Женское счастье, или По рекам судеб

В конце длинного темного коридора Александр распахивает перед девушкой дверь служебного выхода и Света оказывается на улице, где на заснеженных задворках располагаются технические службы гостиницы. Здесь даже дворник еще не поработал лопатой и песком. Света на тонких шпильках оказалась на самой вершине обледенелой возвышенности. Рядом ступеньки и поручень пандуса, но яркое солнце светит прямо в лицо девушки, слепит глаза. Она теряет устойчивое равновесие, скользит и с трудом удержавшись на ногах, съезжает с обледенелой горы вниз к проезжей части проходного двора. В этот самый момент, проезжающая мимо черная «Волга» резко тормозит, открывается дверца машины и из нее прямо на пути девушки возникает мужчина, успевший широко раскинув руки, поймать ее, не дав упасть под колеса машины.

Она падает в его объятья, шаль соскальзывает с ее головы, волосы разметались и золотистым водопадом касаются земли. А он крепко держит ее на своих руках. Они смотрят глаза в глаза и не могут оторваться друг от друга. В ее глазах отражается синева высокого неба, нежные розовые губы полуоткрыты и легкое облачко ее дыхания смешивается с его дыханием, настолько рядом их лица. Дэвид, улыбаясь помогает ей встать на ноги, заботливо поддерживая, спрашивает по-английски: «Как Вы? Все в порядке? Вас проводить? Шофер может отвезти Вас»

Он, голливудская знаменитость, помогает ей дойти до тротуара. Девушка не в состоянии ответить и понять, что с ней происходит, она совсем потеряла связь с реальностью, а он говорит ей на прощание:

– Гуд бай, Рапунцель! —

Света уходит, а Дэвид Хейворд продолжает смотреть ей в след. В это время из машины вышел молодой высокий мужчина и напомнил, что нужно поторопиться, так как у них назначено интервью и времени совсем в обрез. Не мешкая, они поднимаются по боковым ступеням пандуса и входят в гостиницу через служебный вход-выход.

Москва конца 70-х, еще не обремененная пробками, машин немного даже на центральных улицах города, да и людей немного, рабочий день уже начался. Света отрешенно бредет по заснеженной Москве, заходит в метро и едет домой. Она, как во сне… И вот ее двор, ее дом… еще окончательно не придя в себя, Света заходит в свою квартиру.

Где-то спустя час в квартиру Куприяновых нервно и настойчиво позвонили в дверь. Света открыла, на пороге стояла Майка. Вся взвинченная, она буквально ворвалась в квартиру с громким возгласом:

– Нет, ну ты представляешь! Такую подлость со мной устроить! Нет, у отца в магазине в сто раз честнее люди, чем в этом гадюшнике «Жизнь женщины»! У него хоть все ясно: здесь любовницы, здесь товар-деньги-товар! А в редакции все с улыбочкой, все культурненько гадости делают! Я, как идиотка сижу, дожидаюсь Дэвида, вдруг вижу входит в гостиницу главная Змея-Кобра с редакционным фотографом. Только-только из салона, вся такая шикарная, при параде. Ну, я к ней! А она говорит: «Ты можешь идти, я буду брать интервью!» Короче, я, как дура, убралась восвояси! Ой, какая я злая!!! —

И тут только она замечает, что Света не слушает ее, а сидит безучастно с счастливым выражением лица. Майка даже осеклась на полуслове:

– Ты чего улыбаешься? —

Света, наконец, приходит в себя и рассказывает о необыкновенной встрече с Ним.

Потрясенная Майка спрашивает:

– Ну, ты хоть автограф у него взяла? —

Света с радостной улыбкой в ответ:

– Я видела его! Была в его руках, глядела в его глаза! Мы дышали с ним одним воздухом, я чувствовала силу и нежность его рук. Я такая счастливая! Сбылись мои самые лучшие сны! —

Пораженная этим событием, Майка тихо уходит к себе, оставив подругу одну. А Света включает свою самую любимую музыку, ложиться в своей комнате на диван и погружается в воспоминания о сегодняшней встрече со своим кумиром, со своей мечтой, ее счастью нет дна…

Глава 9 Звезды тоже сомневаются

Интервью закончено и Дэвид Хейворд, наконец, остался один в своем роскошном гостиничном номере люкс с окнами, выходящими на Кремль. Пресс-секретарь Сэм пошел провожать эту русскую журналистку из какого-то гламурного журнала.

