Кладбище забытых талантов

Высота мнимой пропасти оказалась в две сажени, но такого падения плашмя хватило бы для серьезных последствий. Первыми спрыгнули призрачные девушки, после чего, ввиду роста, Анжела придержала спуск Юрия, ухватив того руками. Так продолжалось еще два раза, пока не показался мост с двумя опасными обрывами по бокам.

Длинный каменный мост нес на своих краях с каждой стороны ряд факелов, кое-как освещавших узкую дорожку. Когда призраки пересекали его колонной по одному, каждый отчетливо слышал шум бурного потока внизу и ощущал мощный ветер, значительно мешавший продвижению. Не сдержав любопытства, команда прильнула к каменным бортам, устроившись между факелами, и устремила взгляды вниз; однако их ждало разочарование: ничего более тьмы видно не было.

– Так-так-так! – изумилась Сидни. – Какая жуть! Ни зги не видно, хоть глаза повыкалывай! Но вообще вот так шумит, как будто океан. Ой, что это?! Брызнула? А, нет, показалось… Простите-простите: воображение шалит. Как же тут высоко должно быть. Ух! Но шумит все-таки совсем-совсем громко, даже мои ушки заболели.

– Если мы в шахте, – сказал Юрий, – а я думаю, что так и есть, то звук может многократно отражаться от стен и усиливаться. В любом случае нет желания проверять гипотезу.

– Путешествие к центру земли прошло успешно, – съязвила Анжела. – Надеюсь получится избежать укусов динозавров.

Еще на середине моста вдали завиднелись двери ворот. Сначала их небольшой вид показался естественным, среднего роста человека или призрака, однако по мере приближения – дорога по мосту чувствовалась длительной и несколько истощила призраков – их величественность возрастала. Мощные каменные плиты возвышались на многие сажени в высоту, содержали в себе рельефные изгибы, точно расписные работы мастеров разных эпох. По бокам от средней линии находились выполненные из камня ручки; они располагались в высшей степени странно, поскольку, ввиду высоты ворот, великану, для которого те предназначались, пришлось бы открывать их пальцами ног.

 Приблизившись к воротам вплотную, долгое время призраки не могли найти нужного слова, каким смогли бы передать друг другу чувства, а лишь принялись тактильно ощупывать роспись, точно мягчайший шелк.

– Ух ты! – наконец выдала Сидни. – Они… большие… Очень-очень большие. Огроменные. Громадины-то какие. Аж страх берет!

– Да-да, мы заметили, – сказала Анжела.

– Так-так-так… Могу сказать точно-точно, что мы вообще-то правильно идем. Посмотрите, среди этих завитушек видно миловидное личико – это моя сестренка. Страшно-страшно, конечно, что она…

– Не знаю, о чем ты говоришь, но… странно… Я тоже вижу лицо и уверена, что это моя Максима. И больше никого. Что-что? Пропала!

– Ой-ой-ой! И правда ушла! И как это понимать? Эй, каменюка, верни мне личико моей сестренки!

 Юрий последовал примеру призрачных подруг и взглянул на барельеф, что посередине разделялся едва различимой линией смыкания дверей, однако удивляться словесно не спешил, принялся думать.

– Интересно… В общем все понятно. Это иллюзия. Вы заметили ваших дорогих людей и, после того как сказали о них, те исчезли, так? Вот сейчас я скажу, что вижу изображение Наташи… Так оно и есть: лицо исчезло.

И вслед за этим призраки удивились, поскольку теперь каждый увидел три лица на каменных плитах, но незнакомых, к тому же людские губы заскрипели, осыпавшись песком, и послышались разборчивые слова.

– Готовы ли вы не трусить перед неизвестным? – спросила голова старика, что находилась напротив Сидни.

– Готовы ли вы самостоятельно принимать трудные решения? – спросил стройный на лицо юноша со стороны Анжелы.

– Готовы ли вы поставить под риск вашу жизнь? – спросила никто иная, как сама Анна, находившаяся по центру. Она глядела безжизненными каменными бусинами на Юрия.

 После заданных вопросов никто не осмелился заговорить. Вместо разговоров, удивлений, споров и сомнений призраки сообща схватились за дверную ручку и потащили увесистую плиту вбок. При взгляде на узкую полосу дверного проема, в которую все же можно было проскользнуть, решимость и неуверенность смешались в одно целое.

Команда призраков, посмотрев друг на друга, пересекла порог.

