Божественная трагедия

Барт смотрел на ворота без всякого пиетета:

– Я       их видел уже сто миллионов раз, часами просиживал. Думал о царях прошлого, о вечности. Но сейчас ворота нам – ни ко времени, ни к месту. Не пришей кобыле хвост.

– Разве Иштар и Инанна – это не одно лицо?

– Не совсем. Культ Иштар был заимствован у шумерской Инанны. На этом их связь заканчивается. Навуходоносор, который построил эти ворота, жил двумя тысячелетиями позже появления мифа об Инанне. Он вообще ни к шумерам, ни к вавилонянам не имел отношения. Правитель очередных захватчиков, который решил, что древние боги покоренных народов ему покровительствуют, – Барт опять икнул, правда делал он это все реже.

Коньяк давно закончился, и Барта начинало потряхивать.

– Да и ворота, – он продолжал, а Марлен уже пожалела что спросила, ноги ныли невообразимо. – Ворота эти были восстановлены немцами, конечно, на основе найденных ворот в Вавилоне, но формально – это новодел из старых обломков, кто знает, как на самом деле выглядели эти ворота раньше, да и зачем нам это знать. Немцы украли все доступные обломки и вывезли, – Барт слабо побулькивал словами. – Саддам Хусейн построил копию ворот в Вавилоне. Только там они на два яруса выше. Интересно, что диктаторам не даёт покоя слава богов.

– Может, они имеют сакральный мистический смысл… – отозвалась Марлен.

– Как коньяк с лимонной долькой, – грустно выдохнул Барт.

Марлен рассматривала ворота. Барельефы с изображениями фантастических и реальных животных…

– Почему люди так привязаны к симметрии, ведь мир асимметричен. .. А фигурки животных симметричны…

Барт прервал рассказ о хронологии раскопок в Вавилоне, и уставился на ворота. Молча достал айфон, привинтил к нему присадку, похожую на объектив, и стал фотографировать с разных сторон. Марлен очень хотелось содрать туфли. Ноги хотели отдыха. «Ну почему за этой синей калиткой нет моего дворца с мягким диванчиком?» – думала Марлен.

– Что ищешь? – спросил Ангел, – может помогу?

Макс не отвечал. Он снова взглянул на угол экрана очков, которые показывали картинку с камеры наблюдения у ворот Иштар. Там Барт с телефоном в руках ходил в разный стороны и, вероятно, фотографировал. Что он там увидел? Сам говорил, что ничего интересного в музее нет. Надо спешить!

И тут Макс нашел! Вот он ключ! Лежит себе в витрине с другими каменными статуэтками.

– Отключи сигнализацию в этой витрине, – негромко сказал он.

– У тебя просьбы все более экзотичные, – отозвался Ангел.

– Ты можешь?

– Не могу, сигнализация находится на отдельном сервере, без выхода во внешнюю среду, иначе музей бы обворовывали каждый день. Если бы я был в музее…

– А ты разве не здесь?

Макс глянул на экран с камерой входа. Ему показалось движение. «Черт!» – мысленно выругался Макс, они давно уже здесь.

– У вас гости, – подтвердил Ангел.

На экране с воротами Барт все фотографировал. Что там можно снимать так долго. Черт! Черт! Движения Барта повторялись, словно пошли по кругу. «Они перехватили, систему безопасности! Барт и Марлен и у них. Но значит, они вырубили сигнализацию. Должны были вырубить.

Макс схватил стоящий на земле огромный кусок какой-то древней колонны и опустил его на витрину. Стекла разлетелись во все стороны. Он быстро схватил «ключ». Никакого воя сирены, только звук падающих осколков на каменный пол.

«Допустим, обошлось, – подумал Макс. – Если и не обошлось, то говорят, что тюрьмы в Европе, по сравнению с Российскими – просто дом отдыха».

– Путь к запасному выходу, – бросил Макс и на экране очков появился четкий план с указателями.