Все прошло стандартно-сухо, вяло и неинтересно, на эти вопросы он уже сто раз отвечал в самых разных СМИ. Не обошлось и без вопроса о его неземной красоте, которая ему, дескать, мешала получать серьезные роли. Дэвид внутренне усмехнулся, встал с кресла и подошел к огромному во всю стену зеркалу гостиной, в котором отражается московский Кремль с его звездами на башнях. Впечатляет, особенно вечером и ночью. Он подошел вплотную к зеркалу, внимательно вглядываясь в свое отражение в полный рост. С фигурой у него все О кей! Он, по-прежнему, гибок и строен. А вот на лице безжалостное время уже ставит свои печати. Тридцать два исполнилось недавно! Нет, до старости еще далеко, еще горят глаза, улыбка по-прежнему манит к нему поклонниц. В фильмах он, вообще, выглядит моложе, а многие утверждают, что с годами он становится все более харизматичным и мужественным. Да, в ранней юности он и в самом деле был несколько слащав, этакий sweet boy или sugar boy, хрупкий блондин с голубыми глазами в длинных ресницах. Ох, и доставалось ему в школе от мальчишек за его девчачью, ангелоподобную красоту! Били постоянно, а он терпел, вжавшись в стену. Потом стал сниматься в телесериалах, играть в театральных постановках, бросил школу с ее издевательствами от одноклассников. И вот он, признанная Звезда мирового кино! Миллионные гонорары, награды, кинофестивали, нескончаемая череда любовниц и армия поклонниц, мечтающих взять автограф или хотя бы прикоснуться к нему. А уж ночь провести с ним… Сколько заманчивых и непристойных предложений было у него с тех пор, как он заявил о себе в искусстве… были и предложения от голубой тусовки, за которой стояли влиятельные боссы Голливуда, а также предложения руки и сердца от вдов-миллионерш, от богатых наследниц. И как только он удержался на краю и не пал в пучину страстей и пороков богемы! Семья, родители, хорошие умные книги и театр, – вот что спасло его и не дало соблазниться на низменные пороки. Он иногда грешит тем, что играет и в жизни, привык лицедействовать, надевать спасительные маски, которых у него множество. Так проще жить, а главное, люди сами хотят, чтобы он соответствовал своим экранным героям из их любимых мелодрам. А он, напротив, стремился уйти от образа героя-любовника, экспериментировал со своей внешностью, часто стараясь играть почти уродцев. Только после нескольких подобных ролей, критики признали в нем талант и «простили» ему его красоту. А скоро время и вовсе сотрет ее с его лица, появляются новые молодежные кумиры, но в тайных уголках своей души, он знал, чувствовал, что подобных ему и Алену Делону пока нет, тоже пишут и в СМИ.

Дэвид отошел от зеркала. – Странное чувство у него осталось от проведенного интервью… нет, он вел себя вполне профессионально, старался как мог поддерживать эту горе-журналистку с ее заезженными вопросами. Он играл по полной, старательно изображая заинтересованность и неожиданную реакцию на своем лице, но как это все начинает раздражать! Он ясно осознает, что все больше и больше окружает себя ирреальным миром и сам становится заложником своих ролей, подавляя в себе свое настоящее, живое начало, то что заложила в нем природа и его семья. Сегодня утром он встретил девушку, вернее, она сама упала к нему на руки и он все еще под впечатлением от этого: от ее глаз, волос, от всего ее нежного юного облика. В его душе светло и прекрасно. В то мгновение, что она была в его руках, он вновь почувствовал себя прежним, как в молодости. Он был собой! —

Размышления Дэвида прервал своим появлением пресс-секретарь Сэм Моррис. Войдя в номер-люкс босса и посмотрев на часы, он предложил спуститься в ресторан гостиницы, чтобы пообедать. Дэвид согласно кивнул.

Посетителей в ресторане мало, зато много одиноко скучающих девиц, старающихся привлечь внимание этих двоих иностранцев, но все тщетно, иностранцы не замечают их призывных взглядов.

