Муравьиные вожди

Да, такой оплеухи Гурий Денисович не пробовал еще ни разу. Он два раза кувыркнулся через голову и замер в напрасной надежде, что про него забыли. Мечтатель! С негодующим криком «извращенец, вон из лагеря!» Маша прыгнула на его незащищённые ребра.

А Юра тем временем бегал за своей новой знакомой и деликатно стучал ей пальцем в спину. Он хотел предупредить сильное, но наивное создание о том, что не стоит в прямом смысле давить начальника лагеря. Так вот: летописца услышали слишком поздно…

Седьмой отряд покидает территорию лагеря, чего настоятельно не рекомендовал Гурий Денисович. Детей поджидает в засаде огромная зверюга…

Вечернее солнышко обрызгало каменистую дорогу морковным соком.

По краям – колючая акация и синие звезды цикория. За этой погранзоной расстилается абсолютно необитаемая страна: ямы, заросли терна и поля дикой ежевики.

Дети растянулись в длинную цепь.

Они почти не разговаривали друг с другом. Лишь изредка перебрасывались репьями, палками и прочей гадостью. Василиса шла позади отряда в окружении девочек. В каждой руке лежало по маленькой потной ладошке. Она решилась на эту прогулку только потому, что не знала, чем еще занять детишек. А детишки требовали увеселений.

Алексея Макарова не было видно. С самого обеда он заперся в вожатской под благородным предлогом – дописать план мероприятий. С ним остались самые вялые и трусоватые дети.

– Вася, а этот лагерь был таким же, когда вы были маленькой?

Похожая на куклу Барби Света с любопытством глядела в оловянные от усталости глаза Василисы.

– Не знаю, – ответила вожатая, – хотя вполне возможно.

– Как это не знаете? – удивилась Света.

Её перебила полная и основательная в своих взглядах на жизнь Юля:

– Нет, ты, Светка, прямо какие-то глупые вопросы задаёшь! У маленьких же память слабая, до пяти лет ребенок вообще же ничего не помнит.

– Эй, погоди, постой. Ты меня, что ли, имеешь в виду? – уточнила Василиса.

– Нет, бабушку свою! – прыснула Юля.

– А при чем тут бабушка? – совсем растерялась Василиса. Она с непривычки ещё не до конца адаптировалась к особенностям детской логики.

Девочки готовы были обидеться. Им показалось, что вожатая подсмеивается над ними.

– Ну хватит придуриваться! – взвились они. – Вы же всё поняли!

– Вы же здесь работаете, а значит, живете! – Света завертелась юлой, грозя оторвать Василисе руку.

Вожатая хмыкнула:

– Если бы я тут жила, то, наверно, не гуляла бы сейчас с вами, а сидела бы в психиатрической больнице в симпатичной смирительной рубашечке.

– Тут есть в психушке? – робко осведомилась тонконогая Лена. – Знаете, я вам вот что посоветую: вы все-таки уже взрослая и… пора бы вам за ум взяться.

– А сколько вам лет, Вася? – подняла на девушку свои озорные глаза Света.

– Сорок пять.

– Хватит врать! – завизжали девочки. – Ну, правда, сколько?

– Извините, – смущенно улыбнулась Василиса. – Мне сорок шесть.

Юля обиженно фыркнула: эти взрослые иногда так бездарно пытаются дурачить детей!

– Мы с вами больше не разговариваем!

Девочки высвободили свои ладошки из рук вожатой и ускорили шаг.

Василиса погналась за ними, но в этот момент кто-то дернул сзади за шорты. Вожатая обернулась и увидела Пингвина.

– Вася, Стас в яму провалился, – широко зевнул он.

– Где? – простонала Сашкина.

– Там, – Пингвин неопределенно махнул рукой в сторону густых зарослей ежевики. – Показать?

Девушка бросилась за ним, обдирая голые ноги и руки о шипы. Девчонки дружно побежали следом.

