скачать книгу бесплатно
Ты, я слышала, собираешься связать свою судьбу с кино. Может и пересекутся где ваши дорожки. Твои будущие, его – прошлые.
* * *
Как права оказалась моя учительница. Дорожки наши, действительно, пересекались… Но об этом чуть позже.
Интересоваться судьбой П. А. Бадмаева я начал с посещения того самого занятия исторического кружка, куда пригласила меня моя историчка. Только скажу сразу – до кино о бурятском докторе Бадмаеве у меня дело не дошло. В Советское время снять правдивый фильм о царском генерале можно было даже не мечтать.
А после развала СССР в кино я уже не работал. Государству образовательный кинематограф стал финансово обременительным, да и ненужным.
Три года нам не выплачивали заработную плату, а потом всех режиссёров и операторов киностудии «Леннаучфильм», весь технический персонал в одночасье и разом просто уволили без какого-либо предупреждения и без выходного пособия.
Так у меня появилось много свободного времени, и я понемногу начал разбирать накопленные за 30 с лишним лет работы в кино архивы, и кое-что из них публиковать в различных журналах.
Пришло время и этих записок о докторе Бадмаеве. Кто вообще ничего не знал об этом человеке – узнает, кто знал может быть, откроет для себя что-то новое.
* * *
Итак, снова вернёмся в Бурятию, но в середину XIX века. В это время всем гигантским Восточно-Сибирским краем, куда входила и Бурятия, управлял энергичный губернатор, генерал H. H. Муравьёв-Амурский. При нём эти окраинные земли России от Байкала до Дальнего Востока стали обрастать крепкими крестьянскими хозяйствами, фабриками и рудниками.
Через бурятскую Кяхту проходила активная торговля с Китаем. В Россию шёл превосходный чай, тончайшие шёлковые ткани, в Поднебесную – великолепные сибирские меха и мануфактура.
По Амуру наконец-то была проведена и чёткая граница с Китаем, которую надёжно охраняло вновь созданное казачье войско.
Сам губернатор был участником многих тяжёлых, но всегда успешных научных экспедиций, которые постепенно стирали белые пятна на карте империи.
На пароходе «Америка» он скрупулёзно обследовал всё побережье Дальнего Востока и лично определил место будущего порта Владивосток.
H. H. Муравьёв-Амурский на борту судна «Америка» во время экспедиции по исследованию берегов Дальнего Востока. Художник К. Е. Маковский. 1863 г.
Известный русский писатель И. А. Гончаров, автор знаменитого романа «Обломов» и морских очерков «Фрегат „Паллада“» был в восхищении от встречи с губернатором Муравьёвым-Амурским в бухте Аян.
Он запишет в своём дневнике:
«Какая энергия! Какая широта горизонтов, быстрота соображений, неугасимый огонь во всей его организации, воля, преодолевающая все препятствия.
Ни усталого взгляда, ни вялого движения я ни разу не видел у него.
Он одолевал природу, оживлял, обрабатывал и заселял бесконечные пространства Сибири…»
* * *
Да, конечно, потомственный дворянин, выпускник привилегированного Царскосельского Пажеского корпуса Николай Николаевич Муравьёв-Амурский был личностью незаурядной, и под стать ему были и его дела.
Поразительно, но это факт: верноподданный царского престола был последовательным либералом. Он первым из всех российских губернаторов поднял вопрос об отмене крепостного права.
Он же разрешил ссыльным государственным преступникам – декабристам свободно перемещаться по огромной Сибири, не испрашивая никаких позволений.
К тому же, многих из них определил на престижные должности в различных губернских департаментах – в Сибири людей грамотных и умных катастрофически не хватало.
Пусть служат на пользу матушке-России.
Участник и герой русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и польского похода 1831 года, не единожды раненый, заняв престижный губернаторский пост, Николай Николаевич начал с того, что железной рукой навёл порядок в золотодобыче вверенного ему края и наглухо перекрыл каналы сокрытия драгоценного металла от государственной казны.
Простой народ увидел в нём и своего защитника – купцы и торговцы, державшие высокие, ничем не оправданные цены на продовольствие и хлеб, а также спекулянты-перекупщики были арестованы, судимы и надолго посажены в тюрьму.
