Лазутчик и крот

Но шестнадцать лет назад у Квинки снова появилась возможность, сделать себя великой. В то время, у всех соперников начались кровавые и серьезные распри. В итоге гарнизон Перепутья практически опустел от захватчиков. Тут же в Квинке была собрана армия из всякого сброда. Им даже не пришлось осаждать желанный город. Гарнизон Перепутья сам открыл ворота, договорившись с новым Четвертинником, что они примут участие в грабеже. Но весь этот сброд не удержал бы город, если бы не солдафон Арта. Он не был ни стратегом, ни великим мечником, ни тем более полководцем и тактиком. Он был командующим службы провизии, снабжения и тыла. Его не прельщал грабеж Перепутья. Он единственный кто при захвате, озаботился обновлением гарнизона и его снабжением. И когда после двух недель грабежа и кутежа, к гавани города подошли на двух старых кораблях разрозненные отряды каких-то разбойников, из местности под названием Вязь, обновленный гарнизон смог дать им отпор.

Все войско Квинки восхищалось Артой. Но дворяне и Четвертинник были в бешенстве от такой славы обычного солдафона. Они с помощью интриг и сговора, смогли изгнать Арту. Более всего ему грустно было прощаться с его дочерью Лисой. Жена Арты напротив была рада, как и все ее родственники. Она была из рода дворян, которые ненавидели славу ее мужа, сильнее всех.

После долгих скитаний Арта нашел себе работу в качестве начальника караула на мраморных копях одного из Скалистых островов. Там он и познакомился с Аэстетом. Царь острова Вулкана, в то время был в ссоре с владельцем этой мраморной добычи. Обновление Верхнего города не требовало отлагательств. Аэстет лично приехал на Скалистый остров и пытался подкупить начальника охраны, чтобы вывести как можно больше мрамора в обход. Арта не согласился, даже когда ему предложили тридцать драгоценных камней, килограмм серебра и сотню золотых монет. На это состояние можно было вполне себе купить огромную виллу с целым хозяйством в самых зажиточных районах любого города, а на сдачу приобрести еще огромный корабль. Аэстет удивился такой честности и несколько месяцев спустя примирившись с владельцем мраморных копей, смог переманить к себе и Арту, который сразу же был удостоен должности начальника царской охраны.

– Вас к себе зовет его Утонченность, – строгим тоном заявил солдафон.

– Он уже здесь? – спросил Демих.

– Только что осмотрел залы и вышел во внутренний двор.

Все трое устремились в противоположный от арочного входа конец галереи. Выйдя во внутренний дворик, перед ними открылся прекрасный сад. Все растения были высажены по кругу, большинство деревьев были весьма экзотичными, от них шли очень приятные запахи.

В середине сада стояла мраморная скамейка, поверх которой лежали мягкие подушки разных цветов.

Вдруг из-за кустарника поднялся человек невысокого роста лет шестидесяти, с очень ровной, выстриженной бородкой, усами и аккуратной короткой стрижкой. Его худощавое тело закрывала фиолетовая туника, по среди которой были вшиты озолоченные полосы и мелкие изумруды.

– Что вы предпочитаете: пение или свиное жаркое? – Арта хотел было ответить первым, но человек в фиолетовой тунике его прервал:

– Твой ответ я знаю, особенно перед обедом, а вот что касается наших гостей… Возможно – это люди, у которых есть вкус, утонченность и понимание граничащее с волшебством. Моя жена хочет поставить посреди этого прекрасного сада, большой мраморный стол. Ее так и тянет ко всему, что нелепо. Я горю желанием завести сюда певчих птиц, думаю как их здесь удержать.

– Очень разумная идея, ваша Утонченность, – заметил Демих.

– А что думаете вы, мой молодой друг?

– Ваша утонченность, прослушивание хорошего пения положительно влияет на все органы, в том числе и на желудок.

– Ушлые и изворотливые. Но на компромиссы я не пойду. Устрою певчий сад, поставлю статуи и никаких столов, – уверенно произнес Аэстет, подошел к Демиху и глядя ему прямо в глаза медленно проговорил: – Надо быть справедливым – хотя бы раз. Не знаю как вы это делаете, но мозаика вновь ожила. Хорошо было бы построить новые фонтаны в саду. Что ты на это скажешь?

