Фантастика

Снаружи «Гром-1» преобразился в машину смерти. Турель FEL «Светоч» на брюхе корабля ожила. За матовыми кварцевыми панелями замерцал ярко-голубой свет, нарастая до ослепительной интенсивности. Внутри сложной системы сверхпроводящих магнитных зеркал и линейных ускорителей пучки свободных электронов разгонялись до релятивистских скоростей. Невидимый глазу, но несущий чудовищную энергию луч когерентного микроволнового излучения, способный прожигать насквозь броню орбитальных крейсеров, ударил в основание одной из массивных аметистовых «выступов» «Алтаира», где, по расчетам земных стратегов, с высокой вероятностью могли находиться двигатели или силовые узлы.

Одновременно турель рельсотрона «Кузнец» дернулась дважды подряд, с гулким, ощутимым даже внутри корпуса «Гром-1» хлопком сжатого воздуха в ускорительных камерах. Два тяжелых вольфрамовых снаряда, каждый размером с торпеду, несущие колоссальную кинетическую энергию, помчались к той же точке на корпусе «Алтаира». Тактика была отработана до автоматизма: мощный луч FEL ослеплял сенсоры, разогревал и ослаблял броню, создавая уязвимое пятно, которое тут же проламывали снаряды рельсотрона.

И снова – ничего

Луч FEL, который должен был испепелить все на своем пути, уперся в ту же невидимую зону пространственного искажения перед поверхностью корабля. Он не отразился, не рассеялся на частицы. Он словно утонул в искривленном вакууме, как луч прожектора в бездонной черной дыре. Никакого видимого эффекта на переливающейся поверхности «Алтаира» – ни пятна накала, ни деформации, ничего.

Снаряды рельсотрона постигла та же участь, но с разным исходом. Первый влетел в зону пространственной аномалии и исчез бесследно, как и предупредительный выстрел. Второй… второй снаряд отклонился. Казалось, пространство перед кораблем сжалось в одной точке и с чудовищной силой выплюнуло снаряд в сторону, как камень из древней пращи. Он пронесся в каких-то сотнях метров от цели, задев лишь пустоту, и унесся в черноту космоса, став новой, крошечной угрозой для будущих космических миссий.

«Они… они играют с нами!» – прошипела Соколова, ее голос дрожал от бессильной ярости и нарастающего ужаса. Ее кулак врезался в мягкую обшивку подлокотника. «Никакого эффекта! Ни малейшей царапины! Это… это невозможно!»

«Капитан! Сканирую энергетический всплеск на объекте!» – закричал Орлов, его голос сорвался от паники. На его экранах замигали кроваво-красные предупреждения, заглушая другие данные. «Неизвестный тип излучения! Чистое полевое возмущение! Интенсивность стремительно растет! Источник… везде! Весь корпус „Алтаира“ излучает!»

Волков увидел это мгновение позже. По всей поверхности гигантского аметиста, будто подкожные вены под давлением, проступили тонкие, но невероятно яркие линии белого света. Они сгущались, сплетались в сложные узоры, концентрируясь в нескольких точках на «носу» корабля, обращенном прямо к «Грому-1». Эти точки вспыхнули ослепительно, как микроскопические солнца, и из них вырвались не лучи, а… сгустки.

Сгустки чистой, невыносимо яркой энергии, размером с небольшой автомобиль. Они двигались не по прямой баллистической траектории. Они пульсировали и искривляли пространство вокруг себя, как камни, брошенные в густой мед. Их путь был зигзагообразным, непредсказуемым, нарушающим все законы инерции. Цвет – ослепительно-белый ядро, окруженное мерцающей фиолетовой окантовкой, оставляющей за собой мерцающий шлейф искаженного пространства-времени.

Второй сгусток чистой деструкции чиркнул по краю левого крыла «Гром-1».

Не было оглушительного взрыва, разлетающихся обломков, огненного шара. Был мгновенный акт исчезновения. Металл сплавов «Кевлар-Титан», армированный керамопластик, сенсорные решетки стоимостью в годовой бюджет небольшой страны – все в радиусе трех метров от точки контакта просто перестало существовать. Материя аннигилировала, оставив после себя идеально гладкий, оплавленный по краям срез, как будто гигантский раскаленный нож прошелся по маслу. От мощного крыла-стабилизатора остался лишь жалкий огрызок. По корпусу корабля, словно живые змеи, пробежали разряды статического электричества, вызванные коллапсом локального поля. «Гром-1» рвануло в сторону с чудовищной силой, закрутило вокруг оси.

