Ни свет ни заря

Возможно, единственной его мечтой оставалось обеспечить достойное будущее своим детям, используя деньги с этого счета. Но используя их с умом, а не так, как все. Не отдавая своих детей учиться в какую-нибудь дорогую школу, где их если и поменяют, то не в лучшую, а, скорее, в худшую сторону. Нет, его дети будут учится в самой простой французской школе, носить вполне аккуратную, но не брендовую одежду, не играть в приставку вечера на пролёт, а скорее читать классические книги. Чтобы им за счастье было бы съесть мороженое после долгих июньских прогулок-в общем, чтобы его дети просто-напросто не пресыщались жизнью. С другой стороны, Дионисий чётко решил, что не станет много работать, пропадая на работе до самого утра. Имея такой запас денег у себя в кошельке, он не станет ставить работу выше семьи, и они обязательно возьмут за правило гулять в парке у озера перед ужином. У них с женой обязательно будут двое, трое детей-ведь вместе веселее живется. Она не станет тратиться на пластические операции и покупать дорогие, ненужные норковые шубы, о, нет! Но, быть может, его жена четко поймет, каково её любимое дело, и он обязательно поможет ей провинуться в этом деле… В конце концов, у Дионисия на счету обязательно будут деньги на приятные и дорогие подарки. Но Дионисий никогда не станет тратить много денег на себя. Ух, как это его разобрало от распития молока из кокосов:)

И вот, значит, Дионисий шел, побалтывая плетёной корзинкой с деликатесами, которые для кого и не деликатесы. С неба, ещё столь солнечного и ясного, как кожа какого-нибудь не совсем дозревшего, вот ещё чуть-чуть, цитруса, теперь как будто падал выжатый начисто сок. Впрочем, оно и понятно-лето в латинской америке часто бывает тропическим, и как маленький мальчик в России выйдет вдруг на улицу за хлебом и по привычке начнет ловить языком снег, так и здесь местные дети выбегали под мерные звуки дождя, падающие, как свежевыжатый сок в соковыжималке пятизвездочного отеля. Но вот мимо прошел тот самый парень, который торговал бабочками, и его взор сразу заприметил, каким образом можно вернуть корзинку. Смекнув, что его наигранно дружелюбный, любимый гость и сам сейчас занимается не меньшей, а то и большей (кокосы всё же-имущество города, а бабочки вот как-то нет) контрабандой, он так же быстро забрал корзинку из рук грабителя, как ещё недавно отдал её, казалось, с концами. В общем-то, Дионисий этому не сильно расстроился. Он вообще был человеком, которого непросто было расстроить, несмотря на то, что поначалу не казался таким. Что ж, так никогда не доверяйте первым сложившимся впечатлениям. Хотя бы потому, что самые интересные люди, как бы проверяя вас на прочность, при том и сами не зная, как справиться с этой причудливостью, никогда при первом знакомстве не показывают себя настоящими и живыми. Но дождь пошёл, и даже тонкая нить наших рассуждений не смогла на него повлиять, как и на то, что маленький мальчик, впервые в жизни вышедший помогать отцу на работе, ни с того ни с сего, радостный, что ему удалось заработать сразу так много денег за один раз, побежал и уронил всю стойку с кокосовым молоком, бережливо выставленным, как реклама, на всеобщее обозрение. На удивление, сделал он это на глазах у как раз проходившего мимо  Дионисия. Дионисий и сам не ожидал такого поворота событий, как будто в каком-то кино подстроенных не совсем дальновидным режиссером, надеющимся, что порыв, посыл поступка затмит его ожидаемость. Но иногда даже сама жизнь, не кино, именно такова, предсказуема, и это лишь говорит о том, что каждый получит по заслугам, и в своей справедливости никто не будет выглядеть огорченным. Дионисий испытывал чересчур приятную радость, как от томления, как это бывает, когда долго-долго делаешь какое-нибудь сложное, но нужное для себя дело, и зашел так далеко и так устал, что хотел сдаться, но всё же не сдался и продолжил работать. Так бывает, когда не знаешь, сколько ещё секунд, или минут продержишься, чтобы побить