скачать книгу бесплатно
Из Бурятии, Монголии и Тибета в Санкт-Петербург без перебоев доставлялись необходимые высушенные травы, растения и плоды, тщательно упакованные в большие кожаные мешки.
Из этого сырья Бадмаев готовил различные смеси и порошки по только ему известным технологиям и пропорциям. Иногда очень сложные, многокомпонентные лекарства из десятков взвесей.
Никаких книг, никаких справочников у него не было. Его мощно и постоянно работающий мозг хранил в себе всю нужную многовековую информацию медиков Востока.
Этими порошками и лечил. Любые, самые тяжёлые формы заболевании. Диагноз ставил за считанные минуты: по состоянию и цвету кожи и глаз, по пульсу, оттенкам движения крови по венам, артериям и капиллярам.
У каждого человека эти оттенки разные: горячие, тёплые, холодные, сильные, средние, слабые, квадратные, круглые, плоские, винтообразные, беспорядочные, ритмичные…
Тибетские эскулапы знали их больше 300.
Поток крови мог быть спокойным, колющим, режущим, с нарушенным ритмом или имеющим повторяющуюся мелодику – нервные окончания в подушечках пальцев ламы Бадмаева ощущали эти сотни ничтожных различий в движении крови. Совокупность оттенков и давала полную картину состояния организма. Больной получал порошки в пакетиках с определённым номером и точные указания по приёму.
Как правило, от болезни вскоре не оставалось и следа.
Организм с помощью природных стимуляторов сам справлялся с недугом, рассасывал и уничтожал даже обширные раковые опухоли.
В пульсовой диагностике Бадмаева не было никакой мистики. Хорошо известно, что, например, народные лекари Индии испокон веков используют для диагностики так называемый «третий глаз».
«Третий глаз» – это шишковидная железа рудиментарный, отмирающий орган человека. Расположен он в лобной части мозга, чуть выше переносицы, там, где индийские женщины ставят красную точку – глаз Шивы.
* * *
Шишковидная железа – это шестая чакра, символ скрытой мудрости и хранилище жизненного опыта.
По размеру шишковидная железа чуть больше пшеничного зёрнышка. Но этот орган обладает уникальным свойством, если его развить специальными упражнениями – он работает как чуткий электронный датчик.
Больная зона или больной орган человека темнее окружающих тканей, имеют другой электрический разряд.
Подготовленный врач это хорошо чувствует…
Порой гигантские фигуры Будды в разных азиатских странах едины в одном: божество всегда изображено с обязательным третьим, всевидящим глазом
В тибетской медицине роль шишковидной железы выполняют подушечки пальцев, куда сходятся нервные окончания от всех органов.
Не случайно многие слепые пальцами различают до 40 оттенков одного цвета. Возможности организма человека, вероятно, безграничны.
Но мы до сих пор очень медленно бредём в бескрайних лабиринтах его познания.
* * *
Популярность Сультима Бадмаева в Петербурге росла изо дня в день, он стал вполне сносно говорить на русском языке, на Восточном факультете Университета без оплаты, на общественных началах, стал вести курс монгольского, калмыцкого и тибетского языков. Специалисты такого профиля были в империи на вес золота.
Конечно, врачебный успех бурятского врача порождал зависть и недоброжелательность к нему многих коллег с дипломами высшего медицинского образования.
Но пока до прямой травли методов Бадмаева не доходило – слишком высокопоставленные чиновники тайно успешно лечили у него свои неприличные болезни.
Сультим Бадмаев после получения офицерского звания и почётного дворянства
Пришло время, когда стало ясно: без хорошего, знающего помощника Сультиму Бадмаеву уже не обойтись.
Но складывалось всё очень хорошо.
Глава семьи Засогол Бадмаев всегда мечтал, чтобы кто-нибудь из семи детей выбился в люди, стал небольшим, но начальником. Хотя бы в своей губернии. Но без хорошего образования об этом нельзя было и мечтать. А образование стоило немалых денег. Как мог – копил.