Талант №21. Умение создавать двойников

Однажды мне довелось слышать фразу о том, что не существовало, не существует и не будет существовать лабиринта, из которого нет выхода. С одной стороны, спорить трудно, поскольку у каждого лабиринта есть хотя бы одна в широком смысле дверь за его пределы. С другой стороны, столетние работы Шартра, Дедала, не раз дополнявшиеся великими умами, пожинали тысячи неугодных. Все это мне сказал старик за кадкой вина, после чего издал бражный хохот. Правда, минутой позже он объяснил, что первостроители были не только философами, чтобы учесть человеческое мышление, но гигантами математической науки. Последнее, что он сказал, перед тем как припасть лицом к столу, касалось протяженности лабиринта, сделанной с расчетом голода и жажды заключенных.

С лабиринтами связаны, честности ради, разные приметы. Для одних это был символ ужаса и пытки, уходивший корнями в древность, когда наши предки намеренно заводили врага в незнакомую местность. Хотя многие верили, что успешное прохождение лабиринта дарует удачу, силу, и рисовали его знак на домах, выжигали на частях тела. Впрочем, и у тех и у других есть нечто общее: никто не сомневался, что, покинув лабиринт, невозможно не обрести изменение.

Несмотря на величественность врат, высота катакомб резко уменьшалась, пока не достигла двух саженей. Шероховатые поверхности каменных стен и арочный свод, слабо видневшийся в полумраке, довлели над призраками. Чем дольше команда блуждала по бесконечным коридорам, тем явнее представлялось, что окружение становилось уже.

Призраки передвигались друг за другом полубоком, медленными шагами, издавав едва различимые звуки от влаги на каменном полу. Если и раздавался чей-то голос, это был тихий шепот, нужный лишь для сообщения новости. Все притихли, слышав трепетание собственных сердец, чей стук несколько отражался от стен.

Первой шла Анжела, водив перед собой факелом от стены до стены, словно сжигала полотна паутины. Она призналась себе в том, что была бы рада увидеть даже пауков, которых люто ненавидела, летучих мышей, скорпионов, насекомых – кого-нибудь живого в этом царстве тьмы и тишины. Кого-нибудь знакомого, не опасного… В частых нишах стен прятались факелы, с трудом освещавшие кривые коридоры, и, хотя они выглядели новее, ярче, взять их призрачная девушка не осмелилась. Со своим было спокойнее.

Множество раз катакомбы ветвились. Вначале предоставлялся выбор из двух путей, на вид нисколько не отличавшихся друг от друга. Это вводило в замешательство, но казалось простым. Вскоре число вариантов возрастало, пока команда не замерла на одной из площадок, от которых происходили ветвления – четыре коридора веером расходились в разные стороны.

Неукротимый животный страх при мысли о блужданиях по лабиринту до наступления естественного конца жизни растекался по организму холодными струями, отчего онемевшие ноги не совершали движений.

В одном из коридоров Анжела увидела вспышку пары зеленых глаз, быстро скрывшуюся за поворотом. Выбрав этот путь, она ускорилась в попытке догнать необычное явление. Однако глаза, летавшие на высоте трех аршинов[146], выдерживали расстояние, едва показывались и быстро тухли, обозначав нужный коридор в развилке. В дополнение к зрительному образу, который призрачный разум посчитал некой шуткой, игрой воображения, зазвучало тихое мяуканье. Звук отражался от стен волнами, как поток ветра, точно говорив о том, куда нужно следовать.

Вдруг призрачная девушка сменила ускоренный шаг бегом, заразив этим действием остальных членов команды. Сидни, шедшая посередине, засеменила вслед за Анжелой; она старалась держаться между товарищами, но, чтобы не потерять рулевого, часто зацокала каблуками туфель. И быстро этот звук стих.

Как только черное пальто подруги скрылось среди прочего мрака, Юрий вдавил пятки в пол. Он отстал, оставшись посреди пустого холодного коридора. В животе его тут же похолодело от ужаса, а во рту пересохло. Однако впасть в панику ему не давала усталость, заставившая его согнуться телом, опершись о колени, и начать проклинать не то подруг, не то свои недоразвитые ноги.

Взяв первый факел из углубления в стене, призрачный юноша медленно направился вдоль коридора. Каждый звук – будь то летевшая с потолка капля, что разбивалась о лужицы на полу, или чавканье ботинок – пугали, и глаза судорожно метались от синего пламени к мрачному потолку.

