Палиндром

Что не такое уж редкое для наших дней явление – вон сколько министров обороны в юбках ходит, и при этом не только в шотландских. Но у Мистера президента всё равно возникают вопросы по поводу её выдвижения. И, конечно, он не выражает ни малейшего сомнения в том, что она по всем своим статьям отвечает этой ключевой должности, и то, что она её заслужила, а его, как чиновника высшей категории, волнует только соблюдение всех формальностей и правил. Правда для начала, он считает нужным поинтересоваться судьбой прежнего командующего флотом, под чьей отставкой, как он видимо уже забыл, сам собственноручно, несколько дней, а может и недель назад, со словами: «К чёрту этого подстрекателя!», – поставил подпись.

– А куда прежний командующий подевался? Неужели устал от побед? – усмехнувшись, спросил сэра Рейнджера Мистер президент. Ну а сэр Рейнджер хоть и любит хорошую шутку, а тем более усмешку, но сейчас он предпочитает быть серьёзным (может он специально, ведь в таком наисерьезнейшем виде, усмешки кажутся куда как более глубокомысленней, чем они являются на самом деле). С чем он и даёт свой ответ президенту:

– Совсем потерял берега, вот и выгнали к чёрту.

Мистер президент, конечно же, по достоинству оценил скрытую в словах сэра Рейнджера иронию и, включившись в эту его игру, с серьёзным видом глядя на сэра Рейнджера, задаёт следующий вопрос. – Что, потерял классификацию? Или может быть, компас, с ударением на втором слоге? Интересно, почему у них всё не как у людей? – последний вопрос Мистер президент уже задал про себя. И вполне возможно, что президент, увлекшись там, у себя в голове, всем тем, что же не так у этих «морских волков», как у всех нормальных людей, опять напрочь бы забыл о сэре Рейнджере (в последнее время Мистер президента слишком часто начали посещать подобного рода приступы меланхолии, – к чему бы это? – обязательно поинтересовалась бы первая леди, что она и сделала), если бы сэр Рейнджер своим ответом насчёт судьбы бывшего командующего флотом, многое чего не прояснил для президента.

– Можно итак сказать. – Первая часть ответа сэра Рейнджера не предвещала ничего волнительного для президента. – Решил иметь своё независимое мнение. И пошёл в политику. – А вот от второй части ответа, стоило только сэру Рейнджеру так конкретизировать деятельность, а конкретнее сказать, опрометчивый проступок командующего флотом, которому видишь ли, надоело развалившись посиживать в капитанской рубке самого мощнейшего крейсера на планете, а захотелось протирать штаны на своей заднице в государственных палатах конгресса, где, как ему рассказывали знакомые конгрессмены, куда как занятнее и интереснее можно проводить время, президенту и взволновалось.

– Можешь не беспокоиться, – многозначительно подмигивая этому командующему флота, подливая ему в кружку крепкого напитка, приговаривал завсегдатай того пивного заведения, где они тогда-то находились и заодно находящийся в тех же близких отношениях с конгрессом, конгрессмен Вернер. – Условия там что надо. А если тебя будет мучить недостаток морской качки, то там, в кулуарах, всегда отыщутся такие заманчивые предложения, что просто закачаешься.

Ну а Мистер президент, как только услышал, что за проступок совершил этот бывший командующий флотом, так сразу же понял о ком идёт речь – о том самом гаде, о котором он и слышать и знать ничего не хочет, но знает.

– Так это же, адмирал Каналья! – президент всё же не сдержался и выразительно так, высказался. Ну а сэр Рейнджер, совсем не смущен такой эмоциональной несдержанностью президента – хотя брызгаться слюнями было необязательно. Что видимо и заставляет сэра Рейнджера, у которого и платка с собой нет, а поэтому приходится рукавом подтираться, пойти наперекор президенту.

– Адмирал Канарис. – Поправляет президента сэр Рейнджер, тем самым вызывая взгляд президентского удивления на себя. – Ты о чём там, у себя в голове, думаешь? – так и читался этот вопрос на лице президента. Ну и чтобы понять, понял ли сэр Рейнджер его послание, Мистер президент твердейшим голосом утверждает адмирала Канариса в новом для себя имени. – Каналья!

