Стоимость ЭГО

И ведь это совершенно нормально – желать любви. Но искусственные бессознательные акции по саморекламе слишком часто выходят боком. Когда вместо желанной любви снова и снова получаешь обратное – нелюбовь и недоверие, стоит задуматься. Люди не любят, когда перед ними выделываются, и по-настоящему ценят искренность, даже если явно этого и не признают.

В общем, здоровое самолюбие основывается на реалистичном имидже, который выражает правду. Но порой нелегко отличить естественные проявления личности от невротичных. Даже если ценят заслуженно за реальные данные, искушение увеличить дозу чужого внимания может быть крайне утонченным. Это чем-то напоминает нарастающее пристрастие к азартным играм, когда «игрок», начиная с маленьких ставок, не замечает, как ему сносит башню, и увязнув по уши в кредитных отношениях со своей совестью, он становится заложником чужого мнения.

Я не утверждаю, что самореклама вообще – бесполезна и вредна. Опасны ее бессознательные версии, когда не осознаешь последствий, а раскрутка происходит под влиянием самолюбования. А вот сознательный пиар своих талантов может в итоге привести к выгодному сотрудничеству – например, к искренним и стабильным отношениям.

В конечном итоге мы абсолютно все делаем для себя. Даже, когда стараемся другим понравиться – это взаимообмен. Но бывает нелегко признать за своими мотивами даже здоровые формы эгоизма, потому что он традиционно является предметом всеобщего осуждения.

А вообще, внешние проявления внутренней силы – это вовсе не чувство собственной важности. Ведь ЧСВ – это не событие, а переживание. Иногда мы и сами не замечаем, как нравимся другим без каких-либо дополнительных стараний. В этом и состоит секрет привлекательности. Наверное, у каждого есть такой опыт, когда старания понравиться потенциальному партнеру к успеху не приводили, и напротив, расслабленная естественность неожиданно выставляла собственную персону в лучшем свете.

Все же, какой бы здоровой и реалистичной ни была самооценка, это все еще тот уровень, на котором психическая боль до конца неустранима. Судя по всему, полное «избавление» может принести только духовное просветление. Но относительный душевный покой – состояние, которого может добиться почти каждый.

Затрагивая эту тему, хочу снова напомнить, что ЧСВ полезно выслеживать и постигать прежде всего в себе, а не в окружающих. Необязательно воспринимать это, как серьезную практику. По сути это походит на непростую, но увлекательную игру, которая многому учит.

Касаемо темы, скажу, что я сознательно избегаю афишировать свои фото. Хочу я этого или нет, некоторые читатели меня незаслуженно идеализируют, потому что не понимают, как легко казаться умным и ловким на страницах книги – тут есть время для маневров. При новых оффлайн-знакомствах я не рассказываю о своих значимых увлечениях. Мне больше импонирует реакция на живого реального человека без виртуальных иллюзий.

Уверенность и неуверенность в себе

Неуверенность в себе – это страх унижения, порождающий нерешительное и боязливое поведение. Это – «эхо» глубинного чувства, что с нашей персоной, да и с нашей жизнью что-то кардинально не так – словно глубокая трещина, разросшаяся на теле души, как страшный, уродливый изъян, демонстрирующий собственную коренную дефектность. То есть это такое чувство, словно в самой основе души заложен какой-то изначальный, неисправимый брак, а потому наша персона – негодная, ненужная и в этой жизни – лишняя. Свободу от этого тяжкого переживания можно назвать естественной уверенностью в себе.

Неуверенность в себе зарождается в детстве, когда нет ясности, за что наша наивная персона удостаивается любви, а за что напротив – равнодушия и наказания. За что – мы не знаем, но наше бессознательное делает свой смутный вывод. Любят, значит – хороший, не любят – плохой.

Обратите внимание: мы оцениваем не свои качества, не поступки и даже не внешний вид. Эти противоречивые оценки берет на свой собственный счет самая сердцевина личной реальности – наше «я».

Сама предпосылка, что наше нутро может быть как-то оценено формирует психическую шкалу возможных измерений – от последнего ничтожества, впитывающего все страдания мира, до божественной звезды, поглощающей преклонения и обожания.

