Нам не привыкать жить в интересные времена

После озера и заповедника мы направились в Агру. Сейчас, если кто недавно бывал в Индии и ездил на экскурсию обозреть Тадж Махал, знают, насколько это муторное дело. Туда ломятся толпы паломников – почитателей Индии и просто туристов. Надо стоять в очереди за билетами, проходить через рамку и так далее. В конце шестидесятых прошлого века всё было значительно проще и вполне по-свойски. Просто приходишь и идёшь себе через огромное пространство череды фонтанов, испарения от которых создают эффект, будто гигантское мраморное строение невесомо и буквально парит в воздухе. У самой гробницы снимаешь обувь и заходишь во внутрь. Сопровождающий индийский товарищ из спецслужб так всё замечательно организовывал, что даже нищих предварительно удаляли из зоны контакта с нами. Вот так в тот раз всё происходило. В Агру мы ездили множество раз и как почётные гости, и простыми незаметными белыми туристами. Город и тогда был огромен по европейским меркам, более миллиона жителей. И богат на памятники. Всё-таки некогда это была столица империи Великих Моголов. Здесь правили потомки самого Тамерлана. В этот же приезд нам много чего замечательного рассказали о возведении и печальной истории гробницы. Не буду тут распыляться, всё есть в википедиях, если кто не в курсе событий. Помнится лишь, что к вечеру мы еле добрались и устроились в гостинице после тяжёлого дня. Но, как и предполагает восточное гостеприимство, в покое нас не оставили и пригласили на званый ужин, который устраивал мэр города в нашу честь. Ужин как ужин, вполне себе званый, коих на моём не самом великом к тому времени веку, было уже в избытке. Как белый ребёнок, которому всё простительно, к тому же уставший и капризный после столь насыщенного дня, я вёл себя совершенно по-свински. А кто бы в моём возрасте отказался от такого, если ему за это ничего не будет? Я уединялся подальше от родителей, ибо наказание могло прилететь только от них, и требовал у прислуги поднос с пирожными. В Индии на тот момент была мода, которую я по прошествии десятилетий стал замечать всё реже. Они на сладости наносили сверху тончайший слой серебряной фольги. Серебро – металл дезинфицирующий, что было не лишним в условиях антисанитарии (по европейским понятиям) влажных тропиков. Я при этом вспоминал, как бабушки в Саратове клали серебряные полтинники в графин с водой, чтобы она была чище. И вода с полтинниками, кстати, не портилась месяцами. А в Индии этот металл был в таком избытке, что его без стеснения употребляли в пищу. Как нам объясняли сведущие люди, принимать его внутрь было очень полезно. А вот столь тонким, чтобы оно растворялось во рту, его делают вручную. Берут фольгу, кладут между двух слоёв кожи и стучат этим о камень. Так, чтобы металл расковывался до микронного слоя. Далее берут заячьей лапкой с остриженными когтями и аккуратно кладут на сладость. Так вот, зная о пользе серебра практически всё, я брал поднос и ножом для масла собирал со всех кусочков серебряную поверхность. Потом намазывал на один из кусочков и всё это гордо потреблял, с тем чувством, что сейчас так оздоровлюсь, что ни одна зараза ко мне больше в жизни не пристанет. И всё это под умилительное одобрение офигевших индийцев. Только уже будучи взрослым и имея отношение к медицине, я узнал, что серебро является тяжёлым металлом и его переизбыток в организме ведёт к нехорошим последствиям для здоровья. Но в детстве какой только гадости не нажрёшься, и всё нипочём. Не всё же сразу убивает… даже питание во «Вкусно и точка».