И сэр Рейнджер всё отлично понял. – Согласен. – Говорит сэр Рейнджер и тут же забывается, решив прибегнуть к дополнению. – Но… – было сказал сэр Рейнджер, как тут же был срезан президентом. – Без всяких но, Каналья! – И сэру Рейнджеру деваться некуда и он вынужден смириться, промолвив тихо: Но только не на людях.

Мистер президент, таким образом поставив точку на адмирале, переходит непосредственно к формальной стороне дела.

– Но ведь это находится в компетенции военных. И это их внутреннее дело. – Возразильно поинтересовался президент.

– До тех пор, пока это их внутреннее дело. Но когда несправедливость этих внутренних решений становится достоянием общественности, это дело уже не их внутреннее, а наше общее дело. – Вновь обретя уверенность в себе, сказал сэр Рейнджер, и этого было вполне достаточно президенту для понимания сути происходящего. И он даже не поинтересовался, в чём будет заключаться несправедливость решения насчёт Лизы, ведь это категория относительности, которой все и пользуются в своих интересах. И здесь главное, как они сумеют использовать факт несправедливости по отношению к Лизе в своих интересах.

– Я хочу переговорить с нашей подопечной. – Сказал Мистер президент.

– Это не слишком разумно, Мистер президент. – Сказал сэр Рейнджер. Но судя по тому, что Мистер президент молчит в ответ и только выворачивающе свои глаза смотрит куда-то чуть пониже подбородка сэр Рейнджера, то такой ответ сэра Рейнджера его категорически не устраивает. И сэру Рейнджеру даётся ещё немного времени, чтобы он мог подумать и дать устраивающий его ответ. Сэр Рейнджер нутром и немножко задом чувствуя непримиримость позиции президента (они не надо забывать, сидят на одном диване, и все вибрации их мыслей, так сказать, и таким немыслимым образом передаются друг другу), начинает вслух искать выход из этой затруднительной ситуации – пусть президент всё слышит и осознаёт, как сложно даётся поиск подходящих для его причуд решений.

– Каждый ваш шаг, каждое ваше движение и даже поворот головы, с брошенным в случайную сторону взглядом, постоянно находится под неусыпным контролем. И не только тех, кто по долгу своей службы обязан поддерживать этот за вами контроль и держать вас таким необычным способом в тонусе, но и всеми теми, кого это совсем не касается. И вот эти вторые, особенно представители прессы, для нас и представляют особую опасность. – Начал размышлять вслух сэр Рейнджер.

– Видеть их не могу. – В нервном приступе сжав, что есть силы кулаки и ещё кое что, что вибрационно передалось сэру Рейнджеру через поверхность дивана, вот так негативно выразился президент в сторону все этой надоедливой прессы.

– Согласен. – Только словом согласился с президентом сэр Рейнджер, не смея как-то по другому выражать поддержку президенту. – А это значит, – сэр Рейнджер делает полную трагизма кульминационную паузу. И как только сэр Рейнджер почувствовал, что президент достиг наивысшей точки напряжения (не нужно объяснять, чему обязан сэр Рейнджер этому своему пониманию сущности президента), то в этот же момент он и озвучивает своё решение.

– А это значит, – вновь повторяется сэр Рейнджер, чтобы поднять градус напряжения, – что единственное место, где вы, сохранив всё в тайне, сможете встретиться с нашей подопечной, то это здесь, в этом доме. – Сказал сэр Рейнджер, бросив свой взгляд по сторонам. Куда вслед за ним нацелился смотреть и Мистер президент. И они, как будто в первый раз на это всё вокруг сейчас посмотрели. Хотя каждый из них, а в особенности Мистер президент, сотни раз уже видели этот выполненный в самых правильных геометрических пропорциях кабинет, где вся составляющая внутреннее убранство этого кабинета обстановка и её расстановка по своим местам, была выполнена, если не по Фэн-шую, что невозможно в виду идеологических расхождений с основателями Фэн-шуй, то по каким-то близким по духу к хозяевам этого кабинета приоритетам.