– Ты друзей хочешь бросить? – спросил Ангел. – Не одобряю, но если что, их доля пополам со мной.

– Заткнись! – грубо отрезал Макс и рванулся через залы в сторону запасного выхода.

– Как скажешь.

На очках экраны с камерами исчезли, но Максу они были уже не нужны. Он снял очки, положил их на пол у стены около одного из стеллажей с какими-то древностями и направился к запасному выходу. Он открыл дверь с зеленой лампочкой Ausgang. Он знал, что его ждет, поэтому сгруппировался. На мгновенье мир погрузился во тьму. Когда зрение вернулось, Макс обнаружил себя висящим на локтях двух здоровяков, а перед ним стоял улыбающийся старый знакомый. На этот раз он был в шляпе.

«Мистер Шляпа, – подумал Макс. – Как же его зовут? Назывался он или нет? Вроде нет. Ему бы подошло имя Кент».

Серошляпый заговорил. По-английски.

– Что же ты так! – улыбнулся он, – Друзей бросаешь. Нехорошо. Что это ты нашел? – он вертел в руках каменную статуэтку в виде мужского достоинства.

Макс молчал. Он думал о здоровье. Сколько надо здоровья, чтобы завалить всех этих здоровяков. Что они штампуют их что ли? И похожи они, как братья близнецы. Наверное, все-таки он пропустил момент, когда разрешили клонирование людей.

– Заподозрить тебя в гомосексуальном фетишизме и в воровстве древних каменных сексуальных игрушек было бы несколько странно… Хотя, почему странно? И все же поинтересуюсь… Зачем ты украл сей ценный предмет и убежал от прелестной фройлен и пьяного полурослика? Если ты не ответишь, им будет больно.

Улыбчивый, размышляя, похлопывал каменным артефактом по ладони.

Макс молчал. «Кент» сделал знак своим подручным, Макс тут же, вмял каблук в ступню одного, высвободив руку, с разворота ударил в челюсть второго, но получил боксерскую двойку от улыбающегося и снова обмяк. Чувствовал, что его обыскивают.

– Ничего, – сказал один из здоровяков.

Серошляпый отозвался сложным словосочетанием.

«Говорила мама, – учи язык! Или не поймешь каким нехорошим словом тебя обозвали», – подумал Макс.

Пока его волокли, голова гудела, корильен пел в голове, из носа текла кровь, рубашка расцвечивалась красными пятнами.

Картина в зале с вратами Иштар выглядела чрезмерно буднично. Молодая женщина, словно сильно устав, прислонилась спиной к своему мужчине, крупному представительному в сером костюме. Рядом стоял, по всей видимости, его брат, по крайне мере он был таких же габаритов, и в похожем костюме. Он крепко, по-дружески, держал за плечи маленького щупленького человека. Благость этих посетителей нарушил Макс, которого втолкнули в зал, так что он упал, размазывая кровь по музейному мраморному полу.

– Расскажи своим друзьям, Макс, как ты сбежал от них с артефактом.

Марлен неотрывно смотрела на него.

Макс не делился своим чудесным, планом: украсть что-нибудь из музея, и бежать. Он знал, что поймают его обязательно. Но в свете побега он намеревался втюхать историйку про украденный предмет с правдой не имеющий ничего общего. Например, что фаллос – ключ к сокровищу в древнем шумерском городе, в Ираке. Таким образом можно было выиграть немного времени, а при некоторой удаче оставить преследователей в прямом смысле с членом. Макс решил, что пора рассказать про Ирак, но, Марлен, дернув головой от Макса, начала первой:

– Я       требую чтобы меня отпустили, я расскажу все что знаю, – голос ее был тверд и громок. – Я так понимаю, что мои, так сказать, компаньоны не вполне благородные люди. Считаю себя свободной от всех обязательств.

Ругаться красиво Макс мог только на русском. И теперь он выдал такое словосочетание, что поставил в тупик серошляпого. Хотя тот знал русский очень хорошо.

