Фабрика

– Ты мне позвонишь? – спросила она.

Сергей кивнул.

Саша отступила и осторожно высвободила руку.

– Я пойду, – сказала она. – Не провожай. Я тоже не хочу, чтобы папа запретил мне с тобой… дружить.

28 января 2005 г.

Кулинарная книга ужасала.

На обложке было написано «Тысяча простых рецептов праздничных блюд», но это было ложью. Наглым, беспардонным враньём. Ни одного простого рецепта внутри Саша так и не нашла.

Но отступать было некуда – чувство вины, пришедшее на смену отчаянию и ощущению собственной ненужности, и такое же острое и невыносимое, требовало сделать хоть что‑то хорошее для семьи.

Саша остановилась на страничке с заголовком «Салат с копчёной курицей, ананасом, сыром и кукурузой. Время приготовления – 30 минут». Половина копчёной курицы как раз лежала в холодильнике. Сыр, майонез и морковь тоже имелись в наличии. Баночки с ананасами и кукурузой стояли в кухонном шкафу. Да и время было подходящим, чтобы успеть до возвращения с работы папы и Лёши.

«Шаг 1. Копченую курицу руками разберите на волокна, удалив кожу».

– Как скажете, – пробормотала Саша, вставая к столу и приступая к готовке.

На кухню пробрался Тёма, уселся верхом на один из стульев и начал молча наблюдать.

– Мог бы и помочь, – сказала Саша брату.

– Я боюсь дохлых куриц, – хитро улыбаясь, ответил он.

– Что? – Саша удивлённо на него посмотрела. – Ты же вчера её ел.

– Вчера я ещё не боялся.

«Шаг 2. Консервированные ананасы нарежьте кубиками».

– А как вы относитесь к ананасам, Артём Игоревич? – поинтересовалась Саша, открывая банку.

Тёма вздохнул, демонстративно закатил глаза, что‑то пробурчал себе под нос, но послушно взялся за нож.

– Кстати… – небрежно заговорил он. Настолько небрежно, что Саша насторожилась. – А когда тебе было как мне, сколько папа тебе давал денег?

– Нисколько.

– Ну это потому, что ты девочка. Девочкам можно и без денег… Интересно, сколько папа давал Лёше, когда ему было двенадцать. Надо спросить.

Саша опёрлась обеими руками на столешницу, глядя на брата.

Она ненавидела эти моменты – когда приходилось уводить Тёму в сторону от вопросов о прошлом и вообще от всего того, что могло случайно разрушить возводимую на протяжении многих лет родителями и Лёшей стену из лжи. Саша, хоть её никто и никогда об этом не просил, стала их соучастником – настолько умелым, что никто из старших так и не догадался, что она прекрасно помнит события, происходившие в семье на момент рождения самого младшего из Фроловых.

Правда, тогда у Тёмы была совсем другая фамилия.

Но сейчас он Фролов. Артём Игоревич Фролов. И никак иначе.

– Спросишь, и окажется, что давали меньше, чем тебе, – ехидно сказала Саша. – И папа заберёт половину.

Тёма нахмурился.

– А фабрики у папы тогда ещё не было, да? – уточнил он.

– Не было.

– Плохо… Тогда лучше не буду спрашивать…

Саша выдохнула и перевела взгляд на рецепт.

«Шаг 3. Морковь отварите в кожуре до готовности. Затем очистите и натрите на крупной терке».

– В смысле «отварите»? – возмущённо спросила она у кулинарной книги. – Тридцать минут на приготовление, как это «отварите»?

Входная дверь громко хлопнула, и Тёма выскользнул в холл – встречать отца и брата.

Саша почесала нос. Достала из шкафа сковородку, переложила в неё из миски курицу, поставила на плиту, включила газ. Подумала немного, затем пожала плечами и добавила ещё и ананасы.

– Мелкая, привет! – раздался от порога довольный голос Лёши. – Ого, ты готовишь! Что случилось?