К полуночи сил уже оставалось немного. А тут ещё взрослые завелись после выпитого. Мэр, стукнув кулаком по столу, воскликнул на индийском английском, что сейчас он нам покажет такое, чего не видывал ещё ни один иностранец в мире. Ну, кроме англичан, конечно, – поправился он, – но это было уже давно, почти что четверть века назад. Мы расселись по машинам и нас повезли туда, где мы уже бывали сегодня, а именно – в Тадж Махал. Охранники, узнав в каком мы сопровождении, немедленно пропустили нас на огромную территорию мавзолея. Фонтаны уже были выключены, но на небе светила полная луна, отчего всё вокруг сияло и поблёскивало серебром. Слава Богу, не тем, которое я только что употребил вовнутрь. Мы приближались к мраморной махине главного строения. Уже казалось, будто она нависает над нами, паря в воздухе и немного покачиваясь из стороны в сторону, будто не стоит на земле на глобальном фундаменте. Конечно, это был оптический эффект, создаваемый испарениями и светом луны. Мы как завороженные обходили вокруг исторического памятника, поражаясь увиденному. И тут мэр потребовал тишины и сказал всем внимательно глядеть на купол мавзолея. Дядька навёл на него мощный шестибатареечный фонарь, напоминающий по своей силе скорее ручной прожектор ПВО. Круг света скользнул по куполу и тот весь засверкал самоцветами.

– Видите? Это драгоценные камни. Англичане, уходя, конечно, выковыряли те, до которых смогли дотянуться в спешке. Но уходили торопясь, не до всего добрались, много чего осталось. Днём такого не увидишь…

Уж на что я еле ходил от усталости, но тут сонливость как рукой сняло. Я сразу представил этих подонков, невесть как забравшихся на огромную высоту купола и ножом выковыривающих оттуда бриллианты и прочие самоцветы. А по ним снизу стреляли… вот такие странные детские представления у меня сложились об освобождении Индии от колонизаторов.

Глава 12

Детская память очень своеобразно фиксирует воспоминания о событиях, произошедших полвека назад. Потом они обрастают подробностями, услышанными от очевидцев и участников произошедшего, что-то додумывается, вспоминаются новые детали и потом формулируется в более литературной, приемлемой для восприятия форме.

Основная деятельность отца в Индии, кроме написания статей, заключалась в издательстве и редактуре двух журналов, издаваемых СССР для Юго-Восточной Азии. Сейчас их бы не без основания назвали пропагандистскими. Они рассказывали о преимуществах советского образа жизни и назывались знаково: «Совиет лайф» и «Совиет ленд». То есть «Советская жизнь» и «Советская страна». Журналы печатались в Индии и распространялись далее. Скорее всего, это делалось из-за доступности и дешевизны печатного дела и бумаги. Для воплощения всего этого мероприятия в жизнь была задействована одна из самых влиятельных и богатых семей Индии, негласных хозяев юго-восточной части страны и штата Тамилнад со столицей – городом Мадрас, сейчас переименованным в Ченнай. Главой семьи был папаша по фамилии Прасад, у которого имелось четверо сыновей. Выйдя на пенсию и отойдя от дел, старший Прасад поделил бизнес между всеми наследниками: заводы, дома, пароходы распределились поровну или по-честному, это уж им было виднее, как. Что там досталось старшим, я не знаю, в курсе только того, что поимел от папаши младший по имени Вену. Ибо он сам нам всё и рассказал. Дело в том, что кроме киностудии, кучи недвижимости и участка земли, на котором располагалась древняя историческая крепость, младшенькому перепало несколько типографий. Причём больших и весьма производительных. С подъездом к ним железнодорожной ветки и портового причала, что удешевляло подвоз бумаги и расходных материалов, а также транспортировку готовой продукции. Вот почему наше посольство и задружилось с молодым миллионером. А все основные дела и переговоры с Вену вёл как раз мой отец. Кроме того, в шестидесятые годы прошлого века было очень модно среди мажорной молодёжи, а Вену именно к ней и относился, иметь левые взгляды. Сам он получил образование в Англии, видимо там, в студенческой среде и заразился. Внешне он выглядел молодым зажиточным коммунистом, носил майку с портретом Че Гевары, беретку со звездой и не выпускал изо рта окурок сигары. От него всегда попахивало дорогим парфюмом и недешёвым шотландским виски. В своём родном Мадрасе он возглавлял молодёжное отделение прокоммунистической организации. Имел нехилый парк автомобилей, среди которых были в основном спортивные и шикарные. Ну, и пара внедорожников для покатушек по песчаным пляжам. К тому же у него в пользовании имелось несколько спортивных самолётов. А ещё он приставал к моему отцу с просьбой составить ему протекцию в советские военные органы для покупки нашего вертолёта МИ-2. Уж очень ему нравилась эта модель. Но существовали какие-то сложности с покупкой этой дорогостоящей игрушки, хотя в индийской армии хватало советской авиационной техники, а значит, обслуживать цацку можно было найти механиков. На самолётах он периодически развлекался полётами. Был он молод и … как все молодые, без царя в голове. Однажды с другом, употребивши чего-то горячительного, а может, и предосудительного, они начали летать над пляжем. Если бы просто летать, а то решили пошутить и стали пикировать на отдыхающих. Хорошо, что трагедия случилась над водой, а не песком. Самолёт коснулся крылом поверхности и клюнул всем фюзеляжем. Друг погиб. Вену выплыл. Его судили. Папе пришлось задействовать «административный ресурс», как бы сейчас сказали. Короче, денег они раздали немало. Сынка осудили условно, лицензию на пилотирование самолёта отобрали, но через полгода вернули (Индия в те времена была весьма коррумпированная страна) с пометкой – «без пассажира». Что, в общем-то, Вену не расстроило, ибо как там в воздухе проверишь, есть кто на борту или нет? Мы всей семьёй переживали за парня, так как очень с ним подружились и сроднились с богатой семьёй. И уже один раз побывали по его приглашению в Мадрасе, в имении, где располагалась крепость. На самолёте кататься нам не довелось.