«ААААРГХ! ЛЕВЫЙ СТАБИЛИЗАТОР УНИЧТОЖЕН!» – крик Соколовой слился с воем аварийной сигнализации, заполнившей кабину пронзительной какофонией. Красные лампы замигали повсюду. Ее тело дернуло ремнями, голова ударилась о подголовник. «Потеря гидравлики в маневровых двигателях сектора „Гамма“! Стабилизирую!» Ее пальцы летали по аварийной панели управления ориентацией, отчаянно борясь с бешеным вращением корабля. Рычаги тяги правых двигателей ушли в красную зону. «Гром-1» содрогался всем корпусом, как раненый зверь, извергая из поврежденного крыла облако замерзающих в вакууме кристаллов охлаждающей жидкости и мелких обломков.

«Повреждения в отсеке 3! Разгерметизация! Автоматические переборки сработали!» – докладывал Орлов, его голос прерывистый, сдавленный страхом. На его экранах телеметрии мигали десятки красных значков. «Энергия… какая-то остаточная энергия от попадания… она проникла сквозь броню! Она… она разъедает цепи питания! Замыкания по бортовой сети! Пожар в отсеке 4, система тушения активирована!»

Волков стиснул штурвал так, что титановые рукоятки заскрипели. Зубы сжались до боли. Вкус крови – он прикусил язык. Сквозь треснувшее бронестекло он видел медленно вращающийся горизонт: синеву Земли, ослепительное солнце, черную бездну и… «Алтаир». Корабль пришельцев парил неподвижно, его аметистовые грани переливали спокойным светом. Белые линии на его поверхности светились ровно, угрожающе. Новые точки накала формировались на «носу», нацеленные прямо на потерявший управление земной корабль.

«ЦУП! Мы атакованы! Получили тяжелые повреждения! Левый стабилизатор уничтожен, разгерметизация отсека 3, множественные отказы систем! Оружие объекта…» – Волков замолчал, ища слова, способные описать неописуемое. «…Оно не просто разрушает. Оно стирает материю. Повторная атака неизбежна! Запрашиваю…» Что запрашивать? Подкрепление? Его «Гром-1» был вершиной земных технологий. И он был беспомощен, как щепка перед цунами. В эфире стояла тяжелая тишина.

«„Молот“, это ЦУП!» – голос командующего был полон беспомощного отчаяния. «Данные получены. Отходите! Немедленно отходите на максимально возможную дистанцию! Повторяю, отход! Ваша задача теперь – выжить и доложить! Любой ценой!»

«Понял, ЦУП, – Волков перевел взгляд на Соколову и Орлова. Оба были бледны как полотно, пот стекал по вискам, но в глазах – не паника, а лихорадочная сосредоточенность. Орлов боролся с пожаром виртуальными командами, отключая горящие сектора. Соколова, стиснув зубы, выравнивала корабль, используя оставшиеся двигатели и микродроны для стабилизации. – Отходим. Максимальная тяга на оставшихся двигателях. Курс – к станции „Мир-7“. Соколова! Держишь?»

«Держу, капитан! – голос Елены был хриплым, но твердым. – Двигатели „Альфа“ и „Бета“ на форсаже! Микродроны компенсируют вращение. Тяги… тяги хватает! Идем!» «Гром-1», искалеченный, с дымящимся, уродливым шрамом вместо крыла и облаком ледяной пыли за кормой, рванулся прочь от аметистового гиганта. Двигатели ревели на запредельных нагрузках, выжимая последние проценты мощности.

Но «Алтаир» не собирался их отпускать. Он плавно, с устрашающей неторопливостью, развернулся, его «нос» снова нацелился на уползающую жертву. Белые линии на поверхности вспыхнули ярче, превращаясь в паутину ослепительного света. Новые сгустки энергии – ослепительно-белые сердца в ореоле фиолетового искажения – начали формироваться в точках накала. Три. Четыре. Пять.

«Он целится!» – закричал Орлов, отрываясь от экранов пожаротушения. «Еще пять сгустков! Траектория… перекрывает наш курс увода! Они летят хаотично, предсказать невозможно!»

