скачать книгу бесплатно
– Че надо? – Гаркнул гоблинец, прищуривая единственный глаз.
– Эура из Снерхольма, к шаману! – Рявкнула Эура. – Открывай ворота!
– Терррорк должен идти с тобой! Где этот прохвост? – В окно высунулась вторая морда.
– Не знаю, – пожала плечами Эура. – Он открыл портал и велел идти.
– Опять свалить куда-то, плут, -донеслось из башни.
– Ему лишь бы от работы отлынивать, да с людьми шляться! – Поддержал говорившего первый гоблинец.
– Позор нашему роду: уродить бездельника и дармоеда. Не хотеть ни копьё держать, ни охотиться, ни купцов грабить, ни золото у драконов таскать! Дармоед! Зря только кормим! Пользы с гулькин нос, а съедает за двоих!
– Да… Выгнать его и дело с концом…
– Мне-то что делать? – Прервала перепалку Эура.
– Здесь сидеть. – Рявкнул одноглазый гоблинец. – Без Терррорка не пустить. Нам Хооре велеть: выпустить одного, а впустить двух.
– Так вы меня впустите, а Терррорк позже подойдёт.
– Человек один в лагере: плохо, очень плохо. Может ты стащить что-нибудь или нагадить, откуда же мы знать? Набедокурить, а мы отвечать.
– Нет, не надо нам такого, не надо. Ты детишек пугать!
– Да ваши женщины и дети сами кого хочешь, напугают. Открывайте ворота! Я много раз была у шамана, и со мной никогда не было проблем.
– То было тогда, а сейчас – это не тогда, а сейчас.
– Тогда пусть меня проводят.
– Пост покидать нельзя! Начальник ругаться! Совсем ругаться! – Отрезал одноглазый охранник и скрылся в окне, хлопнув вместо прощания ставней.
– Может волчколюди напасть или орки. Или горные тролли… Нет, не можем покинуть пост, никак не можем. Ждать своего Терррорка. – Добавил второй охранник.
– Не надо ждать. Здесь Терррорк.
Эура вздрогнула. Гоблинец выскочил из ночной мглы, словно кукла из-за ширмы в ярмарочном балаганчике. От гоблинца пахло полынью и мятой. Тяжёлый винный запах исчез, словно и не бывало.
– Волки ням-ням лошадку, – скорбно покачал ушастой головой гоблинец. – Эй, а вы что, заснуть?! Поднимать свои задницы и открывать посланнику Великого Шамана! – Заорал Терррорк и забарабанил по воротам. – Поторапливаться, лентяи! Терррорк спешить! Шаман не будет ждать: если у него кончиться терпение, он сварить из вас суп, кости скормить собакам, а бульон вылить в выгребную яму!
Воистину имя шамана творило чудеса: стража кинулась открывать ворота, бормоча под нос проклятья.
Несмотря на то, что солнце давно село, стойбище жило своей жизнью. В тёмных проулках слышалась грызня гоблинских собачек, деливших остатки ужина. Собаки были сильны, выносливы и вечно голодны, отчего устраивали свару из-за каждой кости, которую удалось стащить со стола или отобрать у ребёнка. Те же, кто не участвовал в дележе добычи, спали на снегу у входов в гоблинские жилища, положив острые морды на длинные худые лапы. Они недоверчиво косились на проходящую мимо Эуру. Гоблинские жилища, покрытые лапником землянки, зарывшиеся в снег по самую крышу, сгрудились кучками из трёх-четырёх строений беспорядочно разбросанными по лагерю. У входа в каждый дом стоял закопанный в снег факел, а на двери висел маленький колокольчик – ловец духов. Истинное назначение этих предметов Эура представляла смутно: гоблинцы хорошо видели в темноте, а мёртвых предков почитали в особо отведённых местах. Терррорк же объяснял просто: гоблинцам нравились серебряные колокольчики и огонь.
Встреченные по пути молодые гоблинцы, завидев девушку, или замирали, прищуривая жёлтые глаза, или скалились, обнажая жёлтые треугольные зубы и отводя назад уши, или сразу же исчезали между домами. Взрослые гоблинцы не обращали на неё никакого внимания. Эура была частым гостем в лагере. К ней привыкли: её больше не ощупывали, не обнюхивали, как при первом появлении, не теребили одежду, не осматривали оружие и не пытались залезть в сумку. Для обитателей лагеря Эура не была союзником, не была и врагом: просто случайно прохожей, заглянувшей на огонёк. Ей, не задумываясь, перерезали бы горло, если бы на то был приказ старейшин или шамана.
