктора стала непривычно широкой. Алан тоже улыбнулся, но решил, что первым делом, как получит обратно свой смартфон, посмотрит минимальную ставку оплаты труда для региона.

Врач проводил своего почти бывшего пациента до самого отделения. По дороге они молчали, но Алан весело похлопывал себя по карманам больничной формы. Разговоры про работу ему никогда не нравились, но сам факт их наличия немного бодрил кровь.

– А, кстати, – как бы случайно вспомнил доктор Мортимер, уже у самых дверей отделения, – у него еще могут быть квартиры на сдачу. Последнее время они все пустуют, люди чаще уезжают в большие города, чем приезжают к нам. Может, сдаст подешевле, все лучше, чем простаивать впустую.

– Спасибо, это было бы чудесно! – вполне весело заявил Алан.

Но и предложения по аренде в городе он тоже решил посмотреть заранее. Мысли о подборе и съеме жилья его всегда только раздражали.

Вскоре Алану дали возможность получить личные вещи, хранившиеся в лечебнице. Они находились на вешалке в дешевом пластиковом чехле и не были, как почему-то ему думалось, поедены молью. Но избежать влажного запаха старой кладовки не удалось. Он попросил медсестру повесить вещи где-нибудь в другом месте в надежде, что, когда он их наденет, затхлость хотя бы немного выветрится.

Телефон был разряжен. Модный в свое время смартфон с титановым корпусом, небьющимся стеклом и навороченными внутренностями. Алан задумался над тем, насколько же он мог устареть за последние полтора года. Раньше он пристально следил за всеми новинками, одним из первых бежал, чтобы поскорее поменять свой почти новый телефон на еще более новый. Новее, мощнее, лучше. Он жил с убеждением, что, если этого не сделать – ты уже плох, отстал, совершил маленький шаг в сторону прежде, чем откатиться на обочину жизни. Но теперь Алан, буквально недавно представлявший, как он будет проверять зарплаты в интернете, тупо уставился на лежащий в руке титановый кирпич и не мог понять, что вообще с ним делать. Медсестра заметила это и забрала телефон, пристроив его рядом с розеткой на небольшой старой тумбе с облезлым белым покрытием.

– Получишь в последний момент, дорогой, – лукаво прошептала она.

Алан в ответ лишь помотал головой и улыбнулся.

Все остальные вещи из рюкзака казались ему чужими. Их собрала мама, когда его уже поместили в отделение. Она привезла их, отдала медсестре, поплакала на короткой встрече с сыном, пребывавшим в тот момент в отстраненном сознании, и уехала. Ничего больше, кроме того ее появления в больнице и этих вещей, которыми он никогда не пользовался, Алан вспомнить не мог.

Разобравшись с этим, он долго стоял у окна и смотрел на весеннее небо, пытаясь понять, как умудрился так оторваться от мира и почему чувствует себя совершенно чужим, дотрагиваясь до своих старых вещей.

Смотрел он и на чайку, которая облюбовала лечебницу и продолжала парить над ней. Иногда она зависала на одном месте, скользя по порыву ветра, и казалось, что она не настоящая, что нарисована очень талантливым художником, слишком близко принявшим к сердцу слова про реализм.

Но Алан знал, что чайка самая настоящая. Он подслушал разговор медсестер, которые смеялись над местным поваром, объявившим шуточную награду за голову негодяйки. Птица повадилась рыться в помоях, а иногда, непомерно обнаглев, могла через открытое окно залезть на кухню и своровать что-нибудь со стола.

При этом повар составил гениальный, по его мнению, план, заключавшийся в изготовлении приманки в виде чего-нибудь съестного, напичканной лезвиями и помещенной у окна. Но он провалился раньше, чем чайка смогла разодрать себе желудок. Услышавшая о плане доктор Стоун пригрозила собственноручно запихать наживку в повара. В результате птица так и летала над лечебницей сытая и нетронутая.

***

В день выписки Алану, наконец, вернули все его вещи. Он переоделся в старую одежду, накинул на плечи пальто. Все смотрелось на нем мешковато, словно чужое. Но аромат был приятный, терпкие мужские духи, которых Алан никогда не слышал.

