Псих

– Живя в столице, ты не имеешь право на аполитичность. – Неожиданно для Ильи, звучит ответ Гели, которая даже и не пытается шутить, а всё это говорит на полном серьезе.

– Ты меня пугаешь. – В растерянности отвечает Илья, после чего Геля, осмотрев его, заявляет, что он ей и такой нравится, после чего они направляются к выходу.

– Да, кстати, а где твой друг, которого ты и мне вчера пытался всучить? – Надевая кроссовки, спросила Илью Геля.

– Уже на месте. – Отмахнулся от неё Илья, который при попытке одеть ботинки, вместе с наклоном вниз, получил новый болезненный, на грани помутнения прилив в голову, отчего не имел ни возможности, ни желания вести дебаты, к которым сегодня, почему-то была склонна Геля, чувствующая себя в приподнятом настроении, чего не скажешь об Илье, теперь уже на улице, еле волочащего ноги вслед за ней.

Правда, улица, со своим свежим воздухом, позволила Илье вдохнуть в себя немного жизни, но при этом метро, скорее всего, было его выдохом, длившимся куда более длительное время, чем вдох. Что для людей далеких от истин «Дао», со своей дыхательной техникой, предполагающей короткие вдохи и длительные выдохи, определенно не так легко осуществимо.

А ведь вчера, в компании своего истинного, на время вечера, пути, он ещё не те кульбиты показывал, так тщательно выдыхая из себя кислород, для того чтобы, не впустив ни капли кислорода внутрь себя, запустить вместо него эту огненную содержащуюся в рюмке жидкость, которая по сути была тем же кислородным элементом, переведённым в жидкостное состояние и носящее название «spīritus», что в переводе означает дух, дыхание. Из этого «spīritus», Илья, как и его компаньоны, проявляя мистические чудеса техники, легко могли извлекать кислород для насыщения своего мозга, водород для зарядки энергией и углерод, чьё воздействие на человека ещё полностью не изучено, но видимо, в зависимости от душевной составляющей, углерод и действует на него, либо очерняя, либо же выкристаллизовывая в алмаз.

– Вот здесь. – Чуть ли не хлопая в ладошки, радостно визгнула Геля, заметив нужную вывеску, которая своим ярким розовым логотипом смягчало сердца бесстрашных борцов с режимом, видевших в нём надежду на будущую безнадегу у их оппонентов, которые в свою очередь, ожесточившись, видели в логотипе Иудино дерево Церцис, на котором в цвете ярко-розовых цветов, скоро будут болтаться все эти оптимисты.

Если же подойти к этому вопросу с научной точки зрения, то этот розовый, а по уточнённым данным, ненасыщенный красный цвет с претензиями на пурпурный, королевский цвет, получается вследствие дисперсии, имеющей максимальную скорость распространения в среде, при минимальной степени преломления, что весьма немаловажно при работе во всяких средах, в особенности в информационной.

Правда, существует опасность возникновения аномальной дисперсии, со своим обратным эффектом, которая возникает в газовых средах, которые часто являются экспортерами этого газа. Что, наверное, и явилось причиной того, что были нивелированы все потуги на массовость разработчиков этого логотипа компании, которые, опять же, не могли ничего другого создать, будучи заложниками редакционной политики канала, который, что только и мог, как разве что только дисперсией выплакать себе после дождя радугу.

И уже среди этой публики, под флагом дисперсионной радуги, за чьи интересы самозабвенно бьются работники канала, что было одновременно с их стороны ожидаемо, но и неожиданно, с вожделенным лепетанием в адрес логотипа, звучат смакования, что его цвет прямо, как бёдра у моей испуганной нимфы. Что, конечно, кощунственно слышать именно от них, а не от каких-нибудь ватников, не разбирающихся во всех оттенках цвета и считающих, что цвет имеет одну общую основу и только частота света определяет ваше зрительное ощущение, что является немыслимой профанацией, служащей только для оправдания этого быдла, когда как, лишь сам человек является тем, кто только и имеет право на свой осознанный выбор, выбирая достойный для себя цвет.

Но работники «Станции» опосредственно толерантны и поэтому не склонны никого ни в чём обвинять, на что есть пока что не свои органы суда, которые уж больно не эффективны и часто предвзяты, что обязательно будет обсуждаться в одном из следующих эфиров.