Сэм внимательно смотрит на Дэвида, наконец, тот выходит из раздумий:

– Я все еще под впечатлением сегодняшнего утра. Это интервью, фотосессия, я там как бы отсутствовал, мысленно я был с той девушкой, упавшей мне на руки. Ее глаза, ее волосы! Настоящая русская Рапунцель не выходит у меня из головы. Давно так никто не волновал меня! Ее взгляд, полураскрытые губы, которые мне так хотелось поцеловать. Это как в юности, когда все впервые. —

Пресс-секретарь бросил с легкой усмешкой:

– Ну, ты и романтик! В Голливуде столько красоток перецеловал и даже премии за это умудрялся получать… —

– Да, но это все игра, а здесь все было по-настоящему и она тоже. В Голливуде редко увидишь что-то настоящее, глядишь, как и это под стандарт подгонят. Совсем нет личностей. —

Секретарь Сэм не удержался от вопроса:

– А эта девушка – личность? —

– Несомненно! – ответил Дэвид.

– И как ты распознал? Ведь она не проронила ни слова. Она, наверное, и не поняла твоего английского… —

Дэвид мечтательно:

– Я все увидел в ее глазах. —

– И что ты там увидел? – поинтересовался Сэм

– Любовь. —

Сэм рассмеялся:

– Ну, чем удивил! В тебя влюблены девушки по всему миру. Она молоденькая, может и фильмы твои не смотрела. Что-то я не заметил здесь рекламы и кинотеатров довольно мало. Да, сегодня нам с тобой предстоит вечерний банкет с местными чиновниками и боссами, тебя ожидает горячий прием их жен, дочерей и любовниц. Так, что готовься к атаке, еще успеем немного отдохнуть, а завтра рано утром в самолет и прощай промерзшая Москва, полетим туда, где тепло, в Лос-Анджелес! —

И, увидев, идущего к их столику официанта, с предвкушением добавил:

– А теперь давай обедать, нам несут попробовать блюда русской кухни. —

Солнце все больше отвоевывает себе пространство, особенно это стало заметно по утрам. Сегодня уже первое февраля, а в марте утренние солнечные тучи постепенно заполнят всю ее комнату. Света любит солнце по утрам, нерадостно осенью и темной зимой пробуждаться по звонку будильника, гораздо приятнее просыпаться от горячего солнечного луча. Она потянулась и с улыбкой села на кровати. Пошел отсчет времени от вчерашнего счастливого дня – 31 января, она отметила его на календаре. Сегодня второй счастливый день, завтра третий… теперь все дни будут счастливые после встречи с Ним!

Света встала, приблизилась к зеркалу: – Девчонка, как девчонка, худенькая, большеглазая… нет, не красавица, таких как она полно. Ну, разве что волосы… Да, волосы выделяют ее из толпы. Она знает, стоит ей распустить их или просто заплести в косу, то внимание ей обеспечено везде: на улице, в метро, в магазине. А вот на работе она сворачивает волосы в тугой узел и прячет под косынкой, иначе нельзя, да и ей удобнее. Майка зовет с собой в парикмахерскую сделать модную стрижку. Нет, к этому она пока не готова, хлопот много, стрижку надо укладывать, тратить время, которого всегда не хватает.-

Света слышит, как вернулась после ночного дежурства мама. Постучав, она открыла дверь комнаты дочери:

– Доброе утро, дочка! Пора тебе собираться! Я пришла с работы, а ты уходишь на работу. И поговорить нам некогда. – Мать внимательно смотрит на дочь:

– А ты какая-то другая, светишься вся… влюбилась? —

Света улыбаясь:

– Да, и давно… —

Мама испытующе всматривается в дочь:

– В кого? —

– В свою мечту. —

Вздохнув, мама слегка качает головой:

– Эх, вся в меня. Промечтаешь так всю жизнь, здесь Принцы не ходят.

– Иногда они прилетают, – немного помолчав, задумчиво отзывается дочь. – мамочка, я очень счастливая! Ну что тебе еще надо? Порадуйся за меня! – и она быстро скрывается в ванной.

Надо торопиться, больные ждут! Мать ставит на плиту чайник, делает бутерброды с колбасой и сыром, заворачивает в фольгу и кладет в сумку дочери. У них всего несколько минут общения за завтраком, и так частенько, их выходные совпадают редко. Ничего не поделаешь, издержки посменной, но любимой работы, что очень важно для Ирины. В душе она иногда упрекает себя, что мало бывает дома: – Вот и дочка незаметно выросла, а много ли она знает о ней, о чем она думает, мечтает? Решила стать журналисткой… и все же ей, как матери, немного странен ее выбор, она-то надеялась, что дочь пойдет по их с бабушкой стопам, выучится на врача. Ну, что же, это ее осознанное решение, ее мечта. —

Наскоро позавтракав и чмокнув мать в щеку, Света надевает пальто и схватив сумку, выбегает из подъезда на уличный мороз. Как хорошо, что она в своих старых сапогах на низких каблуках! Проходными дворами можно быстро добежать до метро. Она пробегает мимо идущего в курсантской форме Алексея, не заметив его, а он остановился, глядя ей в след.