Вену был парень спортивный. Для прикола он сам снимался каскадёром в фильмах, которые выпускала его студия. Сейчас я не перевариваю индийское кино, именно потому, что пересмотрел его в детстве. Оно и тогда мне казалось слюнявым и сопливым, каким в принципе и является. Из всего количества просмотренного, я могу сейчас выделить всего два фильма, которые для меня возможны к восприятию без употребления противорвотного. Обе ленты производства и продюссирования Вену. Один, чёрно-белый, хотя и снятый году в семидесятом прошлого века, рассказывал о подвиге индийского спецназа, впятером освободившего штат Гоа от португальских колониалистов. Немного остановлюсь на сюжете, ибо фильм, задуманный как весьма серьёзный, получился ну очень смешным. Особенно для людей, воспитанных не на голливудских поделках, а на нормальных советских фильмах о войне. Названия того индийского шедевра я уже, конечно, не помню. Но замечательно то, что там, как это обычно бывает в основной массе продукции Болливуда, не было ни одной сцены с танцами и песнями главных героев. Конечно, в фильме герои строго делятся на хороших и злодеев. Хорошие – серьёзные и симпатичные люди. Злодеев легко распознать даже по взгляду и мимике. Суть фильма в том, что на землю штата Гоа, являвшегося тогда заморской территорией Португалии, через границу переправляется отряд диверсантов-пацифистов из пяти человек. Среди них одна женщина. Они идут туда без оружия, даже без ножей! И так, голыми руками, они снимают охрану со складов и баз. Причём солдат и офицеров выводят из строя временно и гуманно, слегка оглушив их. Вручную ломают винтовки и автоматы. Прокалывают шины у бронемашин. Засыпают песок в пушку танка и портят им гусеницы. На протяжении фильма их по одному вылавливают. Кто-то из них, помнится, даже гибнет для большей патетики. За полвека детали стёрлись из памяти, остались только самые яркие эпизоды. В конце двухчасового действа хватают оставшегося в одиночестве командира и пытают. Улыбающийся садист обтирает привязанному к кровати пленнику ноги грязной тряпочкой с водой. Тут приходит в белом халате другой садист с раскрытой опасной бритвой. Всё это в присутствии стоящего вокруг консилиума португальских офицеров. Старший офицер берёт из рук доктора бритву и начинает наносить пленнику порезы на обеих ступнях, заставляя того корчиться и стонать. Заключительные кадры вообще заставляют зрителей плакать. На трибуне, недалеко от Президентского дворца в Дели, с того места, где видна Триумфальная арка, стоит правительство Индии во главе с Джавахарлалом Неру и принимает военный парад. Видимо, прошли годы, так как далее возле трибуны выстраивается постаревшая и поредевшая на одного человека группа бывших диверсантов. Среди них бравая старушка и погрузневший командир, который приковылял, опираясь на палочку. У всех груди в орденах. И всем им по очереди президент с премьер-министром жмут руки. В очередной раз награждают. Далее камера показывает марширующие полки солдат, квадраты идущих по площади танков, из которых выглядывают командиры, отдающие честь. Пролетают самолёты, помахивая крыльями и осыпая всё вокруг лепестками предположительно цветов Индийского флага (фильм же черно-белый). У всех по щекам текут слёзы, в том числе и у зрителей в зале. Фильм действительно с потугой на серьёзность, что нетипично для индийского кино, как я уже упоминал. Но уж настолько это всё смотрится опереточно… хотя, может, это я такой циник.