На пункте контроля, на который было затрачено не больше нужного времени, Илья с Гелей, заполучив в провожатые молодую девушку, проследовали вслед за ней, по коридорам редакции канала, где Илья мимолетом, мог ознакомиться с тенденциями современной креативной моды, в которую была облачена вся техническая составляющаяся персонала, который, несмотря на всю принципиальность канала, в таком подобающем только для обслуживания, но не для эфира виде, не допускался в этот самый эфир.

А посмотреть, конечно, было на что. У креатива, как оно и следовало ожидать, и сам креатив зашкаливал, в первую очередь, вычеркнув из лексикона не подобающее для их креативного класса, слово творец и всё, что было с ним связано. Ведь слово креативно, было всеобъемлющим, где с помощью его универсальности можно было, как защищать свой проект: «Да-с, креативно», – так и нападать: «Фу-ты, совсем не креативно». – Что являлось в высшей степени неудовлетворительной оценкой. Хотя, наверное, Илья был в некотором роде предвзят, и он своей больной печенью, сгущая краски, увидел то, что человек в здравом уме и с креативным образом мышления, никогда бы даже не заподозрил подумать.

Да и вообще, всё здесь не так, как в той обычной серой жизни там, за окном. Ведь для того чтобы можно было различить все те заоконные оттенки серого, просто необходимо обладать крайней степенью оптимизма, который весьма способствует в работе по поиску и разбору неприглядных сторон жизни этих: «Бе, сероватников». Правда, иногда особы не слишком внимательные и не наделённые соответствующим интеллектом, задаются вопросом, что, вообще, значит этот оптимизм в глазах ведущих, и на что собственно они смотрят в таком случае, когда как они говорят, что здесь нет ничего достойного для рассмотрения.

– Оксюморон просто какой-то. Фи. – Что только и ответят им, добавив. – Ой, не заставляйте смотреть на вас с оптимизмом и поэтому лучше не спрашивайте.

Кроме того, все здесь, сплошь молоды, красивы и пышут своим худосочным здоровьем, на которое просто любо и даже совсем недорого посмотреть. Ведь идея, всегда наполнит и накормит вас, ну а для поддержания штанов, которые нынче можно носить хоть на бедрах, что очень способствует их не сваливанию вниз, всегда есть предложение на чей-нибудь разорительный грант, который очень питателен и входит в основной рацион для рукопожатых.

Да, в нынешние демократичные времена, всякая зараза, так и лезет к вам со всякими там бациллами и вирусами, так что, людям приходиться осторожничать, нося различные гигиенические маски и быть очень осмотрительным при рукопожатии, которое, как оказывается, служит главным переносчиком штампа бешенства, которым всё больше и больше охвачено человечество, переступившее новый эволюционный порог, в котором болезни, мутировав, в некотором роде, одухотворились и стали всё чаще обращаться и изыскивать аномалии в человеческой голове, которая так падка до всяких там сомнений.

И даже, из весьма информированных источников близких к источнику микробактерий Коха, было заявлено, что до 90% жителей страны находятся в той степени умопомешательства, что даже им, испытанным борцам с этой напастью, приходиться опасаться за себя. А из-за того, что так неблагодарно относятся к ним источникам всего разумного, они предпочитают вывести свой организм из этой зоны непонимания их добродетелей, куда подальше в какой-нибудь Вильню-с. Тьфу, и придумают же название, пока выговоришь, то язык сломаешь.

– Вот сюда проходите и занимайте свободные места. – Заведя, по всей видимости, в зал для конференций, в дверях сказала эта молоденькая проводница и мило улыбнувшись, скрылась куда-то туда, обратно. На данный момент в конференц-зале, было ещё не слишком людно, но и, не погрешив против истины, сказать, что совсем никого не было, никак было нельзя.

И если Геля, всё больше источала радость, ведь она, как ни как, уже чуть-чуть, да приобщилась, правда к чему, ещё было ею не сформулировано, но это было не важно, когда ты сам готов в это поверить, и чувствуешь себя так. Что же касается Ильи, то он в отличие от Гели, был натурой нечуткой и более склонной к материализму, вследствие чего, он самоустранился от выражений подобных чувствительных переживаний и на вопрос радостной Гели: «Ну что, скажешь?», – как последний, не имеющий ничего святого циник, заявил:

– Воды бы сейчас попить. – Эх, что ещё можно ожидать от натуры не увлечённой, совершенно не умеющей витать в облаках. Но Геля всё-таки признательна Илье и столь воодушевлена, что её ничем не собьёшь с этого радостного настроя и она делает незаметный для Ильи маневр; в плане скрывается во входные двери и спустя минут пять, приносит не только бутылочку с водой для Ильи, но и новость, что она только что, видела в коридоре, ты не поверишь кого. Сама же при этом, так крутит перед носом Ильи бутылку с водой, что у того даже нет шанса перехватить её.

