скачать книгу бесплатно
– Уходи, тебе нельзя здесь находиться! Гоблинцам не место в человеческом доме. Знаешь, что люди делают с такими, как ты? Тебя затравят псами на потеху королю или привяжут к стулу и будут макать в выгребную яму. Как ты вообще пробрался в дом?! Здесь собаки, люди…
– У Терррорка свои ходы, – хрипло засмеялось существо. Смех его напоминал бульканье. – Но человеческая женщина не бояться: я никого не убивать. Люди короля меня впустить и угостить вином. Я ждать тебя рядом с едой. Хооре сказать Терррорку не возвращаться без тебя. Хооре спустить с Терррорка шкуру и сварить в кипятке, если он вернуться один.
– А если Терррорк не свалит из дома наместника, он попрощается с жизнью гораздо раньше.
– Госпожа, вот вино, – в коридоре появился мальчик-слуга и протянул кувшин. – А кто это? – Он покосился Терррорка, переминавшегося с ноги на ногу: только что стащенные нарядные сапоги неимоверно жали, но бросить добычу было выше гоблинских сил.
– Новый помощник седельщика,– не моргнув глазом, соврала Эура. – Проводи его в конюшню: пусть снимет мерки с моей лошади и дождётся меня. – Приказала она, забирая серебряный кувшин.
Убедившись, что слуга и гоблинец скрылись в ведущем к конюшне коридоре, она вернулась в зал.
– Что-то долго, дочка, – недовольно заметила Аурика.
– Дорога в подвал не близкая, – отмахнулась Эура, наполняя кубки. – Да и кувшин не лёгок.
– Не тяжелее колчана, – заметил Риквид. – Родители рассказали, что ты увлекаешься охотой.
– Так по мелочи… – Пожала плечами Эура. – Звери, птицы, иные существа.… Баловство все это …
– Твой отец звал нас на охоту.
– Езжайте…
– Ты составишь нам компанию?
– Нет.
– Позволь спросить, почему?
– Сегодня Ваши люди перепьются так, что с утра не сядут на лошадей, а если случится чудо, и выедете из Снерхольма, то просто проболтаетесь весь день, загнав коней и гончих. Зима нынче суровая, и звери ушли в горы. Вы даже дохлого кролика не поймаете, зато оборотни будут очень рады: они любят человечину или свежую конину. Сейчас этих тварей в лесах столько, что крестьяне лишний раз за околицу носа не показывают. Извините, господин Риквид, но эти земли не подходят для пикников. Здесь Предгорья, а не королевский лес.
– Нас хорошо охраняют, правда, Хайдгер?
– Он? – Презрительно бросила Эура. – Сегодня полнолуние. Прикажите своим людям не покидать Снерхольм: крестьяне из окрестных деревень видели следы на снегу. Следы были в два раза крупнее волчьих. Я бы не хотела, чтобы кого-то не досчитались поутру.
– Эура как всегда, преувеличивает, – быстро заметил Трюггер. – Наши земли спокойны. Король сам во всем убедился.
Наместник тысячу раз пожалел, что поддавшись на уговоры жены, заставил дочь присутствовать на трапезе. Нужно было соврать, что она нездорова. О, женщины, от вас все беды! Так бы приехал король, показали бы ему земли, напоили, накормили, развлекли бы поэтами. Поэты конечно, не первый сорт, зато свои, местные. А Эура… Ну уломал бы он кого-нибудь из соседей, приданного больше заплатил бы…
– Оборотни? – Оживился Хайдгер, до этого грустно грызший баранью ногу.
– Вот госпожа Эура тебе все покажет.
– А похороны за чей счёт? Если конечно останется хоть что-то, что можно будет предать земле и написать на камне «здесь покоится сумасшедший»… Эм… как его имя? Я забыла.
– Хайдгер мне имя. И не женское это дело рассуждать об оборотнях.
– А что же позволь спросить женское?
– Ясно дело: детей растить, в храм ходить, еду готовить.
– Благородный Хайдгер, обычно добавляет “почистить мужу сапоги и заштопать плащ”, – с хитрой ухмылкой добавил Риквид, отводя глаза.
– Да, сапоги тоже должны быть чистыми. Порядок должен быть!