– Девочки, не ходите за нами! – сердито шипела Василиса, безуспешно отстраняя от тела колючие ветки.

– Мы вас не бросим! – неслись в ответ жизнерадостные голоса. – Ой, какие ягодки чёрненькие!

– Не ешьте ничего! – надрывалась от крика Василиса. – Дизентерию получите!

А девочки причмокивали:

– Ой, какие вкусненькие!

– Вася, хотите ягоду? – прозвенел совсем рядом голосок Светы. Вожатая остановилась, глядя на протянутую к её носу сложенную лодочкой ладошку с горсткой ежевики. Хозяйка ладошки приветливо улыбалась фиолетовыми губами.

– Вы-ы-кинь! – бритвой полоснул по вечерней тишине вскрик вожатой.

– Кинь! Кинь! – отозвалось в предгорьях эхо.

– Ы-ы-ы! – заревел кто-то совсем рядом.

– А-а-а! – завизжали девочки и бросились врассыпную. Тут некстати навстречу Юле из кустов выскочил Пингвин.

Их лбы столкнулись. Юлю отбросило назад. Она врезалась в Василису, после чего та почти плашмя грохнулась в колючки. Через миг на нее свалилась Юля. Широко раскрытыми глазами Василиса видела, как фиолетовые губы ребенка медленно раскрываются и…

– А-а-а! – закричала Юля.

– А-а-а! – завопила вожатая.

– Ы-ы-ы! – заревел кто-то совсем рядом.

Издавая звуки, которые бывают, когда хлебаешь горячие щи, Юля и Василиса осматривали свои ободранные руки и ноги. Сзади к ним подошел Стас:

– Вася, потрогайте мне лоб. Кажется, у меня температура.

– Конечно, сейчас всё брошу и буду ставить градусники, – поправляя на Юле блузку, проворчала вожатая.

– Да, – захныкал Стас, – Пете вы всегда лоб трогаете!

– Ладно, ладно, давай, – обернулась Василиса и вдруг подскочила: – Стас?! Ты что здесь делаешь? Ты же должен быть в яме!

– Извините, – мальчуган вздохнул и виновато опустил глаза, – я вылез.

– Ты вылез? Хорошенькое дело! А за что же тут извиняться? Нет, ну вы, ребята, даёте! Тогда пойдемте отсюда. За мной!

– А как же Роман? – без особого интереса спросил Стас.

Василиса замерла на месте:

– А что с Романом?

– Он в яме сидит.

– Ы-ы-ы! – раздалось снова.

– Слыхали, как орет? – с восторгом сказал Стас. – Как бык мирской!

После отчаянной борьбы с колючими кустами Василиса оказалась на краю неглубокого котлована. На дне сидел Роман и грязными руками размазывал слезы по лицу.

– Здравствуй, Роман! – не без сарказма молвила Василиса. – Хорошая яма, правда? В такую просто грех не залезть.

– Не хнычь, сейчас тебя вытащим, – с видом супермена объявил Стас.

– И зачем спасать дурака такого? – пряча хитрую улыбку, рассудила Юля. – Давайте его тут оставим. Ну, конечно, будем еду приносить. Иногда.

Василиса присела на корточки с краю ямы:

– Как же тебя угораздило сюда попасть, деточка?

Роман молчал, изредка всхлипывая.

– Хочешь небось вылезти? – продолжала вожатая со злорадной улыбкой.

Надо заметить, что причина такой жестокости с её стороны имелась. За день Рома успел достать всех своими глупыми выходками. Мальчишка был абсолютно неконтролируем. Казалось, он немного отставал от сверстников в умственном развитии. Но Василиса еще не знала, какая у парня адская атмосфера в семье. Несмотря на достаток, папа и мама «не просыхали». А Ромка рос как трава в поле. Все редкое общение с родителями сводилось к его порке. И своим подчас грубым озорством он просто хотел привлечь к себе внимание хоть кого-нибудь. Девушка сказала:

– Я тебя вытащу при одном условии.