– Ну и кого ты там увидела? – пытается сбить с толку Гелю Илья и тем самым попытаться уловчиться и выхватить бутылку.

–Того самого. – Замерев, смотрит в никуда и видя перед своими глазами того самого, Геля наконец-то дала возможность Илье, выхватить из её рук этот кусочек сыра в виде бутылки и с жадностью приложиться к ней.

–А я ещё думал, каким боком, да и вообще, какой прок от этих басен. – Довольный собой, размышляя, поглядывал Илья на Гелю, чего там рассказывающей из жизни этого субъекта, который одарил её своим поверхностным кивком.

«А ведь та же Геля, заслуживает не меньшего, если не внимания, то обозначения. Ведь она так же, как и тот, отличный от неё лишь своей большей известностью субъект, находится с ним, в тоже самое время, на этой же части временного потока. Что в плане глобального позиционирования божественного умысла, имеет не меньшую знаковую причину и значение, что и у того публичного лица». – Ударился в размышления Илья.

– К-хе. Статисты, для фона тоже нужны. – Всего вероятнее, снисходительно заявит в ответ, это, не вылезающее из эфиров лицо.

– Возможно. Вот только статист, сам по себе, вещь довольно относительная, которая имеет довольно субъективный характер осмысления. И если вы для себя, мерилом истины выбрали количество лайкнутых просмотров, то, пожалуй, не спрашивая этого нового героя, так жаждущего не быть статистом, можно заявить, что жизнь этого счастливца однозначно удалась. А ведь эпитет «публичный», всегда стоял рядом с проституцией и гляди, как всё изменилось. Теперь публичность, уже есть мерило уважаемости в обществе, хотя, конечно, уже в другом, вроде бы как, в положительном, но ещё пока что не до конца выясненном на каких предметностях, определяемом качестве.

Ведь, если предположим товарность публичной женщины определяли в ценовом эквиваленте, что давало ей возможность, как количественно, так и не прибегая к увеличению потока клиентов повысить своё состояние, то для публичных персоналий, какая может быть применена арифметика, от которой, между прочим, зависит их доход на душу населения. Хотя, предложив ввести эту душевую норму в эти физические расчёты, используя понятие бесценной души, как-то безнравственно и даже потаённо страшно за тех, кто, скорее всего, не имеет души. Может быть «популярно»… – Уткнулся в стену отвлечения Илья, которую выстроила для него Геля.

– Ты чего там, уснул что ли? – получив чувствительный удар от Гели, Илья слез с иглы своих размышлений.

–А что? – встряхнувшись, Илья начал осматриваться по сторонам зала, который, пока он пребывал в мысленном вакууме, в отличие от его закрытости, имел сообщающийся с другими помещениями вход, через который, он и наполнился до полной занятости стульев. И не успел Илья, должным образом поразглядывать присутствующих людей, как вдруг все зачем-то зашумели. Ну а вслед за шумом, часть пришедших, наверное, самая неусидчивая, взяла и поднялась с мест для того чтобы начать похлопывать в свои ладоши. И что, интересно, так это то, что ко всему этому действию присоединилась до этого спокойно сидящая Геля, чем ввергла Илью в осознанный ступор, который всего вероятнее, и не позволил ему вслед встать и размашистыми ударами ладош, поприветствовать вошедшую в конференц-зал – директора канала Коко.

А эта Коко, как человек всё понимающий и особо отмечающий порывы молодой поросли, с улыбкой на лице, проходя к своему месту, давая магические знаки рукой, попыталась успокоить присутствующих людей от проявлений подобных выражений своих чувств. Но разве молодежь, вот так просто успокоишь. Что сказать, и даже самые бессмертные, не способны на всё, а только лишь на многое. Ну а когда дело касается их возвеличивания, то и вовсе нет предела их терпения, и они, как и все смертные, могут, пока у вас не отсохнет рука, бесконечно наслаждаться звуком боя в ладоши во славу их.