– Ваша утонченность, главное соблюдать правила, слишком большое количество фонтанов опасно для вашего дворца. И к тому же воды из бассейна, можно использовать только для мрамора, прочих камней и металлов. Ни в коем случае нельзя опылять ими сад, животных или принимать в пищу.

– Возникает вопрос: полагаю их можно использовать и как яд?

– Не быст… не самый эффективный, ваша утонченность, – запинаясь проговорил Демих.

– Такие мысли дорогой мой друг, это очень прискорбно, – Аэстет резко перевел взгляд на Арту. – Не правда ли?

Солдафон укоризненно посмотрел на гостей. В воздухе повисла угрожающая пауза.

– Прошу вас не усматривать в том, что я говорю какую-то подозрительность мой друг Демих. Есть нечто которое вы безусловно от меня скрываете, но ваши заслуги пока держат вас на плаву. Мозаики прекрасны! – договорив, Аэстет прошел к входу в галерею, откуда напомнил Тнаку: – А вас молодой человек, я жду сегодня вечером в правом крыле. Лиса тоже здесь будет. Присмотрите за детьми, точнее за няньками. Поблагодарим за все жертвы, которые они приносят денно и нощно ради блага этих маленьких сорванцов.

Арта последовал за Царем, не забыв напомнить оставшимся в саду гостям, чтобы они здесь долго не задерживались.

У Демиха взмокла вся туника. Тнак тоже вспотел, выйдя за стены дворца он снял прилипшую к груди рубаху и подвернул свои темные шелковые штаны до колен. К тунике он никак не мог привыкнуть. Ее на острове насаждал Аэстет. В детстве он высмотрел этот наряд на каком-то праздничном представлении острова Брани.

– Ты думаешь что новые фонтаны могут разрушить дворец? – на ходу спросил Тнак.

– С чего бы это вдруг? Но если выполнять каждую прихоть Аэстета, скоро фонтанами будет заставлен весь остров.

– А как насчет моей идеи поставить фонтан и открыть госпиталь на южном склоне? Я уже присмотрел землю.

– И какие болезни ты собрался лечить? Островная лихорадка пропала пять лет назад. Квинковский понос мучает только богачей с запада Прибрежья, учитывая их кулинарные изыски из жаб. Даже Перепутьевский жар пошел на спад и приходил всего раз за последние четыре года.

– Но есть более редкие болезни, – настаивал Тнак.

– Исключено. Чтобы построить фонтан для лечения болезней, нам понадобится совсем другая пропорция Цветья и Термалки. К тому же ты слышал как Аэстет давит на меня. Раскрой я ему секрет победы над старостью, останемся без наших запасов. Я еще не вывел лучшую смесь для Пойла. Дыши полной грудью и наслаждайся жизнью, а болезнями займешься потом.

Они медленным шагом вернулись к мраморному домику Тнака.

Вход в дом находился с юго-восточной стороны. Тнак открыл деревянную дверь ключом. Два помещения, следующие за прихожей, сообщались узким коридором. Слева была глухая кладовая. Справа маленькая спальня с небольшим квадратным отверстием на улицу. Просторная гостиная, была освещена через большое окно с двумя бронзовыми рамами и листами матового стекла, выходящего к дороге. Такая конструкция встречалась только в самых богатых виллах и дворцах. Посередине помещения стояла деревянная скамья, смягчавшаяся толстыми одеялами. Около окна был пристроен рабочий стол и плетенное кресло. Его окружали табуреты заполненные листами различных бумаг и принадлежностями для письма. С противоположной стороны от окна стояла тонкая глинобитная перегородка, которая отделяла гостиную от самодельной кладовой. Перед ней был обеденный стол. Стены были украшены росписью, на которой были изображены блюда из рыб.