– Да ты шо… – прошипела Эура, по-кошачьи прищуриваясь.
Трюггер, собрался было что-то сказать, но король вновь остановил его движением руки.
– Молчите, благородный Трюггер, молчите. Поверьте мне, эти двое стоят друг друга, – заговорщически прошептал король, наклоняясь к уху наместника.
– Моя дочь его с потрохами сожрёт, – укоризненно покачал головой Трюггер.
– Подавится,– усмехнулся король. – Если сожрёт, заставлю выйти замуж за то, что останется.
– Эх…, – махнул рукой Трюггер и с горя залпом осушил кубок.
Эура снизу буравила обидчика взглядом, словно болотная змея глупого птенца. Хайдгер опираясь на крышку стола пудовыми кулаками, нависал над ней горным троллем… Лысым, свирепым горным троллем с поросшим трехдневной щетиной подбородком.
– Мне стоит пожалеть жену господина Хайдгера?
– Господин Хайдгер не женат.
– Конечно, если больше интересоваться оборотнями, чем женщинами! Хотя… Вам, с вашей комплекцией и мозгами больше подойдёт горная троллиха. Горные тролли тупы и молчаливы.
– До оборотней, господин Хайдгер интересовался тобой, Эура… – Заметил король. Перепалка его развлекала. Он развалился в кресле, поглаживая седые длинные усы. Спина его чудесным образом прошла, да и ноги перестали ныть, стоило только стянуть сапоги.
– Это практически одно и то же… – усмехнулся Хайдгер.
– Не думаю.
– Девушка, Вам думать вредно, – заметил Хайдгер. – Вам лучше сидеть и молчать, по крайней мере, до свадьбы.
– У господина был печальный опыт?
– У господина есть мозги, чтобы подобный опыт не приобретать, – парировал Хайдгер.
– Мы несказанно счастливы за господина Хайдгера.
Эура собиралась было добавить какую-нибудь колкость, как позади отца мелькнула детская фигурка в грязно зелёном плаще. Вместо того, чтобы ждать в конюшне, наглый гоблинец шнырял по Снерхольму. Девушку с мелким народцем связывал многолетний договор: Эура не трогала их, аккуратно платила за проезд через гоблинские заставы, продавала куньи шкурки и мёд, а гоблинцы не трогали её, поили медовухой и пропускали к шаману. Она держалась подальше от их жилищ, а они не совались в Снерхольм. Это была не дружба, это был нейтралитет. И вот нахальный гоблинец шастал по дому её отца, шарил по углам, подглядывал за людьми, и успел что-нибудь стянуть по старой гоблинской привычке.
– Ум, госпожа Эура – понятие растяжимое.
– Человек вообще понятие растяжимое.… На дыбе….
– Опыт?
– Теоретический.
– Это ненадолго, госпожа Эура. Судя по длине вашего язычка, вы быстро приобретёте опыт практический, – усмехнулся Хайдгер, обнажив неровные зубы.
– Тому, кто пытается дотронуться до меня, я выломаю руки и вставлю их в жо…
– Хватит! – Не выдержала Аурика. – Эура, марш в свою комнату!
– Прошу прощения, – девушка вежливо опустила глаза.
– Живо, Эура. Ты наказана!
