Фантастика

Генерал рявкнул в рацию: «Космополк! Готовность Альфа! Цели идентифицированы! Огонь на поражение!» Его голос дрожал от ярости и страха.

«Нет!» – крикнула Крымова, перекрывая сирену. Она вцепилась в край стола, ее костяшки побелели. «Выстрел – это то, что они показали! Разрушение! Это спровоцирует…»

«Молчать, доктор!» – рявкнул генерал. «Объекты над стратегическими объектами! Это акт агрессии!»

На экране с камеры над Чернобылем одна из «Капель» раскрылась. Не как цветок, а как… рана. Из нее вытекло не одно существо. Десятки. Хрупкие, прозрачные, с мерцающими золотыми сердечниками фигуры. Они парили над Рыжим лесом, над руинами Припяти. Не атаковали. Не строили. Они… плакали.

Не слезами. Из их стеклянных тел стекали струйки той же светящейся, золотистой субстанции, что составляла их внутренности. Капли падали на отравленную землю, на ржавые крыши, на иссохшие деревья. И там, где они падали, происходило чудо. Радиационный фон на датчиках не падал мгновенно до нуля. Но… земля под каплями светлела. Исчезала мертвенная желтизна, уходила черная копоть. Появлялся… чистый серый камень. И на этом камне – крошечные, едва заметные отпечатки. Как будто детские пальчики коснулись его на мгновение.

«Они… исцеляют?» – ахнула Марина, подходя ближе. Сердце бешено колотилось. «Они поглощают боль? Радиацию? Яд?»

«Или концентрируют ее в себе?» – хрипло спросил Игорь. Он смотрел не на экран, а на камень в контейнере на столе. Отпечаток на нем светился теперь мягким золотым светом, синхронно с падающими каплями на экранах.

Внезапно камень взорвался светом. Не взрывом разрушения, а ослепительной вспышкой чистой, холодной энергии. Контейнер не выдержал – сверхпрочное стекло треснуло с тихим звоном. Камень не разлетелся на куски. Он просто… растворился. Превратился в облачко золотистой пыли, которое медленно осело на стол, оставив лишь слабый мерцающий след.

В тот же миг на всех экранах происходящее в очагах резонанса изменилось. Существа над Чернобылем, над Фукусимой, над всеми другими местами… замерли. Их внутреннее золотое свечение стало невыносимо ярким, ослепляющим даже через камеры. Они подняли свои хрупкие конечности к небу, будто в последнем вопросе или мольбе.

И начали рассыпаться.

Не как первое существо в долине Узоров. Это было грандиознее. Тысячи, миллионы сверкающих кристалликов – золотых, синих, алых – поднялись в воздух над каждой раной Земли. Они кружились, как снегопад, наоборот, поднимаясь вверх, образуя гигантские, мерцающие колонны света, уходящие в ночное небо. Это было одновременно потрясающе красиво и бесконечно печально. Каждый кристаллик был слезой, каплей концентрата боли, уносимой прочь.

«Космополк! Цели… Цели исчезают!» – растерянно доложил кто-то в рацию генералу. Тот молчал, уставившись на экран, лицо его было серым.

Над Чернобылем, там, где падали золотые капли, остались островки чистой земли с серыми камнями. И на каждом камне – крошечный, но отчетливый отпечаток детской руки с тонкими пальцами. Как памятники. Как напоминание.

В бункере воцарилась гробовая тишина. Слышен был только гул вентиляции и прерывистое дыхание людей. Сирена замолкла. Красные пятна на карте погасли. Осталась лишь карта Земли, освещенная лунным светом и… усеянная сотнями новых, слабо светящихся точек там, где упали последние кристаллы «слез». Над океанами, над пустынями, над горами – везде, куда унес ветер этот пепел боли.

«Они… ушли?» – тихо спросил Семен. В его голосе не было восторга, только опустошение.

«Они… отдали себя, – прошептала Марина, глядя на мерцающий след на столе, где был камень. – Концентрат нашей боли… они унесли его. Рассеяли. Но не уничтожили. Просто… разбавили. Развеяли по ветру. По всей планете.» Она подняла глаза на Крымову. «Они были слезами Земли. И Земля… выплакала их.»

Крымова стояла неподвижно. Слезы текли по ее щекам, не скрываемые больше. Она смотрела на пустой, треснувший контейнер. «„Напомнить“… – ее голос был едва слышен. – Они напомнили. Ценой себя. Что боль… она не исчезает. Ее можно только перенести. Растворить. Или… снова собрать.» Она медленно обвела взглядом зал, генерала, ученых, Марину, Семена, Батю. «Они были нашим будущим? Нашим прошлым? Или… нашим настоящим, которое мы не видим?» Она тряхнула головой, вытирая лицо. «Неважно. Они показали нам раны. И показали цену их… не-исцеления. Теперь выбор за нами. Собирать ли новые камни плача… или нет.»