Ромка перестал шмыгать носом.

– Не орать в тихий час, не выключать свет в туалете, когда там кто-нибудь сидит, кашей в столовой не кидаться… – Василиса перечислила весь перечень проделок сорванца за не прошедший ещё день. – В общем, слушаться меня как родную мамочку.

Роман молчал.

– Ну что ж, – поднялась вожатая, – тогда счастливо оставаться. Пойдёмте, дети.

Сделали несколько шагов прочь. Затем остановились, прислушиваясь. С минуту стояла тишина. Вдруг воздух взорвался:

– Мамашу!!! Как мамашу!

Василиса спрыгнула в яму, обняла Романа за плечи.

– Я вас буду слушаться как мамашу! – прошептал мальчуган, глядя на вожатую блестящими от слез глазами.

Ну вот они снова на дороге.

– Раз, два, три… – тыкала пальцем в детские животы вожатая, – восемнадцать. Что за ерунда? Вас же было пятнадцать.

– Это мы четверо пришли, – сказал Ринат.

– Четверо? Тогда вас должно быть девятнадцать… О, боже!

Василиса снова принялась считать.

– Вот чёрт! Уже семнадцать… Посмотрите, кого нет, – слабеющим голосом произнесла она. – Нет, ну наивный же я человек: надеялась избежать тюрьмы.

– А, – вдруг сказал Ринат, – трое же ушли.

– Да что вы, Вася, расстраиваетесь из-за какой-то чепухи! – бросился успокаивать Петя Запеканкин. – Подумаешь – два, три человека, вот уж беда.

– А может, кто-то вперёд ушел? – предположила рассудительная Юля.

Ну что ж, дельная мысль. Тропинка нырнула в овраг, пронеслась мимо огромной свалки и открыла вид на небольшую долину. В центре виднелось строение с плоской крышей, два «лица кавказской национальности», трактор «Беларусь» и огромная немецкая овчарка, которая, судорожно сгибаясь и разгибаясь, во весь дух неслась к Василисе. Мужчины возле трактора что-то возбужденно кричали и размахивали руками.

За тот миг, пока собака пролетела половину разделявшего их расстояния, все остатки седьмого отряда как раз успели столпиться у росшей на повороте тропинки алычи. То есть на самом виду у зубастой животины.

Овчарка не просто бежала – она хищно стлалась по земле. Морда опущена ниже холки, хвост – параллельно земле. Нападёт. Да кто ж сомневался?

У Василисы подкосились ноги.

– Не двигайтесь! – закричала она, с голыми руками бросаясь навстречу зверюге. – Сбейтесь в кучу и не двигайтесь!

Но не тут-то было. Дети с оглушительными воплями помчались вперёд, обгоняя вожатую. Палка, брошенная Пингвином, угодила по передним лапам. Из-за этого добрых полметра овчарка пропахала грудью землю. Тут же увесистый камень угодил ей в бок, другой шлепнул прямо по плоскому лбу. Раздался утробный визг. Под градом камней, палок и алычи собака закружилась на месте и вдруг трусливо помчалась назад. В Пингвине, Свете и Спартаке проснулся охотничий инстинкт. Они погнались следом. Но зверь трусливо скрылся в домике с плоской крышей.

– Упустили! – с досадой сказал вернувшийся Пингвин. – Сколько мяса ушло!

– Дурак! – размахивала палкой разгорячённая Света. – Мясо, мясо! А шкуры тебе, что ль, не жалко?

– Надо было справа окружать! – сокрушался Спартак. – Я говорил, надо справа окружать! Никогда умного человека не слушаете!

– Не ори в ухо! – взвизгнула оглушенная человеком-сиреной Света. И вдруг застыла на месте, как громом пораженная: Василиса лежала в пыли, неестественно вывернув ногу. Она была в глубоком обмороке…

Их отсутствия в лагере никто не заметил. Наверное, потому, что в эти минуты перед главным корпусом разворачивалось жуткое зрелище.