свой же собственный рекорд и когда не знаешь, насколько сразу улучшишь свое и без того хорошее положение. В общем говоря, как будто стоишь в планке на мировой рекорд. Дионисий понимал, всеми венками и сосудиками почти приземлившейся своей души понимал, что должен сейчас подойти и без слов поставить корзинку перед отцом с мальчиком, хотя бы потому, что ребенок не должен столь ложно истолковать себе бытие жизни. Но ноги как будто какой реактивной или инопланетной силой тянули его вперед. К тому же, словно то было знаком судьбы, при быстром взгляде Дионисия на отца с мальчиком и при их быстром ответном взгляде не произошло такого взаимодействия, которое обычно побуждает к дальнейшему контакту. В общем, не произошло такого взаимодействия, которое обычно происходит между вами и тем замечательным господином-зазывалой, проходи вы мимо парфюмерного магазина или турагенства. Судьба как бы говорила Дионисию: решай сам. И он решал, пользуясь ещё одним своим замечательным качеством, которое получил, будучи аргентинским фермером, когда к нему с допросами приходила налоговая испекция: быстро и уверенно принимать решения. Он взвесил все за и против, будто свпомнив в миг, что, по сути и там и там он лишь занимается благотворительностью. Конечно, он так же молча, как то себе и представлял, подошел к отцу с мальчиком и отдал им их по праву не принадлежащие кокосы, а после удалился. Снова и снова, будто на перемотку поставленный, или в перспективу заключенный дождь барабанил по чуть одеревеневшему от блаженства лику Дионисия.

Конечно, Дионисий в итоге вспоминл, что купленный им билет остался у самой контролерши-дело в том, что Коста-рика-это гостеприимная, очень домашняя страна, и роль продавщицы и контролерши здесь исполняет одна и та же женщина, а так, как бумага в принтере закончилась, девушка за окном пообещала пустить Дионисия на самолет и так, без билета. А он, будучи человеком доверчивым, к тому же верившим в справедливость, без тени сомнения согласился. Не выходи он из той кафешки, не попробуй поднесенные ему опомнившимся хозяином хотя бы булочку с кофе за их счет, Дионисий никогда бы, пожалуй, и не вспомнил о билете, и не улетел. Такова мораль шестой главы, друзья, и никогда ещё хорошие поступки не оставили бы людей без такого же ответного добра. Взлетая на самолете, он глядел в чуть покрывшееся грязью и пылью серебристое оконце. В оконце, что было покрыто так аккуратно и, казалось, с таким изяществом, что пыль в итоге оказалась, конечно, не на самом окне, а в душе Дионисия. Стюардесса разносила прохладительные напитки, а Дионисий думал: как же всё-таки странно, что все те люди в бизнесс классе, безусловно имея такие же условия, как и он в прошлом, до сих пор не додумались, что истинная сила в смирении. Сейчас Дионисий был в таком хорошем расположении духа, что спросил об этом своего соседа-слегка молодого, одетого стильно, но с тем отрицанием красоты и вкуса, которым обладают только программисты, человека с компьютером-«В чем же истинная сила?" Впрочем, и сам Дионисий был, конечно, ещё далеко не богом, а потому иногда и забывал, что бывают в мире другие склады сознания, помимо его собственного. Забывал он и то, что у всех своя правда, и ещё неизвестно, кто в итоге действительно окажется прав, да и окажется ли вообще. В таком случае все люди в принципе на этапе зарождения идеи неправы. В таком случае удивительно верно звучит утверждение-мысль изреченная есть ложь. И молодой человек с компьютером не ответил Дионисию, но не из-за грубости или непонимания, а попросту потому, что был глухой. Тогда наш путник и вспомнил о своей, впрочем, как и любой человеской необразованности. Ведь и вселенная не бесконечна, и не будет здесь находится всегда, а меж тем мы все время думаем, что именно вселенная-монолитна. Так и у людей с ограниченными возможностями абсолютно другая вселенная, абсолютно своя жизнь. А, как следствие, и абсолютно свой смысл жизни. Сложно когда либо судить. За окном пролетали птичьи стаи.