Все утро Света помогала медсестрам и врачам, ей теперь разрешают и уколы делать, и капельницы ставить, многие пациенты говорят, что у нее легкая рука и уколы она делает безболезненно. Все больше и больше Свете нравится ее работа, она с удовольствием учится у опытных медсестер и коллеги платят ей взаимностью за безотказность и дружелюбие. Поначалу некоторые к ней относились настороженно, наверняка кое у кого было подозрение, что она временная, пришла ненадолго, поступит в свой институт и все… И нечего с ней время тратить, учить ее. Но постепенно медики заметили и оценили, что их новая коллега Света Куприянова не гнушается никакой, даже самой черной работы. Выносить и мыть судна из-под больных – дело малоприятное, но девушка она ответственная, старательная, сообразительная, поэтому люди поверили в нее и охотно стали делится с ней навыками, приобретенными за годы работы в медицине.

В обед, когда Света и ее коллеги пили чай в их служебном помещении, кто-то включил телевизор. В новостях показывали материал, посвященный краткому визиту Дэвида Хейворда в Москву; съемки его прогулок по территории Кремля, а также сильно урезанное интервью, то самое, которое у него брала главная Змейка или Кобра, как ее теперь называет Майка. Света завороженно смотрит на экран и улыбается своему кумиру, как старому знакомому.

Глава 10 Падение

Вот и наступила весна 1979 года. Света по-прежнему работает в военном госпитале, Леша Ларионов заканчивает военное училище в Москве, а Майя продолжает свою внештатную работу все в том же журнале, где случайно узнает от одной из сотрудниц, что летом на московский кинофестиваль приедет Дэвид Хейворд.

– Но это интрига, никто еще точно не знает, – как сказала Майе сотрудница из отдела культуры и рекламы, – приедет процентов на восемьдесят-девяносто.-

Девчонки, особенно Света, ждут лета с волнением и трепетом. Фестиваль состоится где-то в конце июля. А в августе Света опять будет поступать на журфак МГУ, на вечерне-заочное отделение и продолжать работать в госпитале, нужно помогать маме. Работа в госпитале нравится ей, но поступить в МГУ, стать журналисткой – ее давняя заветная мечта, которой она не изменит ни за что.

Все свое свободное от работы время Света посвящает учебе, чтению книг, а также своему дневнику. Он единственный, кому она доверяет все свои секреты, о которых даже маме и подруге не рассказывает.

А вчера вечером к ней в квартиру позвонила Майка, как всегда оживленная, шумная и прямо с порога, не заходя в квартиру, выпалила:

– Все, узнала! МКФ состоится с 17 по 27 июля! Так, что готовься к встрече! – и захлопнула дверь, оставив подругу совсем ошарашенной этой новостью. Едва придя в себя, Света достала дневник, где сделала новую запись:

– Ура! Он приедет в июле на МКФ! Как я жду его! Как жду лета, как никогда раньше не ждала! —

И вот наступил он, такой долгожданный июль 1979 года. Город весь в зелени, бьют фонтаны на городских площадях, люди в парках и скверах едят вкусное московское мороженное, прячась в тени от жары. Москва прекрасна. Девчонки шутят, что теперь Света не скатится с горки прямо в руки Дэвида.

Майке – главной добытчице информации, удалось «подкупить секретного агента» в их редакции. Коробка шоколадных конфет, банка растворимого кофе и сотрудница отдела рекламы слила ей информацию где остановится Дэвид Хейворд: все в той же гостинице «Интурист», где он останавливался зимой. Он приедет в качестве почетного гостя МКФ, привезет свой внеконкурсный новый фильм. Просмотры фильмов будут проходить в кинотеатре «Россия». Билеты на открытие и показ его фильма достать невозможно! Но будет проход по красной дорожке, а следовательно, возможность увидеть его!

И вот наступил долгожданный день 17 июля, день открытия МКФ. Перед кинотеатром «Россия» уже выстелена красная дорожка, по бордюру стоят большие вазоны с ярко цветущими анютиными глазками, настурцией и другими летними цветами. Погода радует любителей жары своим открытым, безоблачным небом, с которого льется июльское горячее солнце.