Прямо на асфальте лицом вниз лежали тинэйджеры. Между рядами их тел прохаживался Гурий Денисович. Время от времени он с ожесточением бил антенной от рации по их обнаженным задницам…

Но Василиса так устала! Она не нашла в себе сил поинтересоваться у кого-нибудь поведением Гурия Денисовича. Ноги от непрерывной беготни гудели как печные трубы в бурю. За ужином она ловила себя на том, что испытывает глухое раздражение к любым детям. После отбоя мальчишки не отпускали её из своей палаты, прося рассказать «ещё анекдотик», и она готова была их всех убить.

Огромные серые бабочки уже два часа таранили фонарь, когда самый неугомонный Спартак отключился. Василиса замертво рухнула на свою кровать прямо поверх одеяла и мгновенно уснула. Это был счастливейший миг в её жизни.

Дышать под водой строго запрещается! Алексей Макаров мечтает о накачанных бицепсах и неожиданно знакомится с блондинкой

Назавтра о неслыханном ЧП галдели все.

Из отряда Семёна Чернова и Анечки Беловой пропал мальчик. Пятнадцатилетнего Кирилла Красницкого никто не видел с обеда вчерашнего дня. Поползли слухи, будто его соседи по палате заставляли беднягу курить марихуану.

А между тем половина седьмого отряда лежала в изоляторе с дизентерией. Причиной ее оказалась та самая ежевика. А может, и алыча. Дети держались удивительно дружно и на провокационные вопросы Саши и главного врача все отвечали одинаково: «Территорию лагеря не покидали, никакой зелепухи в рот не брали».

После завтрака Василиса навестила страдальцев в медпункте.

Особенно туго пришлось двум близнецам, брату и сестре Лаковым. Они вчера чересчур сильно налегали на недозрелую алычу. Олег, бледный сутулый мальчик, слегка картавил:

– Добгое утго, Вася! Я так гад, что вы пгишли. Мы с Олей думали, что умгём, не увидев вас, но вот дотянули.

Василиса сидела на краешке кровати и левой рукой вытирала катящиеся из глаз Олега слезы. Другую руку он крепко сжимал в своей.

– Что ты, детка, – растрогалась Василиса, – вы не умрёте. Даже не думайте так быстро от меня избавиться. А не то заставлю делать сто приседаний!

Олег и его тихая сестренка улыбнулись сквозь слезы.

– Ко мне кто-нибудь подойдёт или нет? – раздался укоризненный стон Пети Запеканкина из конца коридора.

– Здравствуй, мой сладкий, – Василиса по привычке приложила ладонь к его лбу: весь вчерашний день он просил её делать это каждые полчаса. – Как животик?

– Я его не чувствую, – еле слышно пролепетал Петя, громко всхлипнул, затих и стал совать в руку девушки клочок бумаги.

– Что это? – удивилась вожатая.

– Прочтёте потом, – мальчик вздохнул. – Когда… всё закончится…

Василиса нетерпеливо развернула эпистолу.

На обрывке тетрадного листа круглым чётким почерком было выведено: «Начальнеку лагиря. все маи денги посли смерти отдайте Васялисе фамилию забыл. Пётр Запиканкин».

Василиса почувствовала, что размякает всё больше и больше. Сейчас, после чтения «завещания» десятилетнего мальчика, её зеленые глаза заблестели от влаги. Не то чтобы слезы, а так…

– Послушай, дурачок, – зашептала она на ухо совсем раскисшему Пете, – открою тебе один секрет: от поноса ещё никто не умирал. Так что не надейся.

Она порвала бумажку, громко попрощалась со всеми до обеда и направилась в корпус. Сегодня всему лагерю предстояла первая встреча с морем.