Глава 7

Ни свет Ни заря почти что впервые в жизни встала поздно, потому что, похоже, ночью переутомилась. Конечно, оно и не мудрено. Девушка настолько вошла в раж, что почти до самого времени, как проснулся её брат, наблюдала за человечками. Потом хотела приготовить завтрак, и, более того, завтрак приготовила, но как-то забылась, запнулась, в общем, не выдержала в итоге веса своего сознания, и прямо на кухне, хоть и успев заварить будильник, заснула. Конечно, будильник ей звонил, и конечно не дозвонился. Ведь кому же удастся дозвониться из чайника? А Ни свет Ни заря, будучи всегда чрезвычайно оригинальной на всякие поломки, из сотен тысяч вариантов мест, куда можно было бы положить будильник, возьми и выбери спросонья, хотя скорее, с сильного недосыпа, именно это место. Хорошо хоть, никакого электрозамыкания не произошло или ещё чего-нибудь в этом роде. Женька у Ни свет Ни зари тоже тот ещё приколист-заснял целый фотоколлаж, который не снимают даже девушки на осенних фотографиях, того, как сестренка спит, с разных ракурсов. И вместе с чайником, и приоткрыв левый глаз, и закрыв сковородкой правый, в общем-порезвился на славу. Не потрудился и сбегал распечатать в мастерскую неподалеку снимок этих миллионов снимков, а после устроил квест. Квест заключался в том, что Ни свет Ни заре нужно было найти свой телефон раньше, чем он успеет выгрузить какие-либо фото, а Женька поставил их все на автовыгрузку. Конечно, Женька приехал не только раздражать сестру, он просто видел, что с ней происходит что-то не то, а сейчас он просто пробовал её немного перетормошить на верный лад. Ну вот как берешь мешок картошки, в котором сверху одна гниль, или чай с неперемешанным сахаром, и диву даешься: как же неудобно и неприятно получилось. Но после побарахтаешь этак мешок, пермешаешь чай одной ложечкой, и, глядишь-картофель самый что ни на есть средний, и даже выше среднего, и чай даже чуть чуть пересластил. В общем, примерно то же самое рассчитывал сделать Женька с Ни свет Ни зарей. Ну, а как ему ещё было поступать? Не становится же ему для Ни свет Ни зари личным психологом. Все равно смолчит, а только хуже сделаешь-смолчит, но заметит, что со стороны уже всё-всё видно, и только сильнее себя загонит туда, назад, в берлогу недуга и ужаса, из которой её вроде как выманили. Пусть и выманили путём обмана, немного путем силы, по большей части-используя рьяный эффект неожиданности. Но сейчас следовало как-то спасать ситуацию, монументально важно было сейчас сохранить хотя бы то, что выманилось, сделать на том месте зарубку. Короче говоря, Женька каким-то образом прознал, что Ни свет Ни заря хочет совешрить путешествие по маршруту звёзд (ну, или зачем она там рисовала Большую медведицу), и нарисовал, пока она спала, а будильник кипятился, наверное с десяток разных таких маршрутов. Одни проходили через Россию, другие-вовсе ни через одну страну, как-то благодаря своему строению удачно огибая острова и материки. Всё это лежало в одном месте, и Женя как раз рассчитывал на всплеск эмоций в её голове, который, как бы, как разряд тока заново запустит её жизнедеятельность. Ни свет Ни заря нашла, притом не то, что не обиделась, а напротив-даже обрадовалась квесту и весь оставшийся день ходила веселая. Женя было подумал, что затея удалась. Он начал незаметно для себя ловить огонек в её было потускневших глазах, покуда Ни свет Ни заря снова не ушла спать и он не смирился с мыслью, что тот огонек был лишь отражением его огонька. Её же огонек, ну, вон он-то, при-лег… Ни Свет Ни заря снова, похоже до зари, пошла на балкон.