Серошляпый, переводя выражение, улыбаться все же не забывал.

– Отпусти ее, – улыбчивый сделал знак своему коллеге.

– Про этот «ключ» мне рассказал Барт. Это ключ от этих ворот, – и она показала на врата Иштар.

Макс снова выругался и сплюнул на пол, выругался он потому что понял, что клык шатается. Замысел Марлен был прозрачен.

– Слушай, как тебя зовут? – спросил Макс.

– Энди, – отозвался Серошляпый.

– Энди-тренди-бренди, – и Макс снова рванулся к нему.

Получив удар сокрушительной силы с боку решил отдохнуть. На него спустилось такое умиротворение. Он разлегся на полу и стал рассматривать прожилки мрамора на полу. Его попытались поднять, но он висел тряпичной куклой.

– Да, брось ты его, – сказал Энди. – Только поглядывай, вдруг притворяется.

Подчиненный отозвался согласным звуком.

– Меня зовут Энди Рачовски, – произнес серошляпый. – И похоже интересы наши пересеклись в поиске некоторых вещичек. Скажу вам, мне они очень нужны.

– Нам они тоже нужны, – откликнулся Барт.

– Мне они нужны больше. Прошу прощения, Марлен, за твоего невежливого друга. Продолжай раcсказ.

– Он мне не друг, – уточнила Марлен.

– Верно, – сладостно сказал Энди. – Вы бирайте сильных друзей. Итак?

– Да, я собсвенно все сказала. У тебя, дружок, в руках ключ от этих ворот.

– Как интересно, – усмехнулся Энди. – Почему       же Макс бежал от ворот?

– Не знаю, спросите у него. Наверное, хотел       прийти сюда потом, один, когда вы нас уведете.

– Ну допустим, почему какой-то член открывает       ворота, у врат ведь и дверей нет.

– Вы где учились? В школе морской пехоты? Врата Иштар – недвусмысленный вагинальный символ, а то что вы держите в руках недвусмысленный фалический символ – и он должен стать ключом.

– Маловат что-то ключик для этой дамочки, – хохотнул боевик, державший Барта.

– Как правило, – Марлен презрительно смерила его взглядом, – о размере члена говорят те мужчины, которых комплексуют по поводу своего собственного.

– И       как же он открывает эти ворота? – спросил Энди.

– Вероятно, в центре, под самой аркой, должно быть       отверстие, вставьте его туда.

– Что вставить?

– Ваше достоинство, – совершенно серьезно ответила Марлен. – И тайник откроется.

– Забавляетесь. Небылицы рассказываете, – в голосе Энди слышалось сомнение.

– Ну так отдайте ключ ему, – она кивнула в сторону Макса. – Раз не умеете использовать свое достоинство.

Макс лежал и не шевелился. Он отдыхал. Скачи оно все конем.

Энди остановил взгляд на Максе.

– Йен, ты его не насмерть приложил? – поинтересовался Рачовски.

– Легонько я, – прогудел костолом.

Макс почувствовал железобетонные сваи пальцев проверяющих пульс на шее

– Жив.

– Принеси лестницу и ящик с инструментами из подсобки, – распорядился Рачовски. – Крэг, пройдись сканером по арке.

Тот, кого назвали Крэгом, достал вещицу похожую на фотоаппарат, и направил на арку.

– Углублений несколько. На самом верху прямо над проходом примерно 4 дюйма глубиной.

– Вот! – обрадовалась Марлен.

– Марлен, – очнулся Барт. – ты не права.

Макс подумал, какие они все таки хорошие ребята. И Марлен, и Барт. Шифрами никто их не учил разговаривать. А ведь Барт скорее всего имеет ввиду что марен надо вцепиться в правого охранника.

Йен уже подставлял лестницу. Энди пихнул ногой Макса:

– Ну что, Индиана, полезай. Открой тайник.