Саша, не отвечая, повернулась к холодильнику и вытащила оттуда упаковку яиц.

Лёша сел за стол.

– Это хорошо, что ты готовишь, – продолжил он. – Поем по‑быстрому.

– Куда‑то уходишь?

– Да, с Синицыным в «Тайм» договорились, сегодня трансляция…

Он не успел договорить – на кухню зашёл отец, а следом за ним чем‑то возмущающийся Тёма. Лёша отвлёкся на них, а Саша, чувствуя, как всё сильнее и сильнее горят щёки, тихо стояла у плиты.

С Синицыным.

И вдруг – казалось, совершенно некстати, безо всякой связи с настоящим – она вспомнила. Вспомнила огромного игрушечного плюшевого пса, к которому Лёша почему‑то был так сильно привязан, что не разрешал маленькой Саше с ним играть. Но однажды, когда старший брат был в школе, она пробралась в его комнату и потащила пса к себе, нашёптывая в процессе разные глупости прямо в пушистое ухо игрушки.

…Ты только не гавкай, пёсик. Сиди тихо. Я буду тебя гладить. Я буду с тобой играть. Лёша тебя не найдёт…

Интересно, где сейчас эта собака? Неужели выбросили?

– У тебя что‑то пригорает, – сказал отец, отвлекая Сашу от её странных мыслей.

– Что? А, да. Сейчас будет яичница. Пять минут, – пообещала она и заставила себя вернуться к приготовлению еды.

… Не рассказывай никому, что мы сегодня гуляли. Пожалуйста…

– Говоришь, с Синицыным? – спросил за Сашиной спиной отец, явно обращаясь к Лёше.

– Да. Нормальный, кстати, парень. С головой. Ты присмотрись, пап. Может, двинешь его куда?

– Был бы с головой, образование получил бы, – задумчиво ответил отец. – Но посмотрю, ладно. Попробую куда‑нибудь приспособить.

Саша прикусила губу, пытаясь удержать рвущиеся наружу слова, но всё‑таки заговорила:

– Прямо как о вещи. Приспособить.

– Что?

Она повернулась лицом к отцу:

– Ты говоришь о людях, как о вещах.

– В смысле?

– Как о вещах или рабах. Так нельзя!

Отец откинулся на спинку стула и устало сказал:

– Всё я не так на своей фабрике делаю, да? То слишком ношусь со своими людьми, то отношусь как к вещам. Опять не угодил.

Саша фыркнула:

– Одно другому не мешает.

– Это как?

– Со своей машиной ты тоже носишься. А она вещь.

– Какая интересная мысль, – с иронией заметил Лёша. – Так, мелкая, хватить бухтеть. Лучше скажи, уроки все сделала?

– Сегодня пятница! – сообщила Саша, со злостью отбросила в сторону деревянную лопатку и выключила огонь под сковородой. – Ты вообще хоть раз можешь спросить меня о чём‑то ещё, а не об уроках? И хватит называть меня мелкой, у меня есть имя!

Лёша удивлённо хмыкнул. Тёма испуганно молчал. Отец неодобрительно качал головой.

– Приятного аппетита! – сказала Саша.

Она выскочила в холл, взлетела на один пролёт лестницы вверх и остановилась. В висках стучала кровь.

Люди как вещи или игрушки.

Деньги, важны только деньги и фабрика, на всё остальное им плевать.

А ещё враньё. Враньё каждый день – иногда ложь во спасение, но чаще во имя собственного удобства или выгоды.

Почему у меня такая семья? Ну почему?

14 февраля 2005 г.

Злой и раздраженный Сан Саныч ходил по разгромленному цеху.

Игорь Николаевич наконец дал добро плану Алексея по организации новой системы хранения. Целый день все рабочие вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности, были заняты сборкой огромных стеллажей, а также сортировкой и переносом материалов и готовых изделий.