Как это обычно бывает, почти всегда, когда ты перестаешь ждать чего-то вовсе, или становишься менее требователен в своих ожиданиях, то обязательно происходит событие, которое начинает походить на эхо из прошлого. Обязательно происходит событие, которое предлагает тебе снова согласиться с тем, от чего ты уже отказался. Происходит ли это от того, что ты снизил планку своих ожиданий и сразу стал по-другому смотреть на мир, или действительно оттого, что именно сейчас так случилось, но это так. А потому, выходя в очередной раз на балкон, Ни свет Ни заря вдруг почувствовала то самое чувство, что делало её счастливой на протяжении лет, десятилетий во время её молодости. И это чувство не описать словами. Даже метафоры здесь не помогут, ведь это такое ощущение, будто поезд, на который вам надо было во что бы то ни стало успеть, вдруг вернулся, или словно просыпаешься после кошмарного сна и видишь, что все живы, или просто-напросто ты вдруг понял: время жить. Просто-напросто оттого, что ты-как будто прямая икс на оси координат, и синусоида счастья в это время слилась с тобой в тон. Тебе теперь ничего не надо делать, чтобы быть счастливым, ведь ты просто счаслтив всё то время, пока она в этой фазе. В такое время Ни свет Ни заря глядела на башню взглядом, каким глядят на двоечника, что умудрился-таки написать контрольную на четыре, а ему теперь объясняют, как надо было бы правильно, и он видит, что попал в просак. Ни свет Ни заря как бы утешала башню одновременно из-за того, что человек не живет вечно, и из-за того, что башня-живет, проводила со всем этим романтическую параллель такого рода, что в воздухе полночного Парижа витала энергия, в сто раз превышающая энергию светлой Есенинской грусти. Короче говоря, на Ни свет Ни зарю этой милой парижской полночью снизошло озарение. Чуть поглядела на все эти снова и снова снующие внизу беспокойные лица, как под копирку дивящиеся одному и тому же, радующиеся как-то наигранно, и заливающиеся словно отлитым на заводе чугуна смехом. Да у них даже пределы мира одинаковы, что и говорить! И зависят они хоть и от их умственного, а скорее ментального развития, но косвенно, и всё чаще пределами их жизненных рамок становятся такие пустяки, как популярность своего кумира.

Она прошла мимо спящего, и уж точно не занимающегося всей этой ерундой, хоть даже и там, у себя в глуши на родине, брата к далеко не единсвтенной в доме зарядке телефона. Даже далеко не единственного в доме телефона. А что, если вдруг разобьешь один? Как проведешь после те томительные часы ожидания, похожие всё больше и больше на ожидания утки, жаждущей, когда ей наконец бросят корм? Ни свет Ни заря стремительно подошла к телефону, вынула из него провод, причем на экране, на фоне какой-то непонятной, перевернутой фотографии показывало лишь семьдесят два процента. Она ещё почти никогда не уходила с незаряженным телефоном, но сейчас развернулась и так стремительно прошла на балкон. Сосчитав до десяти, глядя на всё тот же, уже ненависный ей полумесяц и поднадоешвую башню Эйфеля (будто нельзя было придумать чего разнообразнее!) и как будто видя не их, а разговаривая с какими-то потусторонними силами, тёмными ли, светлыми ли, неизвестно… Ну, как маленькие дети, когда лежат, она решительно выдохнула и удалилась из Фейсбука. А после и из Инстаграмма, и из Твиттера, даже Телеграмм удалила, чего уж тут, пустилась во все тяжкие! Сильно-сильно подняла руки вверх и хотела выкинуть телефон с балкона, как баскетболистка, ведь в детстве она была бескетболисткой, но отчего-то дернулась, вовремя опомнилась и мягко-мягко положила телефон на шаль. В глазах её откуда ни возьмись появился тот львиный огонек, который бывает у людей в начале их цикла жизни, ну, вот как у Луисиана, и который так в ней искал братец, словно ей пришла в голову какая-нибудь сумасшедшая идея. Ну, вроде того, чтобы не спать трое суток. Как будто брат силой умственного желания передал ей свой огонь. Она снова прошла мимо дверного проема, и шторы, как и пылевые клещи, если они и вправду существуют, сильно подивились такому разнообразию-обычно Ни свет Ни заря входила и заходила на балкон этак раз в восемь часов, что для некоторой живности является целой жизнью. И уж точно являлось, ну хоть месяцами тремя для клещей. А тут-через день. Во дает, баба, зачастила!