Едва не сбивая слуг, девушка выскочила из зала, и, словно белка, метнулась вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки. Как только звуки пира затихли, смешавшись с гулом поместья, она замедлила шаг. Оказавшись в своей комнате, Эура заперла дверь на засов и спрятала за косяком гальку с голубыми рунами. Быстро развязав шнуровку, девушка стянула платье и небрежно кинула его на пузатый ларь. Туда же полетели сапожки, украшения и исподнее. Затем Эура вытащила из-под кровати сундучок с обычной одеждой, той, что бережно носилась каждый день, в жару и в мороз: сине-зелёные штаны и такая же куртка. Кожа на куртку была взята с брюха первого пойманного тролля, кожа со спины – пошла на плащ, а из остатков скроили штаны, перчатки, мешок и сапоги. Подштанники и длинные шерстяные чулки ей достались от Кнутти, когда, закончив вязание, мать вдруг поняла, что сынок слегка подрос за прошлую весну. Холщовую рубаху из небелёного полотна девушка купила на ярмарке. Поверх рубахи старшие братья таскали кольчуги, но для Эуры кольчуга всегда была непозволительной роскошью. Вот если только Матиас найдёт покупателя на троллячью шкуру…
Матиас Младший, сын торговца Матиаса Старшего, одногодка Кнутти, был старым приятелем Эуры. Они вместе охотились, рыбачили, ездили в горы. Если спокойный, слегка застенчивый Матиас был светлой стороной их тандема, то взрывная и острая на язык Эура – тёмной. Матиас был голубоглазым высоким чуть полноватым увальнем, больше похожим на медведя подростка. Его коротко стриженные вечно топорщащиеся рыжеватые волосы и крупные веснушки, придавая лицу детское, слегка глуповатое выражение. Эура, маленькая худая, с бледной, почти прозрачной кожей, тёмными длинными прямыми волосами и миндалевидными глазами, доставшимися в наследство от бабки, больше походила на змею.
Быстро одевшись, девушка вытащила из-под кровати рюкзак, пристегнула ножны к поясу и распахнула маленькое оконце. Короткий зимний день клонился к концу. Уже легли длинные тени, окрасившись рыжими лучами заходящего солнца. Уже тёмной стеной чернел подступающий к Снерхольму лес. Уже слышалась с дальних заимок тоскливая волчья песня. Ловко цепляясь за торчащие из брёвен крючья, девушка проскользнула по узкому подоконнику на крышу, а затем спустилась на этаж вниз, мягко ступая по почерневшей от осенних дождей дранке. Там, где крыша дома упиралась в кровлю хозяйственных построек, едва заметно выступал квадратный люк. Расковыряв ножом лёд, девушка потянула за кусок верёвки, привязанной к медной ручке, и люк распахнулся. Из чёрного провала вырвались клубы тёплого пара, пропитанного тяжёлым конюшенным духом: ядрёной смесью из запаха прелой соломы, навоза, конского пота, вина, и кожи. Девушка нащупала ногой балку, и спрыгнула вниз, после закрыв за собою крышку. Оказавшись внутри, она осмотрелась: в конюшне было тихо, лишь лошади сонно вздыхали в стойлах. Конюхи давно сидели на кухне, травя байки за кружкой медовухи со слугами короля. Пока Эура возилась с упряжью, появился Терррорк. Он словно крыса вылез из-за бочки с водой, и побрёл к девушке, слегка покачиваясь на тонких лапках.
– Женщина ехать с Терррорком?
– Ехать, ехать, – недовольно отозвалась Эура, затягивая подпругу. – Я приказала тебе сидеть в конюшне! Какое право ты имел бегать по моему дому?
– Ты сама просить человеческого мальчика проводить Терррорка к лошади, – пожал плечами гоблинец.
– Ты в своём уме, ушастый!? – Скривилась девушка от ударившего в нос терпкого виноградного запаха. – Шаман на дух не переносит запаха вина.
– Это все мальчик. Мальчик напоить Терррорка вином и дать капустный пирог. Терррорк не отказываться. Зачем Терррорк отказываться? Мальчик говорить, а Терррорк пить! Мальчик много говорить, Терррорк много пить!
– Ты точно спятил, – покачала головой девушка. – Похоже, не только оборотни теряют мозги в полнолуние. Видимо на вас, гоблинцев, луна тоже действует.
– Женщина, не бояться! Терррорк зелье верный знать: пол бутылочки и Терррорк свеж, как маленький крольчонок. Ням-ням, крольчонок.
– Смотри сам, ушастый, – отозвалась Эура, тихо выводя лошадь во двор. – В любом случае, если шаман будет спрашивать, то я тут ни при чем. Я тебе не наливала.
– Куда? – Окликнул их пожилой конюх, куривший трубку на старой бочке у ворот.
Эура кинула ему медяк. Старик, поймав монетку, подмигнул и побрел открывать ворота. Старый Улов никогда не задавал вопросов, когда ему щедро платили: ни прежде, когда он с дружиной отца Трюггера ходил в походы, ни сейчас, когда он целыми днями курил трубку верхом на старой бочке у ворот конюшни. Прикрыв за Эурой и её маленьким сопровождающим ворота, он, вернулся на место, мурлыкая себе под нос песенку и прикидывая сколько пива можно купить на внезапно свалившееся богатство.