Глава 13

Со вторым запомнившимся мне шедевром, вышедшим под руководством Вену Прасада, связана личная история из жизни нашей семьи. Дело шло к концу семьдесят первого года. Отцу продлили время работы за границей. Но и от второго срока уже половина прошла. Примерно через год командировка должна была закончиться и нам предстояло возвращаться в СССР. Вену приехал из своего Мадраса по каким-то неотложным делам. И, как всегда, зазвал нас в ресторан, сообщив предварительно, что приготовил какой-то сюрприз. Возможно, поэтому я так хорошо и запомнил тот вечер, так как в нетерпении ожидал разрешения загадки, в чём же сюрприз заключается. Если обычно все эти выездные ужины для меня были каторгой, ибо больше всего я хотел остаться дома и поесть нормальной яичницы с замечательным английским сыром «Крафтчиз» из консервной баночки вместо индийских изысков. И чтобы меня не трогали своим назойливым вниманием индийцы, уж больно им нравился пухлый белый мальчик, одетый по-европейски. А еще дома можно было посидеть под кондиционером и не мучиться во влажной сутолоке столичного вечера в центре города. Водитель высадил нас возле лучшего делийского ресторана, где прямо на подъездном крыльце, так, чтобы не мешать другому транспорту, стоял шикарный американский автомобиль кабриолет. По нему мы сразу поняли, что пригласивший нас миллиардер уже здесь и ожидает нас. Такое авто было единственным в стране, как сам Вену нам потом рассказывал. Это был Кадиллак Эльдорадо с каким-то безумно огромным двигателем. Счастливый обладатель его появился из дверей заведения, широко расставив руки в приветствии; беретка с красной звездой была задорно нахлобучена на затылок, как у советских десантников второго августа в парке имени Горького в Москве. Он что-то скрывал в ладони правой руки. Вену по-дружески обнял отца и раскрыл перед ним ладонь, на которой лежал ключ от упомянутого выше шедевра американского автопрома.

– Теперь он твой. Это, брат, мой подарок на память о нашей дружбе. Ты ведь скоро покинешь Индию, нам будет одиноко без тебя и твоей семьи… нашей семьи… вы стали для нас родными. Прими этот скромный подарок. И до отъезда в Москву учись пока ездить на нём по Дели…!