Сегодня то ли в честь полнолуния, то ли в честь одного из многочисленных праздничков улицы были полны народу: старые гоблинцы сидели у разбросанных по лагерю костров. Закутавшись в грубые домотканые палантины, они курили трубки, шёпотом переговариваясь на своём языке. На Площади Собраний пожилой крепкий гоблин в алых шароварах стучал в барабан костяной колотушкой из берцовой кости. Татуировки проступали на худом жилистом торсе сквозь редкую шерсть. При каждом ударе он резко вскидывал голову. Седой чуб на его бритом черепе взметался ввысь, и отблески огня вспыхивали на золотых колечках, продетых в дыры по краям длинных рваных ушей. Молодёжь радостно прыгала рядом, высоко поднимая коленца, и подскакивая, словно ужаленные. Сами гоблинцы называли эти прыжки и ужимки танцами, но как были не похожи эти звериные телодвижения на медленные неспешные придворные танцы или деревенские хороводы.
– Терррорк не хуже танцевать,– хвастливо заметил гоблинец.
Эура растерянно кивнула. Что-то пугающее было в звериных плясках.
Дорога к шаману тянулась от ворот через Площадь Собраний, амбары и жилые постройки, центральные улицы и казармы, рынок и мастерские, одним словом, через все стойбище. Сам шаман жил в пещере, там, где лагерь примыкал к утёсу. Двор его, огороженный крепким забором с собачьими черепами, отделяла от остальных построек полоса земли триста футов шириной. Летом она зарастала сорной травой, а зимой её покрывала толстая шуба снега, державшаяся до поздней весны. К шатру для приёма гостей, стоявшему у входа в пещеру вела широкая утоптанная тропа. Оставив Эуру ждать, Терррорк скрылся за пологом.
В этой части стойбища было тихо. Неспешно плыла по небу жёлтая, словно блин, луна. Заунывно пели свои песни волки. Чадили факелы у входа, сплёвывая на снег чёрную жижу. Едва слышно стучали деревянные амулеты о ветви Древа Рода. Дерево, корявое, с морщинистой корой, разбитое молнией на две половины, но все ещё живое, жалобно скрипело под лёгкими порывами ночного ветерка. Дриады, обитавшие в его кроне, вздыхали во сне.
Наконец Терррорк появился. Высунув голову из-под куска полосатой шерстяной материи служащей дверью, он кивком головы приказал следовать за ним.
В палатке в каменном очаге горел огонь. Шаман сидел на грубо сбитой дубовой скамеечке и помешивал беличьим хвостом бурую тягучую жидкость. Впустив девушку, Терррорк выскочил прочь, пообещав явиться по первому зову.
– Садись, – проговорил шаман, указывая на свёрнутое вчетверо шерстяное одеяло, лежащее рядом с ним.
Эура послушно села, подобрав под себя ноги.
Минуты тянулись, словно густой мёд. Шаман молчал, сосредоточенно возя кистью по стенкам глиняного сосуда. Рядом стояли блюдца с травами, кореньями, сушёными грибами, подтаявшими от жара очага ягодами, обугленными мышиными трупиками и чем-то кишащим, похожим на червей. В углу Эура заметила плетёную клетку со змеёй. В палатке было натоплено, и гадина, мучаясь от зимней бессонницы, лениво шевелилась, скребя чешуёй об ивовые прутья. До полуночи было далеко, и шаман не торопясь готовил свои зелья. От вони, аромата, запаха гари, дыма, поднимавшегося над очагом резало глаза.
– В КаулютМаа, значит, собралась, – наконец прервал он молчание.
– Нет, просто на север.
– Просто на север…. Просто север – это горы: для прохода туда тебе хватить деревянного медальона с тотемом нашего Клана. Ты платить за проход через ТрайЕлоссу!
– По горным перевалам хочу пройтись, охотничью удачу испытать, – гнула свою линию девушка. – А печать, открывающую врата ТрайЕлоссы, я на всякий случай просила. В горах может всякое случиться.
– Ущелий и перевалов хватить и здесь, а к ТрайЕлоссе случайно не попасть. Туда ведёт только одна дорога – через речку Киттеру и перевал Орлов. В тех землях мало дичи: все чуять смрад КаулютМаа и бежать оттуда.
– Зря беспокоишься, Хооре, не поеду я туда. У меня и карты-то нет.
– Не лгать старому Хооре, женщина! Ты и Матиас убить тролля. Это пришлый тролль, не наш. Тролль соглядатай, он прийти из-за гор, у него ты найти карты. Ты затеять недоброе, Эура, – неодобрительно покачал головой шаман. – Ты внести плату за проход через ТрайЕлоссу: если ты захотеть, шаман вернуть все деньги, все до последнего золотого.
– Нет.
– Время ещё есть. Подумай.
– Нет.
