скачать книгу бесплатно
– Замолчи, Ален.
– А не замолчу! Не затыкай мне рот!
– Ален, хватит орать! Если пошла со мной, то веди себя нормально!
– Лучше дай мне денег, – буркнула Алена будто себе под нос.
– Сколько?
– Не много… Как всегда… Пятикаточку.
– Зачем?
– Не твое дело!
Петр Шмюльц набрал побольше воздуха, закрыл глаза и медленно выдохнул. Он остановился.
– Ты каждый день требуешь от меня денег и при этом грубишь! Когда это закончиться, Ален?
– Дай пятикатку, жалко что-ль?
– Скажи зачем.
– На прокладки.
– Не ври! Это тебе покупает мать. А тебе деньги нужны на спиртное! – Алена попыталась вырваться и уйти от отца, но Шмюльц вовремя сжал ее запястье. – Ален, сколько можно! Как хочешь, а сегодня ты будешь помогать мне класть плитку и никуда не пойдешь. В конце концов в ванной мы все моемся! И ты тоже. И не какой пятикаточки я тебе не дам! Если дам, ты опять придешь домой пьяной! А тебе всего шестнадцать!
– Мне УЖЕ шестнадцать!
– А знаешь, почему тебе продают твое пиво? Продают и даже не спрашивают паспорта? – Шмюльц пронзал дочь острым взглядом. – Потому что ты выглядишь на восемнадцать! Потому что ты рано начала стареть, Алена!
– Не учи меня жить!
– Буду учить, Ален! Я твой отец, у меня обязанность такая – учить свою дочь!
Тут Алена вскрикнула и Шмюльц ослабил хватку, испугавшись, что сделал своей дочери больно. В тот же момент она вырвалась и побежала в обратном направлении. Шмюльц было бросился за ней, но она бежала слишком быстро и он знал, что не догонит ее. В глубине души он хотел крикнуть ей вдогонку что-нибудь злое, но не стал этого делать. Отношения между дочерью и отцом были слишком сложными и колебались на грани между терпением и ненавистью. Он не хотел окончательно портить их.
Тяжкий глубокий вздох был вместо крика… А может быть тем лучше? Денег у нее все равно нет, поэтому сегодня она должна остаться трезвой. Зато Шмюльц выберет кафельную плитку на свой вкус. Потому что с Аленой они все равно не договорились бы, она принципиально спорила с отцом по всем вопросам, даже если он был прав. Наверняка в магазине она бы остановила свой выбор именно на той плитке, какая Шмюльцу совершенно не нравилась, да еще и какого-нибудь зеленого цвета, зная, что что ее отец из-за врожденного дальтонизма вообще не знает как на самом деле выглядят оттенки зеленого. А вот его супруга Маргарита – вот та бы выбрала ненавистные Аленой цветочки. В их семье, состоящей из трех человек, никогда не было компромисса, каждый гнул свою линию и ежедневные рутинные дела напоминали басню Ивана Крылова «Лебедь, рак и щука».
«Великолепно! – подумал Шмюльц. – Не хотите – как хотите! Без вас даже лучше!»
Время у него было, деньги у него были, погода была теплой и солнечной, поэтому Шмюльц расслабился. По пути он купил себе две пары новых носок и батарейки к настенным часам, молока, зачем-то заглянул в магазин сувениров. Гуляя, он присел на лавочке и по привычке достал смартфон. Загрузил новости звезд. Итак: ага, кое-кто у нас залетел! Актер театра и кино разводиться с третьей супругой, пара из тик-ток-поколения объявила себя парой и выкладывает видосы с тропического отдыха. Телеведущий умирает в коматозном состоянии. Еще один артист сорвал выступление из-за алкогольного опьянения, а накаченная ботексом ютьюберша призналась в многочисленных любовниках. Продюсер продает виллу, а хип-хоп исполнитель разрывает контракт с известным лейблом.
Ясно, о чем была эта пресса? Петр Степанович Шмюльц другого и не читал.
Начитавшись сегодняшних новостей из мира шоу-бизнеса полупрогулочным шагом он вышел сначала к Центральному рынку, а потом на улицу Урицкого. На перекрестке Урицкого-Суворова он остановился, ожидая красного сигнала светофора. В этой точке города как всегда было многолюдно и многомашинно. Очень часто тут возникает пробка, которая может протягиваться до самого Бакунинского моста и уходить чуть ли не в район Маяка. Другие ветви пробки распространялись на центр города.