Старый Снерхольм стоял на опушке. Со всех сторон его чёрной стеной окружал лес.
– Прямо, – улыбнулся гоблинец, обнажая острые жёлтые зубы. Он стянул мешавший капюшон. – Терррорк показать дорогу к шаману.
– Я знаю, – раздражённо отозвалась Эура.
Гоблинец никак не мог устроиться на лошади, елозил в седле, задевая вывернутыми назад коленками стремена. От него тащило шерстью и вином. Длинные зелёные уши, торчащие по бокам чуть сплюснутой головы, порванные и унизанные медным кольцами, тряслись перед её носом. Маленькое гоблинское сердце трепетало от счастья: его накормили и напоили, и в стойбище он въедет верхом, как уважаемый и знатный господин. Собственная лошадь всегда была для Терррорка недостижимым предметом роскоши, символом богатства и объектом вожделения и страсти. В своих тайных гоблинских мечтах он покупал белоснежного коня и торжественно появлялся на нем перед изумлёнными сородичами.
– Неа, – погрозил пальцем ночной темноте гоблинец, когда Эура уже собралась свернуть на знакомой развилке. – Шаман переехать. Терррорк перетаскивать его шатёр. На старом месте плохо. В горах снег выпал: олени спуститься ниже, гоблины спуститься ниже, тролли спуститься ниже.
– Олени у отца гуляют и завтра собираются на охоту.
– О! Тролли славно поужинать завтра. Ням-ням.
– Тролли не поужинают! Нам не нужны проблемы.
Гоблинец хмыкнул и замолчал. Терррорк захмелел, укачиваемый ровным шагом лошади. Он дремал, приоткрыв правый глаз, опёршись спиною об Эуру, словно о спинку кресла. Лошадь осторожно ступала по тёмной лесной тропинке, мелко вздрагивая от волчьего воя, раздававшегося неподалёку.
– Волчколюди на деревню нападать, – флегматично заметил гоблинец, мотнув головой вправо на очередной развилке. Тропа, едва заметная в снегу, исчезла, свернув за валежник.
– Сегодня полнолуние. Им сложно прятать свою натуру.
– Не только им,– хихикнул гоблинец.
– Ты лучше скажи куда дальше. Я не знаю этой дороги.
– Прямо…. Если не знать, куда идти – иди прямо… – философски заметил гоблинец.
– Тут дорога заканчивается: дальше сугробы, бурелом и кусты.
– Хде? – Резко мотнул головой гоблинец, едва не заехав в глаз краем уха.
– Везде!
– А… Прямо.
– Терррорк, прямо мы не проедем! Может быть, ты пешочком проскачешь, но я на лошади – нет. Мы увязнем в снегу, сделав пару шагов.
– Доверять, Терррорку, человеческая женщина.– Глубокомысленно произнёс гоблинец, поднимая палец.