Проходя мимо Сергея, Сан Саныч прошипел:

– Доволен, Синицын? Помог дружку макнуть меня лицом в грязь? Теперь он тут хозяйничать будет?

Сергей промолчал.

– Ну посмотрим, посмотрим. У меня бардак, значит, был, а у вас порядок будет. Ну‑ну. Молокососы, – и начальник цеха пошел дальше.

Сергей почувствовал раздражение. Он не разбирался и не хотел разбираться в сложных и запутанных взаимоотношениях между офисом и производством, и не понимал, почему нельзя спокойно работать вместо того, чтобы постоянно выяснять, кто больше прав. От захода на очередной круг размышлений о непроходимой тупости всего руководства Сергея отвлек звонок телефона. Саша предложила вечером покататься на коньках, и это сразу же направило мысли Сергея в более приятном направлении.

Уже через два часа он подошел ко входу на каток и увидел Сашу, одетую в яркую куртку. Сергей привычно поцеловал её в щеку и протянул раскрытую ладонь:

– Пойдем?

Саша вложила свою руку в его и шмыгнула носом:

– Холодно сегодня.

– Да, холодно.

– Может, в другой раз покатаемся? – предложила Саша.

– Ну… если хочешь, давай в другой раз, – стараясь скрыть разочарование, ответил Сергей. – Ты совсем замерзла, да? Давай хотя бы провожу тебя до дома.

– К тебе ближе. Я думала, мы можем у тебя посидеть.

– О‑о‑о… – глубокомысленно сказал Сергей.

– Если ты не против, конечно. Я не буду к тебе сильно приставать, честное слово. Я всё поняла про твои принципы. Секс до восемнадцати лет – это очень плохо, я повторила это десять раз и даже запомнила. Так что буду рада паре простых поцелуев, но и на них не настаиваю.

У Саши был настолько невинный вид, что на секунду Сергей даже поверил в её слова. Но потом снова вспомнил два предыдущих Сашиных прихода к нему в общежитие.

– Сашка, зачем ты это всё делаешь?

– Что делаю?

– Сводишь меня с ума, вот что. Я потом спать не могу.

– Не понимаю, о чём ты, – с довольной улыбкой сказала Саша.

Сергей знал, что она не отступит от своего плана. Он вздохнул и смирился с неизбежным.

– Хорошо, пойдем ко мне.

Они проскользнули в общежитие мимо спящего вахтера и, стараясь не попасться никому на глаза, прокрались в комнату Сергея, потом пили горячий чай из новых кружек и обсуждали новости последних дней. Саша оживленно – слишком оживленно – рассказывала что‑то о своих одноклассниках, когда Сергею вдруг стало не по себе.

– Почему ты решила сегодня посидеть у меня? – прервал он её рассказ.

Саша замолкла на полуслове. На ее лице появилось нечитаемое выражение, потом она снова улыбнулась.

– Серёжа, ну что за странный вопрос. Я соскучилась по тебе.

– Почему именно по праздникам?

– Что?

– Ты приходила сюда в Новый год, в Старый новый год, потом в День студентов, теперь вот в День влюбленных. Какая‑то странная закономерность, – чувствуя себя параноиком, сказал Сергей.

Саша нахмурилась, прикусив губу, и почти сразу звонко рассмеялась:

– Синицын, ну ты даешь. Нет никакой закономерности. Я даже не обращала внимания. И очень хорошо, что ты напомнил про День влюбленных, – промурлыкала Саша, села к нему на колени, обвила его шею руками, и Сергей зарылся лицом в её великолепные волосы. – Отпразднуем?

15 февраля 2005 г.

На неровном остатке металлической таблички, державшемся на стене на одном‑единственном шурупе, с трудом читалась фраза: «Лицам, выселенным из общежития, вход в общежитие запрещен».

Светло‑серая, поцарапанная, покрытая трещинами стена.