Петр Шмюльц встал на перекрестке и, отвернувшись от ослепляющего солнца, напоролся взглядом на блистающий полумесяц на шпиле стоящей неподалеку мечети. Луч солнца, отразившись от стального полумесяца ослепил Шмюльца еще больше и он опять повернулся в другую сторону.
Светофор моргал желтым и Петр Степанович приготовился переходить улицу. Кто-то толкнул его в спину и Шмюльц сделал шаг вперед на проезжую часть… В тот же момент его уши заложило от пронзительного сигнала автомобильного клаксона. Он, перепугавшись, сделал шаг назад. Но сзади его опять подтолкнули. Сразу две маршрутки и грузовик с кондитерскими изделиями пронеслись прямо перед его носом. На прощание грузовик пустил облако ядовитого угарного газа от чего Шмюльц поперхнулся и изошелся кашлем. Какая-то девчонка рядом взвизгнула и Шмюльц опять растерялся. Подавляя кашель, он взглянул на светофор. Светофор моргал желтым и тут Шмюльц сообразил, что он не работает.
Его опять кто-то подтолкнул в спину.
Да что же это в самом деле-то! Гребанный перекресток!
То тут то там раздавались клаксонный гудки, фырканье глушителей, урчание двигателей. Их перекрывала человеческая ругань, кашель, мелодии мобильных телефонов и собачий лай. Автомобили не желая торчать в пробке, старались быстрее проехать этот сложный участок, тем самым не пропуская пешеходов. А пешеходы тоже не горели пылкой страстью вечно топтаться на перекрестке и норовили перебежать улицу прямо перед бампером приостановившегося на секунду автомобиля. Шмюльц хотел влиться в поток переходящих, но такового не создавалось. Его опять подтолкнули и, он, улучив момент, шагнул вперед. Перед ним резко затормозила белая иномарка. За Шмюльцем пошли и другие пешеходы, закрывая собой автомобильное течение как дамбой.
Кто-то кого-то материл вдалеке.
И вдруг!
Совсем рядом раздался глухой звук удара, через мгновение звук падающего тела. Эти звуки случились в непосредственно близости от Шмюльца, поэтому он в то же мгновение остановился и замер на месте. Сразу повернулся на звук…
Внезапно прямо на него повалилось чье-то тело. Шмюльц потерял равновесие и тоже упал бы, если бы не люди, стоявшие за его спиной. Кто-то удержал его. Упавшая на него девушка чуть ухватилась за его плечо, но Петр Степанович отдернул руку, боясь самому потерять равновесие. Он успел увидеть ее лицо – юная симпатичная девчонка с затянутыми в хвост светлыми волосами. Чуть накрашенные губы и чуть притемненные ресницы. Светлые брови над голубыми глазами. Они смотрели друг на друга долю секунды, Шмюльц увидел в ее глазах испуг и просьбу о помощи. Глаза передали эту просьбу быстрее полураскрытого рта с двумя рядами очень белых и ровных зубов. Но Шмюльц не успел среагировать, чтобы не упасть самому ему пришлось отдернуть ее руку.
Девушка упала.
Это была молодая девушка в белых обтягивающих джинсах. В падении на дорогу она воскликнула и тут же ее крик оборвался. Прямо на глазах у толпы, прямо на глазах у Петра Шмюльца и на глазах у пролетающих голубей, маленький салатовый автомобильчик «Дэу Матиз» с наклеенными ресницами на фарах проехал по голове девушки. На какой-то момент автомобильчик приподнялся на одно колесо и вдруг резко осел. Голова девушки лопнула и забрызгала всех рядом кровью и чем-то, похожим на блевотину.
Автомобильчик остановился, проехав еще около полуметра и оставив после себя кровавый след узорчатого протектора.
Ноги девушки судорожно конвульсировали. Ее оплющенная голова утопала в растекающейся кровавой луже.
Потом, когда Шмюльц будет вспоминать эти секунды, он не сможет вспомнить что произошло раньше – нестерпимые вопли окружающих или щелканье встроенных в мобильники фотокамер.