Волков понимал без слов. Маневр «Дельта» они только что выполнили ценой невероятных усилий и повреждений. Повторить его с изуродованным крылом и отказавшими маневровыми двигателями было физически невозможно. А сгустки летели по тем же невообразимым, зигзагообразным траекториям, которые сводили на нет любые попытки уклонения. Шансов избежать попадания – ноль. Ледяное спокойствие накрыло его, как шлем.

«Бронезаслонки! ВСЕ ЗАЩИТЫ НА КОРМУ!» – скомандовал Волков, последняя отчаянная попытка хоть что-то сделать. Тяжелые плиты керамопластика и композитной брони начали съезжать по направляющим, прикрывая наиболее уязвимые кормовые отсеки и двигатели. Но он знал – против оружия, стирающего саму ткань реальности, это было не более чем психологическое утешение. Он видел, как три ослепительно-белые точки на «Алтаире» достигли критической яркости, готовые выплюнуть смерть…

И вдруг – погасли

Белые линии на поверхности корабля пришельцев резко потускнели, растворились, как чернила в воде. Точки накала рассеялись без следа. «Алтаир» плавно, почти лениво развернулся обратно, возобновив свое первоначальное движение к верхним слоям атмосферы Земли. Он снова был просто мерцающим аметистом, безразличным к жалкой, дымящейся соринке, уползающей прочь. Его внутренний свет заиграл мягкими переливами, как будто ничего не произошло.

«Он… он прекратил атаку?» – прошептала Соколова, не веря своим глазам. Ее пальцы замерли на пульте управления. Тишина в кабине, нарушаемая только гулом двигателей и шипением систем, стала еще более оглушительной.

«Сенсоры подтверждают… объект деактивировал оружие, –доложил Орлов, его голос дрожал от облегчения и глубочайшего недоумения. Он смотрел на экраны, где красные предупреждения погасли одно за другим. – Продолжает движение на вход в атмосферу. Энергетическая сигнатура… снова нулевая.»

Волков медленно, очень медленно разжал пальцы на штурвале. Ладони внутри перчаток были мокрыми от пота. Он почувствовал, как дрожь пробежала по его рукам. Он смотрел на удаляющийся «Алтаир», который уже начинал окутываться первыми, призрачными фиолетовыми отсветами трения о верхние слои воздуха. Но не огненным шаром, как входили в атмосферу земные корабли, а мягким, почти эфирным свечением, как будто сам воздух приветствовал его, обволакивая нежным сиянием.

«Они просто… продемонстрировали превосходство, – проговорил Волков хрипло. Голос звучал чужим. – Мы для них – мухи. Недостойные даже уничтожения. Они показали, что могут стереть нас одним движением… и не стали этого делать.» В его голосе не было злости или горечи поражения. Был только ледяной, всепоглощающий ужас перед бездонной пропастью технологического и, возможно, этического разрыва. И горькое, унизительное понимание собственной ничтожности.

«Но почему?» – спросил Орлов, его глаза все еще были полны ужаса. «Зачем все это? Зачем выходить на орбиту? Зачем игнорировать, потом стрелять, а потом… отпустить?»

Волков молчал, глядя на то место, где «Алтаир» начал погружаться в фиолетовую дымку атмосферы. Ответа у него не было. Только предчувствие, что эта демонстрация силы была лишь первым актом чего-то гораздо большего. И что настоящая встреча – или испытание – было еще впереди. Гул двигателей «Гром-1» теперь звучал как стон раненого зверя, уносящего их прочь от места унижения, к относительной безопасности станции «Мир-7». Но безопасность эта была иллюзорной. Черная бездна космоса и синяя хрупкость Земли внизу внезапно показались Волкову бесконечно враждебными и одинокими. Пришельцы были здесь. И они могли все. Поврежденный космический перехватчик «Гром-1», на подлете к орбитальной станции «Мир-7». Синий шар Земли в иллюминаторе казался теперь не домом, а мишенью.

Тишина внутри кабины после отбоя атаки была гнетущей, физически ощутимой. Ее нарушали только:

Прерывистый гул оставшихся двигателей, работающих на запредельных режимах, их звук был хриплым, надсадным.

Тиканье термодатчиков вокруг пробоины – звук капель, падающих в металлический таз.

Шипение и щелчки аварийных систем, пытающихся стабилизировать разбалансированный корабль.