При этом каждый из этих внимательных к каждому углу, и особенно к камину смотрельцев, не бездумно кружит своей головой по сторонам, а они это делают побуждаемые определённым умыслом. И если Мистер президент, анализируя предметы интерьера и сопоставляя свою приблизительную и своей подопечной точную габаритность (откуда взялась такая точность в определении физических форм Лизы, можно только догадываться – она скорей всего основывалась на пристрастиях президента), высматривал скрытые возможности своего кабинета, – камин слишком узок и низок, а вот встроенный шкаф, пожалуй, стоит попробовать использовать, – то сэр Рейнджер смотрел на всё это более объективным взглядом, – Мистеру президенту даже не стоит пытаться влезть в камин или шкаф, он не влезет. – Хотя идея с камином неплохая. Можно было бы нарядиться Сантой и в случае непредвиденных обстоятельств, это была бы неплохая легенда. – Подумал сэр Рейнджер, переведя свой взгляд на Мистера президента, который, как оказывается, уже вот, смотрит внимательно на него и с волнительным придыханием ждёт его положительного решения.

Но как бы не хотел сэр Рейнджер обнадёжить президента, соврав ему, что здесь самое подходящее для встречи место, он не может так подставлять свой зад неумолимой реальности, которая всё равно вскроет его обман. И ему всё-таки придётся сказать, что этот кабинет во всех смыслах недостаточно велик для Мистера президента, сколько бы он не худел и насчёт себя не скромничал.

– Мистер президент, – несколько трагическим голосом проговорил сэр Рейнджер, отчего у президента много чего в себе сжалось (сэр Рейнджер как всегда в курсе происходящего с президентом), – не будем спешить. Мы вначале проанализируем все возможности президентского дома, – надо посмотреть, сколько ещё здесь есть неучтённых мест и служебных помещений, куда не заглядывала нога и глаз службы охраны, – и как только получим устраивающие всех нас результаты, то тогда мы и организуем встречу. – Ну а у Мистера президента, уже после упоминания сэром Рейнджером всех этих неучтённых контролем помещений, затеплилась огромная надежда на то, что его будущая встреча с подопечной, пройдёт на самом высшем уровне. И сейчас его волновал один единственный вопрос.

– Когда? – спросил президент сэра Рейнджера. И хотя сэр Рейнджера в такого рода вещах никогда не спешил, а придерживался правила «По обстоятельствам посмотрим», всё же на этот раз, – а он и сам почему-то пребывал в некотором возбуждении, – и ему по каким-то необъяснимым причинам, самому хотелось ускорить эту встречу.

– На данном этапе, Мистер президент, пока столько важных вопросов не решено и многое находится на стадии рассмотрении, трудно сразу сказать. И тут нельзя забывать о том, какая нам предстоит борьба за утверждение в качестве председателя комиссии своего человека. Отчего и будут зависеть все наши дальнейшие планы. Где может даже так получится, что вопрос с мисс Фридрихсон придётся отложить до лучших времен. – Сэр Рейнджер бросил мимолётный взгляд на президента, который аж переменился в лице, услышав такое. Но сэр Рейнджер неумолим и он продолжает.

– Ну а если всё пройдёт по плану, то тогда, я думаю, – сэр Рейнджер делает небольшую задумчивую паузу и озвучивает то, что надумал. – Если вы помните, Мистер президент, вы обещали распахнуть ваше сердце и двери этого дома для лидеров всех протестных движений, впустив их сюда, в самое сердце страны, в этот президентский дом. Где вы, в качестве гида проведёте для них эксклюзивную экскурсию по президентскому дому, с ответами на все интересующие их вопросы.

– Это я для красного словца сказал. – Почесав затылок, сказал президент.

– А мне кажется, что эта идея вполне подходящая, как для вашего рейтинга… Да-да, я знаю, что вас не волнуют все эти рейтинги, – сэру Рейнджеру пришлось срочно сделать эту оговорку, так на него жестоко, снизу от дивана посмотрел президент. – Так и для нашего дела. – Добавил сэр Рейнджер и президент, сказав, что подумает, но ты готовь встречу, на этом расстался с сэром Рейнджером.

Глава 9

Подозрительность госпожи первой леди

Но что же такое случилось или могло случится, что Мистер президент и сэр Рейнджер, всегда так друг к другу доверительно относящиеся, между которыми было столько общих и частных, конфиденциального порядка дел, которые казалось бы должны были неразрывно связать их судьбы между собой – таковы были все эти дела – вдруг, ни с того, ни с сего, растеряли всю эту накопленную месяцами совместной работой доверительность отношений, и какая к чёрту чёрная кошка перешла им дорогу?