– Вот! – воскликнул Шмюльц и остервенело ткнул в телевизор указательным пальцем. – Вот! Сейчас будет!
Маргарита и Алена, приблизились к телевизору, а Шмюльц все кричал и кричал.
– Вот! Вот, сейчас! Смотрите!
Телеведущая новостей говорила про трагедию на перекрестке, а в левом верхнем углу изображения уже показывали кадры с места происшествия. Стали показывать сюжет. Показали салатовый «Дэу Матиз» с наклеенными ресницами на фарах, показали женщину-водителя, которая явно находилась в состоянии сильнейшего шока и не могла произнести ни одной внятного фразы, показали весь перекресток и сломанный светофор. Комментатор объяснял телезрителям, как и что произошло.
– Вот! – продолжал тыкать пальцем в телевизор Шмюльц. – Сейчас!
Показали, как журналист пытался взять несколько слов у женщины-водителя из автомобильчика, но та только отворачивалась и закрывалась руками. Сотрудники ГИБДД усадили ее в свой автомобиль. На заднем фоне стояла «Скорая», суетились люди в белых халатах. Тело погибшей девушки, накрытое простыней, куда-то уносили. Материя сразу пропиталась кровью и на месте головы виднелось только блестящее на солнце алое пятно. Какой-то дяденька аккуратно нес за носилками белые туфельки.
Слышался горький плачь.
Комментатор сказал еще несколько слов и тут показали то, чего с таким нетерпением ждал Петр Шмюльц.
Показали его!
Он стоял в окружении народа и давал интервью журналисту.
– Ну я переходил улицу, – говорил Шмюльц на камеру. – Переходил вот здесь. Вот так шел… Вон оттуда. Да, светофор не работал. Не работал, это точно! Я переходи и вдруг – раз! – Шмюльц сделал резкий, но неопределенный жест рукой. – Удар! Девушка падает! Я не успел ее поймать! Она упала неожиданно и прямо на асфальт. Она еще живая была, я хотел ей помочь, нагнулся, протянул руку. Но мне помешали. Толпа мне мешала, все толкали… – Шмюльц возбужденно проглотил слюну и продолжал, взбудоражено жестикулирую и, поднимая брови: – Я хотел помочь! Но вот эта машина! Вот эта! – он гневно показал на салатовый автомобильчик. – Она прямо наехала на девушку. Проехала прямо по голове! Даже не пыталась притормозить! Посмотрите на водительницу! Вы посмотрите на нее! Да она же не в себе! Убивать надо таких водителей! Расстреливать без суда и следствия! А я ведь хотел помочь! Сам чуть не погиб! В шаге от смерти был!
Чей-то плач становился сильнее… Кто-то попросил нашатыря…
На этом сюжет закончился.
Маргарита и Алена посмотрели на главу семейства.
Петр Степанович Шмюльц чувствовал себя героем. Суперменом. Звездой!
– Бать, дай пятикатку! – спросила Алена.
– Какую пятикатку? – ответил Шмюльц, гордый от самого себя. – Ну что ты, Аленушка! Сейчас мы все будем пить шампанское! Я купил. Все за стол!
– А по какому поводу празднуем? – с подозрением спросила Маргарита.
– Как по какому? Вашего батю показали по ящику!
– Газированная моча! – заявила Алена. – Лучше дай деньгами! Дашь пятикатку или нет?
– Перестань, Алена! Пошли вместе пить шампанское!
– Сдается мне, что кто-то уже изрядно выпил! – недовольно произнесла Маргарита и посмотрела на своего супруга так, как Шмюльц смотрел на свою дочь, когда она просила у него дать ей деньги на пиво. – Петь, у тебя брюки в чужих мозгах, а у нас кончился стиральный порошок. Мог бы купить, когда в городе был. Лично я твои штаны отстирывать не буду!
На следующий день вечером Петр Шмюльц встретился в подъезде со своим соседом Аркадием Переходовым. Переходов спускался по лестнице, как обычно застегивая пуговицы на рукавах у ветровки. У него была такая привычка – застегивать пуговицы на рукавах только тогда, когда он выходил из квартиры. Это был не особо выразительный мужчина, хотя и имел определенный успех у женщин. Внимательные синие глаза глядели на мир с любопытством и ожиданием чего-то интересного.