Собственное дыхание экипажа – громкое, учащенное, пробивающееся сквозь фильтры гермошлемов, которые они так и не сняли из-за риска новой разгерметизации.

Волков сидел в кресле, будто влитый в титан. Его руки все еще сжимали штурвал, хотя система автопилота, едва справляющаяся с поврежденным кораблем, давно взяла управление на себя. Он смотрел не на приборы, а в черноту космоса за треснувшим бронестеклом. Туда, где несколько минут назад висел «Алтаир». Там теперь была только пустота и звезды. Но перед его внутренним взором все еще плясали ослепительно-белые сгустки смерти, оставляющие фиолетовые шлейфы искаженного пространства. Он видел, как его корабль, гордость земного флота, превратился в добычу, в муху, которую прихлопнули, но не добили. Унижение. Оно горело в груди жгучее физической боли. Сильнее страха.

«Отсек 3… герметичен, капитан, – голос Орлова прозвучал сквозь тишину, хриплый и усталый. Он откинулся в кресле, вытирая пот со лба тыльной стороной перчатки. Его лицо под шлемом было серым. – Пожар локализован. Но… отсек мертв. Весь сектор питания „Дельта“ уничтожен. Мы летим на аварийных аккумуляторах и генераторе отсека „Бета“. Запаса… на час, может, полтора. До „Мир-7“ – сорок минут.»

«Стабилизация… держится, – добавила Соколова. Ее голос потерял всю ярость. Теперь в нем была только пустота и глубокая, леденящая усталость. Она не отрывала глаз от экрана управления маневрами, где виртуальные векторы тяги дрожали, компенсируя хаотичное рысканье корабля. – Двигатели „Альфа“ и „Бета“ перегреваются. Если сбросить тягу ниже 70%, начнем вращаться. Микродроны… осталось три из десяти. Остальные сгорели в струе или потеряны.» Она замолчала, потом тихо добавила: «Капитан… что это было? Какой снаряд… просто стирает металл?»

Волков медленно повернул голову. Его глаза встретились с ее взглядом. В них не было ответа. Только тот же немой вопрос и глубина шока, который еще не успел перерасти в осмысление.

«Не снаряд, – наконец, проговорил он. Голос был тихим, но резал тишину. – Это… аннигиляция. Локальная. Точечная. Они не пробили броню. Они удалили ее. Как ластиком. Стерли кусок реальности.» Он махнул рукой в сторону иллюминатора, за которым виднелся уродливый срез крыла. «Видите края? Они не рваные. Они… гладкие. Оплавленные мгновенным, невероятным нагревом на границе исчезновения. Как будто по маслу резали раскаленной нитью.»

Соколова и Орлов молча последовали его взгляду. Ужас понимания медленно оседал на их лицах, сменяя остатки адреналина. Они не просто проиграли бой. Они столкнулись с чем-то, что перечеркивало все их представления о физике, о войне, о возможностях.

«ЦУП „Заря“, это „Молот“, – Волков нажал на кнопку связи. Его голос, несмотря на все, звучал четко, по-военному. – Достигаем точки рандеву со станцией „Мир-7“ через тридцать пять минут. Состояние корабля: критическое. Потеряно левое крыло-стабилизатор, полное разрушение сектора питания „Дельта“, частичная потеря управления, работа на аварийных источниках энергии. Разгерметизация отсека 3 устранена. Экипаж…» Он сделал микроскопическую паузу. «…Экипаж в сознании, физически не пострадал. Повторяю, физически. Готовимся к стыковке в аварийном режиме. Данные боя… переданы в полном объеме.»

«Понял вас, «Молот», – ответил голос из ЦУПа. Тон был сдержанно-деловым, но Волков уловил в нем глубинную дрожь. ««Мир-7» предупреждена. Готовят аварийный шлюз и медбригаду. Прибудет эвакуационный буксир «Вепрь» для страховки. Держитесь там. Доклад о природе повреждений…» Голос замолк, не находя слов. «…Принят к сведению. «Заря» завершает.»

Связь прервалась. Волков откинулся в кресле, закрыв глаза на мгновение. Физически не пострадал. Какая издевка. Его душа была изрешечена точнее, чем корпус «Грома» оружием пришельцев.

«Капитан… – тихо начал Орлов, прерывая тяжелое молчание. Он указывал на боковой экран телеметрии. – Смотрите. Остаточное излучение в зоне пробоины… оно не спадает. Оно… флуктуирует. Искажает показания ближних сенсоров.»