Сказать, что папа был в шоке, – скорее всего ничего не сказать о его состоянии. Я, естественно, обрадовался и сразу плюхнулся на водительское сидение уже нашего автомобиля. Я начал энергично крутить руль, сделанный из дорогих пород дерева. Вену, взяв под локоть моих родителей, повёл их внутрь здания. Они что-то обсуждали, но мне было не до них. Да и родители как будто забыли обо мне, лишь только водитель-охранник бдил относительно моей безопасности (Вену сажал его за руль, только когда был уже не в состоянии управлять из-за перебора с алкоголем). И так весь вечер я под шиканье мамы отбегал из-за стола, перехватив кусочек еды, и снова облазил машину. А тем временем за столом было не до удовольствия от изысканных кушаний. Отец в красках описывал добряку миллиардеру, что может случиться с ответственным советским работником, дипломатом, коммунистом и тому подобное, если он примет от акулы капитализма подобный презент. И никто не посмотрит на то, что миллионщик этот сам практически комсомолец, ходит с портретом товарища Че на майке, а на стене в его офисе висит портрет вождя мировой пролетариата и великих отцов-основателей коммунизма. Не то что про карьеру придётся забыть…. Вену говорил ему, что он оплатит транспортировку в Москву и напишет письмо в правительство СССР с объяснениями. Папа парировал, что он и так имеет частые беседы с различными органами из-за их плотного общения, но пока всё ему сходит с рук, ибо и работа делается на отлично, и он пока ещё на хорошем счету в парткоме. Короче, со всех сторон выдвигались различные аргументы, вплоть до того, что ездить по Москве на кабриолете не по погоде, а если что и сломается, то чинить будет негде. Тогда в СССР ещё даже завода в Тольятти не возвели. И даже «Волги» выпускались ещё в модификации двадцать один. К тому же прав на управление у отца не было. В ответ звучало о возможности все эти проблемы решить. На третий час дискуссии Вену принял аргументы отца.

– Ну, смотри, – сказал он в конце вечера, – раз ты не можешь принять мой подарок, то и мне этот автомобиль не нужен. Я разобью его… вот!

Прошло примерно полгода. Богатый друг назначил в нашем посёлке премьеру своего нового детища – фильма, как анонсировал он, где состоится его актёрский дебют и много-много каскадёрской работы. Как мне ни тяжело было снова глядеть индийскую муть, тут пришлось согласиться из уважения. Тем более, что тот фильм, который я описывал выше, из коллекции продюсерских работ Вену, был достаточно сносным. От этого просмотра я ожидал чего-то подобного. Суть киношки, естественно, двухсерийной, почти четырёхчасовой, заключалась в том, что некая банда разбойников орудует по всей стране. Грабит богатеев и раздаёт деньги беднякам. Все они братья. Короче, эдакие робингуды по-индийски. Естественно, там присутствует любовь. Но что удивительно для индийского кино, там всё заканчивается без традиционного хеппи энда! Весь этот боевик обильно сдобрен песнями и танцами, в которые пускаются герои фильма, иногда с горя, а порой от радости. В блокбастере куча трюков. В том числе и на мотоциклах. Одним из них, в его исполнении, наш друг очень гордился. Ему пришлось прыгать через двадцатиметровый ров с крокодилами, уходя от погони полиции. Герои постепенно гибнут в схватках с правоохранительными органами, которые показаны не с лучшей стороны. Сплошная коррупция и поборы с бедняков. В конце концов остаётся главный младший брат, остальные гибнут. А заканчивается киноповествование тем, что, опять же, спасаясь от преследования, герой мчится на розовом Кадиллаке Эльдорадо, сметая все преграды и баррикады полиции, где-то в горах. На крутом повороте он выпрыгивает из машины и пересаживается на припрятанный в кустах мотоцикл. Далее по горной тропе устремляется куда-то вверх, а огромный автомобиль срывается с обрыва и летит в глубокий каньон, где струится бурная река. Всё говорит отом, что герой для полицейских гибнет. Но тело не находят, а сам молодой робингуд уходит через горную границу то ли в Непал, то ли в Китай, а может, ещё куда. Вот такой полу-хеппи, полу-энд. Все герои погибли, а главный уходит в горы, типа становится отшельником. Как-то так все истолковали сей шедевр.