В общем, Ни свет Ни заря надела свои чуть холодненькие сапожки, хоть и не подходящие под наступившую нынче погоду (а было далеко за двадцать), тёплое и модное пальто, и так далее, там, шапочку с динозаврами, взяла в охпаку разную бытовую технику и пошла как будто погулять. Да, лишним и глупым было бы надеяться, что её не ограбят в таком обличии, но отчаянный человек порою хуже отчаянного медведя, и ещё повезло всем тем, кто на неё в итоге не напал, потому что он мог получить тяжелые рваные раны от ударов микроволновкой. Ну, хорошо хоть, стиральную машину не взяла. А, впрочем, что это я? Человек ведь живет, старается. Ни свет Ни заря решила продать много-много ненужной ей техники, которую накупила так, что из интереса, что по совету дизайнера, но не оценила или не поняла, и понесла сдавать по разным магазинам. По каким? Не парьтесь, Ни свет Ни заря уже взрослая, и знает толк, да и пару своих секретов, и пару своих знакомых в магазинах бытовой техники. Ведь умеют же некоторые мужчины находить свежие цветы цветы даже в ночном, казалось, закрытом городе. Вот и женщины умеют продавать айфоны и бытовую технику. Ни свет Ни заря в итоге продала, и вернулась домой под утро с ароматно пахнующими французскими круассанами, тесто которых было так мягко и свежо, что выглядело точно первосортным и чересчур дорогим. Но ни свет Ни заря больше решила не экономить на здоровье, а так же на подарках своему брату. Ведь братик её, ещё с молодости хотел, когда все вместе, с папой и мамой, да что, даже с дедушкой, ходили по деревне и время от времени толкали тракторы, себе какую-нибудь маши-ину. Но было ему всего двадцать два, и то, что семья их слыла не самой обеспеченной, а скорее просто средней семьей, означало, что он не мог себе позволить такую роскошь. Хоть и зарабатывал уже приличные для Иркутска деньги. Вот Ни свет Ни заря и решила ему позволить машину, тем более что-всё равно ведь уезжать скоро, а там, в Антарктиде, глянь, и нет интернета. А братик вот, порадуется. Бытовой техники продала в сумме примерно на миллион рублей, ещё три миллиона решила взять из своих накоплений в банке. И пора ведь уже открыть тайну, что у Ни свет Ни зари нашелся чрезвычайно состоятельный дедушка, чуть ли не король, папа от первого маминого брака, и вот недавно он умер и оставил ей такое наследство, плюс домик в Дубаи, за счет сдачи которого она и жила. Порою ей становилось старшно. Но деньги-опасная сила, и хоть Ни свет Ни заря и была чуть ли не первой модницей в Париже на своей улице, но понимала, что пустишься в траты-не остановишься, а потому сделала себе достаточно приятные условия для проживания, потратив при том лишь меньшую половину наследства, и старалась теперь жить на прибыль от аренды в Дубаи. Впрочем, пока получалось, и по французским меркам в плюс уходило каждый раз примерно по двести евро, которые бережно переводились на накопительный счет, а после своей частию к семье, в Россию. Впрочем, у Ни свет Ни зари была только одна семья, состоявшая из близкого ей отчима. Мамы же не стало, папеньки тоже, а та хохлушка с накрашенными глазищами, ну… В общем, в таких случаях говорят: «Не сошлись характерами». Короче говоря, брату теперь должно было хватить на приличный автомобиль премиум-класса. Не Порш, конечно, но в том-то и соль: когда поступаешь действительно дорогой автомобиль-все время хочется ещё и ещё больше. Как будто в благотворительной гонке с малышами, ты, будучи малышом на год старше, желаешь приехать не в певрой десятке, а просто первым. Ни свет Ни заря красиво упаковала кредитную карточку и приукрасила это дело всего лишь парочкой круассанов, но так, что у ещё заспанного Женьки потекли слюнки