Волков открыл глаза, подался вперед. На экране, в месте, где луч пришельцев стер крыло, висело облачко данных – не цифры, а хаотичные помехи, мерцающие цветовые пятна. Это не было тепловым следом или радиацией в привычном понимании. Это было похоже на шрам в самой ткани реальности, место, где законы физики все еще дрожали от нанесенного удара.

«Отслеживай, Дмитрий, – приказал Волков. – Записывай все колебания. Любое изменение. Возможно, это ключ… к пониманию их оружия.» Или доказательство того, что мы так и не сможем его понять, – добавил он про себя.

В иллюминатор показались огни станции «Мир-7» – сначала крошечные точки, потом вытянутый цилиндр с солнечными батареями, похожими на крылья стрекозы. Обычно вид дома на орбите вызывал облегчение. Сейчас он казался хрупким, уязвимым. Картонным домиком перед лицом урагана.

«Приготовиться к аварийной стыковке, – скомандовал Волков, снова надевая маску командира. – Соколова, бери управление на себя. Орлов, дублируй все ее действия на своей панели. Отключи автопилот. Мы делаем это вручную.»

«Есть, капитан!» – ответили хором, голоса чуть окрепшие от необходимости действовать.

«Гром-1», хромая и дымя, с уродливой черной меткой на боку, начал последний, медленный танец – танец раненого зверя, ищущего пристанища. Волков смотрел на приближающуюся станцию, но его мысли были далеко. Он видел фиолетовый ореол «Алтаира», входящего в атмосферу не как метеор, а как владыка, принимающий дань. Он видел гладкую черную Сферу, оставленную на плато Устюрт. Он видел сгусток белой смерти, стирающий его крыло.

Они были здесь. Они показали зубы. И они спокойно опустились на Землю. Что они замышляли? Библиотека знаний или предвестник аннигиляции? И главный вопрос, который жгло его мозг: почему они не добили нас? Было ли это милосердием? Пренебрежением? Или… частью плана, куда более сложного и страшного, чем простая война?

Тяжелый стук магнитных захватов аварийного шлюза «Мир-7», встретивших искалеченный «Гром-1», прозвучал как похоронный звон по эре человеческой самоуверенности. Битва была проиграна. Война… только начиналась. И правила ее писали не люди.

Шрамы Реальности

Место: Стыковочный узел «Альфа» орбитальной станции «Мир-7». Гул систем жизнеобеспечения, голоса десятков людей, запах озона и стерилизатора – все это казалось гротескно громким после вакуумной тишины и гудения аварийных систем «Гром-1».

Магнитные захваты шлюза с глухим стуком обхватили корпус перехватчика. Последовала серия шипящих звуков выравнивания давления, лязг механических защелок. Зеленый свет над внутренним люком зажегся.

«Стыковка завершена. Герметичность подтверждена. Открытие люка разрешено, – прозвучал безличный голос по внутренней связи станции.

Волков первым отстегнул ремни. Его тело ныло от напряжения и перегрузок. Он взглянул на Соколову и Орлова. Они были бледны, с темными кругами под глазами, но в их взглядах читалась не сломленность, а лихорадочная собранность. Шок начал отступать, уступая место осознанию произошедшего и необходимости доклада.

Шлюз открылся

Их встретил не просто коридор станции. Их встретила стена. Стена из людей в серых комбинезонах службы безопасности с бесстрастными лицами и крупнокалиберными импакторными винтовками наизготовку. За ними стояли медики с портативными сканерами и носилками с биоконтейнерами, готовые к худшему. И еще дальше – толпа техников, инженеров, ученых в белых халатах, чьи лица были искажены смесью страха, любопытства и почти религиозного трепета. Все глаза были прикованы к трем фигурам в боевых скафандрах, выходящим из исковерканного корабля.

«Капитан Волков, старший лейтенант Соколова, лейтенант Орлов, – шагнул вперед офицер СБ, майор с каменным лицом и табличкой на груди «Курочкин». «По приказу командующего сектором «Заря», вы и ваш корабль помещаются под карантин уровня «Омега». Пожалуйста, следуйте за мной в изолированный медицинский блок. Ваши скафандры будут изъяты для дезактивации и изучения.»