– Я обещал, что разобью машину? Вот, убедись, я всегда держу своё слово! – гордо продекламировал отцу миллиардер. Когда свет зажегся, он привстал, и зрители зааплодировали ему.

А меня мучила только одна мысль, перевешивая все остальные чувства, навеянные просмотром: я видел эту машину, знаю, кому она принадлежит, слышал, будто это единственный экземпляр в Индии, значит, не может не бросаться в глаза. Тогда откуда её мог взять и кататься на ней бандит, которому по определению положено быть незаметным и таящимся от всех. Ведь любой обращает внимание на подобную экзотику, тем более уважающий себя полисмен! И вторая мысль, глодавшая меня после того, как я увидел последние сцены фильма – пропали мои десять пайсов, которые я припрятал в щель между диванными подушками заднего сидения для того, чтобы в Москве потом достать их и показать родителям: вот чего я тут припрятал на память о нашем пребывании в Индии.

Глава 14

Да… так мы и остались без средства передвижения, как сказали бы Ильф и Петров. Хотя, скорее, тот автомобиль стоило бы называть роскошью. С молодым индийским миллиардером у нашей семьи связано много замечательных историй и воспоминаний. Но память выдаёт сейчас уже только эпизоды, детали. Последовательность же их утратилась в недрах нейронов моего мозга. Помню, как моей старшей сестре Вену устроил грандиозное празднование шестнадцатилетия. В Индии для девочек это знаковая дата, наступление совершеннолетия. Не уверен, что сейчас эти законы сохранились, но в те времена с этого возраста индианки выходили замуж, и это не противоречило законодательству. Кстати, в отличие от юношей, чьё совершеннолетие наступало в двадцать один год. Я пребывал в Индии безвылазно все четыре года отцовской командировки, в отличие от папы и мамы, которые отъезжали в Союз (как принято было говорить) на время отпуска. Делали они это попеременно, дабы не оставлять меня без присмотра, так как это представляло опасность для общества, как для русскоговорящего, так и для местного народа. Ребёнок я был весьма активный. В первые же дни нашего пребывания на полуострове Индостан меня определили в посольский детский сад. По возрасту как раз подходил. В школу должен был идти на следующий год. Школа была начальная, в те времена это составляло четыре класса. Далее, если родителей оставляли на больший срок служить Родине на чужбине, ребёнка отправляли в СССР, к родне или в известный на весь мир интернат МИД СССР, что располагался в Пушкино под Москвой. Оттуда вышло множество известных людей, продолживших династии дипломатов и прочих загранработников. Так вот, что касается детского сада, его воспитанники плавно перетекали в школу, которая находилась на той же территории посольского городка, буквально в пятидесяти метрах. Есть поверье: как начнёшь какое-нибудь дело, так оно и будет продолжаться, пока его не закончишь. Моё пришествие в коллектив ознаменовалось, мягко говоря, неприятным инцидентом. И закончилось довольно быстро. Из садика меня выгнали в первый же день. С детства во мне было воспитано чувство, что мужчина – опора и защитник женского пола. А когда я появился в новом для себя коллективе, на моих глазах произошло кощунство. Мальчик нагло и без зазрения совести начал отнимать у девочки игрушку, да ещё ударил её по голове этой самой игрушкой, когда всё-таки сумел отнять. Во мне взыграли мужские чувства и я, подойдя к ссорящейся паре, резким ударом решил охладить пыл хулигана. Как-то так совпало, что удар пришёлся мальчику в челюсть. Он потерял равновесие и, отступая назад, оказался возле ступенек, ведущих вниз из беседки, где всё это происходило. Ребёнок упал, заорал с испуга и стал биться в истерике. На шум прибежала воспитательница. Началась разборка. Но моё преступление было налицо и все объяснения, что я защищал девочку, не прохиляли. Эх, сколько ещё всего предстояло испытать мне в жизни из-за женщин! Воспитательница поставила меня в угол. Беседка была шестигранной формы и угол был тупой, с