Можно представить это в образе термометра, где нулевое деление обозначает нейтральное, естественное состояние, а прочие звенья отвечают за иллюзорные отклонения в сторону худшего и лучшего.

«Подключение» этого психического механизма – главная причина неуверенности в себе. Понимание, что собственное «я» может быть оценено, как угодно, порождает закономерную тревогу и гипертрофированную осторожность. Отсюда берет отсчет вся жизненная драма личности, увязшей в бесконечных доказательствах и оправданиях своего права на любовь и уважение. Мы вцепляемся в ослепительный шанс на счастливое одобрение, не подозревая о его монолитной нераздельности с потенциалом бесконечного падения.

Эта, встроенная в ум, шкала собственной важности – объем всех возможных фиксаций самооценки. И вся проблема в том, что укрепить самооценку на определенном удовлетворяющем уровне, чтобы не оседала ниже, в целом никому не удается. А до тех пор, пока оценка себя колеблется, как безвольный флаг на ветру, ни о какой уверенности в себе и речи быть не может.

В итоге имеем такую чудную картину, где каждое действие может грозить полным и окончательным провалом, а небольшие победы раздувают эго до небес. Претензии могут быть царскими, а решительности – как у младенца. Откуда в таких драматичных обстоятельствах взяться спокойной уверенности в себе?

На вершине психической шкалы собственной важности – идеалы – все высшие пределы личной реализации, на которые нацеливаются наши фетиши: влюбленности, мании, фанатизм, перфекционизм, преклонения – эти явления одного порядка. Мы вцепляемся в идеалы, полагая, что делаем выбор лучшей жизни, но практически таким образом лишь укореняемся на психической шкале, противоположный полюс которой сулит сильнейшие страдания.

Как правило, и обретение уверенности в себе нас интересует лишь, как возможность, не отрываясь от шкалы важности, приблизиться к ее высшей полярности и почувствовать себя звездой, реализовавшей свой идеальный вариант жизни. То есть, мы устремляемся не столько к исцелению от неуверенности в себе, сколько надеемся ее компенсировать золочеными костылями высокого самомнения.

Представьте узника, сидящего в темнице без дверей и охраны. Он мечтает о свободе, о цветущих лугах у подножий заснеженных гор, но продолжает свою темницу украшать и комфортизировать, чтобы публика оценила его «успехи». Так же и мы, пытаясь решить проблему неуверенности в себе при помощи любви и уважения важных людей, лишь укрепляем потенциал собственного унижения.

Компенсация неуверенности внешними фетишами – это не ошибка, а вынужденная мера, с которой каждый знаком на опыте. Для душевного здоровья самоутверждение надо бы не подавлять, а исследовать на практике, чтобы пресытиться «болезнью» и получить «иммунитет», а не очередную ханжескую гримасу.

Бесполезно отбрасывать чувство собственной важности, начитавшись умных текстов. Все волевые попытки стать проще и уверенней – ни что иное, как продолжение старой игры самолюбия. Раньше градус на шкале важности повышался понтами, теперь – избавлением от них. В этом смысле неприкрытые понты – куда честней.

И все же, целесообразно понимать – самоутверждение «лечит» не болезнь, а ее симптомы. Поэтому не стоит путать естественную уверенность в себе с горделивостью и самомнением. Последние от неуверенности не избавляют, а только прикрывают ее «красивыми» масками.

Неуверенность в себе – это следствие колеблющейся самооценки. Самоутверждение не решает проблему неуверенности, а как наркотик – лишь временно успокаивает «ломку», по итогу усугубляя ситуацию, расширенной амплитудой колебаний градуса собственной важности. Поэтому процесс исцеления проходит по маршруту, где самооценка для начала стабилизируется, приходя в соответствие с реалиями, а после – и вовсе исчезает, как иллюзорная фикция.

Хотя бы относительная стабилизация самооценки – дело, куда более простое, чем полное освобождение от этого, встроенного в ум, термометра собственной важности. Поэтому начать можно с простого – с честной оценки реальных способностей и возможностей. Такой реализм сбавляет градус неуверенности, потому что исчезает необходимость напряженно позировать и рисоваться, когда вся правда и так на лицо.