Впрочем, не нужно далеко ходить и заглядывать в какие-то там дремучие дали, когда ответ на этот вопрос уже заключается в самом этом вопросе. И нужно всего лишь более пристально посмотреть вокруг или же рядом с собой, и ответ на вопрос, даже не найдётся, а бросится в глаза. Да, да, всё верно, эта кош… Стоп, всё же давайте не будем так по дворовому фамильярничать и так резко в своих словах выражаться, а мы, как цивилизованные люди, дипломатично подойдём к нашей классификации того, кто за всем этим стоял. А стоял, а вернее стояла за всем этим действом, никто иная, как первая леди.

И тут естественно возникает новый вопрос: а какая тут может быть связь между этими событиями и вообще, может ли она быть? Ведь где сэр Рейнджер, а где первая леди. Так первый наполнен духовной составляющей, он по своему возрасту уже почти встал на путь истины к всевышнему, а первая леди ещё полна нереализованных материалистических идей, в президентской спальне.

Правда можно было подумать, а может даже и решить, если вы склонны философствовать и воспитывались на романтических историях, которые по вашей молодости лет ещё не выветрились из вашей головы, что эти люди, чьи основы так между собой разнились, находясь на разных полюсах сущего, видя друг в друге тот отсутствующий в себе недостаток, без которого они себя чувствовали не полностью совершенными – сэр Рейнджер был без ума от физической составляющей первой леди, а первая леди отдавала должное проницательному уму сэра Рейнджера (он всегда был по отношению к ней подчёркнуто вежливым и галантен) – так сказать, тянулись друг другу, чтобы дополнить в себе этот недостаток.

Что может быть было и так, правда только в головах всех этих романтических натур, но реальность, как правило, сурова и жестока, совсем не романтична и по большому счёту, скудна на все эти сердечности. А на самом деле, всё до банальности просто. Сэр Рейнджер достал её своими посещениями президента, а если точней, своими посещениями их президентских апартаментов в любое время и в любой час, а этот час в основном приходился на позднее и что главное, на самое неурочное время, когда первая леди после столького ожидания уже считала, что вот сейчас она точно поспит со своим, в первую очередь супругом, как вдруг опять в дверях появляется этот, что за неугомонный сэр Рейнджер. Отчего у первой леди, понятно, что из истерических соображений, не могло невольно не вырваться: «Он что, специально нам вместе спать не даёт?!». И как выяснится спустя какое-то время, эта её оговорка по Фрейду, поселившая в голове президента, получила свои ростки подтверждения.

Но на тот момент все эти истерики первой леди были встречены Мистером президентом в штыки его непробиваемого добродушного веселья. – Ну, у тебя и фантазии, дорогая. – Усмехнулся Мистер президент, пожурив под одеялом своей загребущей что ни попади рукой, такую фантазёрку, первую леди. И не дожидаясь, когда краска смущения, возникшая благодаря действию его загребущих рук, снизойдёт с её лица, снисходительно реагируя на её, как позже выяснится, дальний посыл на будущее: «Не бывает дыма без огня!», – покидает эту взволнованную леди в одиночестве, чтобы там, в соседнем кабинете, вместе с сэром Рейнджером, очень весело провести время. Тогда как первая леди, итак вся кипит от переполняющего её возбуждения, а тут из-за двери до неё доносятся все эти, до чего же противные и нет уже сил слушать, что за смешки.

И что спрашивается, может обо всём этом подумать находящаяся в полнейшем одиночестве, переполненная возбуждениями и мыслями, брошенная на произвол самой себе, приятная и очень соблазнительная во всех отношениях, не самая последняя, а чуть ли не первая леди страны. Конечно же, первое, что ей придёт на ум, так это то, что эти подлецы за дверью, смеются и потешаются над нею.

– До чего же всё-таки я ловок и хитёр. – Хватаясь за живот, чтобы слегка придержать вырывающийся из него смех, начнёт похваляться Мистер президент перед сэром Рейнджером. – Сказал своей, – президент кивнул головой в сторону спальни, – что у нас с тобой срочные дела, когда у нас с тобой совсем другой направленности дела. – Хитро подмигнул сэру Рейнджеру Мистер президент, доставая из шкафа непочатую бутылку убойного коньяка.