хорошим обзором. Поэтому стоять мне было не скучно, пока вокруг шумели и выясняли детали произошедшего. А я, страдая, рассуждал о несправедливости этой жизни. Выяснилось, что мальчик с девочкой являлись братом и сестрой, а подобные разборки у них были как дело само собой разумеющееся. Однако ударенный мною брат затаил злобу и решил отомстить. Пока я стоял в условном углу, они с другом подошли и сказали, что ещё поговорят со мной при удобном случае. Случай не заставил себя долго ждать. Скоро краем глаза я заметил, что они подкрадываются ко мне сзади. Осведомлён – значит вооружён. Я сделал вид, что ничего не вижу и ковыряю ногой доски пола веранды. А когда мститель бросился на меня, я так удачно подсел, схватил его за руку, потом резко выпрямился. Эффект был потрясающий. Ребёнок полетел через меня, а заодно и через перила беседки. С довольно большой высоты навернулся спиной о землю и опять дико заорал. Я сам испугался и побежал оказывать ему первую помощь. Опять прибежала перепуганная воспитательница. Видя картину поверженного мальчика и меня, стоящего над ним, она… сами представляете, что себе вообразила. Родителям сказали, что они плохо меня воспитали и что у них остаётся не так много времени до начала нового учебного года, чтобы провести со мной профилактическую работу. И так далее, и тому подобное. Из сада меня удалили. Зато репутацию среди сверстников я заработал авторитетную. Даже дети из старших классов, когда я всё-таки пошёл учиться, меня уважали и избегали ссориться. Уж больно эффектным получился бросок через себя. Как будто я и впрямь где-то занимался единоборствами и обладал техникой дзюдо. Это в столь юном возрасте! А с несчастными братом и сестрой мы в конце концов подружились и нормально общались долгие годы. Правда, впоследствии у девочки случился ещё один инцидент с моим участием. Но то уже было позже, и мы стали старше на год, а возможно и два, сейчас уже трудно сказать. Как-то на перемене она начала меня щекотать. А я всплеснул руками и попал ей по лицу, выбив два зуба. Слава Богу, они были молочными и сами должны были скоро выпасть. А вот с её многострадальным братом произошло всё гораздо хуже. На лето у нас в том же здании школы устраивали что-то вроде пионерского лагеря, чтобы разгрузить занятых родителей. Классы освобождали от парт и заносили туда кровати, на которых у нас проходил так называемый тихий час. С утра мы плескались в бассейне, играли, рисовали и занимались обычной для пионерского лагеря фигнёй. Потом нас кормили обедом и заставляли после него спать. Кто бывал в подобных заведениях, помнят, как проходят тихие часы. Когда воспитательница ушла, мы, естественно, начали драться подушками. В шутку, как и положено. После моего удара мальчик не устоял на кровати и свалился с неё. Да так неудачно, что треснулся лицом о набалдашник на ножке. Кровать была индийская, деревянная. А для красоты в ногах торчали деревянные шары на небольшой спинке. Именно о такой шар он и шарахнулся. Глаз заплыл. Прибежала учительница, которая исполняла роль пионервожатой и чуть не упала в обморок. Вызвали скорую и отвезли пострадавшего в больницу. Рентген показал перелом надбровной дуги. Но доказать, что упал он после моего удара, не смогли. На этот раз я выкрутился, однако родители на всякий случай забрали меня из лагеря… от греха… мало ли что. Так и повелось. Кстати, за десять лет у меня набежало ровно десять школ. Но не подумайте, меня не из всех выгоняли. Из некоторых я уходил сам, в том смысле, что родители вовремя забирали и переводили в другую школу. А с невезучей семьёй всё в конце концов стало замечательно. Бровь юноши заросла. Прошли годы, мои одноклассники стали взрослыми, закончили МГИМО и работали в разных странах ответственными загранработниками. Я даже наблюдал брата несколько раз в свите президента уже России, во время телевизионных трансляций встреч глав государств. И вспоминал: а ведь я тебе, засранцу, однажды голову проломил… но не со зла ведь…