Алексей Макаров по этой причине так разволновался, что всю ночь не сомкнул глаз. «Были ли случаи, когда дети тонули?..» Этот вопрос Василисы гудел в ушах со вчерашнего вечера. А что если в их отряде утонет какой-нибудь шпингалет? Им с Василисой достались, наверное, самые безумные детишки. Другие, глядишь, посиживают себе в библиотеке или играют в слова. А этот седьмой отряд – просто бесы в человеческом обличье. Лазают по ямам, тянут в рот всякую дрянь, дерутся…

– Вожатым построить детей перед столовой для отправки на море! – раздался голос Саши из громкоговорителя. – Время на сборы – пятнадцать минут.

Узнав новость, дети будто сошли с ума. Они с визгом носились по коридору, размахивали полотенцами. Никто и не думал строиться по парам, дабы организованно загрузиться в автобусы.

Василиса и Алексей Макаров стояли столбами посреди этого безумия.

Зря они радовались чёрной радостью, что в отличие от остальных им придется собирать лишь половину отряда. Оставшиеся в строю тринадцать человек были страшнее сотни. Самое комичное было в том, что каждый из этих тринадцати каждую минуту подбегал и осведомлялся:

– Вася, почему стоим? На море, на море!

Василиса, сорвавшая горло в бесплодных попытках утихомирить сорванцов, решилась на отчаянный шаг. Она зашла в свою «гладилку» и захлопнула дверь. До отправки автобусов оставалось пять минут. Через минуту в дверь заглянули Спартак, Алёша и Стас. Через две в коридоре всё стихло. Через три в комнатушку Василисы набились все тринадцать буянов.

Через четыре они ровными парами стояли перед автобусом. Через десять прохладные языки волн аппетитно лизали берег, а горячий песок жег сорванцам пятки.

Но какое же разочарование ждало их по прибытии! После высадки на пляже детям явилась новая знакомая Юры физручка Маша. Сам Юра с очень серьёзным лицом выглядывал из-за её правого плеча.

Маша взяла в руки мегафон:

– Волнение на море – пять баллов, температура воды – девятнадцать градусов. Это недопустимые условия для купания детей. Поэтому сегодня никто в воду не заходит. Детей от воды должна отделять пограничная полоса. Кто зайдет за неё – ноги оторву! Загорать можно не больше пяти минут.

– Ты часом не шутишь, Кинг-Конг побритый? – вежливо, как ему казалось, уточнил Ринат.

Юра с целью покарать ринулся было к хаму. Но увидел стоящую рядом Василису. Поднятой для подзатыльника ручищей он грациозно подхватил руку вожатой и поднес к губам.

Тут же толчок в спину отбросил физрука в сторону.

– Сколько раз тебе говорить, Юрий! – прикрикнула Маша. – Не бери в рот грязные руки!

– Но я видел, как она её мыла… – стал было оправдываться летописец. К счастью для него, на глаза Маше вдруг попался Алексей Макаров. Великий аккуратист сразу привел даму в неописуемую ярость.

– Посмотри, до чего ты довел себя, слизень! Сплошная кожа и соединительная ткань! Где, ну где у тебя хоть одна мышца?! – больно щипала Маша за бока Алексея Макарова.

Тот, даже не пытаясь вступить в диалог, задал стрекача в направлении дикого пляжа.

– Ноги оторву! – закричала Маша вслед ему и направилась дальше.

Юра поскакал следом. Но очень скоро вернулся и присел рядом с Василисой на песок. Полуденное солнце высвечивало каждый мускул на его блестящей от пота спине. Алексей Макаров смотрел на эту спину глазами человека, который сейчас же и на любых условиях обменяет её на свою. А тем временем несколько маленьких ног с давно не стриженными ногтями перешагнули прочерченную Машей запретную линию. Их примеру последовали остальные. Вскоре все тринадцать белых коленок, грубо поправ распоряжение огромной физручки, оказались в полосе прибоя…

Тайная Страсть согнул в локте правую руку. Он хотел сравнить свой бицепс с маячившим шагах в пяти идеалом. Бицепс активизировался. Но был какой-то до безобразия детский. Вожатый седьмого отряда тяжело вздохнул и принялся проделывать то же со своей левой рукой. Затем его внимание переключилось на нижнюю часть тела: он поиграл ягодицами.