Полное избавление от оценивания себя для меня лично, пока – тема во многом теоретическая. Но кое какие проблески есть. Знаю по личному опыту и по наблюдениям за клиентами, что оккупация ума шкалой важности может быть, как минимум заметно сбавлена. То есть переживания о своей неполноценности могут быть сокращены в разы, вплоть до состояний, где приходится уже выискивать психические напряжения, а нутро воспринимается так же просто, как погода за окном.

Можем ли мы реально оценить эпицентр собственной личности – наше «я», используя мерки «хорошо» и «плохо»? Можем ли мы, вообще, как-то реально себя оценивать, даже не подозревая, кто мы есть? Что такое наше «я»? Как оно может быть хорошим или плохим?

В каком-то смысле мы все обладаем врожденной самоценностью, не поддающейся измерению. То есть наше «я» априори не может быть ни плохим, ни хорошим. И самонадеянная важность, и неуверенная ущербность – равнозначно лживы. Даже понимание своей бесполезности в чужих глазах не делает нашу персону бесполезной и плохой «вообще».

Но до тех пор, пока ум привязан к шкале важности, он воспринимает галлюцинацию своей ущербности, словно реальный приговор, вынесенный высшей инстанцией существования. Иными словами, личная неполноценность – это не какой-то реальный факт, а только крепкая, иррациональная вера. Мы держимся за эту иллюзию, потому что надеемся на звездный выигрыш высочайшего уровня на шкале важности.

«Плохое» – это не какая-то реальная вселенская данность, а оценка ума – всего лишь мысль о чем-то субъективно лишнем. Невозможно быть объективно плохим человеком. Даже всемирно известные тираны удостаиваются самых неоднозначных внешних оценок.

Можно увериться, что ошибки и просчеты – это однозначно «плохо». Но с какой стати? Бывает ли душевный рост без опыта, извлеченного из ошибок и просчетов? Не являются ли в таком ключе ошибки благом?

Неуверенность в себе лечится осознанностью и аналитической охотой на частные убеждения о себе и своей жизни. Упор делается на отлов миражей, которые стоят в основе страха почувствовать себя в этой жизни лишним. Отыскивать и обезвреживать их – занятие непростое. Мы против своей сознательной воли обходим далеко стороной собственные страхи, поэтому даже просто нащупать корни неуверенности – это целое искусство.

Что я называю естественной уверенностью в себе? Это любые состояния без сковывающего страха унижения. Для примера подходят любые действия, совершаемые спонтанно без всяких сомнений и колебаний. Нужна ли какая-то великая уверенность, чтобы сидеть на горшке у себя дома? Исполняемся ли мы важности, ковыряя в носу? Это просто происходит без всякой подгонки под «правильные» эталоны. Я намеренно взял для примера занятия знакомые всем.

А уверенными в себе людьми обычно зовут тех, кто сохраняет спокойствие в ситуациях, где волнение и страх воспринимаются, как общая норма. Как правило, это ситуации, где участвуют оценивающие зрители, в чьих глазах наша персона боится облажаться и потерять личные рейтинги. Поэтому так мало людей могут выступать на публике, брать на себя ответственность, стучаться в закрытые двери, организовывать и вести за собой других.

Себя надо бы не оценивать, а исследовать.

Невротик и здоровая личность

Главный вопрос невротика – «чего я заслуживаю?» Главный вопрос здоровой личности – «что я могу?», или – «какие у меня есть возможности?»

Обратите внимание, оба вопроса ориентированы на достижение желаемой жизни, но подход абсолютно разный. Невротик озадачен своим абстрактным правом на счастье, здоровая личность озадачивается реальными возможностями его достижения.

Невротик думает о собственной важности, достоинстве, грехах и заслугах, ориентируясь на которые, пытается определить уготованную участь. Здоровая личность думает о том, что может получить сама, совершая реальные поступки.