Когда Сультим готовился к отъезду в Петербург, отец спросил его:
– Кого будем отправлять в Иркутск учиться?
– Младшего, Жамсарана! – твёрдо ответил сын.
– Почему его? Жамсарану всего 10 лет. Пусть ещё несколько лошадей объездит. Овцы на нём.
– Нет, отец. Он из всех нас самый смышлёный, самый способный к учёбе. Лень его в страхе дальней стороной обходит. Жамсарану ехать надо.
На том и порешили.
Сультим обратился к губернским властям с просьбой, чтобы его младшего брата приняли в Иркутскую русскую классическую гимназию, и просьба эта была уважена.
Прошло 7 лет. Жамсаран закончил свой первый этап образования лучшим среди лучших – с Золотой медалью.
Перед ним открывалась прямая дорога в любой университет империи. Вот на помощь брата и рассчитывал теперь Сультим: пусть при мне будет, медицину тибетскую изучает.
И университет, когда поступит – под боком.
* * *
Петербург потряс Жамсарана Бадмаева своим размахом, пышностью, золотыми соборами. Превосходно зная русский язык, он быстро адаптировался и среди пациентов старшего брата, и не затерялся в большом городе среди множества соблазнов.
Перво-наперво – учёба. Отца хоть в чём-то подвести, даже в малом – большой грех на душу взять.
Петербург начала 70-х годов XIX века. Фото из коллекции Библиотеки Конгресса США
Блестяще выдержав испытания, Жамсаран становится студентом Восточного факультета столичного университета по китайско-монголо-маньчжурскому разряду.
Одновременно способный юноша был зачислен вольнослушателем в Императорскую медико-хирургическую академию с правом сдачи экзаменов и получения диплома.
Учёба в двух столичных высших учебных заведениях одновременно была возможна потому, что допускала свободное посещение лекций на разных потоках.
Имея быстрый, пытливый ум, зная с детства монгольский язык и понимая маньчжурский, почти китайский, учёба на Восточном факультете Жамсарану давалась легко.
Были, правда, и другие науки, ранее не знакомые: мировая история и культура, политика, религиоведение, международные отношения и экономика стран Востока.
Всё это жадно и навсегда поглощала его бездонная память, расширяя горизонт видения мира.
Студент Санкт-Петербургского университета и Императорской медико-хирургической академии Жамсаран Бадмаев
В Военной медико-хирургической академии проблем тоже не было: интересные лекции прямо в своей клинике, наглядные операции ведущих врачей и практика у постели больных, по всем разделам медицины великолепные учебники и атласы, в любое время суток доступна прозекторская.
Курсанты Академии на занятиях по анатомии
Но у младшего Бадмаева был ещё и третий университет, каждодневный, без выходных и праздников.
Вечерами будущий чиновник Министерства Иностранных дел России и врач с европейским образованием работал со своим братом, по золотым крупицам осваивая то, что приобрёл за десятилетия учёбы в монгольских и тибетских монастырях Сультим.
Нужно было не только научиться отличать сотни растений друг от друга, но и досконально знать их целебные и смертельные свойства, растирать в порошок строго определённого помола и назубок помнить точные пропорции смешивания, иногда измеряемые буквально миллиграммами.
Каждая лечебная смесь, а в неё порой входило до 60 компонентов, имела свой номер, и таких номеров были сотни. Каждый порошок – тысячелетний опыт и знания древних врачевателей, которые передавались избранным избранными из поколения в поколение.
– Вот смотри, Жамсаран… Это корень степного, жёсткого пырея, – показывал Сультим брату одно из растений. – Корень этот под землёй тянется порой на несколько метров. Самый худой сорняк на полях. Когда он заводится – все араты ругаются и проклинают его. Он всю растительность вокруг подавит и сожрёт. Человек без пшеницы останется, а скот без сочной травы. Однако для любого эмчи-ламы пырей, в «Чжуд-Ши» он называется Большой травой, – настоящее сокровище. Настои из этой травы лечат почки, суставы, глаза лечат. Детей от рахита спасают.