Генерал мрачно уставился в пол. Военные у пультов молчали. Ученые перешептывались, глядя на экраны со слабыми светящимися точками – следами рассеянной боли.

Игорь первым нарушил тишину. Он подошел к столу, осторожно тронул пальцем мерцающий золотистый след от камня. Потом поднес палец к глазам. «Легкий холодок, – хрипло сказал он. – Как слеза. И никакой радиации.» Он посмотрел на Марину, потом на залитую лунным светом карту Земли со множеством новых, едва заметных огоньков. «Ну что ж… Теперь вся Земля – как тот камень. Помеченная. Напоминающая. Только следы эти… не от рук. От слез.»

Он повернулся и медленно пошел к выходу из Центра Управления. Его шаги гулко отдавались в тишине. Он шел не как охранник, а как человек, несущий на своих плечах невидимую тяжесть только что рассеянной, но вечной боли мира. И понимающий, что контакт состоялся. Не с инопланетянами. С самими собой. И финальный счет еще не выставлен.

Эхо Безмолвия

Пролог: Аметист в Пустоте

Беззвездная пустота межгалактической трассы была не просто отсутствием света. Это была плотная, почти осязаемая субстанция небытия, холодная и безмолвная. Здесь не рождались звезды, не пылали туманности. Лишь редкие реликтовые частицы напоминали, что Вселенная когда-то бурлила жизнью. И вот в этой мертвой зоне пространство содрогнулось. Не взрывом, а скорее глубоким вздохом ткани реальности. Из ничего, без вспышки, без искажения, материализовался Корабль.

Он не был похож ни на стремительный клинок земных крейсеров, ни на громоздкие кольца инопланетных арок. Он был… органическим кристаллом. Гигантский, размером с небольшой астероид, аметист неправильной, но поразительно гармоничной формы. Его поверхность не была твердой в привычном смысле. Она переливалась глубокими фиолетовыми, лиловыми и сиреневыми оттенками, словно жидкий металл под полярным сиянием. Ни швов, ни стыков, ни иллюминаторов – лишь гладкая, текучая поверхность, излучающая тусклый, но насыщенный внутренний свет. Он висел в пустоте, невесомый и загадочный, как сон минерала, оторвавшийся от родной породы. «Алтаир» – так назвал бы его тот, кто знал его истинное имя, – завершил тихое сканирование и направился к третьей планете желтого карлика. Земля.

Глаза Земли – Космический Центр «Заря»

Место: глубоко под заснеженными горами Урала, в сердце неприступного скального массива, располагался Космический Центр «Заря». Это был не просто бункер – это был гигантский технологический муравейник, вырубленный в граните. Многоуровневые залы, соединенные скоростными лифтами и широкими коридорами, гудели жизнью. Стены из сверхпрочного поликарбоната с интегрированными дисплеями показывали карты звездного неба, траектории спутников, телеметрию орбитальных станций. Воздух был стерильно чистым, пахнущим озоном и металлом, с легким фоном работающей электроники. Центральный зал управления (ЦУП) был сердцем «Зари». Полусферический экран, занимавший всю переднюю стену, показывал Землю в реальном времени – голубой шар, опоясанный белыми вихрями облаков. Под ним, в несколько ярусов, располагались ряды консолей с операторами в темно-синих комбинезонах. Гул голосов, перекрывающих друг друга докладами, сливался с ненавязчивой фоновой музыкой системы оповещения.

Космический Отряд Быстрого Реагирования «Молот»

Капитан Алексей Волков, 42 года: Командир «Молота». Высокий, поджарый, с лицом, высеченным из гранита – резкие скулы, прямой нос, глубокие морщины у глаз, говорящие о годах, проведенных не только в тренировках, но и под давлением невероятной ответственности. Его коротко стриженные темные волосы тронуты сединой у висков. Глаза – стального цвета, холодные, аналитические, ничего не упускающие. На нем был облегающий боевой скафандр нового поколения «Варяг-7» цвета хаки с черными вставками. Скафандр не выглядел громоздким, подчеркивая его атлетическое сложение, но каждый сантиметр его поверхности был усилен керамопластиком и композитной броней. На груди – нашивка «Молот»: кузнечный молот на фоне земного шара. Голос – низкий, хрипловатый от многолетнего курения, но абсолютно властный и не терпящий возражений. «Еще один спутник-шпион? Или… что-то серьезное? Давление в отсеках „Молота“ в норме. Экипаж готов. Ждем…»