– Это Вам как раз по-размеру, – язвительно сказала Марлен. – Вам выпал уникальный шанс, открыть символические врата Иштар, войти в богиню, – не меняя язвительно-презрительного тона вступила Марлен.

Энди сильно разозлили слова Марлен. Он перешагнул Макса, и начал залезать по лестнице. «Минус один», – мысленно посчитал Макс. «Осталось четверо, причем один держит лестницу. Молодец, Марлен».

Новоявленный археолог, взяв молоток, в миг добрался до самого верха. Крэг указывал ему место углубления. Энди начал долбить облицовку. Макс, пользуясь тем, что боевики стояли с задранными вверх головами, приготовился подскочить. Но тут в зал вошли еще трое. Энди к этому времени уже расковырял облицовку, и пяхтя тыкал каменным фалосом по камню.

Двое были братьями тех, кто уже находился в зале.

Макс пошевелился и аккуратно перевернулся на спину. Хорошо что аккуратно. В газах мордоворотов было написано: попробуй дернись – запинаем!

– Как у вас здесь интересно! – услышал Макс знакомый голос.

– Гетц! – воскликнул Барт. – Я-то думаю что это помойкой пахнет!

– Я тоже тебя рад видеть, Барт! – беззлобно отозвался Гетц. – А тебя по запаху алкоголя и неприятностий всегда можно отыскать.

Он огладил ярко голубой широкий шелковый шарф, пузико под зеленой огуречноой расцветки рубашкой.

Макс аккуратно и медленно сел на полу, всем видом показывая что рыпаться у него нет ни сил ни желания.

Рядом с ним встали новоприбывшие. Рыпаться было бесполезно.

– Так-так, мистер Рачовски, – насмешливо сказал Гетц на хорошем английском, – позволь дать тебе совет, чтобы соединиться с Богиней не используй каменное старье, Богиню оживить можно только живой плотью.

Рачовски неопределенно замычал, он понял что его развели как пацана. У него возникло желание совершить половой акт со всеми находящимся внизу.

Но оставалось только улыбаться. Хорошая мина при плохой игре.

– Рачовски, слезай уже. Очень остроумно, – обратился Гетц к Марлен, пока ехал смотрел на ваше выступление, талантливо. Боюсь, мне сложно будет       теперь жить без вашего остроумия. Но ничего, я что-нибудь придумаю. А теперь, он обратился к Барту, рассказывай       про Шекспира.

– Про какого Шекспира? – спросил простодушно Барт

– Оставьте удивленные возгласы для Рачовски. За последние 2 дня ты загрузил на свой iPad все произведения Шекспира, всю критику и все фильмы. Или ты заботился об образовании своего друга? – Он кивнул в сторону Макса. – Неужели это просто неожиданно воспылавшая любовь к классику? Давай уже, говори. Мне некогда. Футбол сегодня. Бавария играет.

– С кем? – поинтересовался Барт, он явно тянул время.

– Не раздражай меня! – заорал Гетц. – Или я попрошу тебя стукнуть.

Барт подумал, что он почти забыл вкус коньяка. В голове у него заиграла грозная и тревожная музыка русского композитора Прокофьева, с размашистой угловатой мелодией. Из Ромео и Джульетты, вспомнил он. И тут его осенила догадка, как иногда бывает в момент высочайшего напряжения и отмены алкоголя.

– Ромео и Джульета, – как бы нехотя произнес он. – Я отыскал ключ в именах персонажей. Ромео и Джульетта… – повторил Барт. – Рома, Джули. Рим Юлия. То есть Рим Юлия Цезаря. Явный намек на не современный Шекспиру Рим, а на древний, развалины которого тогда уже были примерно в том же состоянии, что и сейчас.

Гетц внимательно и недоверчиво прислушивался к словам Барта..

– Дальше, – продолжал Барт, – Монтекки (Montague) на старофранцузском означает Гора, или холм. То есть некий холм в Риме Юлия. Какой же холм? – спросил он всех.