В конце коридора показалось ветвление в три пути. В голове замелькали десятки глупых способов решения проблемы: вычисление математических шансов и передача дела в руки судьбы, просчет мышления Анжелы и, наконец, детская считалочка. Все это Юрий отверг, как забавную глупость – вот только ни один способ его не забавил, тогда его вообще трудно было рассмешить. Он искал отличия, любую подсказку, что смогла бы помочь: следы, выпавшие волосы, нарочно оброненные предметы…

Спустя несколько минут призрачный глаз почувствовал сухость и резко захлопнулся, отдавшись болью, но вместе с тем и осознанием. И вновь открылся. Зрачок быстро сузился, но потом несколько располнел, точно от радости. Вдоль стены на желто-синей в свете факела породе виднелась темная полоса копоти.

По месту прикосновения огня к каменной поверхности Юрий вышел в узкое квадратное помещение с высоким потолком, какой нисколько не могло осветить тусклое пламя. В центре стояли Анжела и Сидни, не обернувшиеся и не дрогнувшие от звучного прихода товарища. Будто околдованные, они вглядывались в теплый рыжий огонь факела на стене напротив, уже позабыв о настоящем чарующем его виде. Левее в стене находилась деревянная дверь, которая выглядела среди прочей желтой породы камня несуразно. И поражала она не изысканностью формы или рисунка, а осознанием того, что за ней может скрываться исполнитель желаний.

Не успел Юрий отдышаться и подойти к остолбеневшим призрачным девушкам вплотную, как дверь отворилась, распахнулась, явив из своих недр котлунга. На сей раз Хэйрон лишился своей мантии и предстал перед гостями, по сути, нагим. Чтобы понять облик этих древних зверей, нужно представить дикую кошку, ввиду черного окраса, пантеру, которую поставили на задние лапы. Однако голова в сравнение с остальным телом длиной в три аршина казалась маленькой и совершенно круглой, как на детских рисунках.

– Потушить заразу! – рявкнул он и указал широкой лапой на призрачного юношу, все еще державшего синее пламя. Коготь, торчавший из толстого короткого пальца, плавно изгибался книзу и, казалось, был выполнен из металла, поскольку отблескивал на свету.

Юрий мгновенно выполнил приказ, выронив факел от испуга. Рукоять стукнулась о влажный пол, пламя зашипело, погасло на одной стороне, после чего палка звучно прокатилась, уничтожив остатки синевы.

За те мгновения, пока последний редкий дымок растворялся в воздухе, Хэйрон несколько раз лизнул шерстку на плече. Он закончил краткий ритуал на морде, захватив шершавым розовым языком окружность губ, нос и кисть усов.

– Наконец-то собрались, – сказал он с раздраженным урчанием в тягучем голосе. – Сколько можно ждать? Следуйте за мной.

Котлунг обернулся, явив широкую спину, богатую на шерсть, точно львиная грива, и приоткрыл дверь. Прежде чем первым пересечь порог, нарушив правила приличий, он обнаружил нечто, приставшее к нему. Сидни ухватилась за пушистый, мягкий, но в нужных моментах мощный, как стальной трос, хвост. Вдруг объект интереса, щекотавший кожу и вызывавший искреннюю улыбку, резво вырвался у нее из рук и исчез за дверью.

Как только призраки пересекли дверной проем, невольно выдохнули от изумления. Среди катакомб, каменных, грязных, сырых меньше всего они ожидали увидеть коридор старинного дома, какой по роскоши мог сравниться с семейным поместьем или даже вычурным замком. Первым, что почувствовали призрачные ноги, ступив на порог помещения, был бархат ковра, который проседал под их тяжестью. Босые лапы Хэйрона, тонкие, жилистые, зашагали вдоль коридора, оставляв на ковре углубления в виде кошачьих следов; за ним вслед засеменили призраки, корившие себя всякую минуту за хождение по искусно выполненной вещи в грязной обуви.

Красно-желтые тона ковра сочетались с вишневым цветом стен. По бокам дорожки встречались низкие столики и тумбы, выполненные из темного дерева и покрытые лаком, в котором можно было увидеть отражения. Подсвечники с их содержимым поливали окружение теплым светом, отчего вмиг становилось уютно. Вдоль всего протяженного коридора на стенах замечались десятки лесных и речных пейзажей, где, помимо общих частей, важной деталью было небо сотни оттенков.