Невротик уверен, что заслуживает судьбы соответствующей его личной важности и качественности. Если качество собственного «я» высокое, значит, судьба «обязана» радовать. Если качество низкое, приходится либо, опустив руки, мириться с ничтожностью, либо маскироваться, пытаясь убедить себя и окружающих в своей высокой стоимости.

Ум невротика загружен перманентной попыткой определить собственные права извне. Если мир благоволит, тревоги временно рассеиваются, а если осуждает, комплексы цветут и плодоносят. Каждый шаг по жизни – испытание на «профпригодность» к существованию.

Невротик уверен, что получит тем больше, чем сильней раздуется его важность. По итогу приходится так хитроумно балансировать, чтобы важность в своих же глазах не показалась блажью. Иначе она моментально сдувается до уровня ничтожества.

В уме невротика градус самооценки – это такой индикатор «положенного» успеха. Чем выше самооценка, тем сильней чувство собственной важности. Чем сильней чувство собственной важности, тем радостней на душе, потому что иррациональный ум безосновательно предвкушает «полагающееся» к этой важности счастье. Раздутое эго приписывает себе максимум прав и возможностей, вплоть до откровенно неадекватных притязаний, королевских замашек и репрессивной тирании.

Так, например, самовлюбленный нарцисс, убедившийся в своем величии, невозмутимо принимает чужие блага, как должное. Он чувствует, будто заслужил их, ввиду какой-то личной высокосортности, за которую окружающие «должны» отстегивать. А спокойное равнодушие, и тем более неприязнь в свой адрес, почитает за дерзкую несправедливость.

И напротив, человек, убедившийся в своей ничтожности, – глубоко несчастен, и любой признак одобрения принимает за честь. А когда ему улыбаются и благоволят, он и тогда ерзает и мямлит, пассивно ожидая, когда счастье поднесут на блюдечке. Только бы не показаться наглым и плохим.

Для здоровой личности вопрос о своей качественности не стоит. Она тоже анализирует и пытается понять, на что в этой жизни можно рассчитывать. Но в расчет берет не чувство собственной важности, а реальные способности, внешние возможности и необходимые для них усилия. А порой поступает еще проще – сразу действует, стучится в закрытые двери, проверяя на практике доступность желаемого. Возможные отказы и возражения встречает невозмутимо, как безличную статистическую закономерность. Из-за чего кажется невротику вопиюще наглой – дескать, «просто приходит и берет».

Такую проверку своих возможностей опытным путем не стоит путать с самоуверенностью нарцисса. Он, поступая «нагло» не проверяет свои возможности, а с апломбом самодура пользуется, как он сам полагает, «законными» элитными правами. И спокойно встречать отказы не готов – принимает их за дерзновенную непочтительность.

Невротик избегает неодобрения и отвержения, потому что его нутро предчувствует, как низко после этого падет самооценка, и какой мрачной покажется жизнь. Даже двери закрывающегося перед носом лифта намекают ему на то, что он в этой жизни лишний.

Если невротик опирается на абстрактные мистические права, выраженные внешним признанием, то здоровая личность – на реалии. Кто угодно может невзлюбить, оттолкнуть, и в этом нет ничего страшного. Невозможно нравиться всем, а пытаться – и вовсе невыгодно, как ни посмотри.

Здоровая личность чувствует себя кем-то вроде уверенного покупателя, и воспринимает жизнь, как безграничную гряду шведских столов с обширным выбором. Не ждет, пока угостят «по заслугам», а берет ответственность в свои руки, и в рамках реальных возможностей активно выбирает то, что хочет. Такой «покупатель» – не ревнивый собственник, а скорей – честный и ответственный партнер по «бизнесу».

Невротик, напротив, подает себя, как товар на рынке. Ожидает, когда его выберут, занимается саморекламой, чтобы набить себе цену, беспокоится не столько о реальных качествах, сколько об имидже и чужом мнении. В роли товара невротик оценивает себя внешним спросом – чужим одобрением и осуждением.

Здоровую личность чужое мнение интересует постольку, поскольку лимитирует доступ к конкретным блюдам жизненного общепита. Деструктивная критика со столов не представляющих интереса, не воспринимается, вообще. Конструктивная принимается как полезная информация.