– Капитолийский, – почти выкрикнул умник. – Ну конечно! Capulet – это почти верное название Капитолийского холма – Monte Capitolino. Браво! Но что это НАМ дает? – он сделал упор на местоимение «нам».

– Ну пока ничего. На Капитолийском холме ничего нет. В Риме побывали и Бэкон несколько раз, и другие члены тайного общества. Явно ничего не нашли.

– Почему ты так уверен? Почему Бэкон, один из блистательнейших людей всех времен, не нашел амулет в Риме?

– Не нашел, потому что в Риме уже не было амулета. Вероятно, история эта достаточно известная в то время, поскольку Шекспир взял ее сюжет и героев из новеллы Бонделло, доминиканца, который знал крайне много секретов. У Шекспира и Бонделло были еще персонажи. Парис ди Лодроне.

– Париж и Лондон, – догадался Гетц. – Что за странное указание?

– Прозвище Лодроне Шекспир упоминать не стал, видимо, чтобы лишний раз не запутывать тех, кому обращено его послание. Действительно, похоже на Лондон, – проговорил Барт. – Но Лодроне, на староитальянском значит разбойник. С учетом событий, случившихся в Риме за 50 лет до написания доминиканцем Ромео и Джульетты, намек скорее на Луи 12.

– Точно! – воскликнул умник. – Захват Рима французами! Ага! Тонко! То есть Шекспир говорит, то что было в Риме Цезаря на Капитолийском холме, было захвачено разбойником и вывезено в Париж.

– Да, – Барт сказал грустно. – Искать мы планировали в Париже.

– Очень полезные сведения, – умник стал суровым. – Париж – город не маленький.

– Мест, связанных с Луи 12 там не так много, – парировал Барт.

– Недостаточно! Ты что-то от меня скрываешь. Это же очевидно, что за потрясающее открытие: искать в Париже! Говори, – и он приставил пистолет к голове Макса.

Барт смотрел равнодушно на хромированный револьвер с длинным и толстым дулом. Ему было так плохо, что он и сам бы с удовольствием приложил холодный металл к виску. Даже был не против выстрела, без коньяка существование было очень болезненным.

Умник явно любил показуху, он картинно взвел курок, Макс не шелохнулся. Громко выдохнув, Барт произнес, каждое слово ему давалось с трудом::

– Искать надо на линии Розы. Шекспир, действительно, уточняет, он вводит в произведение Розалину. У предшественников никакой Розалины нет. Rosaline. Почти совпадает с Roseline.

– Кого ты пытаешься надуть? – закричал Гетц размахивая револьвером. – Какая линия Розы?! Парижский меридиан был введен лет через пятьдесят после Шекспира.

– Только не в тайных обществах, к которым, вы не будете отрицать, принадлежал и Бэкон, – сказал Барт. – Это меридиан появился на мистической линии, а не наоборот. Посмотрите учения мартинистов.

– Но причем здесь Бэкон. Мы же говорим о Шекспире. Или ты подразумеваешь антистратфордианскую теорию? Ну допустим, хотя я, как ученый, считаю ее глупостью.

– Ты? Ученый? – Барта передернуло.

– Мне до Харона, что ты там обо мне думаешь! Выкладывай что там еще!

– Дыма без огня не бывает. Может Бэкон имел какое-то влияние на Шекспира. Кто теперь докажет правда это, или вымысел. Но линия Роза – древний мистический меридиан, проходящий по всему Парижу. И мест, оставшихся нетронутыми со времен Луи 12, находящиеся на этой линии Розы не так уж и много.

– Но ведь барон Осман так перестроил город, что вряд, таких мест много, – какие шансы отыскать амулет.

– Такие амулеты просто так не пропадают. Они знают, когда быть сокрытым, а когда открыться ищущим. И если мы нашли один, значит время пришло и показаться миру и остальным. Я собирался углубиться в учениях мартинистов. Они об этом меридиане знали почти все.