– Ну, тогда сидеть и слушать. Может боги осветить твой тёмный ум моими словами. КаулютМаа – страна мертвецов. Давно-давно наш клан жить по ту сторону гор. Я не могу сказать плохо или хорошо: мы охотиться, воевать, растить маленьких гоблинов и молиться. Я плохо помнить те времена. Я быть маленький. Очень маленький. Но я помнить, как все измениться. Глупые люди поссориться с драконами и мёртвые выползти из земли. Люди испугаться огородить свои земли магией. Мой клан бежать от беды, но мы сохранить Право Перехода в наши старые земли.
– Ты хочешь сказать, что по ту сторону гор только пустыня и живые мертвецы?
– Я не знать правды. Может быть, люди-маги справиться с мёртвыми, а может нет… Я знать только одно: мой клан больше не вернуться в те земли. Земли, где мёртвые ходить, словно живые, а живые забыть своих богов и предков – прокляты. Нам там нет места.
– То есть, там живут люди?
– Из КаулютМаа сбежать даже гоблинцы, а ты говорить о людях! Не пытайся попасть в те земли, Эура.
Девушка молчала, опустив голову.
– Я могу обмануть тебя, сказать, что боги открыли судьбу, что я заглянуть в шар предсказаний и видеть волю небес. Я мог врать, что боги против твоя затея, – продолжал шаман, размешивая зелье. Голос его тихий и строгий наполнял палатку, вместе с дымом уносился в небеса сквозь оконце надо очагом.– Старый Хооре быть честен с тобой: я никогда не уметь предсказать будущее и гадать по чайной гуще или кишкам свиньи. Шаманом меня называть за другое: я уметь строить цепи в своей голове…. Цепи из событий, поступков, желаний и помыслов. Они помогать мне угадывать. Я просто видеть чуть дальше своего носа. То, что я видеть про тебя, мне очень не нравиться. Я видеть: ты наделать много глупостей. Я не могу отказать тебе, но пока есть время, и серебряная Селена не встать над моим домом, я хотеть спросить ещё раз: «Эура, дочь Наместника Трюггера, ты хотеть купить ключ от ТрайЕлоссы, Право на Переход в КаулютМаа?»
– Да.
– Снимать одежду. – Голос шамана стал ледяным. – Шкуру твою слегка подпорчу.
Эура подчинилась, поспешно скинув рубашку и куртку.
Шаман надел перчатки и осторожно вытащил из очага раскалённый нож, отчего в воздухе завоняло палёной кожей. Обмакнув кончик толстого лезвия в плошку с зелёной жижей, он начал водить остриём по оголённому плечу. Раскалённое лезвие, едва касаясь фарфоровой девичьей кожи, оставляло багровый кровоточащий след.
– Я наложить две печати и замок. Первая печать исчезнуть, когда ты пройти через врата на ту сторону. Вторая – когда вернуться в Предгорья. Замок пропасть, когда исчезнуть обе печати, – объяснял шаман, старательно выводя на плече круглую розетку из листьев клевера. Внутри розетки улыбалась клыкастая морда с гривой курчавых волос, отдалённо похожая на львиную. Закончив вырезать голову на правом предплечье, он смазал кровоточащий рисунок снадобьем и положил нож в очаг. Затем, он вытащил из огня второй нож и принялся тонким лезвием наносить узор на тыльной стороне ладоней. Орнамент из листьев, завитушек и полевых цветов покрыл руки бурой вязью. Там, где элементы соединялись или переходили один в другой, сочилась сукровица. Если же шаман, увлёкшись, нажимал чуть сильнее, набухала кровавая капля.
– Твои люди не оценить мою работу, – грустно покачал головой шаман. – Им не понравиться узор.
– Придётся носить перчатки, – сквозь зубы процедила Эура. Губы её, стиснутые от боли, побелели и высохли. Они едва сдерживалась, чтобы не заорать, но шаман продолжать вырезать на коже причудливый узор, оставляя коричневую дорожку шрама. Наконец, он вернул нож в огонь и придирчиво окинул взглядом работу.
– До утра можешь оставаться в лагере. Как только солнце вставать, Терррорк проводить тебя. Да хранить тебя людские боги… и мать наша, Морриган, – добавил он.
Эура накинула куртку и встала. Покачиваясь на одеревеневших ногах, она вышла из палатки. Только когда полог закрылся за ней, она беззвучно зарыдала и рухнула на снег. Холод унял боль. Снег, касаясь кожи, таял, кровавыми ручейками стекая с татуировок. За Право Прохода в КаулютМаа нужно было платить. Платить золотом. Платить болью. Девушка вытерла лицо снегом и подняла глаза. Ничего не изменилось: все те же холодные звезды и огромная луна висящая над шатром.