– Я принесла духи мужа и немного попшикала, – призналась медсестра. – Чтобы отбить запах хранилища. Так что вокруг головы будет пахнуть нормально, а остальное нюхать не советую.

Алан рассыпался в благодарностях. Повезло, что старшая медсестра отделения была как заботливая мать, которая возится со своими не самыми умными детьми. Хотя Алан иногда слышал странные слухи, которые обсуждали между собой другие сотрудницы. Поговаривали, что старшая медсестра, когда помогает в других отделениях, где не хватает персонала, превращается в страшную фурию, которая чуть ли не грызет пациентов. Алан не хотел верить в подобные пересуды.

Его отпустили в конце дня. Никто из отделения не попрощался с ним. Да и самого Алана мало интересовали чьи-то слова. Кроме слов одной-единственной персоны. Но с Еленой они попрощались еще в обед, во дворе, когда все вышли наслаждаться теплым весенним солнцем. Она улыбнулась и пожелала ему удачи. Он обещал, что будет ее навещать. Она говорила, что всегда будет рада. Банальные фразы, словно старые знакомые прощаются на вокзале, обещают не забывать, и обязательно писать друг другу, и при первой же возможности снова встретиться. Но в реальной жизни после такого очень часто люди больше никогда не видятся и лишь изредка, далеко не всегда, пришлют на день рождения дешевую открытку, купленную прямо на почте, или, что бывает чаще, просто напишут имейл или сообщение в какой-нибудь соцсети, прежде чем перестать общаться окончательно.

Но для себя Алан твердо решил, что навестит ее не позднее, чем через пару недель, как только разберется со своей собственной жизнью. Через несколько минут он пересмотрел срок до месяца, чтобы успеть получить первую зарплату и приехать не с пустыми руками. Елена несколько раз вспоминала лимонные меренги, поэтому идея приехать с коробочкой пирожных показалась ему крайне привлекательной.

Попрощавшись, Алан долго наблюдал за Еленой со стороны. Она сидела, повернувшись к солнцу, и казалось, что ее лицо светится, как у святых в голливудских блокбастерах. Алан помотал головой – и сияние ослабло, то ли от успокоившегося воображения, то ли из-за того, что солнце зашло за облако. Глаза зацепились за ее волосы, немного отросшие, отчего ее апельсиновая шевелюра отодвинулась и у корней теперь был виден натуральный русый цвет. Алан решил, что купит ей и краску, если сможет правильно подобрать оттенок и, самое главное, если разрешит доктор Мортимер.

Старшая медсестра проводила Алана до парадного входа, ведущего к полупустой парковке. Она показала на дальний конец, туда, где разметка выводила водителей на дорогу. Там, рядом со столбом освещения, находилась неприметная серая, слегка покосившаяся автобусная остановка, которая даже издалека выглядела в несколько раз старше Алана.

– Там висит расписание. Я точно не помню, но кажется, автобус до города ходит каждые полчаса. Может, реже, но они точно ходят. Сам понимаешь, в такой глуши никто не будет пускать транспорт каждые пять минут, – медсестра похлопала Алана по плечу на прощание. – Ах, и еще, доктор Мортимер не смог прийти сам, но передал тебе это.

Она протянула записку, оставленную на листе из блока, покоившегося на столе врача в его кабинете, с темно-синим адресом и телефоном больницы вдоль нижнего края бумажки.

Алан поблагодарил ее, распрощался и направился к указанному месту, срезав напрямую через парковку, перепрыгивая через небольшие кучки еще лежащего заледеневшего снега над бордюрами, разделяющими парковочные места.

Оказавшись на остановке, Алан огляделся. На внутренней стене действительно висело расписание. Старая массивная доска, раскрашенная вручную. Краска выцвела, местами отвалилась, оставив после себя лишь тусклый контур. Понять что-то было сложно, лишь то, что здесь проходил единственный маршрут, а частота его движения, похоже, была написана каким-то секретным кодом. Алан не был силен в математике, а о криптографии он знал лишь то, что она существует. Поэтому, не имея другого выбора, он смирился и стал ждать, поглядывая на дорогу в направлении движения.