Оптовая торговля мясными тушами в Сибири во времена правления губернатора H. H. Муравьева-Амурского
И только с одной бедой не мог справиться генерал-губернатор. В 1854 году в Восточной Сибири вспыхнула эпидемия страшной болезни – брюшного тифа.
Эффективных методов борьбы с тифозной горячкой, косившей население без разбору, в то время не было, поскольку не знали причин возникновения этой беды, поражавшей нервную, кровеносную и сердечно-сосудистую системы человека.
Лихорадка доводила многих людей до сумасшествия это был лучший исход для заболевших.
Во многих войнах того времени от сыпного тифа, например, погибало гораздо больше людей, чем от ран, полученных в сражениях.
* * *
Чем же лечили тиф?
Страшно даже сказать – опасными для здоровья мазями на основе свинца и ртути. В зонах заражения разводили огромные костры, сжигали трупы, деньги и вещи заболевших вымачивали в уксусе.
И ещё – бесконечный печальный звон колоколов, молебны в церквях и крестные ходы вокруг них, которые ни на йоту не помогали больным.
Обычно тиф, насытившись жертвами, постепенно сам сходил на нет. Но на этот раз ситуация явно выходила из-под контроля. Количество умерших возрастало день ото дня. Местные врачи и санитары уже просто боялись заходить в тифозные бараки.
Болезнь легко могла перекинуться на всю территорию России. Начиналась паника.
И вот тогда кто-то из местных жителей посоветовал губернатору обратиться за помощью к буряту-знахарю Сультиму Бадмаеву.
В общем-то, Сультим Бадмаев не был знахарем-самоучкой, как мы обычно трактуем это понятие – знахарь. Он был эмчи-ламой бурятской Степной думы – выборного органа бурят, врачом, постигшим секреты древней тибетской медицины.
Семья Бадмаевых была известна среди бурят не количеством собственного скота. Она не бедствовала, но и не считалась слишком богатой.
Знаменита и уважаема семья была другим. Глава её – Засогол Бадмаев – свой род вёл от Добо Мергена, который в одиннадцатом колене был отцом «Посланника неба», великого полководца всех монгольских племён Темуджина Чингизхана.
И ещё, один из сыновей Засогола – Сультим – шестилетним мальчиком был отобран ламами для обучения тибетской медицине в одном из монгольских монастырей – дацанов.
Отбор был очень строгим: проверяли слух, зрение, обоняние, осязание, душевные качества ребёнка, его коммуникационные способности – будущий врач с первых секунд общения должен расположить к себе пациента.
Двадцать лет продолжалось обучение.
Вернувшись из дальних краёв с тайными знаниями предков, Сультим – старший сын Засогола Бадмаева, вскоре стал самым известным и уважаемым врачом Степной думы.
Вот его и представили губернатору Восточной Сибири. Встреча эта состоялась в Иркутской канцелярии губернатора. Разговор шёл через переводчика, поскольку Сультим плохо знал русский язык.
Бурятский врач был немногословен, но твёрдо заверил генерал-майора Муравьёва-Амурского, что справится с эпидемией.
На вопрос губернатора, что ему необходимо, скромно сказал:
– Помощники – мои, лекарства – мои, солдаты держать кордоны в очагах тифа – ваши. Никого не впускать и никого не выпускать. Даже собак.
И главное – не мешать мне и моим помощникам.
* * *
Всего двадцать дней вместо долгих, изнурительных месяцев, а порой и лет, продолжалась эта война со смертью.
Сам Сультим и его верные люди смело входили в дома больных и в тифозные бараки, окуривая себя дымом тлеющих пучков туго скатанной неведомой травы.
Этот дым надёжно предохранял от любой инфекции. Больным же давали какие-то настойки и порошкообразные смеси из растений благодатной Агинской степи и снежных Гималайских гор, вершинами упирающихся в чертоги самого Бога.
Невероятно, но, действительно, всего через двадцать дней произошло чудо: тифозная лихорадка, захлестнувшая Восточную Сибирь, была укрощена и стала сходить на нет.
На имя императора в Петербург об этом чуде уходит срочная депеша.
Генерал Муравьёв-Амурский снова встречается с бурятским чудодеем и прямо задаёт вопрос:
– Доктор, какой награды Вы желаете за указанную правительству услугу? Не стесняйте себя. То, что Вы сделали для России – бесценно!