– За мной идти, женщина человека, – недовольно скомандовал Терррорк, вылезший из шатра. – Нечего пачкать гнилой кровью двор.
Тряпка, пахнущая травами, упала рядом с Эурой, оставляя в сугробе бурый след. Эура вытерла руки: шрамы защипало, но кровь перестала капать, запёкшись на краях ранок.
– Быстрей, – потребовал гоблинец. – Не стоит привлекать запахом своей крови волчколюдов.
– Лагерь хорошо укреплён, – устало заметила Эура.
– Луна делать их глупыми и злыми. Не стоит дёргать судьбу за усы, – скривился гоблинец, недовольно морща нос.
В подтверждении его слов, в отдалении завыл волк. Его песню поддержали несколько голосов.
– Быстро, – потребовал гоблинец откидываю полог палатки. Эура встала и, накинув на плечи куртку, и побрела за ним.
В палатке было все так же жарко. Шаман давно скрылся в своей пещере, слуги утащили его добро и клетку со змеёй. Остался только запахи кожи и крови, смешавшиеся с ароматом снадобий. У огня валялись одеяла и её сумка, заботливо застёгнутая на две застёжки, хотя Эура помнила, что застёгивала только на одну. Рядом лежал свёрнутый, перевязанный ремнём тюфяк, кусок чистой белой материи и рубаха. Кое-как перевязав предплечье и кисти, девушка оделась и села у костра. Все это время Терррорк внимательно разглядывал её.
– За такую, как ты, можно было получить золото…. много золота….
Эура грустно улыбнулась.
– А что, теперь меньше предложат?
– А кому теперь нужна? Шкура у тебя теперь порченная, как у захребетника.
– Терррорк, расскажи, что там за горами? – Не унималась Эура.
– Шаман разве не рассказывать? Шаман все, что нужно тебе рассказать. Шаман старый и мудрый, а Терррорк маленький и глупый. Он не рассказать больше шамана, никак не рассказать.
– Ничего не рассказал, Хооре. Только пугал.
– Вот и я ничего не рассказать.
– А я тебе золото дам, – усмехнулась Эура. – За все же надо платить, так ведь?
– Терррорк не брать золото.
– Я тебя не первый день знаю, – прищурилась Эура. – Мы вместе ходили на оленей, мы курили трубку мира, я доставала в деревне игрушки для твоих племянников и бусы для твоих женщин. Раньше ж брал и не брезговал.
Под её взглядом гоблинец съёжился.
– Терррорк?
Гоблинец молчал, все больше превращаясь в лесного ежа.
– Поклянись, что ты не сдать Терррорка, – наконец сдался гоблинец – Поклянись людскими богами и предками, что молчать будешь, если пытать тебя.
– Клянусь, – подняла ладонь Эура.
Терррорк оглянулся, прислушался, навострив уши.
– Продать тебя Шаман, – тихо проговорил он.
– Как продал? Кому?
–Ты глупая. Думать: убила тролля, тряпки и шкуру взять и все. Приходить к нам чужие. Спрашивать. Вынюхивать. Узнавать, кто тролля завалить. На шамана ты не ругаться. Если бы шаман не сказать, кто-нибудь другой бы рассказать: Матиас всем о тролле разболтать.
– Кто приходил?
– Хозяин…. Хозяин тролля.
– Кто он? Человек, гоблин?
– Орк захребетник. Терррорк его лица не видеть, видеть только когтистую лапу. Пальца на ней не было. Эура может не бояться: орки не идти в Снерхольм. Орки не любить людей: орков прийти мало, а людей в Снерхольме много. Орки в лесу засаду не делать. Орки ждать на дорогах.
– А если я не пойду на север, передумаю…
– Шаман их о том же спросить. Орк ответить, что не его, шамана, дело.
– Орк был один?
– Я видеть одного, – ответил гоблинец, доставая трубку. – Орки – не орлы, они не летать по одному. Остальные дожидаться у Киттеры.
Трубка была знаком того, что серьёзный разговор окончен. В ответ на вопросы гоблинец молчал, пуская сизые колечки из трубки, или что-то бормотал под нос на гоблинском.
Ужин в Снерхольме был в самом разгаре: гости веселились, шут тряс бубенчиками, медведь танцевал, менестрели пели, и вино текло рекой. Только хозяева поместья были не веселы.
– Аурика, милая, – корил жену Трюггер. – Ты слишком строга к дочери: у девочки просто тяжёлый характер.
– Характер?! – Фыркнула женщина. – Ты называешь спесь и дерзость характером? Это все ты и твой братец, покойный Одвар, да пирует его душа в чертогах Морриган, избаловали. Это ты ей во всем потакал, вместо того, чтобы выпороть!