Никаких приветствий. Никаких слов ободрения. Только протокол. Волков кивнул, его лицо оставалось непроницаемой маской. «Понял. Экипаж следует за вами. Но корабль…» Он обернулся, кивнув в сторону зияющей раны на левом борту «Гром-1». «…Требует особого внимания. Зона поражения… излучает остаточные аномалии.»

Офицер СБ лишь жестко махнул рукой. «„Гром-1“ будет помещен в изолированный док. Доступ – только для спецкоманды физиков и инженеров в защите уровня „Гамма“. Ваша забота сейчас – вы сами. Шагом марш.»

Путь по коридорам «Мир-7» был унизительным шествием. Вооруженный конвой, толпа зевак, расступающаяся как перед прокаженными, шепотки, полные ужаса и сплетен: «…это они? Те, кто видел их?» «…посмотри на скафандры, они в бою были!» «…говорили, корабль разорван как бумага…» «…аннигиляция, слышал? Полная аннигиляция!»

В изолированном медблоке, больше похожем на лабораторию с прозрачными стенами из бронестекла, их ждал новый уровень кошмара. Скафандры сняли с помощью роботизированных манипуляторов, поместив в герметичные контейнеры, которые тут же увезли. Самих их – в легких комбинезонах – подвергли многочасовой, унизительно тщательной проверке: сканирование на всех известных (и нескольких неизвестных) типах излучения, забор всех мыслимых биопроб, нейросенсорное сканирование мозга на предмет постороннего влияния, психоэмоциональное тестирование. Все под пристальным наблюдением через стекла врачей, ученых и все тех же вооруженных охранников.

Прошло шесть часов.

Волков сидел на краю жесткой койки в своей изолированной камере, глядя на изображение Земли на экране стены. Голубой шар казался таким беззащитным. Где-то там, на поверхности, спокойно лежал «Алтаир». Что он делал? Что он готовил?

Дверь камеры открылась беззвучно. Вошел не медик и не охранник. Вошел человек в строгом, темном костюме без знаков различия, с планшетом в руках. Его лицо было худощавым, интеллигентным, но глаза… глаза были холодными, как ледники Плутона, и видели насквозь. Волков узнал его – генерал Артемьев, глава военной разведки космического командования. Человек, который знал все секреты и не знал слова «пощада».

«Капитан Волков, – Артемьев сел на единственный стул напротив, отложив планшет. Его голос был тихим, ровным, без эмоций. «Карантин уровня «Омега» для вас и экипажа снят. Предварительные анализы чистые. Физически.» Он сделал паузу, изучая Волкова. «Психологически… шок, ПТСР в зародыше. Ожидаемо. Вас признали годными к докладу. Настоящему докладу.»

Волков молчал, ждал.

«Ваши оперативные данные… повергли командование в ступор, капитан. Фактически – в панику. „Алтаир“ спустился. Приземлился в заданном районе Устюрта. Ровно в километре от первой Сферы. Никаких сигналов. Никаких действий. Просто… стоит. Как и первая. Только в тысячу раз больше.» Артемьев откинулся. «Ваши визуальные записи боя, телеметрия, сенсорные данные… они перечеркивают всю нашу науку. Оружие, стирающее материю. Щиты, искривляющие пространство. Полное отсутствие энергоподписи. Это…» Он впервые запнулся, подбирая слова. «…Это уровень технологий, который мы даже близко не можем осмыслить. Как муравей не может осмыслить термоядерную бомбу.»

«Они не стали нас добивать, генерал, – тихо сказал Волков. «После первого попадания… они могли стереть «Гром» одним залпом. Но они остановились. Отпустили.»

«Именно этот факт беспокоит меня больше всего, капитан, – Артемьев наклонился вперед, его ледяные глаза приковались к Волкову. «Пренебрежение? Милосердие? Или… расчет? Может, мы для них – подопытные кролики? Им интересно, как мы отреагируем? Как будем тыкаться в их щиты, как мухи в стекло?» Он постучал пальцем по планшету. «А теперь главное. «Шрамы реальности». Ваше меткое выражение, капитан. На корпусе вашего корабля, в месте попадания… наши приборы фиксируют нечто невероятное. Микроскопические, но стабильные пространственно-временные аномалии. Искривления. Они… излучают. Не энергией в привычном смысле. Некоей «меткой». Искажением фонового поля.»