В роли товара невротик снимает с себя ответственность за выбор, и отдается во власть более инициативных участников «рынка». Это позиция жертвы, за которую все уже давно решено, и единственный способ как-то повлиять на ситуацию – распушить хвост, чтобы спрос был повыше.

Для невротика внешний спрос – то есть, чужое одобрение и критика – это индикатор его дальнейшей судьбы. При таком подходе вся жизнь проходит, словно в преддверии персонального судного дня. Невротик постоянно предвкушает внешнее наказание и поощрение за то, какой он «плохой», или «хороший». Здоровая личность не ждет, пока ее оценят, а выбирает сама желаемый маршрут движения по жизни.

Как полюбить себя

Здоровая личность себя любит и принимает как есть. Невротичная пытается стать лучше. Упрощенно, невроз – это самообман, прикрывающий что-то непереносимое: страх, стыд, вину, отчаяние. Как становятся невротиками?

Если человеку, как водится, свойственен эгоизм, но личные идеалы требуют альтруизма и щедрости, тогда не обойтись без ханжества и корыстного «благородства». Если свойственно капризничать и по-детски самоутверждаться, а идеалы просят душевной зрелости, то невроз под маской душевного благополучия обеспечен. Если свойственна наглость, а совесть принуждает к скромности, тогда, взрывоопасное напряжение становится вечным спутником. Вариантов психического раскола – великое множество. То есть невротик – это человек, вечно из себя кого-то изображающий. Полюбить себя со всеми потрохами, как есть, не может. А потому сам себе сопротивляется, пытаясь стать кем-то другим – «получше».

Часто встречающийся в популярной психологической литературе призыв полюбить себя в наше время справедливо воспринимается, как посредственное, приторное простодушие. Никто не знает, как это так – взять и себя полюбить – предложение кажется туманным и непрактичным, поэтому вызывает никакую не любовь, а чаще всего – замешательство и даже откровенное раздражение. При этом все вроде бы понимают, что за самой идеей любви к себе стоит что-то основополагающе важное.

Все мы любим не просто так, а по какой-то причине. Даже прекрасные и любимые люди радуют нас ограниченный лимит времени, после которого наступает «переедание». Мы любим окружающих в меру и к месту. То есть, пока человек нас радует, мы его принимаем, а если огорчает, в нашей руке есть два излюбленных «козыря» – мы пытаемся человека переделать, либо сбегаем.

Перекройка чужих мозгов и побег от окружающих прочь проворачиваются еще относительно просто. Хлебом не корми, дай только возможность намекнуть на чужую неправоту, чтобы человек в угоду нашим ожиданиям менялся в «лучшую» сторону. А если не получается, – все в порядке, – можно задрав хвост, хлопнуть дверью и сбежать. То есть нелюбовь к другим – не самая великая проблема.

А вот, когда дело касается нашей персоны, все оборачивается, куда драматичней. Как и в нелюбви с окружающими, по отношению к себе мы практикуем те же два метода – переделывание себя и побег от себя же.

Взять и поменяться, чтобы с самим собой стало комфортней и веселей особо ни у кого не получается. Все попытки сводятся к мытарствам и самобичеваниям. Второй вариант – сбежать от себя нелюбимого оборачивается настоящим адом. Самоотчуждение, неприятие и отрицание себя – это самая основа всех психических страданий.

Поэтому психологи и предлагают себя полюбить. Здесь и сейчас. Без всяких условий и оговорок. Как бы по праву рождения. Вот только толком никто не объясняет, как это сделать и что, вообще, значит такая «любовь».

В популярной психологической литературе процесс любви к себе объясняется, разве что – как поднятие самооценки. В итоге читатели полагают, что полюбить себя значит стать кем-то вроде самодовольного нарцисса, уверенного в собственном превосходстве над окружающими. Точнее говоря, этот факт не столько полагается и признается, сколько на деле практикуется под грифом душевного оздоровления.

А потому и методы соответствующие: всевозможные списки лучших качеств и поводов для самобахвальства, позитивные самовнушения (то бишь аффирмации) и потакание собственным прихотям.