– А вот это что за растение с высохшими тёмными ягодками, которое тебе вчера ламы из Бурятии привезли?
– Это купена. Всюду растёт. И в горах Гималайских, и у нас в Бурятии. На вид совсем невзрачна. Но силу имеет удивительную. Если ты отравился сильно и организм тебя скручивает – съешь несколько ягодок купены. Желудок быстро и полностью очистится. Сок корня купены снижает жар, бронхит лечит, гнойные раны. Веснушки легко выводит.
* * *
День за днём старший брат скрупулёзно передавал младшему свои тайные знания и накопленный опыт эмчи-ламы, академика медицинских знаний по буддийским канонам. После приёма больных, а их записывалось к тибетскому лекарю всё больше и больше, опять до глубокой ночи разбор и обработка растений, развешивание и составление смесей.
– А панты благородного оленя, из которых ты настойку делаешь, что лечат?
– Всё. Это элексир здоровья и молодости. И сегодня, и тысячи лет назад у всех богдыханов Китая, например, были и есть парки с молодыми моралами. Мне мой учитель в тибетском дацане так говорил:
– В рогах молодого оленя – сила и долгая жизнь человека. Хочешь бесконечно услаждать молодую женщину, иметь от неё ребёнка в сто лет – олень поможет. Но учти и запомни, Жамсаран, в настойку эту нужно обязательно добавлять листья шафрана. Без них может свернуться кровь.
Вместо радости и счастья человек обретёт смерть…
Все эти знания, которые получил Сультим от своих наставников, тибетские высшие ламы хранили в бесценной книге – медицинском трактате «Чжуд-Ши», которым владели только самые большие и богатые монастыри Тибета.
Никто из непосвящённых не мог его понять, даже если хорошо знал местный язык.
Многотомный труд был написан в стихах, в виде поэмы. Четыре огромных раздела содержали эти книги мудрости. 14 тысяч стихотворных строк!
Почему именно в стихах?
Древние, видимо, понимали, что поэтическая форма способствует запоминанию.
В «Чжуд-Ши» спрессован опыт человеческой мысли и истории почти трёх тысячелетий. Гигантский объём информации.
И ламы-наставники, помня каждую строфу, передавали её своим ученикам нараспев. Каждое название той или иной травы, место её произрастания, способы приготовления лекарств были зашифрованы красивыми, витиеватыми аллегориями, смысл которых был понятен только посвященным.
По жёстким законам Тибета каждый, кто попытается тайно переписать книгу, даже ничтожную её часть, или вывезти её за пределы страны, будет казнён, а перед этим подвергнут самым жесточайшим на земле пыткам (ламы Лхассы, зная все болевые точки и места человека, его нервные узлы, делали это гораздо изощреннее, чем монахи-инквизиторы Европы).
И это в стране, где великим грехом считалось даже убийство насекомого.
Передвижная тибетская тюрьма
Высокогорный, далёкий, таинственный Тибет во все времена был страной практически недоступной для иноземцев. Никто, кроме паломников-буддистов – бурят, калмыков и монголов, преодолевших безводные пустыни, свирепые ветры и ледяные перевалы Гималаев, лежащие выше облаков, чтобы приложиться к бронзовым ногам огромного Будды в главном храме Лхассы, никто, кроме них, не смел ступить на эту территорию.
И именно туда, чтобы на практике познать историю и культуру Тибета, тайны его монастырей и неведомых европейцам знаний, был отныне, после многочисленных рассказов старшего брата, устремлён взор младшего Бадмаева.