В этот миг за спиной раздался звонкий смех.

Побледневший Макаров обернулся. Он, конечно, ожидал там увидеть жуткую Машу, но ошибся. На него смотрела обворожительная блондинка. Тайная Страсть несколько раз сталкивался с ней в лагере: это была сменная вожатая Алла. Своего отряда у неё не было. Ей затыкали дыры, если кто-то из настоящих вожатых выходил из строя, как недавно это сделал Антон Петрович.

– Привет, стройняга! – сказала она. – Сделай это, пожалуйста, еще раз!

– А может не надо? – залился краской великий аккуратист.

– Макаров, почему у тебя дети в воде?! – перепонка едва не порвалась в нежном ухе юноши. Саша с мегафоном в руке и перекошенным лицом стояла в полуметре.

Отмахиваясь от неё руками, как от роя пчел, Алексей Макаров побежал вытаскивать детей из моря.

– Макаров, почему твои дети лезут на нашу территорию? И кидаются камнями? – хором кричали вожатая восьмого отряда красивая Кристина и ее напарник с плаксивым лицом Сережа. – Приструни своих карапузов или вали из лагеря вообще!

В этот момент перед Тайной Страстью будто из-под земли вырос Гурий Денисович. В общем, апокалипсис улыбнулся парню своим нечеловеческим лицом.

Апокалипсис продолжается

– Эх, да не могу стоя-а-ать, когда колба-а-асит!

Эти слова из песенки модного ди-джея Эм Си Вспышкина лились над раскаленными корпусами.

И никому щемящий смысл этих слов не проникал так глубоко в душу, как Алексею Макарову. Парень в самом деле готов был упасть.

Притвориться умалишенным, эпилептиком, мертвым. Только бы не стоять в центре водопада, который низвергался с лестницы, ведущей на второй этаж. Второй этаж, где расквартирован седьмой отряд. Седьмой отряд, вожатым которого имел несчастье быть великий аккуратист.

Детей же каскады пресной воды с запахом хлорки привели в восторг. Вода струилась по стенам, занавескам в вестибюле, капала с люстры! Словом, весь первый этаж превратился в аквапарк.

Мозги у карапузов сработали четко. Они визжали, словно резаные, плескались, лежали на животах, как севшие на мель пароходы, бросались заполненными водой полиэтиленовыми пакетами. И не было, не было рядом Василисы! Она по обыкновению задержалась в столовой.

Так Алексей Макаров впервые остался один на один с детьми. Он стоял с рыбьими глазами по щиколотку в воде и… стоял. А вода все лилась и лилась, пока Спартак не завизжал ему в самое ухо:

– Кран за-а-а-крой, на-а-чальник!

Тайная Страсть подпрыгнул кузнечиком, бросился наверх. Орущая орда последовала за ним. Игровая, кладовка, туалет…

Алексей Макаров втайне надеялся, что прорвало трубу. Это значило бы, что его вины в этом нет. Но из всех пяти кранов, направленных мимо раковин, хлестало как из пожарного брандспойта. В углу плавали огромных размеров шорты. Они могли принадлежать только одному ребенку, самому огромному ребенку в отряде – Пете Запеканкину.

– Ниагар-р-ра! – вопил, кривляясь, Спартак. – Катастр-р-рофа!

Чтобы завинтить краны, много времени не потребовалось.

– К-к-кто… – бледный вожатый прислонился к стене.

– Кто напор-р-р-тачил?! – не унимался сладкоголосый человек-сирена. – Смер-р-рть!

– Кто мог такое сделать? – великого аккуратиста смог расслышать только он сам. Перед глазами вращались сине-желтые круги. – Кто…

– Вар-р-рвары! – услужливо подсказал Спартак в самое ухо.