–Всё-всё, спасибо. – С трудом успокаивает это молодо-зелено Коко.

–А ещё говорят у нас молодежь затюканная. – Веселит себя и всех Коко. – Ну а я вижу, что все пришедшие к нам вполне себе осознают куда пришли, ну а те, кто попал (смех в зале), то для них, в двух словах обрисую ситуацию. Но прежде, чем начать. Я хочу их спросить, как вы думаете, на скольких стульях я одновременно сижу (смех в зале). – Коко, с видимым удовольствием внимательным взглядом обводит зал и продолжает. – Наверное, всё понятно без лишних объяснений. А вот из всего этого, уже вытекает наше самое основное правило. Никогда не будьте предвзятыми и что главное, в особенности к себе. Каждый имеет право на своё я, с его выражением слова и это наша принципиальная позиция, которую там (машет рукой в сторону дверей), называют оппозицией (смех в зале).

Каждый из нас, во-первых, и в последних, гражданин, а уж всё остальное, к нему прилагается. Так что ни я и ни кто либо из работающих по сводами этой компании, не собирается вам навязывать свою точку зрения, которая у каждого может быть отличной от других и моей в частности. Ведь главное, чтобы она была именно твоей и ни чьей больше, а уж гражданская ответственность, подскажет вам, что и как надо делать. Мы все здесь, как я надеюсь (осматривает зал)… Все любим, кто-то даже возможно до безрассудства, выбранную нами профессию журналиста (шум и аплодисменты). И знаете, именно любовь к этой профессии, которая может быть, скажу несколько высокопарно, стоит того, чтобы положить за неё жизнь и поможет вам найти свой путь в этой профессии. В которой, скажу без всяких обиняков, вас будут ждать разочарования, радости и ещё раз огорчения. Но между тем, само приобщение к этой профессии, уже само по себе наполняет вас счастьем, по сравнению с чем… – эмоциональность Коко зашкалила и она, взгрустнув, уже было хотела сказать, что-то тонко ею подмеченное, но её рука, перекрыв выход слов, заставила Коко остановиться на полу слове.

Да к тому же её эмоциональность так расплескалась, что задела все эти чувствительные души слушателей, которые, не выдержав такой откровенности, начали вскакивать с мест. Ну а главное то, что всё ею сказанное, так было желаемо ими, что оно, естественно, попав на подготовленную почву, не могло не дать всходов, которые вновь получили свой отзвук через хлопки ладош. Вслед за этим последовали какие-то движения, в которых деятельное участие приняли практически все присутствующие здесь, кроме разве что Ильи, который, как сам он того не помнил откуда, но почему-то каким-то внутренним чувством ощущал, что все эти высказанные пассажи были им уже где слышимы и даже набили свою приторную оскомину. Отчего он, чтобы не слышать этих речей и так выводящей из себя ответной шумовой реакции, уже давно хотел плотно прикрыть свои уши.

Ну, а когда ты не только физически, но и духовно оказываешься в некой изоляции от общего настроя, то ты сам того не замечая, начинаешь рассматривать себя обособленно. Так Илья с грустью посмотрел на себя в проекции со стороны. «Да, я такой одинокий», – размышлял Илья.

–Такой не понятый. – Одёрнулся Илья, услышав позади себя голос Модеста.

–Блин. Ну и напугал ты меня. – Обернувшись назад, с придыханием глядя на эту довольную рожу, сказал Илья.

–И какими судьбами? – не дожидаясь ответа, не слишком мудрено спросил того Илья.

–А вот теперь настала моя очередь удивляться. – Сделал удивлённое лицо Модест.

– А чего? – Впрочем, догадываясь, что почём, всё же не преминул пойти в несознанку Илья.

–Сам меня вчера позвал, а теперь прикидывается валенком. – Заявил в ответ Модест.

– Запомни, здесь надо говорить ватником. Иначе примут за засланного казачка и с использованием радужного флага, постараются тебя переформатировать. – Заговорщицки проговорил Илья, на что Модест, приняв правила игры, прошептал ему в ответ:

– Хорошо, не пугайся. И знаешь, мне, не смотря ни на что, здесь нравится. Так что, я, пожалуй, здесь задержусь.

– Ну как хочешь. – Не испытывал энтузиазма Модеста Илья.