– Да и я не пальцем деланный. – Полностью поддерживая президента в его стремлении так радоваться за счёт первой леди, которая там, в спальне, обманутая лежит и негодует, сэр Рейнджер достаёт из одного кармана специальный самовыдвигающийся стаканчик, а из другого пакет, в котором всё что нужно для убойного погружения в себя с помощью коньяка есть. Ну а как только все первые формальности выполнены, – стаканчики наполнены, лимон нарезан и даже бутерброды лежат на столе и ждут своей участи, – то Мистер президент, прижав палец к губам, опять с дальним посылом кивает в сторону спальни и, затем тихо проговорив: «Вздрогнем», – вместе с сэром Рейнджером, не то чтобы вздрагивают, а их чуть ли не придавливает к полу под давлением опрокинутого в себя напитка из этих стаканчиков.

И они, оказавшись в таком присогнутом в коленях положении, после того как им удалось хоть немного продохнуть и сквозь набежавшие слёзы, которым придал бег выпитый ими до чего же крепкий напиток, посмотрели друг на дружку, то им так стало от души весело, что они не удержались и прыснули, правда только про себя, от смеха – этому их действию конечно содействовало то, что Мистер президент состроил такую уморительность на своём лице, с которой он, опять же с дальним посылом, кивнул в сторону спальни, где первая леди лежит и находится в полном заблуждении насчёт их действий.

Отсмеявшись так по-тихому, Мистер президент с сэром Рейнджером, чтобы придать предстоящей дискуссии большее оживление, объективизм и замативированность (кто себя таким образом мотивировал, знает, что это такое), вдогонку к первому стаканчику посылают второй, и уже только после этой крепкой подготовки, наконец, приступают к раскадровке своего окружения (это они так, по своему, называли свою кадровую политику). Где они и начинают, не взирая на лица и их должности, почём свет начинают их честить и разбирать по своим фигуральным косточках. И при этом надо заметить, что без всякого зла со своей стороны, – принятый внутрь напиток сглаживает все эти острые углы, – а очень даже смешно и забавно для их физиономий, застывших в монолите своей важности и серьёзности.

И тут надо отдать должное умению Мистера президент физиогномически мыслить, то есть его умению читать по лицам, что она физиогномически собой мыслит и выражает (этим выражением мы обязаны Мистеру президенту, который на голодный желудок стал раньше сэра Рейнджера так немного заговариваться). Мистер президент, как оказывается, сходу мог считать всё с лица того или иного тугодума, что он там у себя в голове потерял, и по малейшему дуновению мысли на физиономии того же генерала Браслава, что при огромной редкости этих дуновений было легко сделать (там в основном стоял штиль), мог определить в какую сторону ветер его мысли дует – обычно в сторону неприятия своего противника и заодно своего идеологического противника, генерала Сканнета.

– А ты видел сегодня ополоумевшие от моего сообщения, рожи вице-президента Шиллинга и спикера Аватара, когда я им сказал, что решил пойти на встречу с товарищем президентом, без галстука. – Уже не вздрагивая, а прихлёбывая из стаканчика налитый в него крепкий напиток, Мистер президент так похоже физиогномировал, ну или пародировал все эти обозначенные им физиономии, что сэр Рейнджер был на грани потери своих штанов от клокочущего внутри него смеха (да и подтяжки нечего было отстёгивать).

– Да что там их скиснувшие в один миг физиономии, – Мистер президент продолжил потешаться, – я ведь отчётливо видел первую реакцию их рук. Как они в один момент от этой новости дёрнулись к своим галстукам, чтобы… Нет, не проверить их наличие у себя на шее, – Ухватив сэра Рейнджера за шею и, приблизив его к своему рту, уже в самые уши сэра Рейнджера вливал свои слова несколько расшатанный Мистер президент, – а чтобы меня придушить своим галстуком. Хе-хе.