Казалось, команда волшебным образом переместилась в музей древностей, далеко от кладбищенского подземелья.

В конце длинный коридор упирался в запертую дверь. Слева в стене находились еще две двери, а по правую сторону открывался широкий проход в гостиную.

Мгновенно призраки ощутили прилив тепла, исходивший от распаленного камина, по бокам которого, словно охранительная свита, стояли два полочных шкафа с книгами. Камин окружали три дивана со светло-коричневой обивкой, на вид мягчайших, удобнейших. В центре располагался столик с вазочкой полевых цветов, несколькими книгами в стопке и двумя зелеными яблоками с ножом для их чистки. За окном, прикрытым гардиной, виднелся еще один коридор подземелья, освещенный теплым светом факелов.

– Устраивайтесь, я скоро вернусь.

Хозяин дома скрылся за одной из дверей, и призраки не отказали себе в желании ощупать рельеф комнаты, касавшись спинок диванов, гладких кирпичей камина и пыльных корешков книг. Проходив мимо очага, Юрий зацепил подставку с металлической снастью для камина. Инструменты рассыпались по паркету. Он поспешил привести их в былое положение, но кочерга, скользнувшая под диван, осталась без внимания.

– Превосходно, – сказала Анжела, остановившись у левого шкафа. Она жадно вытягивала книгу за книгой с полок и осматривала лишь первые страницы. – Толстой, Оруэлл, Фолкнер, Шекспир, Достоевский, Кафка… Настоящая домашняя библиотека величайших авторов мира! От Вергилия до Набокова… Первый, осмелюсь предположить, в оригинале на латыни.

Долгое ожидание утомляло, и призраки осели на диваны. Ощутив мягкие сидения, почувствовав беззаботность отдыха, тела начали трубить о наступившей тяжести, головы немедленно скользнули на широкий подлокотник, а ноги невольно забрались наверх, не успев лишиться обуви.

– Подозрительно хорошее место, – сказал Юрий лениво, довольно.

– Ох-ох-ох! Не знаю, не знаю… Мне здесь очень-очень нравится. Сто лет не спала на мягкой кроватке, а тут вот такая возможность. Красота же, красотулечка! Мы ж как бы герои немножечко, нам нужно капельку отдыха. Да и если это хитрая, наглая, подлая ловушка, совсем-совсем не жаль попасть в нее.

– Впервые соглашусь, – добавила Анжела, – словно мы вновь вернулись домой. Так тепло, уютно – так хорошо. Тело отдает усталостью…

Команда наслаждалась минутами отдыха от опасных препятствий. Некоторое время по комнате похаживала тишина, так же лениво, как и тянулись вязкие мысли призраков. Вскоре веки на полузакрытых глазах сомкнулись полностью, отправив в приятный мрак.

По меркам внутренних часов Юрия прошло пять минут, затем следующие пять. Ничего не происходило, но и сон отступил. Призрачный юноша нехотя повернул тяжелую голову в сторону подруг. Анжела и Сидни погрузились в дрему, ровно поднимав и опускав грудь.

– Нужно вставать. Нужно проверить двери, осмотреть еще раз дом. Вдруг исполнитель желаний находится в соседней комнате?

– Ну-ну-ну! Что ты, что ты! – протестовала Сидни заплетавшимся языком. – Тебе не нравится, что ли? А вот мне очень-очень хорошо. А вот другой минуты подрыхнуть может не быть. Нет, нет-нет-нет, в ближайший часик я не встану, и не просите!

– Обещаю проснуться, – сказала Анжела, – когда вернется этот… кот.

– Да-да-да! Ты в кой-то веке думаешь совсем-совсем хорошо. Вот как только волосатая нога котика покажется на горизонте, так я мигом вскочу. Как только он вернется…

Юрий стих, вслушавшись в звуки окружения. Ничего более мирного дыхания товарищей он не расслышал. Внутреннее чувство с прискорбием подсказывало: Хэйрон не спешил. Если вообще намеревался возвратиться.

– Мне это не нравится. Не могу я отдыхать, когда мечта всей жизни находится так близко. Вы как хотите, а я пойду. Ох! Как тяжело! Тело как будто свинцом налили. Как же тяжело…

– А может подождет оно? – сказала Анжела, посмотрев на призрачного юношу сиявшими от неги глазами. – После сна поиски исполнителя желаний и сражения с могильщиками будут даваться легче. День-другой отдохнуть не помешает.