– Здорово, Петро! – Переходов пожал Шмюльцу руку. – Я вчера видел пензенские новости! Хотел позвонить, да времени… Ну… не было времени…
Шмюльц кивнул.
– Ну молодец, Петро! Молодец! – Переходов говорил очень быстро. Очень быстро и отрывисто. – А я бы там прямо грохнулся в обморок на месте! А ты! Не страшно было?
Шмюльц пожал плечами.
– Петро, что-то ты не разговорчив.
– Да че то как-то так… – неопределенно ответил Шмюльц.
– Может отметим твое геройство, а? Все-таки, чуть девчонку не спас! – от сказанного и сам Переходов осекся, но отступать было поздно. – Я сегодня вечером свободен. Возьму коньячку, осетринки… А?
– Да нет, я уже отметил вчера…
– Ясно, – кивнул сосед. – А сегодня головка бо-бо. Ясно. Ну как хочешь… А то приходи, я сегодня вечером свободен.
И с этими словами Переходов вышел из подъезда и сел в свою дорогую «Вольву». Из окна подъезда Шмюльц видел, как Переходов с пол пинка завел автомобиль и бесшумно уехал. Шмюльц медленно поднимался до своей квартиры, ругая молодежь, которая опять усеяла лестницы сигаретными окурками.
Вообще-то раньше Шмюльц и Переходов считались друзьями, помогали другу другу, одалживали деньги, сахар, сверла, лампочки, табуретки и попивали совместно пивко и водочку, рыбачили на Сурском водохранилище. Часто Шмюльц приглашал Аркашку на свою дачу, пожевать собственных резиновеньких шашлычков, а Переходов, владея сетью магазинов секонд-хенда всегда предлагал Петру качественный новый товар с наценкой не в триста, а всего лишь в двести процентов.
Но в последние года два дела у Аркадия Олеговича Переходова резко пошли в гору. Раньше у него были долги, но со временем он их погасил и теперь только подсчитывал чистую прибыль. Сеть его магазинов расширилась до пяти, проникает в соседние Сердобск, Иссу и даже в Самару и приносит весьма неплохой доход. Доход достаточный для того что бы Переходов смог капитально отремонтировать квартиру и даже приобрести современную мебель. Свою надоевшую до чертиков «Приору» он поменял на «Вольву», купил робота-пылесоса и отдельный гараж.
За это же время Петр Степанович Шмюльц сдвинулся по социальной лестнице совсем на чуть-чуть. Он купил полосатый диван-кровать, новый компьютер (ну как «новый»… ну пятилеточку, он уже успел прослужить у одного студента), переклеил обои в спальне и запланировал ремонт в ванной.
«Ну ничего, – думал про себя Шмюльц, – проходя мимо квартиры Переходова, – вот поднимут мне зарплату и я себе ремонт отгрохаю!» Только так он думал уже около года, но почему-то зарплату ему не поднимали. Соответственно и ремонт в его квартире пока не производился. Шмюльцу хотелось хотя бы положить кафельную плитку в ванной комнате или сделать звукоизоляцию на стенах, потому что стены в его доме пропускали практически все звуки. Шмюльца всегда бесило, что соседи по одну стену постоянно слушали «Песню Года» или «Новые Песни о Главном» до одиннадцати часов вечера, а у соседей по другую сторону полшестого утра врубался отвратительный будильник.
«У Переходова нет звукоизоляции и ни у кого в подъезде ее нет, – думал Шмюльц. – А у меня будет!» И плитку выложу в ванной! Вот куплю и выложу!
Мысли о Переходове вновь омрачили настроение Шмюльца. Да… Ведь они были друзьями… Аркашка даже однажды в драку влез, помогая своему товарищу справиться с какими-то татарами. Тогда татары набили морды и Шмюльцу, а заодно и Переходову… А теперь друзья-соседи стали отдаляться друг от друга. Переходов стал обеспеченным человеком и все меньше обращался с просьбами к Петру Степановичу, а Шмюльц считал выше своего достоинства все время о чем-то просить Переходова. Все меньше и меньше праздников они встречали за одним столом, все меньше распивали пивко и водочку, перестали одалживать друг у друга деньги и делиться своими радостями и бедами. Переходов даже перестал переживать по поводу алкоголизма дочери Шмюльца.
