Кома

Сейчас Майлз один стоял на улице. Тихие, еле слышные стоны некогда величавого строения доносились до ушей мальчика, и ему пришлось закрыть свои уши руками, чтобы не слышать эти странные звуки. Дом, казалось, хотел спросить у всех, кто был вокруг, рядом,  у всего мира – почему это все случилось именно с ним, именно сейчас, как скоро можно будет это исправить. Собственно, дом снова хотел быть домом. Дом снова хотел быть нужным и важным для тех, кто в нем проживал. Дом очень хотел принимать гостей, радоваться вместе с ними  и, слегка приглушив свой свет, отпускать в обратный путь всех, кто так приятно провёл в нем время.

Но рядом стоял только лишь маленький мальчик. Он не мог найти ответов на все эти вопросы. Он не мог даже найти вопросов – он слышал лишь тихий стон дома, был опечален видом дома.

Майлз легко перелез за ограждающие ленты, навешенные здесь без всякой надобности и смысла, и взошёл на скрипучую ступень парадного входа. Здание издало одновременно осуждающий и зазывающий всхлип, и Майлз уверенным движением открыл дверь…

Все окружающее пространство помещения холла, что так хорошо помнил мальчик, было окружено чёрным. Чёрным было абсолютно все – стены, мебель, даже сам воздух, казалось, был чёрным. Свет в эту комнату проникал через два высоких окна, но, сталкиваясь с такой гаммой внутренностей дома, становился серым и очень тусклым. Майлз вдохнул запах гари, и закашлялся. Слезы нехотя выступили на краях глаз, но мальчик смахнул их футболкой, и снова огляделся. Со второго этажа донёсся резкий звук упавшей балки. Мальчик вздрогнул, поднял голову вверх, и увидел постаревшие на несколько часов языки пламени на потолке.

Подъём на второй этаж занял много времени. Пришлось продираться через покорёженную мебель и горы сгоревшего дерева, что так неудобно расположились друг рядом с другом. Майлз упал дважды, пока убирал с своей дороги сгоревшую часть огромного  старого комода. Наконец, путь наверх был расчищен и Майлз начал подниматься по лестнице.

Первое, что увидел мальчик – свет. Очень много света. Свет на втором этаже дома был везде. Он был ярким, живым, он играл на чёрном, всполохами весело скользил вдоль покорёженного дерева, он был очень мощным, сочным. Он был. Майлз зажмурил глаза. Свет зажмурился тоже. На письменном столе мистера Митчелла был полный бардак – рядом валялись карандаши, запонки, стояла опрокинутой кружка, в которой некогда был чай. Разлитые чаинки тоже были чёрными, но и они поддались игре света и блистали на поверхности чёрного сгоревшего дерева яркими островками жизни.

Миг – и Майлз вскрикнул. Придавленный ножкой стула, лежал кристально белый, чистый лист бумаги. Небольшой клочок, но какой яркий! Он выделялся даже на фоне всего этого света, что так вольготно расположился на втором этаже дома. Майлз отодвинул стул, сел на корточки и аккуратно поднял его. Майлз затаил дыхание. На оборотной стороне листочка была запись! Но всего лишь три слова, написанные наспех, пляшущим почерком, в котором мальчик узнал почерк мистера Митчелла. Буквы играли друг с другом, и со светом, иногда перепрыгивая и перескакивая друг через друга.

Без труда читалось оставленное ими послание:

Just Follow Me, Mi…

“Следуй за мной, М…”

Следовать? Следовать куда? Следовать зачем?

Майлз снова зажмурил глаза. Быть может мистер Митчелл написал это на клочке бумаге не ему? Быть может, нет причин, по которым мистер Митчелл стал бы писать в сгорающем доме послание мальчику? Мальчику, который никем ему не является, и которого он знает не так уж и долго?

– “Следуй за мной”

– “Но я не смогу следовать за вами!”

– “Это так просто…”

– “Нет!”

– “Майлз, следуй за мной…”

– “Пожалуйста, не нужно…”

– “Это важнее, чем тебе кажется.  Все намного важнее, Майлз, чем это кажется нам на первый взгляд. Ты обязательно поймёшь это. А сейчас, просто следуй за мной…”

– “Мистер Митчелл!..”

Мистер Митчелл! (шепот) Мистер Митчелл!

Мистер Митчелл!

Майлз выкрикнул имя того, кто покинул мир ранним утром. Сейчас же свет внезапно и резко покинул второй этаж дома. Майлз снова был один, на пороге этого дома. Но что-то изменилось.

В руке мальчика по-прежнему блистал клочок бумаги. Но он был чист с обеих сторон. Просто – чистый листок, непонятно как оставшийся целым, в объятом пламенем доме.

Послание было получено, и Майлз чувствовал, что это послание было адресовано только ему. Никто и никогда не сможет прочесть его на чистом клочке бумаги. Никто и никогда больше не сможет следовать за тем, кто был мистер Митчелл.

Глава 6 Пожалуй,