Светло‑серая покорёженная табличка.

Тёмно‑серые полустёртые буквы.

Красиво.

Саша сидела на грязном полу и разглядывала эту картину уже два часа – больше делать было всё равно нечего – пытаясь понять, зачем размещать подобное предупреждение не при входе в здание, а в коридоре третьего этажа.

Дверь, ближайшая к комнате Сергея, скрипнула, и оттуда выглянула та самая брюнетка, с которой Саша разговаривала тридцать первого декабря. Снова пижама, снова сигарета в зубах и зажигалка в кулаке.

– О, опять ты, блондиночка!

Саша усмехнулась. Кажется, обе они смогли запомнить друг друга только по цвету волос, и эта неожиданная симметрия её развеселила.

– Серёги нет, – сообщила брюнетка, прикуривая. – Через полчаса только с работы придёт.

– Я знаю, – со вздохом сказала Саша.

– А чего тогда сидишь?

Саша пожала плечами, борясь с искушением вывалить на эту случайную женщину свои мысли и эмоции.

Наверное, на самом деле было бы неплохо хоть кому‑то рассказать обо всём. О том, что мамы больше нет, а отец ничего не понимает. О том, что Лиза снова распускает нелепые слухи – теперь уже не только о Саше, но и об Алёне, потому что Алёна, кажется, тоже положила глаз на Дениса – а остальные одноклассники с радостью в них верят. О том, что каждый день возвращаться в пустой дом – пытка, и что Сергей единственный человек, который её не воспитывает и не достаёт, и рядом с которым ей не страшно и не больно жить, но сегодня она не решилась ему позвонить, потому что они уже встречались вчера, а два дня подряд они обычно не встречались…

Но всё это звучало бы слишком жалко.

А Саша ненавидела, когда её жалеют.

– Захотелось, – сказала она.

– Ммм… Раз захотелось, тогда сиди, – со смешком ответила брюнетка, выдыхая дым. – Ну давай, пока.

Она ушла в свою комнату, а Саша всё‑таки поднялась на ноги. Третий этаж общежития был полупустым, но люди всё равно постоянно появлялись в коридоре, и стоило отойти в какое‑то более укромное место.

Саша медленно дошла до ближайшего окна, прижалась лбом к холодному стеклу и стала смотреть на чёрное небо и падающий снег.

16 февраля 2005 г.

Саша, как всегда в последнее время, вышла из школы в полном одиночестве спустя полчаса после окончания последнего урока. Ходить домой вместе с кем‑то из одноклассников она теперь не любила, поэтому никогда не торопилась.

– Привет, – произнёс знакомый голос, и холодные пальцы схватили Сашу за запястье, разворачивая лицом к говорившему.

Она ошеломлённо моргнула, осознавая, что перед ней стоит Сергей.

Рабочий день, школа – он никак не мог оказаться здесь в такое время. Но это был он.

– Саша, я звонил тебе весь вечер, – сказал Сергей. – Почему ты не брала трубку?

– Ну и зачем ты звонил? – с вызовом поинтересовалась она.

– Нина сказала, что ты приходила.

– Приходила, – Саша усмехнулась, – но ты был где‑то ещё. Наверное, отмечал День влюблённых со своей девушкой.

– День влюблённых четырнадцатого, – сообщил Сергей, не отпуская её руки.

– Ну да, но четырнадцатого к тебе пристала я, поэтому вы отмечали пятнадцатого, и…

– Кто мы? – непонимающе спросил он.

– Ты и твоя девушка.

Сергей на секунду зажмурился.

– Какая девушка, Саша?

– Твоя.

Он вздохнул и медленно заговорил:

– Саша, послушай. Я не знаю, что ты там себе придумала, но у меня нет никакой девушки, кроме те… – Сергей запнулся. – Нет у меня никакой девушки, – торопливо закончил он.

Нет девушки, кроме тебя? Он действительно хотел сказать это?