Он неловко сполз с лошади, плюхнувшись рядом с кучей присыпанных снегом веток, принюхался, по-звериному морща острый нос, и вытянулся. Убедившись, что никого подозрительного рядом нет, он снял с плеча мешок и принялся в нем капаться, бормоча что-то под нос на родном языке. Эура молча ждала, поминутно озираясь по сторонам: волчий вой слышался все ближе, и испуганный конь, чувствуя опасность, бил копытом, мелко вздрагивал и тряс гривой. Хруст ломающихся под звериными лапами веток, звучал в лесной чаще подобно арбалетным выстрелам. Наконец, гоблинец вытащил маленький неприметный мешочек, сгрёб раскиданное барахло обратно в сумку, и, закинув её за спину, замер. Бросив хитрый взгляд на Эуру, он развязал мешочек и потряс. На ладонь упали три чёрные блестящие костяшки, в каждой из которых была пробита маленькая дырочка и привязан чёрный шнурок, заканчивавшийся бронзовым грузиком. Шнурки маленькими змейками оплетали камни. Ласково погладив камешки шершавой ладонью, гоблинец аккуратно размотал шнурки; взяв их за длинные хвосты, отошёл; прищурив глаз, прицелился и запустил один из камней в крону старой ольхи. Камень пролетел над головой Эуры, зацепился за ветку, и, повис, маятником раскачиваясь под лёгкими порывами ночного ветерка. Второй камень гоблинец закопал в снег среди голых кустов малинника, привязав конец шнурка к колючей ветке. Третий – был спрятан в корнях старой сосны. Когда камни заняли свои места, Терррорк достал из-за пазухи деревянный, потемневший от времени жезл, в вершину которого был вставлен матовый царапанный камень. Рукоять жезла лоснилась от жира, а в прожилках деревянных листьев, державших камень, скопилась грязь. Поймав спиной заинтересованный взгляд, гоблинец обернулся, хмыкнул, потёр лапкой камень и что-то тихо прошептал, прикрывая рот ладонью. Камень вспыхнул и засиял ровным тусклым светом, едва рассеивая ночную мглу. Птицы разбуженные яркой вспышкой, поднялись с веток и недовольно крича закружили над поляной. Три камня замерцали во мгле, и перед Эурой разверзся голубой зев портала. Переливаясь и вспыхивая кобальтовыми всполохами, воронка загудела, словно растревоженный улей.
– Быстро внутрь,– приказал Терррорк, опасливо поглядывая по сторонам. – Я идти следом. Волшебные ворота закрыться сами, а камни Терррорк подобрать на обратном пути .
Эура согласно кивнула и пришпорила лошадь, но упрямое животное стояло на месте. В кустах скрипнул снег, и зажглись янтарные огоньки.
– Волчколюди…– Испуганно прошептал гоблинец, по-звериному прижимая уши к голове.
– Вижу. Лошадь упирается, – сквозь зубы процедила Эура, замахиваясь кнутом. Девушка ударила, но лошадь не шелохнулась. Заворожённое мерцающим порталом, животное, не мигая, смотрело в голубую воронку. Оборотни же, почуяв добычу, стягивались к поляне. Огни их глаз все чаще вспыхивали среди голых сосен. Снег скрипел под тяжёлыми лапами.
– Оставь лошадку, госпожа. Отец твой богатый, он подарить тебе новую, – взмолился гоблинец. – Луна выйти из-за туч, и мы стать мёртвыми, совсем мёртвыми, а мёртвым лошадь не надо!
Леденящий душу вой возвестил начало охоты.
– Пропади ты пропадом, упрямая скотина! – Рявкнула Эура, спрыгнув с лошади. Подхватив сумку, она нырнула в портал.
Терррорк крутанулся на месте, очерчивая жезлом круг. Навершие накалилось, и кобальтовое пламя короной взвилось над ним. Голубая стена отгородила портал, упрямую лошадь и маленького гоблина от внешнего мира. Волки видя, что добыча ускользает, рванули вперёд, замерев перед внезапно возникшей преградой. Звери плотным кольцом окружили гоблинца: их сдерживала лишь полупрозрачная, гудящая стена пламени, отгородившая такую близкую и такую желанную добычу.
– Ну, мёртвым лошади не нужны, а живым гоблинцам очень, очень пригодятся! – Проговорил гоблинец, ударяя раскаленным навершием по лошадиному крупу. Животное, заржав от боли, бросилось в портал, следом юркнул Терррорк. Голубая воронка беззвучно схлопнулась за его спиной, а через мгновение исчезла и магическая стена.
Эура очутилась перед воротами гоблинского стойбища. Позади неё шумели сосны, и где-то вдалеке раздавался протяжный вой. От леса стойбище отделяла широкая полоса с торчащими из-под снега кривыми пеньками и чёрные зубья частокола, над которыми в свете луны можно было разглядеть дозорные вышки. Над воротами высилась трёхэтажная башня с камышовой крышей, на шпиле которой, болталась выцветшая тряпка, в лучшие времена служившая знаменем клана. В надвратной башне горел огонь и слышался стук деревяшек: после ужина стража резалась в кости.
Набрав снега, Эура слепила снежок и кинула в закрытые ставни. Стук костяшек прекратился, ставня распахнулась и в окно второго этажа высунулась клыкастая морда.