Тайная Страсть выскочил из туалетной комнаты и помчался по коридору, поднимая тучу брызг. В это время навстречу Алексею Макарову двигалась та самая аппетитная блондинка. Сменная вожатая Алла. Девушка она была не робкого десятка и решила продолжить знакомство, так сказать, не отходя от кассы. Ёе нисколько не смутило, что навстречу низвергались струи воды, а на голову капало.

– Ой, как больно!

Блондинка Алла прикусила нижнюю губу, разбитую в кровь лбом великого аккуратиста. Но сразу заставила себя улыбнуться: ведь понятно было, что он не нарочно.

– Привет, стройняга!

Алексей Макаров таращил на девушку глаза, как лунатик, которого разбудили во время прогулки по карнизу девятиэтажки.

– Классно тут у вас.

Алла прислоненной к стене рукой отрезала Алексею Макарову путь на свободу. Приблизила свое лицо вплотную к его лицу. Великий аккуратист сжался в комок, ощутив её дыхание у себя на губах. Глаза его бегали как шары в компьютерной игре «Пинбол».

– Скажи мне, пожалуйста, – горячо зашептала Алла в ухо окаменевшей Тайной Страсти.

– Да.

Блондинка придвинулась плотней. Он с трепетом ощутил, как упругая грудь сменной вожатой коснулась его груди. И прогнулся назад.

– Скажи мне, – голос девушки тающим горячим шоколадом продолжал литься в ухо, – у тебя есть сборник детских развивающих игр?

Алексей Макаров чуть не подавился собственными слюнями:

– Я брал в биб…биб… я тебе возьму.

– Там, говорят, есть такая интересная игра, – Алла слегка прикусила ухо совсем обалдевшего паренька, – называется «Папа и мама». Особенно… особенно одна её часть. Когда они делают ребеночка, чтобы потом водить его гулять и варить ему кашку. Понимаешь, о чём я?

Ледяные ладони великого аккуратиста по-прежнему висели где-то на уровне колен. Потоп уже казался ему шуткой, мелочью. Он не парализован, не ошарашен кирпичом по голове, не накачан водкой. Он просто не в силах заставить себя пошевелиться или что-то сказать, пока ему не зададут вопрос.

Вдруг Алла засмеялась. Резко оттолкнувшись от стены, к которой был «прикован» Алексей Макаров, она сказала:

– Мне взаправду нужен сборник игр. С планом мероприятий. Эта жир… эта Саша как банный лист пристала. А в библиотеке их всего две книжки и обе на руках. Может, ты знаешь, у кого, и если раздобудешь, дашь на денёк?

– Конечно.

– Спасибо. Ну, мы еще увидимся?

– Конечно.

Алла вышла на улицу под льющийся через озоновую дыру над лагерем ультрафиолет. Как только её пестрая юбка исчезла, в полный воды вестибюль ступил Гурий Денисович.

– Привет! – фамильярно поприветствовал его великий аккуратист. – Билет в наш аквапарк стоит пять баксов…

Шпана распоясалась. Поведение барменши не лезет ни в какие ворота. Василиса освобождает из плена настоящего поэта

– Персики… – ноздри Василисы жадно втянули сладкий аромат.

– Какая же вы обжора, – заметил Петя Запеканкин.

Вчера он не положил в рот ни одной немытой ягоды. Но когда стартовала диарейная эпидемия, парень талантливо симулировал предкоматозное состояние. А светлая мысль написать «завещание» для Василисы пришла ему в голову уже в медпункте. И прокатило! Тёлка расчувствовалась. Теперь пусть попробует после такого акта самоотверженности не спустить ему хоть одну шалость…

Поняв, что ничего вкусненького стащить уже не удастся, Василиса топнула ножкой и покинула столовую.

За ближайшим кипарисом её поджидали человек-сирена Спартак и Стас.

– Зайдете с нами в бар-р-р? В бар-р-р?