Гетц задумался:

– Звучит не слишком убедительно, но с мальтийским замком тоже было мутновато.

Гетс выставил револьвер целясь в Барта.

– Пока, дорогой мой хоббит.

И нажал спусковой крючок. Макс дернуться не успел. Но выстрела не последовало. Раздался лишь сухой щелчок. Гетц улыбнулся:

– Ой. Pабыл зарядить. Ладно. В следующий раз, Барт. Твою теорию проверим.       Вашу прекрасную спутница будет теперь нашей спутницей. Мы забираем ее с собой. Во-первых, мне крайне приятно ее общество, во-вторых, еслиты солгал она будет некоторой гарантией. Йен, помоги девушке пройти с нами, – распорядился он. – А вам господа, удачи. И, не советую покидать этот зал в течение получаса, а то прекрасной Марлен станет не очень хорошо. Мы за вами следим, – и он показал на камеры наблюдения.

Гетц уже было повернулся к выходу, но остановился на полпути.

– Ты так увлек меня рассказом, Бартоломью, что я совсем позабыл о том, что принадлежит нам. Может, ты расскажешь где вы спрятали найденные части амулета?

– Амулета? – Барт и так не сильно походил на умного.

Макс тихо сидел. Рыпаться сейчас было бессмысленно. По крайней мере пока их не собираются грохнуть.

– Нет? не скажешь? Ну я попытался.

– Мы не идиоты, чтобы возить его с собой, зная, что за мной следят такие чудесные люди. Амулет остался в России. – отозвался Макс.

– Не болтайте ерундой! – выкрикнул Гетц, но в голосе послушались сомнения. – С этим нельзя расставаться.

– Вы же всех обыскали уже, – с спокойно сказал Макс.

– Может, недостаточно хорошо? – задумчиво сказал Гетц. – ОК, раздевайтесь, Марлен, к Вам, это, разумеется, не относится. Мы ведь, едем с Вами в Париж. А этот город создан, чтобы открывать секреты, особенно, если они спрятаны под одеждой. Вы же станцуете нам приватный танец

Макс видел, как Марлен проглотила несуществующий лимон.

– Что сидим? Раздеваемся! Раздеваемся! – поторопил Гетц.

– Гетц, ты еще и изварщенец, – заметил Барт.

Гетц оставил это замечание без внимания, хотя по его виду было понятно, что он этим гордится.

– Паспорта и ваши замечательные гаджеты мы вам оставим. Если вспомните, где амулет – сообщите. Мы быстро к вам приедем. Я рекомендую вспомнить, поскольку ваша спутница будет с нами. Приятного вам времяпрепровождения в моем родном городе. Очень рекомендую посмотреть музей еще раз, пока у вас есть времечко. И конечно, Берлинский зоопарк, там вы найдете своих пушистых сородичей. Вам понравится. А вас, дорогая Марлен, прошу следовать с нами, нас ждет хороший автомобиль, для вас я приготовил французский абсент.

Через минуту в зале перед воротами Иштар остались только голые Барт и Макс. Барт был взбешен. Он был готов перегрызть основание ворот. Но после нескольких ознакомительных кругов, принялся беспомощно ругаться.

– Вот сволота!

– Я понял почему ты его недолюбливаешь. Я присоединяюсь к тебе в твоей ненависти.

– Зачем раздевать-то!

– Унизить. И задержать нас. Пока мы будем искать одежду, они уйдут.

Макс нашел зал, в котором спрятал очки, поднял их и оглядел:

– Не сломались, смотри-ка, – хмыкнул он. – Ангел, ты меня слышишь? Прием! Ты можешь отследить их перемещение?

– Я отследил перемещение вашей одежды. Она у запасного выхода валяется. – Макс услышал металлический голос Ангела.