Тнак сперва открыл окно. В комнате стало чуть ярче. Он зашел за самодельную перегородку откуда достал наполненный кувшин. Добавив в него термальную воду, он тут же закрыл крышку. Внутри кувшина послышались раскаты глухого треска. Тнак взболтнул его несколько раз, после чего звук прекратился. Поставив кувшин за перегородку, он сел на скамью. Демих наблюдая за ним стоял около окна. Наконец он начал тираду:

– Я тебе много раз говорил, что пойло, нужно прятать тщательнее…

Тнак ему не возражал, пропустив большую часть упреков мимо ушей. После, он поднялся со скамьи, достал из кладовой напротив спальни черствый хлеб, вяленую говядину, овощи и бутылку легкого вина. Они отобедали, после чего Демих отбыл в свою недавно приобретенную виллу в Верхнем городе.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Рыночная площадь заполнилась молодежью. Сонм молодых красавиц и добрых молодцев. Глядя на то, как они бегают друг за другом, Демих зашагал медленной походкой в сторону Дома Любви.

Дабы продемонстрировать свои наряды и положение богачи начали заполнять театр. Сегодня было особенное представление, выступала первая труппа, обученная в школах учрежденных Аэстетом. Объявить открытие должен был сам Царь. Но его задерживала Царевна, выбиравшая подходящий наряд в своей комнате в Нижнем дворце. Тнак и Лиса уже были на месте, они стояли около окна. Аэстет сидел на роскошном диване посреди большой комнаты расписанной картинами прекрасных девиц, ловящих рыбу на берегу моря. Белобрысая нянька еле усадила детей напротив него. Их было четверо, три девочки и один мальчик от трех до восьми лет. Все были не просто сорванцами, а настоящими избалованными разбойниками, выдиравшими клоки волос со своих воспитателей. Слушались они только Аэстета и с недавних пор Лису.

О ней стоит рассказать отдельно. Арта называл ее своей милой дочуркой. Но даже в красивой внешности этой настоящей рыжей бестии проглядывались черты ее бурного нрава. Она была двадцати лет отроду, среднего роста, чуть ниже Тнака. С очень привлекательной фигурой и грудью которой позавидовали бы самые желанные жрицы дома любви.

Она собирала свои длинные волосы в один большой пучок, подчеркивая, что всегда готова броситься в драку. Обычно Лису можно было увидеть одетой по моде малолетних разбойников Квинки. Это была Яркая рубаха с коротким воротом и грубые суконные штаны серого цвета, которые принято носить у пиратов. Но сейчас она была одета в аккуратное красное платье, ибо в ее привычном одеянии вход во дворец Царя был закрыт.

Она с раннего детства участвовала во всех проделках и мелких преступлениях своих сводных братьев из Квинки. Лиса была единственным ребенком Арты. Он женился на ее матери когда той было за тридцать и у нее было три ребенка от разных отцов. Даже для семейств Квинковских дворян это было огромное пятно на репутации. После пары лет, страсть к жене охладела, но в своей дочери он души не чаял и когда Арту изгнали, он был в глубочайшей печали, оставляя Лису в таком злачном городе. Он старался при любом удобном случае участвовать в судьбе своей дочери, отправлял ей деньги из жалования, которые впрочем оседали в дорогих тавернах Квинки растраченные ее матерью или в карманах братьев подсевших на болотное зелье, самый сильнодействующий дурман всего Прибрежья.

В конце концов до Арты дошли слухи о том, что Лиса вступила в банду малолетних разбойников. Он был готов ехать в Квинку несмотря на возможный смертный приговор. Но Аэстет с которым он поделился своими невзгодами, пообещал все уладить. Никто не знает каким образом ему это удалось, но в итоге Лиса оказалась в одной из самых известных школ искусств в Перепутье. Хотя ей нравилось пение и ее прельщали практические навыки, получаемые от обучения актерской игре, но больше всего ее душа лежала к показательному бою. В большей степени, этот вид искусства сложился в Прибрежье, как приложение к театральным представлениям. Для них использовали различные затупленные копья, бутафорские мечи и стрелы со срезанными наконечниками. Постепенно многие старые ветераны взялись за плату обучать молодых актеров реальным навыкам боя, которые приводили в восторг публику. По началу у большинства матерых воинов эти представления вызывали презрение, а у пиратов и разбойников громкий смех. Но с течением времени отношение стало меняться. Самые талантливые из актеров, которым скорее место было не в театре, а в реальном бою, достигли невероятного мастерства. После этого показательный бой перенесся на подпольные арены и велся до смерти. Со временем он распространился по всему Прибрежью. Конечно Лиса не участвовала в подпольных боях, но орудовать копьем и луком научилась не хуже других.