удовольствия, причем если и не изо рта, то из самого сердца. Себе в честь начала новой жизни взяла манговый кофе. Сахара, следя за своей и без того совершенной фигурой, попросила не добавлять. Кстати, часто раньше Ни свет Ни заря снималась на обложках модельных, а иногда и мужских журналов. В общем, была бесстыдница, как сказала бы какая-нибудь подъездная саратовская бабушка. Пусть это и так, но бесстыдство это тоже приносило ей до десяти миллионов рублей в год. Лишь сверху. В общем, если бы не эта пресыщенность, грусть в глазах, то казалось, что жизнь Ни свет Ни зари полность удалась. Оставалось выйти через пару лет замуж, а после в шали, с той лишь нежностью, которая доступна матери, но не девушке, читать колыбельную сыну, спящему в кровати из Икеи и зевающему в икеевский расписной ночник.

Глава 8

Диоисий подлетал к Атланте. Местный аэропорт хоть и сверкал чуть поалевшим, другим пламенем жизни, но был для него почему-то непреодолимо ближе по сердцу, и в то же время дальше по душе. Ну вот как если все время жить на окраине и после переехать в центр. Садились, можно сказать, на честном слове, а ещё на одном крыле и искренном мастерстве коста-риканских пилотов. Когда люди в следующий раз будут спрашивать, что же они делают не так, почему они все ещё не достигли успеха, я им покажу этих пилотов: «Вот, ребятня, учитесь-Деды». Сели и правда чудом. Над Карибским морем в это время начался очередной, сезонный шторм, этакий ураган, уж не знаю, Катрина ли, или Элис, но по русски звучавший просто: «Ядрена-мать, как мне страшно». Кричал один по видимому русский пассажир на борту этого лайнера, видя, как из стороны в сторону, как очень сбившегося с жизненного пути человека, мотает мелькающую то и дело в иллюминаторе пальму. Летели низко, и непонятно ещё было, от чего становилось пилотам больше не по себе: что могут не справиться с управлением, или от того, что выживут и будут громко-громко кричать, ну, как Дмитрий Губерниев после победы наших в биатлонной гонке. Но сели в итоге отлично, так бывает, везёт человеку, занимающемуся своим делом, но под грузом стресса сбавляющему обороты.

Дионисий шел, долго сопротивляясь Атлантской погоде, по небольшому, но сейчас казавшемуся непреодолимо широким проспекту по направлению в город, ведь автобусы, конечно, сейчас никуда не ходили. А идти было надо, ведь единственное, пожалуй, правило, которого придерживался Дионисий, заключалось в постоянном движении. Он не признавал никаких остановок, собственно, поэтому и поехал зачем-то за Луисианом в далекую даль. "Важен не результат, а постоянная работа»,-говорил он. "Ошибочны суждения всех людей, что работают ради результата. Такие люди, безусловно, добьются того, что желают, быть может, добьются даже быстрее, чем кто-либо другой. Но смысл жизни-не в результате, и человек не умрет, сделав всё, что бы он хотел. А потому встает вопрос: «Как же дальше жить, к примеру, мужчине, который выиграл олимпиаду и испытывает ту самую знаменитую депрессию?" Он работал ради результата-он его получил. А работать на самом деле нужно ради самой работы. Как сказал один бородатый мудрец: важна работа, но ещё важнее-постоянно замечать именно процесс работы. Ставя работу на первое место, ты не станешь ощущать спад после достижения какого бы то ни было результата»,-так думал Дионисий, рассказывая ураганному ветру свои стихи. Погодная ситуация ухудшалась, и, наверное, в городе уже ввели чрезвычайное положение, буквально молясь, чтобы не было сезонного урагана, что часто посещает широты северной Америки. Но Дионисий мог только догадываться об этом, например по тому, что невдалеке пролетела веточка молодой пальмы. Ему было не