У барьера, ограждающего красную дорожку, ведущую по широкой лестнице к центральному входу в кинотеатр, толпится народ. Много молоденьких девушек, в волнении ждущих своего кумира, несравненную голубоглазую звезду Дэвида Хейворда. По толпе пронесся слушок, что Дэвид уже в кинотеатре, что ждать надо было не здесь, а в другом месте, где он и прошел незамеченным. Перед барьером царит толчея и неразбериха.

Майка расталкивает всех с редакционным удостоверением в руке:

– Пропустите, я – журналистка! —

Ей все же удается пробраться к ограждению, за которым по красной дорожке уже начали проходить известные и не очень деятели кинематографа. Люди аплодируют узнаваемым лицам, некоторые из них торопливо раздают автографы, спеша подняться по лестнице к главному входу кинотеатра. Свете не удалось пробраться вслед за Майей, толпа оттеснила ее к самому краю, где вообще ничего не увидеть. Она отошла назад и встала на небольшое возвышение, с которого ей было видно происходящее на красной дорожке.

Вдруг подъехала Волга, из нее быстро вышел Дэвид Хейворд в черном смокинге с бабочкой, потрясающий голливудский красавец! Стали слышны приветственные возгласы. Толпа задвигалась, раздались аплодисменты. А он стоял в сопровождении своего долговязого пресс-секретаря и какой-то женщины средних лет, видимо, переводчицы.

Майка, стоящая у самого края ограждения, оказалась совсем близко и воспользовавшись этим, по-английски обратилась к Дэвиду:

– Мистер Хейворд, пожалуйста несколько слов Вашим поклонникам. —

Дэвид подошел к барьеру, где множество рук протянули ему программки МКФ для автографов. Он стал их подписывать и дойдя до Майи, расписался на двух программках (вторая была для Светы), затем, улыбаясь и глядя прямо в лицо Майе сказал:

– Вы что-то хотели узнать, мисс? – Майка не нашла ничего другого, как спросить:

– Как вам Москва? Какая лучше летняя или зимняя? —

Дэвид, не растерявшись ответил:

– Москва прекрасна и зимой, и летом. Главное – солнце и улыбки друзей! – и улыбнувшись Майе еще раз своей обворожительной улыбкой, махнул на прощание толпе, повернулся и быстро зашагал по широкой лестнице ко входу в кинотеатр, где его и сопровождавших его лиц, дожидались хозяева МКФ во главе с небезызвестным всей стране режиссером, а также министром культуры, директором Мосфильма и другими лицами из руководства, прибывшими на открытие кинофестиваля.

Света, неотрывно наблюдавшая со своего возвышения, стояла не в силах оторвать взгляд от уходящего Дэвида. И пусть ей не удалось пробиться к барьеру, она все же увидела его.

Майка выбралась из толчеи и поискав глазами Свету, находит и идет к ней через толпу зевак.

– Ну, что же ты… он мне дал два автографа, но пока вылезала, я его то ли обронила, то ли кто-то вырвал его у меня в толкучке. Зато мне удалось разговорить его и даже взять маленькое интервью! – не без гордости сообщила Майка! – Не зря отец мне репетиторов по языку нанимал, о чем бы я смогла его спросить без языка? – радуется она.

Дэвид уже прошел в здание и девчонки отправились в расположенный рядом скверик поискать свободные места на скамейках вблизи большого фонтана, что у памятника Пушкину перед центральным входом в кинотеатр «Россия», где всегда устраивают международные кинофестивали. Присев отдохнуть на скамейку под душистой липой в цвету, Света сказала Майе, что останется дожидаться выхода Дэвида после открытия фестиваля. Майка ответила, что она лично поедет домой и дожидаться Дэвида здесь до самой темноты не будет, она на этот «подвиг» не готова, да и все, что хотела она уже получила.

– Ты уж не обижайся, устала я, да и ноги мне все оттоптали. – С этими словами Майка встала со скамейки и ушла, оставив Свету на лавочке перед кинотеатром.