– Я так почемуто и думал, – Макс уселся на пол. – Садись, Барт. В ногах правды нет. Подождем полчасика. Будем соблюдать правила игры.

– Почему они нас отпустили? – спросил Барт.

– Они не отпустили. Они будут следить за каждым нашим шагом.

– Ну тогда давай нагоним их и отобьем Марлен.

– Нет, – устало проговорил Макс. – Сегодня мы проиграли.

Через полчаса Макс с Бартом покинули здание через запасной выход. Он был оставлен открытым заботливыми соперниками. Одежда их была аккуратно разложена на стульчике. Такси брать не стали, надо было попытаться уйти от неминуемой слежки. В у-бане народу было мало, ехали наобум, меняя поезда и линии.

Пришлось полностью поменять всю одежду, «неизвестно что за вшей они туда успели напустить» – пояснил Макс. В H&M купили весь гардероб, чтобы выглядеть неприметнее, как немцы. Правда, в Берлине так были одеты в основном турки и албанцы. Но Макс, с недельной небритостью, мог сойти за серба.

Пришлось покупать новые телефоны и планшеты.

– Включать старые – значит засветить, где мы находимся, – остановил Барта Макс, когда тот попытался включить iPad, чтобы восстановить все свои файлы на новом.

– У меня же там все мои материалы, и программы, и книги, – растерялся Барт.

– Сейчас свяжемся с Ангелом и он что-нибудь придумает.

Ангел дал новые пароли и данные кредитных карт. Старыми адресами и аккаунтами пользоваться строго-настрого запретил.

– Кстати, – спросил Макс, – а в музее про Шекспира, это был экспромт?

– Не совсем, – Барт первый раз после музее слегка улыбнулся, – я чувствую, что в Ромео и Джульетте что-то есть. Но уж точно не линия розы. Эту версию я отмел уже давно, а немцу этому втюхал как реальную. Пускай в Париже побегает. Только вот Марлен жаль.

– Марлен жаль?!! – расхохотался Макс.

Барт посмотрел на Макса изумленно.

– Тысячи моих сограждан мечтают о поездке в Париж!

– Но не в багажнике.

– Насколько я понимаю, условия у нее будут приемлемые, компания не слишком хорошая, но она тоже девочка с жалом. – уверенно произнес Макс. – А мы ее вызволим. Есть план. Мы же в Трир собирались? Вот там и встретимся со всеми.

– Зачем они ее вообще забрали?

– Она с ними заодно. Ведь это ее мысль была о Макдоналсьсе.

– Надо срочно туда!

– И что? Если она нас сдала, то там нет давно ничего. А если за нами следят? Они ждут что мы рванем за амулетами. А мы все будем делать естественно.

Снова сели на S-Bahn, на всякий случай. Макс громко произнес: «Нужен отель, чтобы принял наличными и без паспортов». Отель выбрали рядом с тем самым Макдонасльсом. Завтракать пришлось конечно же бумажными гамбургерами. Обильное количество кофе не помогало, проталкивать застревающие в горле куски, пока Макс не забрал амулеты.

Они оказались на месте.

Марлен оказалась права.Марлен оказалась чиста.

Они спали в поезде на Кельн. Барт похоже мог спать где угодно. Он спал ночью спал и сейчас. Ночью Максу спать не получилось – мысли не давали спать больше, чем ор на улице на турецком, и стоны за стеной. Слушать немецкое порно было очень утомительно. Контекст пьесы Макс понимал, но детали не улавливал. И все-таки хотелось спать а не понимать. А Барта не беспокоило ничего. Пиво – лучшее снотворное в таком отеле. А Макс им пренебрег.

Шаг 4. В дороге

Сон Макса в тихом и мягком поезде был крепким. Пять часов до Кельна и еще два часа до Трира, ему даже не мешал Барт, который всю дорогу ерзал и причитал, скачивая приложения на новый планшет. Проснулся он только от настойчивых тычков Барта: «Макс, Макс, Макс».