Он мечтал когда-нибудь в качестве дипломата или иным путём побывать в строго охраняемой войсками столице Тибета – Лхассе, любыми путями заполучить трактат «Чжуд-Ши», расшифровать его тайный смысл и перевести на русский и другие языки, дабы всё человечество могло пользоваться плодами древних целителей.
Он ещё не осознавал, как долог и труден будет этот путь, который не завершится и после ухода его из жизни.
Как же выносил свои поистине нечеловеческие нагрузки Жамсаран Бадмаев?
С юношеских лет его трудовой день составлял 16–18 часов. Он никогда не пользовался выходными, не знал, что такое отпуск. Свой божий дар – заряд неукротимой бодрости – Бадмаев пронёс через всю жизнь, смыслом которой была работа. Однако, трудовой день он строил мудро – через 3–4 часа работы отключался от напряжения и мгновенно засыпал. Всего на 7-10 минут. Именно поэтому его мозг был всегда свеж и восприимчив к новому.
* * *
13 лет прожил в Санкт-Петербурге Сультим Бадмаев. 13 лет к нему записывались на приём неизлечимо больные и, как правило, он ставил их на ноги. Но были случаи, когда и тибетские порошки, и хирургическое вмешательство были уже бессильны.
Тогда, поставив диагноз, он честно говорил: «Поздно».
Он спас от неминуемой смерти тысячи людей. Но чёрная дама с косой неожиданно забрала его с собой в самом расцвете сил – Сультиму Бадмаеву было всего 47 лет.
Да, такое бывает. К сожалению, нередко. Живёт человек, чувствует себя превосходно, ни на что не жалуется. Бодр духом, физически крепок. И вдруг – скоропостижная, мгновенная смерть без боли и какого-либо недомогания.
Загадка для медицины. Даже для тибетской. Есть вещи, которые человек объяснить никогда не сможет. Почему, например, Вселенная не имеет конца?!
Но природа мудра. И опытна. Породив для чего-то человека, она, возможно, заложила в каждого из нас генетический код жизни: кому и сколько отмерено дышать и видеть восход и закат солнца.
И биологическая программа всей нашей жизни срабатывает безукоризненно точно. Сультиму Бадмаеву она отмерила ровно 47 лет…
В год ухода из жизни Сультима его младшему брату Жамсарану оставалось несколько месяцев до выпускных экзаменов в обоих университетах.
Старший брат успел передать младшему свою аптеку тибетских лекарственных трав, свою практику, хорошо налаженные каналы поставки необходимых растений и минералов. Сультим также поведал Жамсарану, в каких дацанах Бурятии, Монголии и Тибета служат его друзья и наставники.
Он, хорошо понимая будущую тайную работу брата на дипломатическом поприще, говорил ему:
– Это верные, проверенные люди. Когда настанет срок – они помогут тебе в твоих устремлениях. И помни, Жамсаран, никогда не подводи наш род.
* * *
И младший брат, не прекращая учёбу, достойно заменил старшего. Никто из бывших клиентов Сультима не прервал лечения.
Жамсаран Бадмаев взял за правило фиксировать в специальных книгах каждого посетителя кабинета, какие порошки ему отпущены и на какую сумму. Эти данные позволяли ему накапливать статистические данные, оценивать эффективность лечения не только по срокам, но и по его стоимости.
К этому времени Жамсаран крепко подружился с настоятелем петербургского храма Св. Пантелеймона – целителя, покровителя всех страждущих и врачевателей.
Настоятель лечился у Сультима, свято веря в нетрадиционные знания и возможности своего доктора.
К тому же, святой отец был очень близок ко двору.
Сультим Бадмаев в своё время принял православие. Его крестил тот, кто за великую услугу России пригласил иноверца в Санкт-Петербург и повелел присвоить ему офицерское звание – сам император Александр II.
Примеру старшего брата решил последовать и младший Бадмаев. Для буддиста это был непростой, весьма трудный шаг. Бадмаев понимал, что подобное решение будет негативно воспринято в бурятских и монгольских степях…