На город опускались вечерние сумерки. Воздух вокруг напоен ароматом цветущих лип и городских цветов, которых было повсюду множество. Света сидела на скамейке в коротком платьице из голубого шелка, в том самом, что ей сшила мама на выпускной вечер. Ее длинные волосы, перехваченные лентой, были подобны шелковистому водопаду из золотистых прядей. Она давно уже потеряла счет времени, ожидая окончания торжества, надеясь еще раз увидеть Дэвида хоть одним глазком. Опоздавшие на открытие МКФ поклонницы из провинции, кучкуются рядом в скверике. Вдруг кто-то крикнул:

– Выходят! —

И все, как по команде, побежали к кинотеатру. Света тоже с ними побежала, на этот раз ей хотелось быть поближе к ограждению, на улице уже темнело и было плохо видно. Гости и зрители уже выходили из кинотеатра, проходя совсем рядом.

Толпа иногородних поклонниц бросилась к ограждению. Кто-то толкнул Свету, больно зацепив за волосы и она упала прямо под ноги ничего не видящих в сумерках фанаток. Света оказалась на асфальте, ее волосы рассыпались в дорожной пыли, но никто не обращал внимание на упавшую девушку. Никто, кроме Дэвида Хейворда, проходившего мимо как раз в этот момент в окружении членов жюри фестиваля, именитых гостей и приглашенных деятелей кино. Дэвид быстрым движением отодвинул ограждение, поднял с земли почти затоптанную девушку и на своих руках понес к машине. Света вся в царапинах и ссадинах, ее волосы разметались, касаясь земли, но Дэвид узнал ее и произнес:

– Рапунцель! —

Она теряет сознание, а Дэвид Хейворд, голливудская звезда, на своих руках относит девушку в машину, усаживается рядом и велит ехать в гостиницу, чтобы там оказать ей помощь и вызвать врача. Гостиница совсем рядом буквально в нескольких минутах езды от «России». Они быстро подъехали к «Интуристу» и вот Дэвид внес на руках Свету в свой номер-люкс, кладет ее на огромную кровать и открывает балконную дверь, чтобы было больше воздуха. Живительная прохлада позднего вечера заставляет девушку прийти в себя и открыть глаза. В комнату вошел пресс-секретарь Дэвида, Сэм Моррис и сообщил, что скорую помощь уже вызвали, затем ушел встречать врачей.

Дэвид и Света остались одни, комната заполнена мягким полумраком хрустальных бра на стенах спальни. Дэвид присел на кровать рядом со Светой и когда она открыла глаза спросил, как она себя чувствует и чтобы она не волновалась, скоро приедет врач. Он сидит совсем рядом, любуясь ее волосами и нежно прикасаясь к ним сказал:

– Я узнал тебя, Рапунцель! Зима, мороз, снег… —

Света смотрит на Дэвида, его лицо так близко… они глядят друг другу в глаза и у нее невольно наворачиваются слезы. А Дэвид наклоняется к ней еще ближе, чтобы утешить ее, гладит по волосам и лицу. У Светы вырывается с мольбой и отчаянием:

– I love you, I love you! —

Он наклоняется и целует ее в губы.

В этот момент открылась дверь, вошел пресс-секретарь с врачами скорой помощи, а с ними оперативник Аркадий Поспелов. Из коридора, через раскрытую дверь смотрит его напарник Александр Быстров. Затем все посторонние вышли и врач начинал осматривать девушку. Фельдшер скорой обрабатывает раны, дает обезболивающее. После осмотра пациентки врач, выйдя из гостиничного номера в коридор, обратился к служащему по безопасности гостиницы «Интурист» Аркадию Поспелову:

– Переломов у девушки нет, много ушибов и ссадин, надо обрабатывать раны антисептиками. Я дал обезболивающее, надо будет повторить если снова возникнет боль, вот таблетки. – и он протянул оперативнику лекарства.

Аркадий поблагодарил врачей, затем заверил Дэвида и его секретаря, что они, как представители охраны и правопорядка гостиницы, позаботятся о девушке. Здесь есть комната, где она сможет отдохнуть и прийти в себя, а потом они отвезут ее домой. Аркадий под руку уводит Свету из номера-люкс Дэвида Хейворда.

А Дэвид Хейворд с секретарем Сэмом Моррисом остались вдвоем в номере люкс лучшей московской гостиницы, соответствующей статусу мировой кинозвезды.

Дэвид первым нарушил молчание:

– Ты узнал ее? —

Пресс-секретарь удивленно поднял брови:

– Кого? —

– Это же Рапунцель! Помнишь, она зимой упала ко мне в руки возле этой же гостиницы? —

Сэм напрягся:

– Рапунцель? Это ее имя? —

Дэвид, замявшись:

– Я, к сожалению, не спросил ее имени. Я был поражен снова увидеть ее.