Наконец-то приехав к отцу на Вулканический остров, она даже сумела продемонстрировать свои навыки. Зная нрав своей дочери, Арта решил сблизиться с ней обучив ее бою. Сам он был довольно средним мечником и копьеносцем, но какого же было его удивление, когда Лиса одолела его в тренировочной схватке всего за минуту. На самом деле он гордился своей дочерью, хоть и не показал вида.

Поймав на мгновение спокойствие своих детей, а также общее молчание среди Тнака, Лисы и няньки, Аэстет проговорил вопросы, задавая их будто самому себе:

– Вы знаете что происхождение Вулканического острова восходит к самым далеким временам? А вы разве не знали почему всех людей пришедших с запада называют сошедшими с пальцев великанов?

Миф о происхождении острова Вулкана

Сразу после зарождения мира люди селились только далеко на западе и на востоке.

Прибрежье тогда тянулось на юг и по всему берегу лежало на уровне с Полуостровом. В те времена, там обитали самые настоящие гиганты. Они были настолько сильны что поднимали скалы и соревновались, кто сможет закинуть их дальше. Так со временем на севере и на западе образовались целые гряды труднопроходимых гор. Самого сильного из великанов звали Атлет.

Бирюзовое море в те времена начиналось намного южнее, а Вулканический остров был огромным континентом раскаленной земли. Жили в этих огненных краях хищные, но разумные волки. Атлет видя их страдания от невыносимой жары, решил им помочь. «Возможно – это самые несчастные среди Хищников,» – думал он. Великан принес на плечах самую большую гору покрытую ледником и поставил посреди южного континента. Спустя месяц ледник растаял и потушил раскаленную поверхность. Через год континент превратился в райский уголок. Волки были благодарны и предложили Атлету жить с ними, в награду за его услугу.

Он согласился, но с тем условием, что он возьмет с собой и всех прочих великанов. Хищники предупредили, что в таком случае, его сородичи тоже должны будут оказать им услугу.

По началу великаны насторожились, так как не доверяли волкам. К тому же они знали насколько Атлет наивен и в житейских вопросах ничего не смыслит. Но прекрасный песчаный берег и успокаивающие волны Бирюзового моря в конце концов расслабили их.

Однажды они сняли всех караульных со своего лагеря и устроили большой праздник. К ночи все уснули под приятный шум небольшого прибоя.

Атлет проснулся с первыми лучами солнца. Он обнаружил вместо своих братьев и сестер великанов, одни обглоданные кости. Тогда разъяренный гигант с криками начал искать волков, наконец он наткнулся на вожака. Тот на все его вопли и угрозы ответил:

– Мы договаривались об услуге от твоих братьев и сестер. Видишь ли несмотря на то, что мы разумны, помни мы хищники. Ты помог нам когда мы спасались от огня. В ту пору нами двигал инстинкт смерти. Но затем мы оголодали и нами двигали совсем другие желания и несмотря на это, тебя мы оставили в живых. Услуга за услугу.

Атлет в ярости схватил вожака за хвост и начал бить его со всех своих сил оземь. Тогда прибежали другие волки и стали рвать плоть великана. Он в ярости раскидал всю стаю и поднялся на самую высокую гору, которую некогда сам установил. Атлет стал бить по ней что есть мощи. Весь остров трясло с каждым новым ударом. По центру вершины образовалось маленькое жерло. Все раскаленные подземные реки устремились вверх.

Взрыв был такой мощи что самая большая гора в мире разлетелась на тысячи кусков. Весь южный континент распался на несколько островов, а огромная волна смыла половину Прибрежья.

Сам Атлет и хищные волки до сих пор погребены где-то под пеплом вулкана.

– Мы можем идти, – из просторного коридора послышался женский голос. Аэстет поднялся, поцеловал детей и последовал за своей женой. Маленьких сорванцов клонило в сон. Белобрысая нянька воспользовалось моментом и повела их вниз в детскую спальню дворца.

Тнак и Лиса остались вдвоем. Они вышли на балкон, все небо было покрыто звездами и планетами. Толстой полоской раскинулась посередине Звездная река.

– Очень занимательная история, но не очень правдивая. Остров Вулкана построили другим способом.