– Ты что! Нет, тут точно чертовщина какая-то. Я и правда не могу двинуться. Анжела, очнись! Сидни! Это все диваны, они заколдованные! Мы не могли так устать, чтобы наплевать на все.

После выдвинутого предположения призрачные девушки раскрыли глаза, запаниковали, участив дыхания, но все так же бездвижно. Началась череда натужных стонов, вздохов – попытки подчинить себе ослабленные мышцы, которые гудели, дрожали на животе. Приятное чувство разлилось по всему телу, отключив желание и возможности к движению, разговору и даже морганию. Как призраки ни старались, но поднять туловища не смогли.

– Хорошо. Я поняла тебя, – сказала Анжела бодрее. – Настолько все тягостно, что едва руками могу шевелить. И это отбирает остаток сил. Что же делать?

– Нужно осмотреть комнату. Что может нам помочь? Сидни, с твоей стороны лежит нож. Возможно, боль взбодрит нас?

– Ты что! Нет! Нет-нет-нет! Я не буду себя колоть. И не просите! Да и он так далеко, я совсем-совсем не дотянусь.

– За неимением другого выхода нежничать глупо! – прикрикнула Анжела. – У тебя есть лучшее решение? Самое время его сказать!

– А вот скажу! Сейчас вот как скажу! Встану только чтобы треснуть тебя, и меня не остановит никакое волшебство. Поняла?

Выплеснув друг на друга жар ссоры, призрачные девушки успокоились.

Как и подобает в трудной ситуации, злостные мысли о безрадостном остатке жизни, проведенном на диване, лились ручьем, изобиловали яркими образами, нагоняв тоску, в то время как нужные мысли о плане спасения вязли среди первых, как в киселе. Глаза медленно плавали по интерьеру помещения, делав остановки на уже замеченном ноже, на стопке книг и на тех, что были в шкафах, на пламени камина, радостно танцевавшем вопреки призрачному горю.

Юрий бессильно выдохнул и расслабил шею, вытянувшись на подлокотнике. И в тот момент он невольно взглянул наверх, где висела металлическая люстра с подсвечниками, напряг брови и сказал:

– Какова вероятность сбросить люстру на спинку дивана и тем самым перевернуть его?

– Так-так-так… А это вот можно устроить! Правда, это совсем-совсем трудно. Зато мы легкие-легкие, как пушинки. Эта громадина так сильно хрястнет по дивану, что мы улетим, как из катапульты.

– Вы понимаете, о чем говорите? – возмутилась Анжела. – Сбить увесистую железную люстру с множеством свечей, да так, чтобы она, висящая над столом, в полете отскочила в сторону дивана, причем попала именно в его спинку? Для этого нужно быть факиром с многолетним опытом. В наших условиях даже бросить в нее нечем.

– Шторы! Шторы-шторы-шторы! – оживленно заголосила Сидни, но от радости неожиданной мысли замолкла.

– Я понял. Она имеет в виду подхваты для штор. Кажется, один конец укреплен в стене, но второй впутан между витками на шторе. Если получится подцепить их и отрезать, у нас будет веревка, причем вполне длинная для нашей идеи. С помощью веревки можно подняться с дивана минимум тремя способами.

– В рассуждениях это звучит просто, но мне не дотянуться до нее из-за спинки, – сказала Анжела, чей диван стоял напротив окна.

– Ух ты! Юра-Юра-Юра! Возле твоего диванчика, прямо возле ножки, лежит кочерга. Скинь руку на пол. Она совсем-совсем рядом, ты нащупаешь ее.

Во время действия чудной силы диванов движения призраков затруднялись. Однако Юрий испытал колоссальную тяжесть, когда пошевелил кончиками пальцев в сторону края дивана, изучил ими рельеф пола, ощупал холодный металл кочерги в попытке ухватиться. И слабые мышцы работали на пределе возможностей, ощутимо трещав при растяжении, грозились полностью отказать в работе.

Каждая секунда усилий, каждая линия[147] пола отдавались сотней неприятных ощущений.

– Тяжеленная! – простонал сквозь сомкнутые зубы призрачный юноша.

Спустя время тонкие пальцы обвили рукоять кочерги и несколько подтянули ее. Плечо начало неметь. Не дожидавшись момента, когда покалывание разольется по всей руке и ею невозможно будет пошевелить, Юрий потратил остаток сил на то, чтобы плотно обхватить металл, раскачать увесистую вещь и, насколько позволяли силы, совершить бросок. Он вскрикнул, широко открыв рот, убедился, что болью диванное волшебство не рассеять. Невидимая сила пронзила плечо, и оно осталось на весу, пульсировав от налившейся крови.