Иногда советуют прямо вот так сходу взять и волевым решением полюбить себя, свои качества, свое тело – каждую морщинку и прыщик. В таком же волевом духе предлагают научиться себя уважать и ценить по достоинству, избавиться от самокритики, и начать акцентироваться на позитивных атрибутах. Иногда, чтобы не затягивать, советуют до сказочного простые решения – сразу измениться и стать лучше, чтобы, сделавшись прекрасным и умным себя и полюбить.

Почему все это не работает?

Волевые методы отметаем сразу. Реальные перемены – это, упрощенно говоря, – следствие душевных потрясений и огромной работы над собой. А клиентам, рассчитывающим сходу переделать себя, или окружающих, толковые психологи поясняют, что волшебных пружинок и рычажков, управляющих душевным состоянием, не существует.

То есть, конечно, мелкие манипуляции работают, колышут настроение, но глобальных перемен, пока человек до них не дозреет, не приносят. Признак «дозревания» – это четкое, без всяких изворотов и вихляний, желание со своими проблемами разобраться.

А самодовольство как метод себя полюбить не работает, потому что приносит не «любовь» к себе, а гордость за себя. При этом поверхностный эффект самоудовлетворения все-таки возникает, потому что гордость временно компенсирует изначальное недовольство собой.

Раздувание самооценки на пустом месте лишь раскачивает полярности, по которым то вверх, то вниз мотает чувство собственной важности. В итоге временное самодовольство сменяется закономерным унижением.

Поэтому любим мы себя в основном так же, как и других – невротично, прыгая из крайности в крайность от самопрезрения до самообожествления. Если обстоятельства располагают для раздувания своей важности – любим, если условия соблюсти не удается и важность сдувается, – чувствуем себя слабыми и никчемными.

В общем, надо бы различать гордость и любовь. Или иначе – любовь невротичную и здоровую. Суть любви – это чистое приятие – естественное свойство сознания, свободно проводящего через себя все впечатления.

Понаблюдайте за собственным состоянием, когда его не омрачает негодование, тревога, или апатия. Душевные процессы непринужденно текут естественным потоком, озвученные тихой радостью согласия.

Поэтому, чтобы любить себя, не требуется никаких искусственных напряжений. Нужно лишь устранить препятствия, которые мешают принимать себя таким, как есть. Или, как говорят на востоке – стереть пыль неведения с зеркала сознания.

В таком подходе, как данность принимается предпосылка, что с нашей персоной во всем ее несовершенстве, уже все в порядке. Она не может и не должна быть другой, потому что, как и все во вселенной, следует естественному ходу вещей.

Я понимаю, насколько глобально и абстрактно может звучать такая теория. Ведь нашей маленькой личности хорошо известно и понятно, что «правильно», а что нет, она запросто судит о судьбах, как божественный император. При этом толком не замечает, что даже с самой собой – не в силах управиться. Куда уж тут решать за вселенную.

Метафорически это выглядит, как бесперспективный спор с Творцом, где маленькая личность протестует против его божественного замысла. Такая убежденность в неправильности протекающей здесь и сейчас реальности диктует вечные «надо» и «должен» – заоблачные планки и эталоны, без которых наша смертная персона любви якобы не заслуживает. Именно несогласие с происходящей жизнью мешает нам принимать и любить себя как есть.

Этот мотив неприятия вроде бы направлен на улучшение – в сторону будущего прогресса. Но видимая выгода запросто оборачивается сделкой с лукавым – несбывающейся надеждой на лучшее в вечном «завтра» – гонкой за ускользающим горизонтом, который всегда остается на шаг впереди.

Идеалы рисуют красивую жизнь – те самые условия, в которых мы наконец, позволим себе успокоиться в абстрактном будущем. А любить себя здесь и сейчас нам «не за что». Так и живем, надеясь на завтрашний день. До самой смерти.

Так как же все-таки полюбить себя?

Страдание – это неприятие происходящего, чувство, что здесь и сейчас что-то неправильно, и должно быть исправлено. А если исправить не получается, мы по детской привычке предвкушаем наказание, сдобренное виной и унижением.