– Построили? – удивилась Лиса.

– Большой секрет, но может я когда-нибудь тебе об этом расскажу.

Лиса взяла Тнака за руку, больше не говоря друг другу ни слова, они любовались прекрасным звездным небом.

Глава 3. Пир на весь мир

«Пой в конце лета! Восславляя Великого Харста! Раз в двадцать лет, когда явится в небе сверкая, снова путь указав нам, божества белый огненный шар…»

По всему острову Вулкана распевали гимны и песни. Большинство жителей принадлежало к племени Тюрнглов. По легенде, они прибыли сотни лет назад с далекого запада. Это племя считало весь год белой звезды праздничным. Основные торжества проводились в конце лета.

Раз в две декады, зимой на ночном небе появляется маленькая белая точка. К началу весны она уже становится самой видимой звездой. А летом делает ночи особенно яркими, как небольшое белое солнце. Оно проглядывается даже днем. Начиная с осени белая звезда становится все меньше и меньше, пока в конце концов к исходу года не исчезает совсем, чтобы вновь явиться только через двадцать лет.

Если для Тюрнглов это великий праздник, то для других племен это не всегда так. Немерейцы считают явление временем предостережения. Только в этот год они не проводят свою Великую охоту. Племена Лесничих настроены менее опасливо, несмотря на то, что они ближайшие родственники Немерейцев. А вот на Полуострове напротив, называют пришествие звезды, не иначе как летом злого огня и считают, что последующее за ним ведет к великим бедствиям.

Но остановимся на Тюрнглах. К ним принадлежали Аэстет, Арта, Болпир да и наверное Тнак. Родившись на востоке Прибрежья он не знал точного происхождения своих родителей. Там это никого не интересовало. Демих был Тюрнглом только наполовину по отцу. Его мать происходила из племен Четырехечья.

Несколько столетий назад, племя Тюрнглов разделилось. Самые непривередливые, да еще и глупейшие из них, заселили болотистые земли под названием Вязь. Они до сих пор не основали там никаких больших городов. Только маленькие деревянные крепости, неказистые каменные замки, уродливые форты и прямоугольные военные лагеря. В их оправдание можно сказать, что на болотах Вязи очень трудно возвести что-то большее, в отличие от болот Квинки, которую основала вторая группа Тюрнглов, дошедшая до Прибрежья и смешавшаяся с Лесничими. В третью группу входили самые сильнейшие и целеустремленные. Они построили корабли и перебрались на остров Брани. В то время он назывался Согласье, по имени столицы.

Самый большой остров Бирюзового моря был издревле заселен племенем Нурен. Они основали порт в центральной части северного побережья. Остров был разделен самой природой. Весь южный берег и запад занимали горы и прочные каменные породы. Нурен освоили там шахты и добывали золото с серебром.

Северо-восточную часть покрывали леса и поля. Земля была пригодна к сельскому хозяйству, но требовала тщательной обработки. Такую технологию знали жители Четырехречья. Они нашли пристанище на острове, после разорения их собственного государства пиратами.

Со временем порт расцвел и превратился в большой город, под названием Нурен. Весь остров заселялся разными племенами. Прибывали Лесничие, можно было встретить жителей Великого востока. Несколько кланов Немерейцев перебрались на остров из Странного леса. Даже жители Великих южных пустынь находили здесь пристанище. Последними прибыли Тюрнглы.

Около пяти столетий назад город Нурен разросся до своих пределов. Населения стало больше, чем в Квинке и Перепутье вместе взятых. Советом племен было решено основать в центре острова город Согласье. Его возвели на границе каменных земель и зеленых полей. Каждое племя внесло свою лепту, он был настолько разнообразен, что каждый находил в нем, что-то родное и присущее его нраву.

Но согласие продолжалось не долго. Никто не скажет с чего все началось, распри возникали то тут, то там. Спустя два столетия пашни уже не могли обеспечить новых поселенцев, золото и серебро стало добывать все труднее, к тому же все потоки монет управлялись племенами Нурен и Тюрнглами. Они захватили почти всю центральную власть.

Провели всеобщее собрание. Тюрнглы предложили разорить прибрежные городки и деревни Великого юго-востока. Их прельщала возможность захватить драгоценности, рабов и заставить платить дань разрозненные поселения этих богатых земель. За, высказались почти все Тюрнглы, большая часть Нурен и племена Четырехречья. Голосов было достаточно для поддержки.