Саша сглотнула вставший в горле ком.

– И где же ты тогда был? – ещё не разрешая себе надеяться, спросила она.

– На работе, – с горечью ответил Сергей. – Я был на работе. На вашей фабрике. Мы с Лёхой кое‑что придумали, но твой отец дал всего два дня, мы не успевали, поэтому я задержался. Не я один, разумеется, нас было больше двадцати человек, и твой брат, кстати, тоже. Если не веришь мне, можешь спросить у него.

Саша отвела глаза в сторону.

– Ясно, – пробормотала она.

– Я сделал тебе ключ, – неожиданно сказал Сергей.

– Что?

– Ключ. От моей комнаты. Чтобы ты не сидела в коридоре, если снова решишь прийти днём, когда я работаю.

– Что? – тупо повторила она. – А кстати, почему ты сейчас не работаешь?

– Потому что отпросился с работы.

– Зачем?

– Чтобы сделать и отдать тебе ключ, – на выдохе ответил Сергей. – Слушай, я не понимаю, что у тебя происходит. Я вообще ничего не понимаю… Почему ты не позвонила? Почему сидела в коридоре общаги, а не у себя дома? Но…

Он умолк.

– Но? – тихо спросила Саша, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

– Но если тебе вдруг нужно какое‑то место… спокойное… в общем, можешь приходить ко мне. В любое время, даже когда я на работе. Звонить и предупреждать, если не хочешь со мной говорить, необязательно.

Саша заторможенно кивнула.

– И ещё, – морщась, продолжил Сергей. – Я не знаю, что творится у тебя в семье, вроде бы твой отец мировой мужик, но если есть проблемы… Если тебя кто‑то обижает… Ты что, плачешь? Саша?

Она всхлипнула и отвернулась, обеими руками стирая слёзы с щёк.

– Саша, – Сергей притянул её к себе, – что… Что с тобой? Расскажи мне. Пожалуйста.

– Я не могу быть одна, – с трудом выдавила из себя она. – А они не понимают. Они вообще ничего не понимают…

– Так, ладно, – растерянно сказал Сергей. – К себе домой, наверное, ты не хочешь?

– Не хочу, – со всхлипом ответила Саша.

– А ко мне?

– К тебе хочу.

– А торт?

– Торт тоже хочу, – призналась она, начиная успокаиваться.

Сергей негромко рассмеялся и обнял её ещё крепче:

– Я так и знал, что ты мне тогда наврала. Сладкое любят все. Поехали.

Глава 6

19 августа 2022 г.

Сергей допил очередную рюмку, глядя в одну точку, потом встал из‑за стола и, слегка прихрамывая, пошел к месту, где сидела Саша. Алексей проводил его взглядом. Сергей коснулся спины жены и что‑то прошептал ей на ухо, Саша удивленно на него смотрела.

В этот момент Наталья отошла от стены, устроилась за маленьким боковым столиком, открыла свой ноутбук и начала возиться с аппаратурой для презентаций, время от времени отпивая из бокала шампанское. Большой экран, висевший напротив стола для переговоров, ожил.

– Попрошу минутку внимания. Я подготовила небольшое видео‑поздравление имениннику! – слишком громко и весело объявила Наталья, запуская видео.

На экране под веселую музыку пошло слайд‑шоу из перемешанных старых и новых фотографий Сергея. На каких‑то из них были запечатлены рабочие моменты, на других – корпоративные праздники и выезды на природу. Алексей не понимал. Ничего примечательного, таким уже сто лет никого не удивить, но она зачем‑то потратила на это время. Зачем?

Когда видео закончилось, Наталья подошла ближе к Сергею и заговорила, глядя ему в глаза:

– Сергей Владиславович, однажды я сказала, что высоко ценю выпавшую мне возможность работать с вами и учиться у вас. Вы действительно добились больших успехов, многие считают вас образцом для подражания. И вы на самом деле многому меня научили. Сейчас, в ваш сороковой день рождения, я хочу пожелать, чтобы все ваши коллеги, друзья и ваша семья, – Наталья обвела рукой с бокалом конференц‑зал, – всегда вас ценили… и любили.