Эмчи-лама Бадмаев улыбнулся, кончиками пальцев коснулся своих плеч и через переводчика разъяснил значение этого жеста:
– Прошу я совсем немного… Если русские власти признают во мне опытного врача, а не шарлатана, то было бы справедливо наделить меня такими же правами, какими обладает любой русский военный доктор.
– Ты хочешь носить погоны? – переспросил генерал.
– Да, хочу быть русским офицером.
Губернатор ненадолго задумался и продолжил:
– Это правда, все наши военные врачи – офицеры. Но ведь они прошли полный курс императорской Военно-хирургической академии. Какие книги изучал ты двадцать лет, по каким пособиям учился, где и какую проходил врачебную практику? Сультим разъяснил, что учился справляться с болезнями по мудрой книге «Чжуд-Ши», составленной тибетскими монахами на основе древнего опыта жизни всех народов мира. А чтобы понять её сокровенные смыслы, ему пришлось выучить тибетский язык, исходить много гор и речных долин, чтобы познать секретные свойства тысяч и тысяч растений, деревьев и камней.
– Кроме того, ламы с раннего детства учили меня слушать пульс человека. По пульсу можно сразу определить любое заболевание…
– Только по пульсу, любое? – изумился генерал.
– Да, любое. У каждой болезни свой пульс. Сколько болезней – столько и оттенков пульса. И мои пальцы хорошо чувствуют эти ничтожные порой различия.
– Ты можешь делать и хирургические операции?
– Только самые простые. Чтобы знать и это искусство – мне нужно было прилежно учиться в Лхассе у посвященных этому лам ещё десять лет.
Если бы я смог скальпелем рассечь вдоль женский волос – я бы получил звание только помощника хирурга. А чтобы получить высшее врачебное звание – нужно было рассечь вдоль и эту половинку…
Я этого не достиг. Мой степной народ ждал меня.
* * *
Губернатор с большим вниманием и уважением слушал бурятского эмчи-ламу, но по завершению встречи развёл руками:
– К великому сожалению, Сультим, сам я не могу исполнить твоё желание. Офицерство, а с ним и дворянство, может дать только государь-император.
Но я в самое ближайшее время подробно доложу в Петербург о твоём искусстве врачевания… А там, как Бог дальше соизволит – так и будет.
Высшие чиновники и ламы Бурятии
Но улита ехала долго – целых три года. И всё-таки бурятский целитель был вызван в столицу и представлен императору Александру II. Тот спросил:
– Ты по-прежнему хочешь носить офицерские погоны?
– Да! – чётко ответил бурятский доктор, чем возмутил большинство сановников, присутствующих на этой аудиенции.
Но Александр II повёл себя достойно.
– Ну что ж, – повелел он, – пусть покажет, что может!
* * *
Вскоре эмчи-ламе Бадмаеву было официально объявлено, что, если он не докажет на деле пользу своих средств и методов при лечении разных болезней, то правительство запретит ему практику даже в родных бурятских степях.
Условие из самых жёстких.
Император Александр II в своём рабочем кабинете
Сультиму отвели палату в самом торце Николаевского госпиталя и поместили в неё больных, уже практически обречённых на смерть – у всех был сифилис, туберкулёз и рак в последней степени.
За лечением бурятского лекаря, сменяя друг друга, непрерывно наблюдали самые известные врачи империи.
И случилось невероятное – все пациенты, принимая порошки и настойки бурятского лекаря, выжили и излечились.
Столичное чудо потрясло общественность не меньше, чем победа Сультима над тифозной лихорадкой в Сибири три года назад.
О бурятском докторе написали в газетах, о нём узнали во всех уголках необъятной империи. Власть сдержала и данное ламе-врачевателю слово.
В богатейшем архиве Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии сохранился любопытный документ.
Вот он:
– Результаты врачевания Сультима Бадмаева удовлетворяются тем, что по высочайшему повелению Медицинский департамент Военного министерства 16 января 1862 постановлением за № 496 уведомил Бадмаева, что он награждён чином с правом носить военный мундир и в служебном отношении пользоваться правами, присвоенными военным врачам.
На деле это означало и то, что Сультиму Бадмаеву разрешалось открыть в столице империи аптеку восточных лекарственных средств и принимать больных.
Но только на дому.
Глава 3
Университеты Жамсарана Бадмаева
Очень скоро после переезда в Петербург у эмчи-ламы Бадмаева образовалась своя, постоянная и довольно обширная клиентура.