Подавляющее большинство Немерейцев были против. Лесничие разделились поровну.

Начали собирать огромное войско. Большинство Немерейцев отказались в него вступать. Старейшины Тюрнглов обвинили их в предательстве и в Согласье началась большая резня. Через месяц город был уничтожен. Руины Согласья так никогда и не были восстановлены. Половине Немерейцев и некоторым Лесничьим удалось прорваться в порт Нурен. Оттуда они на кораблях перебрались в Прибрежье. Через год они основали Дом Гостеприимства. Около половины Немерейцев и почти все Лесничие, из тех, кто выступил против похода за рабами, были убиты. Тюрнглы понесли большие потери, но война принесла им и огромную выгоду. Теперь они стали главной силой на острове Брани. Нурены и племена Четырехречья не cмогли оспорить новую власть. К тому же около сотни Немерейцев, дети которых были помолвлены с Тюрнглами, предали своих соплеменников и присоединились к новому войску.

Оставшиеся на острове Лесничие последовали за ними.

С тех пор огромные флоты с острова Брани, ежегодно разоряли юго-восток и пустыни. Они влезли в противоборство с Квинкой и Вязью за обладание Перепутьем. Одерживая одну победу за другой они внушали своим врагам страх. Только жители Полуострова сумели дать им отпор. Они на голову разбили их лучшего полководца, прадеда Аэстета.

Несмотря на то, что город Нурен наполнялся золотом, серебром и рабами, он стал и территорией бесконечных распрей. Через несколько десятилетий после падения Согласья, на острове Брани начали возникать другие города.

Сначала на востоке был основан Фрадерс. Племена Нурен были недовольны изменившимися порядками. Потеряв власть в своем городе они подговорили многих Лесничих и племена Четырехречья построить новый порт. Тюрнглы были заняты распрями при дележе добычи и сперва не обратили на них никакого внимания. Постепенно Фрадерс разросся, имея удобный выход к Скалистым островам.

Помимо награбленного богатства, в городе Нурен росли и налоги. Стало много недовольных среди умеренных Тюрнглов. Прослышав про Фрадерс они начали переселяться туда. К ним то и дело присоединялись воины, которых полководцы обманывали и обделяли после походов. В течение столетия племя Нурен потеряло власть и в своем новом городе. От отчаяния они решили, что на острове им больше делать нечего. Среди баек заезжих моряков, то и дело проскакивали кое-какие слухи о богатейших землях юго-запада. По их рассказам там были целые скалы из золота и серебра. Постепенно Нурены стали собирать корабли и покидать остров. Впрочем – это касалось не только их, многие разорившиеся Тюрнглы, тоже последовали, кто на юг, кто на юго-запад.

Пока Фрадерс креп, в городе Нурен произошли еще два исхода. Притесняемые потомки Немерейцев смешавшихся с Тюрнглами переманили тысячу лучших воинов и основали на западе острова форт Роббус. Тогда совет старейшин внес закон, запрещавший указывать происхождение детей. После этого восстали древнейшие роды Тюрнглов. Они подбили многих своих соплеменников организовать на Южном побережье город Лут.

Последние двадцать лет распри были особенно жестокими. Города объединялись в союзы друг против друга, потом предавали и так по кругу.

Наконец-то все пришло к некоторому согласию. Приходили вести – остров Брани, впервые объединился под знаменами одного правителя. Прибрежью, да и всем остальным землям это не сулило ничего хорошего. Может, за исключением острова Вулкана. Новый правитель был двоюродным братом Аэстета. Праздник белой звезды было решено провести в Нижнем дворце. Была приглашена вся знать Тюрнглов. Даже правители юго-западных земель намеревались присутствовать.

Демих, Тнак и Лиса тоже были приглашены наряду с некоторыми богачами Верхнего города и Болпиром.

А вот Арте праздновать было некогда. Предстояло обеспечивать порядок в Нижнем городе. Приходили слухи, что знатные господа Острова Брани, взяли с собой несколько сотен стражей. Их было решено разместить в постоялых домах моряков, которые располагались в близлежащем от порта квартале.