– Спасибо, – настороженно ответил Сергей.

– Для ваших родных я подготовила отдельное видео к вашему дню рождения. Сначала я хотела показать и его здесь… но думаю, большинству в этом зале оно будет не слишком интересно, там больше личного. Поэтому просто отправила его на почту вам и членам вашей семьи. Посмотрите, как будет время, мне будет очень приятно.

Наталья широко улыбалась. Саша встала, что‑то негромко сказала мужу и вышла из зала. Сергей хмурился, глядя на Наталью, и молчал.

Алексей отвел взгляд от этой парочки, разблокировал телефон и запустил почту. Да, вот оно, письмо с приложенным видео‑файлом. Четыре получателя: он сам, Артём, Саша, Сергей. Он запустил воспроизведение, по первым же кадрам понял, что там вовсе не поздравление, и поставил видео на паузу.

– … А я, пользуясь возможностью, хочу попрощаться со всеми коллегами. Сегодня был мой последний рабочий день… – продолжала свою речь Наталья.

Алексей подумал немного. Что‑то ему подсказывало, что смотреть видео в окружении подчиненных не стоит. Он молча встал, игнорируя удивленные взгляды соседей по столу, вышел в коридор и быстрым шагом пошел в свой кабинет. Уже на пороге его догнала Саша.

– Лёша, стой, – торопливо сказала она. – Пожалуйста, не смотри сегодня почту.

Алексей хмыкнул и покачал головой. Открыл дверь в кабинет, пропустил Сашу вперед, и она как ни в чем не бывало устроилась на маленьком диванчике у кофе‑машины.

Алексей её совершенно не понимал.

– Какое совпадение, я хотел сказать это тебе, – ответил он наконец.

Саша усмехнулась.

– Похоже, больше делать вид, что всё в порядке, мы не будем?

– Не будем, – подтвердил Алексей, внимательно наблюдая за Сашей. Она держалась лучше, чем он мог рассчитывать. – Ты знала?

– Подозревала, – уточнила Саша и подняла глаза, – но не была уверена, и цеплялась за это… А ты? Ты… знал?

30 марта 2005 г.

Весна – медленно и неохотно – вытесняла зиму. На дорогах всё ещё был лёд, ночами иногда шёл снег, но днём всё чаще светило яркое, тёплое солнце. И, словно солнечный свет мог залечивать душевные раны, Саше становилось всё легче и легче выносить реальность – даже когда рядом никого не было.

Наверное, помогало не только солнце, но и ключ от комнаты Сергея, спрятанный в глубине рюкзака. Их отношения оставались всё такими же неопределёнными и почти несуществующими, но возможность в любой момент сбежать делала пребывание дома не таким уж и страшным. Постепенно Саша стала проводить гораздо больше времени у себя, чем в бессмысленных прогулках по городу или в общежитии. А неделю назад, неожиданно для самой себя, вытащила из нижнего ящика письменного стола карандаши и листы бумаги. Тогда она на них просто посмотрела и отложила в сторону, но сегодня поняла, что на самом деле снова хочет рисовать. Неважно, что именно. Просто рисовать.

Она отправилась на кухню – вечером там был самый лучший свет – и устроилась за столом. На секунду задумалась, с чего же начать, и тут же поняла – разумеется, с того, о чём думала прошлой осенью. С Сергея.

Как только первые штрихи легли на бумагу, в комнату ворвался Тёма.

– Папа привёз пиццу! – радостно сообщил он.

Саша бросила взгляд на настенные часы.

– Так рано с работы? – задумчиво произнесла она.