Вот, например, сейчас Аркадий Переходов предложил Петру Шмюльцу немного выпить вечером, сам предлагал коньячок и осетринку, а Шмюльц отказался. Потому что ему Переходов стал неинтересен. А почему? Да потому что сосед просто тупо стал богаче вот и все! Шмюльцу было обидно и в глубине души он бесился и завидовал.
Отношения между ними достигали той границы, за которой начиналось отсутствие каких-либо отношений. Если будет продолжаться в том же духе, то из разряда товарищей они перейдут в разряд просто знакомых и даже за руку перестанут здороваться.
Шмюльц нажал на кнопку звонка собственной квартиры, но ему никто не открыл. Опять Маргарита пропадает на своей работе, а дочь вообще черт знает где!
Москва
Кристина Веерская вошла в зал итальянского ресторана «VIA INTERNAZIONALE» плавной элегантной походкой, слегка виляя бедрами. Окинув чуть прищуренным от важности взглядом пафосный зал, она нашла единственный занятый столик и, не торопясь, направилась к нему. Человек, увидевший ее, моментально встал и приятно улыбнулся ей. Если бы это был другой человек, она бы конечно улыбнулась в ответ, но это был Виктор Владимирович Юдин.
Он взял ее ладонь и оставил на ней горячий поцелуй. Она села, он пододвинул ее стул ближе к столу и сел сам. Официанта не надо было призывать, он сам подошел и протянул Веерской и Юдину два меню. Кристина положила меню перед собой и откинулась на спинку стула. Юдин принялся листать страницы, внимательно сопоставляя названия итальянских блюд и их цену.
– Вить, ты давно меня ждешь? – спросила она.
– Минут двадцать, – ответил Юдин, не отрываясь от меню.
– А что, у тебя сегодня свободный день?
– Да, сегодня есть время.
– Хорошо… Только вот у меня сегодня съемки…
– Да, я знаю, ты же говорила, – Юдин оторвался от меню и дернул рукой. Веерская подумала, что он уже выбрал блюда и позвал официанта, но оказалось, что он просто взглянул на наручные часы. На мгновение на его запястье мелькнул крупный циферблат и браслет из белого золота. – У нас есть еще почти час. Потом я тебя довезу до студии.
Веерская безо всякого выражения смотрела как Юдин захлопнул свое меню и, позвав официанта, начал ему что-то объяснять. Только тут он заметил, что девушка все это время даже не притрагивалась к меню и оно по-прежнему лежало закрытым.
– Кристин, что ты будешь заказывать?
– Горсть винограда и минеральную воду, если можно.
Виктор Владимирович не без удивления поднял на нее взгляд и кивнул официанту. Тот записал закал в блокнотик.
– Могу предложить мороженное… – вежливо сказал официант, но Кристина отрицательно покачала головой.
– Кристин, что-то ты мало ешь, – сказал Юдин.
– Ты же знаешь, Вить, что в это время я не ем вообще. У меня все строго по графику.
После того как принесли заказ и Виктор Владимирович принялся кушать пасту с соусом и морепродукты, Веерская с равнодушием взглянула на свои часики. Еще сорок пять минут придется потратить на эту ресторанную канитель.
Что-ж… Ну если просто думать о чем-нибудь приятном или мысленно напевать какие-нибудь песенки, то время пролетит быстрее.
А Виктор Владимирович Юдин кушал пасту с соусом. Этот мужчина был уже не молод и уже не строен. К шестидесяти шести годам он обзавелся крупным животом, седыми висками и вторым подбородком. На подъем он был тяжел и всегда почему-то быстро уставал. Он не признавался, но Веерская догадывалась, что у него часто скачет давление и, видимо, какие-то проблемы с сахаром в крови. Она видела на фото каким он был раньше и она видит каким он стал сейчас. Если бы он был вдвое моложе, он бы мог ее привлечь, но сейчас…
– Сейчас у меня была беседа с подрядчиками, – говорил Юдин, запивая пасту глотком розового вина. – Похоже, мой последний проект заморозят.