привыкать, напротив, он не считал свою жизнь жизнью вовсе без того, чтобы не произошло какого-нибудь приключения и чтобы что-нибудь, например, та же палочка, не поранила его голову и не дала ему многовековой опыт. Так что, когда к Атланте подлетал ураган, Дионисий даже порадовался, что будет что-то новенькое. Конечно, он был чуть сумасшедшим и бесстрашным, но был именно таков и этого у него уже никак не отнять. Вспомнить только, как во Франции, ещё во времена его пребывания на родине, Дионисий после института красивым майским днем гулял по цветущим деревьями проспектам, и ничто не предвещало беды… Но уже пару минут спустя он вместе с полицесйким бежал с арбузом на руках, только что ограбив арбузную лавочку. И Дионисий шел, и дождь, этот ливень, переходящий в ураган под кодовым названием «Катюша», словно перетекал плавно из того дождя, который застал его ещё в Коста-Рике, этот дождь был как бы символом всей его жизни, как бы напоминанием о том, что ветра жизни никогда не остановятся, и придется жить и радоваться жизни вместе с ними.

Дионисий шел и думал о странностях своей жизни. Честно говоря, он не понимал, как все эти люди вокруг могут умудряться быть такими несуразными, грузными деревьями, весь характер которых сводится к самокопанию и разборе в самом себе. Он не понимал, хотя в то же время и понимал, как эти люди могут выглядеть- как Коста-Рика и Париж, если их сопоставить рядом. Ведь люди в отличиии от городов имеют сознание… Впрочем, сознание городов строится как раз из людских сознаний. Говорят, в Атланте находится один из самых больших и самых загруженных аэропортов мира. Но, как весь мир после окончания школы кажется ещё юному человеку этаким собранием всего, что отрицалось и преподавалось как неправильное в школе, так и хаос муравейника людей, творившийся во время урагана там, в одном из современнейших строений, показывал, что в мире возможно всё, главное задать лишь правильную установку. Показывал, что большинство людей слабы, как только приходит время сделать что-нибудь неординарное, при том, что однозначно любой человек может всё это сделать. Дорога, по которой шагал сейчас Дионисий, чем-то напоминала новый Голливудский фильм. Всё было так нереально, как будто вот-вот из под заводнившегося асфальта поднимется стая зомби и пойдет здесь жить. Дионисий шагал по настоящему американскому шоссе, шестиполосному, как и положено, и всё это время накрапывал сильнейший дождь и мимо всё ещё летали пальмовые ветки. Как будто кто-то в аэротрубу запустил такую живопись и начал снимать. На шоссе не было ни одной машины, и тем лучше, ведь, кто знает: не зальет ли их в как в последний раз этот дождь? Дионисий шел и не понимал: "как люди могут не добиться чего нибудь, захотев однажды? Ведь в мире воистину возможно всё!» Летал же Юрий Гагарин в космос, выживали ли же люди в войну, так и в мирной жизни, всего лишь начав спать через день, можно за месяц получить больше ста лишних часов цельнозернового рабочего времени. Одно время Дионисию стало даже скучно добиваться чего-либо, потому что он мог добиваться всего, хотя и видел, как его результаты выходят далеко не совершенными, и при всем при этом он всё равно обгоняет всех. Дионисий нашел развлечение и главный приют в жизни сегодняшним днем и буквально в отречении от своей памяти. Ведь это так приятно, друзья, пытаться в шутку о чем нибудь и не вспоминать! У Дионисия было совсем чуть-чуть денег в кармане, и хватило бы их лишь на маленький хостел где-нибудь в центре города и ещё на пару хот-догов с растворимым кофе. Но разве может быть что-нибудь приятнее этого для человека, который приходит погреться в людное теплое место после бури?