– Лёша тоже приехал, – сказал Тёма, выбежал из кухни и спустя несколько мгновений вернулся с четырьмя плоскими картонными коробками в вытянутых руках. – Давай есть!

– Подожди папу и Лёшу, – посоветовала Саша, возвращаясь к рисунку. Ей хотелось завершить хотя бы схематичный набросок, прежде чем пицца и тарелки займут весь стол.

Следующим на кухне появился Лёша. Устало растёр руками лицо, неестественно улыбнулся, сел напротив Саши.

– С папой всё в порядке? – всерьёз начиная тревожиться, спросила она.

– Не знаю, – угрюмо ответил Лёша. – Сказал, разговор ко мне. Не пойму.

Саша нахмурилась.

Через пару минут пришёл отец, уже успевший переодеться в домашнее. Он остановился на пороге, глядя на Сашу.

– Ты снова начала рисовать? – голос отца дрогнул.

Она заставила себя улыбнуться:

– Да, – сказала она. – А что такое?

– Ничего, – ответил отец и о чём‑то задумался, затем качнул головой и тоже сел за стол, положив рядом с собой тонкую папку с какими‑то документами. – Ну, давайте, открывайте пиццу… Поедим… Как прошел день, дети?

Саша переглянулась с братьями и заговорила:

– У нас с Тёмой всё хорошо.

– И у меня хорошо, – напряжённо сказал Лёша. – Но ты это и так знаешь.

– Знаю, – подтвердил отец и потер переносицу. – А у меня вот не очень. Надо сокращать упаковщиков, минимум двоих. Ты молодец, проект хороший сделал, все процессы отладили, а они болтаются теперь без дела. Об этом и хотел поговорить с тобой, без лишних ушей.

Саша с облегчением выдохнула и взялась за карандаш – фабрика, как всегда, они говорят о фабрике. Ничего не происходит.

Тёма тоже успокоился, открыл верхнюю коробку с пиццей и, смешно нахмурившись, начал с подозрением рассматривать наполнение. Отец бросил на него быстрый взгляд и неожиданно улыбнулся. Лёша тоже покосился на младшего брата и забарабанил пальцами по столу:

– Может, на другие участки перевести? – предложил он. – Вакансии есть.

– Да. Я думал об этом, – ответил отец. Его улыбка исчезла. – Но они оба какие‑то проблемные. Не знаю, как лучше, то ли переводить, то ли уволить. Могу рассказать, если хочешь.

– Ты уже кого‑то выбрал? – быстро уточнил Лёша. Саша снова начала прислушиваться к их разговору.

Отец кивнул и раскрыл свою папку:

– Да. Первый – Руслан Валиев. Работает у нас чуть больше месяца, до этого жил в Набережных Челнах. Там была административка. Драка.

Лёша потёр нос – кажется, он знал, о ком идёт речь – и неловко сказал:

– Ну а кто не дрался? В конце концов, это не воровство, не убийство, не изнасилование.

– Ну да, правильно говоришь, – легко согласился отец, не поднимая глаз от бумаг. – Тогда его, пожалуй, переведу на распиловку. Ну а второй… Второй – твой Синицын.

Саша перестала дышать.

Лёша недоверчиво посмотрел на отца.

– Синицын? – отрывисто спросил он. – Серёга? Ты чего? Это же и его проект, мы вместе всё делали, а ты его увольняешь?

Отец неприятно усмехнулся:

– Ну вот я и подумал, что парень способный. Не стоит ему время терять на упаковке.

– То есть ты его двигаешь вверх? – уточнил Лёша.

– Нет, не двигаю, – сказал отец и раскрыл папку в новом месте. – Увольняю. И очень надеюсь, что после того, как я всё объясню, ты не только одобришь моё решение, но и прекратишь с ним все личные контакты.

В комнате повисла тишина.

– О чём… – попыталась спросить Саша, но голос сел. Она откашлялась и продолжила: – О чём ты говоришь, папа?