Каминная принадлежность, ввиду значимой массы и слабого толчка, сделала привал раньше дивана Анжелы, но стол пересекла. К счастью, призрачная девушка обладала длинными от природы руками, а потому вскоре смогла дотянуться до кочерги.

– И правда неподъемная, словно многотонный камень. Ах! Это невыносимо… Я не… Агх! Это удивительно: смогла! Кочерга у меня!

– Теперь ты, Сидни. Тебе придется бросить Анжеле нож со стола.

– Кто? Я? Вы что, совсем уже?! Нет! Нет-нет-нет. Точно нет. Точно-преточно. Я, конечно, вот меткая, но не так же… Я не смогу, у меня ни за что не получится. И не заставите!

– Сидни… Во-первых, нож можешь достать только ты, поэтому только у тебя может получиться…

– Вот знаешь, Юра, это ни сколечко не успокаивает. Ты вот только сказал, что от меня зависит наша победа. Спасибо-спасибо! Теперь вот я вообще боюсь очень-очень… Не попаду – и все, приплыли, рыбешки. Или еще чего как засажу в рыжую, так меня потом кладбище в оленя превратит или она подохнет. Это же просто…

– … во-вторых, ты сделаешь все правильно, потому что хочешь выбраться отсюда, найти сестру. Подумай о сестре – хотя бы ради нее ты должна это сделать.

– Фу-фу-фу! Хватит каждый раз приплетать мою сестренку. Я должна то, должна это – и все это ради нее. Я люблю ее очень-очень, но она не обрадуется приходу оленя. Если вообще обрадуется… Эх! Вы просто… Ах! У меня все слова закончились, даже не пополнить, весь запас истратила на вас ото вот.

Протянуть ладонь к столу – Сидни лежала на животе – и схватить нож оказалось крайне затруднительно, но выполнимо. А вот невозможной задачей стали замах, особенно неудобный из такого положения, длительный, отнимавший силы, во время такого рука шаталась, как тростинка в центре бури, и быстрый бросок наугад, как нападение змеи, чтобы скорее дать руке отдых. Пока клинок летел, в голове призрачной девушки пронеслась мысль об удаче. Она перебрала случаи из жизни, удачливые и неловкие, и посчитала себя не везучее остальных.

Вначале нож летел удручающе неприятно, острием вперед, сверкнув в свете камина, но после сменил положение на тупую рукоять. Он врезался в обивку спинки дивана ребром, в сотке[148] от груди, плеча и в особенности шеи Анжелы. Призрачная девушка невольно выдохнула. Под собственным весом клинок мгновенно устремился в щель между сиденьем и спинкой.

– Вот! Я же говорила! Ножик, небось, затерялся где-то там в диване и теперь вот не достать. Эх! Понадеялись на меня… А я говорила! Говорила! Совсем-совсем меня не слушаете. А я между прочим иногда вообще правильные вещи говорю. Редко, но метко!

– Спокойнее, спокойнее, – сказал мягко Юрий. – Ты добросила и никому не причинила вред. Сейчас Анжела достанет его и разрежет подхваты. Так же?

– Думаю, да.

Призрачная девушка сбросила руку с живота, где лежала кочерга, и та упала на сиденье с некой силой, еще более вдавившей нож в щель. Острие торчало вверх. Она медлила в попытках правильно ухватиться за ребро лезвия и быстро отбросила эту идею, потеряв бесценные силы. Вскоре, когда она небрежно сомкнула кулак, режущая поверхность впилась в ладонь, как зубы хищника. В складках кожи между линиями судьбы скверно заболело, медленные движения растянули ощущения по меньшей мере в трижды. И все же нож подчинился, примкнув к кочерге на месте пупка.

Теперь же настал самый трудный момент. Анжела тяжело дышала, живот часто приподнимал металлические предметы, со лба стекли соленые ручьи, а во рту появился кровавый привкус. Кочерга все же приподнялась над сиденьем, выступила концом за край спинки и под смесь стонов, вздохов и кряхтения владелицы скользнула острым концом под мотки подхватов. С помощью силы рычага призрачная девушка подтянула край шторы. Затем понадобилось поднести вторую руку, в которой был зажат нож. Это оказалось невыносимо.