– Ладно, я смотрю тебе не до того. Тогда может, выйдем, воды попьем. – Что, конечно же, было принято на ура Ильей и он, поднявшись вслед за Модестом, начал проталкиваться сквозь эту образовавшуюся толпу из желающих выразить своё восхищение перед Коко.

Но Илье не суждено было выбраться из этой толпы или будет вернее сказать, ему не удалось завершить начатое, так как со стороны Коко прозвучал бескомпромиссный звуковой сигнал, чтобы все заняли свои места. А так как время нынче, как и всегда, дорогого стоит, так что не зачем тратить его в пустую и что пора приступить к тому, для чего они здесь собрались. Илья немного покорил себя за свою неповоротливость, из-за которой он упустил шанс, выйти подышать менее разряженным воздухом, которым, судя по отсутствию Модеста, тот сейчас полной грудью наслаждается, затем с некоторой неприязнью посмотрел на ничего, кроме, как эту Коко не замечающую Гелю, и дабы она не слишком радовалась, решил немного её расстроить.

Для чего, зачем-то, сам того не понимая точную цель своих движений, раскрыл её сумочку, ну а после того как в ней не найдя ничего достойного внимания, кроме разве что жвачки, которую пришлось прихватить, вернул сумочку на своё прежнее место. Правда при этом, Илья заметил, что этот маневр с сумочкой, для его рук непонятно каким образом, выпачканных в помаде, не прошёл бесследно, для чего и пришлось воспользоваться найденной бумажкой в кармане, для того чтобы пообтереть их. Ну а как только он с этим справился, то он тут же принялся жевательно мстить Геле.

– Знаете ли, как бы в дальнейшем не сложилась ваша жизнь, вы всё равно уже стали частью нашей команды. И, как в таких случаях говорится, от «Станции», как и дождя не отмоешься, а скорее он вас обкатит и обмоет (опять смех в зале). Ещё раз скажу сакраментальную для нашей компании вещь, мы не берем на себя роль судей, мы лишь даём взвешенную оценку событиям. А для этого, журналист должен обладать, ох, каким пронзительным взглядом, умеющим разглядеть соринку в глазе любого человека, а лучше чиновника. Ну а если её нет, то можно и добавить. – Смешливо закончила свою речь Коко, чем вызвала соответствующую мимикрию у её слушателей.

–Хорошо. Ну, а теперь о серьёзном. Мы, конечно же, на основе ваших данных сделали предварительные выводы и в принципе, можно прямо сейчас озвучить, кому, где и с кем предстоит работать в команде. И сейчас …– Но забежавший в конференц-зал, видимо один из помощников Коко, перебил её и, подойдя к ней, что-то прошептал на ухо.

После чего она на мгновение замерла, затем прикрыв микрофон, ещё о чём-то с ним посовещалась и когда тот, тем же путем удалился из зала, натянув на себя улыбку, продолжила говорить:

– Вот такая, наша работа журналиста, ни минуты покоя. (очень широкая улыбка Коко) Ну так что, вы согласны на такую жизнь? – громко спросила она аудиторию, чем вызвала ответную громкую реакцию зала:

–Да!

Коко же, пока стоял этот восторженный шум, о чём-то переговорила с соседкой по столу. Та видимо, тоже получила какие-то указания, с коими сразу же поспешила туда же на выход.

– Вот так всегда и многое приходится менять на ходу. – Снова заговорила Коко. – Прежде чем вы разделитесь на команды и отправитесь дальше, нет, не по этапу (смех в зале). Ещё увидите куда. Мы, для более близкого с вами знакомства и так сказать, для того чтобы удостовериться в правильности нашего выбора, решили провести небольшое блиц-задание. После которого, вы, уже окончательно отбросив сомнения, вольётесь в наш коллектив. – Закончив свою речь, Коко отдала команду, вернувшейся со стопкой бумаг помощнице, которая получив задание, теперь пошла по рядам, раздавая налево и направо эти листы бумаги.

Коко же между тем, вывела на висящий сбоку от неё экран, фото-подборку из некоторых новостных событий этого месяца.

– Ну что Нина, всем раздала. – Видимо не слишком доверяя увиденному, Коко ещё раз словесно убедившись в этом, поднялась со своего места и, обведя зал взглядом, сказала:

– Перед вами несколько знаковых событий, широко освещаемых в СМИ. У вас есть право выбора и пятнадцать минут, чтобы описать их так, как вы это видите. Так что, дерзайте.