Из-за парковки и дороги остановка оказывалась на открытом пространстве, здесь все еще гулял, в отличие от закрытого двора лечебницы, ветер, и весеннее солнце, выглядывающее из-за облаков, не давало достаточно тепла. Алан плотнее запахнул пальто, но мешковатая одежда легко запускала ветер к самому телу, тогда он попытался спрятаться вглубь остановки, но из-за этого не было видно дороги. Алан боялся, что водитель, не увидев никого, проедет мимо, оставив его снова ждать неизвестно сколько.

Вскоре Алан вспомнил, что у него в кармане лежит телефон. Он так успел отвыкнуть от него, что само существование умного прибора казалось ему странным. Когда-то его друзья увлекались цифровым детоксом, отказывая себе в использовании смартфона, накладывая себе запрет на чтение новостей и просмотр роликов, чтобы очистить голову от бесконечной череды легких вознаграждений. Детокс Алана зашел немного дальше, чем он сам мог представить.

Алан полез в карман, чтобы посмотреть расписание на картах, не надеясь, что они покажут текущее местоположение автобуса, как это бывает в больших городах, но хотя бы определят ему необходимое время ожидания.

Но связь не работала, номер был в состоянии принудительной блокировки. Алан угрюмо засунул телефон обратно в карман. По его воспоминаниям, с карты было настроено автоматическое списание, поэтому номер, хоть неиспользуемый, должен был остаться жив. По спине и без ветра пробежал легкий холодок. Осознание того, что на кусочке пластика в кошельке не осталось ничего, вызывало беспокойство. Наличных было мало, а это грозило проблемами с жильем и едой. Алан улыбнулся. Мысль о том, что мир за пределами лечебницы сразу встречает его проблемами, уже не столько пугала, сколько забавляла.

Послышался звук мотора. Алан выскочил вперед, ожидая увидеть автобус, но вместо него к остановке подкатил старый внедорожник «Тойота».

– Запрыгивай, – улыбнулся доктор Мортимер, наклонившись к окну.

Алана не пришлось долго уговаривать. Он кинул сумку на заднее сиденье, а сам уселся на переднее пассажирское. Доктор, в неожиданно резкой манере, надавил на газ, отскочил от обочины и рванул вперед.

– Ремешок, – прошептал он бывшему пациенту, который внимательно изучал кнопки на приборной панели в поиске подогрева сидений.

– Ах да, простите, – Алан щелкнул ремнем.

– Тут нет подогрева, направь в ноги обдув, я сделаю теплее.

Алан настроил потоки воздуха, доктор включил печку посильнее. Горячий воздух начал забираться под одежду, приятно обволакивая тело.

– Не думал, что у вас такая старая машина.

– Не старая, а классика, – ответил врач, улыбнувшись. – Да и с нашими зарплатами на новые машины не насмотришься. А главное – ездит и ездит.

– Да, верно, – согласился Алан, удобнее устраиваясь в широком мягком кресле.

– Ты получил мою записку?

– Да, да, получил, но не успел еще прочесть, – Алан полез в карман за бумажкой.

– Уже неважно, – заметил доктор, – раз пересеклись. Отвезу тебя сам.

– Спасибо.

Деревья вдоль дороги проносились мимо с огромной скоростью. Ветки еще не покрылись листьями, пролески казались голыми и мертвыми, но иногда солнце так удачно освещало их, что они словно наполнялись жизнью. Изредка лесопосадка заканчивалась, и Алан чувствовал, как резкий ветер, прилетевший с полей, ударялся машине в бок, отчаянно пытаясь ее опрокинуть. Но доктор Мортимер как ни в чем не бывало продолжал нестись вперед.

Вскоре вдоль дороги стали мелькать редкие домики, подпертые старыми сараями. Изредка рядом с ними стояли прогнившие машины или, еще реже, заброшенные тракторы, напоминавшие собой остов какого-то фантастического животного.