– И что же они сказали? – слишком запоздало спросил сэр Рейнджер Мистера президента, который может быть и сказал бы, что они там ему сказали, да вот только он уже говорить не мог, так как прикимарил на плече сэра Рейнджера, который дурак такой, делал пропуски и как результат, он ни в одном глазу и ещё достаточно крепко стоит на своих ногах. И теперь именно ему нужно решать, как доставить Мистера президента до его кровати, ведь не бросать же его прямо здесь на полу, куда он вдруг так незаметно для сэра Рейнджера вначале сполз с него, а как только оказался там, то свернувшись калачиком на ковре, принялся посапывать.

Пока же сэр Рейнджер ищет для себя и для президента выход из создавшегося положения, там, в президентской опочивальне, где от своего одиночества мучается первая леди, происходят вполне логичные вещи.

Так после того, как на место доносящихся из-за двери шуток и смеха пришло затишье, первую леди это стало ещё больше нервировать. И она нутром чувствует, что там определённо о чём-то таком паскудном насчёт неё сговариваются (а зачем тогда перешептываться), и её начинает ещё больше трясти – а так она, сколько бы не прислушивалась, ничего разобрать не может из того, что там за дверью происходит, а в пижаме ей гордость не позволяет появляться на людях.

И вот тут-то в голову первой леди, и всё под странный шум какого-то временного постоянства, доносящегося из-за двери (простыми словами это даже не явление, а ощущение причастности к потустороннему, сложно объяснить, в общем, в двух словах так объясняется это пограничное между сном состояние: ты находишься в вязкой среде, состоящей из шума, где время от времени в нём происходят колебания в виде какого-нибудь звенящего стука), где фоном поначалу служили мужские перешептывания, а затем всё больше какие-то воздушные завывания, начинают лезть те самые мысли, которые в грубом, ничего в женщинах непонимающем мужском обществе называют дурными мыслями.

Ну а стоит только брошенной в одиночестве даме, вначале осознать свою брошенность, – на эти мысли навели смешки из-за двери, – а затем первопричину случившегося – на это её навело возникшее затишье, то проснувшейся у себя в постели рано поутру первой леди, не надо даже принюхиваться, а ей одного взгляда на храпящего рядом с ней в постели муженька было достаточно, чтобы понять всю его подлую сущность и заодно истинную причину такого его вероломного поведения. Её благоверный, только на словах таков, когда на самом деле, он от неё что-то скрывает. И она знает что.

– Связь на стороне! – как громом среди ясного неба оглушила себя первая леди этим своим озарением, отчего она даже ногами выбилась из под одеяла – так их в один момент вытянуло. – А этот старый сводник, сэр Рейнджер, служит у него на посылках. Доставляет моему неверному (!) супругу, – первая леди, приподнявшись с постели, с ненавистью посмотрела на так сладко спящего супруга, – диппочту от его любовницы.

– Он сам мне говорил, что не пользуется современными техническими средствами коммуникации, потому что не может им доверять. Обязательно будут утечки информации. А вот из руки в руки письму или записке, при наличии верного человека, кому можно довериться, как самому себе, то это наиболее защищённое средство доставки послания. А я то дура думала, что он имеет в виду Товарища президента, с кем у него, таким образом, был налажен канал связи. А он как оказывается, вон, что имел в виду. – Первой леди до боли в сердце стало так нехорошо, что она тут же захотела разрядить обстановку у себя в груди, со всего размаха заехав пощёчиной по этой, до чего же довольной физиономии спящего Мистера президента.

Но Мистер президент так сладко спал и выглядел, что у первой леди не поднялась на него рука, и ей даже захотелось на его голове пригладить вставшие дыбом волосы. Но это её помешательство на своих сердечных чувствах длится всего лишь одно мгновение, пока её с дыхания не сбивает посетившая её, до чего же коварная мысль – её супруг не зря так во сне улыбается, и скорей да, чем нет, у него для этого, там, во сне, есть все основания так жизнерадостно улыбаться.

– Тебе-то когда он так задорно и добродушно в последний раз улыбался? – вопросила первую леди, пришедшая в её голову эта коварная мысль. – Вот то тоже. – Подытожила результат рассмотрения помертвевшего лица первой леди, эта её, как оказывается, догадка подлой сущности её муженьки. Который прямо на её глазах, да ещё и в супружеской постели, ей изменяет и ещё при этом лыбится.