После чего Коко, в сопровождении нескольких лиц, без которых, по всей видимости, её жизнь усложняется, очень спешно покидает конференц-зал, оставляя в нём эти, такие переменчивые, вдруг ставшими такими напряженными лица, среди которых, как это даже довольно часто бывает, есть своя не вписывающаяся в общий тренд, не очень напряженная работой мысли, белая ворона или как его там. Ну и как вы и многие другие догадались, это был Илья.

И если сначала Илья, всё время, когда все испытывали радость, своим хмурым лицом изображал из себя большого умника, то теперь, когда этого требовало задание, он, совсем не выказывая уважение к окружающим, начал кидать на них свои, хоть и с виду улыбчивые, но явно злонамеренные взгляды. Ну, а главное, он, как будто бы и не собирался выполнять то, что было предложено выполнить всем здесь сидящим. Конечно, можно задаться вопросом, а с чего это вдруг, хмурость на его лице, взяла и уступила своё место какой-то там улыбке, когда как, по её мнению, хмурое выражение, ему гораздо более к лицу, нежели эта безвольная гримаса.

Наверное, после того как заканчиваются эти моменты неопределенности, которые своей этой не характеристикой, больше чем удручают вас, и когда наступает время прояснения, вызванное озвучиванием определенных пределов окончания этого промежутка неопределенности, как в нашем случае конкретики заявления Коко, то это и приносит своё облегчение и сопутствующее ему радостное настроение. Но разве радость бывает полной, когда некоторые рядом сидящие, имеют на этот счёт, совершенно отличное от тебя мнение. Ну, дали тебе задание, так значит, сиди и пиши, не отвлекаясь на окружающих. Но нет, Геля не из тех и ей почему-то, не даёт покоя то, как ведёт себя Илья, безрассудно тративший время и не приступающий к работе. При этом Геля не делает каких-то особенных замечаний, а просто толкает Илью локтём в бок, сопровождая всё это действие, своим полного укора взглядом, который надо признать, возымел своё действие, и Илья, достав ручку, ещё раз взглянул на экран и принялся за работу.

– Ну всё, время закончилось. Попрошу вас сдать ко мне на стол работы. После чего, у вас есть десять минут, погулять. – Огласил приговор, вошедший в конференц-зал, какой-то в обёрнутом вокруг шеи шарфе очкарик. Отчего, глядя на него, да не только на него, раз многие взяли эту моду, ходить в тёплых помещениях в этих аксессуарных шарфах и шапках, Илью всегда прошибал холодный озноб, и ему и впрямь, сразу же хотелось одеть чего-нибудь типа того, тёплого.

Наверное, этот вид моды нёс в себе нечто такое, что на уровне подсознания, заставляло вас, завидев ознобливого модника, вступать в ряды этих поддерживающих новомодный аксессуар, тем самым создавая тенденцию и уже новую цепочку, к которой постепенно начинают присоединяться и другие впечатлительные, замерзающие без подобных аксессуаров люди. Так ношение в помещениях вязаных шапок, не имея под собой конфессионального контекста, всего вероятнее, из той же холодной оперы.

Но кто такой Илья, чтобы не носить шарф или брюки лодочки, когда все их носят на данный период времени. Нет уж, и даже если он дерзнул бы и пошёл против течения, то ему всё равно никуда не деться, раз на рынке предложений, не могут себе позволить идти вне тренда и там всегда царит такое разнообразие однообразных трендовых вещей. Да, даже и не это главное, когда демократичность моды, это не состояние души, а всего лишь одна из её типовых сезонных оберток, которые время от времени, в межсезонье, когда Карл, только не тот который Маркс, политически мотивирует Дольче (который не Габбана), снова в тренде.

Ведь всем, до самых нижних трусов Кляйна или туфлей Прадо, прошу прощения они уже не в тренде, а вот Лабутена пока что в самый раз, так вот, всем доподлинно известно, что диктатура моды, самая, что ни на есть жестокая форма власти, которая, невзирая на половые, национальные и возрастные отличия, требует безусловного ей подчинения. А иначе, а уж до этого лучше не доводить, а то вас, такого непонятливого, доведёт до одного места один из её верных адептов, знаток всех стежков египетских и тайн исторических, чьего одного взгляда на вас хватит, чтобы вынести вам модный приговор.