Старший лейтенант Елена Соколова, 30 лет: Пилот-оператор вооружения. Невысокая, но под скафандром «Варяг-7» угадывалась плотная, жилистая сила. Ее рыжеватые волосы были убраны в тугой, безупречный пучок. Лицо – волевое, с цепким взглядом карих глаз, постоянно бегающих между экранами ее консоли. На тыльной стороне ее левой перчатки был встроен мини-джойстик управления системами вооружения корабля. Ее движения были резкими, точными. «Система FEL „Светоч“ заряжена на 98%. Рельсотрон „Кузнец“ – боеготовность 100%. Тепловизоры, лидары – все в зеленой зоне. Готова разнести хоть астероид…»

Лейтенант Дмитрий Орлов, 28 лет: Штурман-оператор связи. Стройный, с интеллигентным лицом, которое казалось слишком мягким для военного, пока не загорались его голубые глаза за очками дополненной реальности (HUD), интегрированными в шлем скафандра. Его пальцы летали по голографической клавиатуре, проецируемой перед ним. «Все частоты открыты. Спутниковая сеть „Глобус“ наведена на сектор появления. Глубокий космос… чисто. Никаких термоисточников, радиопомех. Тишина… слишком тихая. Как перед бурей.»

Майор Ирина Ковалева, 50 лет: Научный консультант отряда, гражданский специалист по ксенологии и экзотехнологиям. Не в скафандре, а в строгом сером костюме. Ее седые волосы были аккуратно уложены. Лицо – умное, с внимательными, чуть усталыми глазами за очками в тонкой оправе. Стояла чуть позади Волкова, изучая данные на планшете. «Материализация… без перехода через варп? Без гравитационной аномалии? Это… невозможно по нашим законам физики. Либо они их переписали, либо…»

«Объект!» – резкий голос оператора радарного поста прозвучал как выстрел в гул ЦУПа. Все разговоры стихли. На главном экране, над безжизненным черным квадратом глубокого космоса, возникла яркая метка. Не тепловая, не радиолокационная – чисто визуальная аномалия, зафиксированная сверхчувствительными телескопами «Зари». Изображение увеличилось.

Тишина стала гробовой. На экране висел «Алтаир». Аметистовый гигант. Его внутреннее сияние казалось живым, пульсирующим в такт неведомому ритму.

«Боже правый…» – пробормотал кто-то из операторов.

«Масштаб!» – скомандовал Волков, его голос был резок, но абсолютно спокоен. Глаза сузились, впиваясь в изображение.

«Приблизительно… 1.2 километра в наибольшем измерении, капитан, – доложил Орлов, его пальцы дрожали, но голос был ровным. – Траектория… прямое сближение с Землей. Вход в атмосферу через 47 минут над Тихим океаном.»

«Идентификация?» – Волков повернулся к Ковалевой.

Майор Ковалева побледнела. «Ничего похожего… ни в архивах SETI, ни в секретных досье. Форма… органично-кристаллическая. Энергетическая сигнатура… нулевая. Ни тепла, ни излучения. Как будто его… нет. Но он там!»

Волков нажал кнопку глобальной связи. Его голос громыхнул по всем коридорам «Зари» и в наушниках его команды, уже сидевшей в креслах космического перехватчика «Гром-1», пристыкованного к внешнему доку станции. «Отряд „Молот“, боевая готовность „Альфа“. Неопознанный объект внеземного происхождения. Классифицирован как потенциально враждебный. Цель: перехват и принуждение к смене курса до входа в атмосферу. Приказ: старт через пять минут. Волков, выход.»

Он повернулся к своему экипажу. Соколова уже встала, ее глаза горели боевым азартом. Орлов глубоко вдохнул, поправил очки HUD. Волков встретился с ними взглядом. «Мы не знаем, кто они. Не знаем, чего хотят. Но Земля – наш дом. Задача – защитить. Будьте осторожны, будьте точны. Вперед.» Его слова были не пафосной речью, а четкой боевой задачей.

Дети Хитина и Света – Внутри «Алтаира»

Инопланетяне (Разведчики):

Внутри «Алтаира» царила прохладная, напоенная мягким фиолетовым светом тишина. Воздух был насыщен легким озоном и чуть сладковатым, минеральным запахом. Стены корабля, такие же текучие и переливчатые, как и снаружи, излучали ровный свет. В центральном отсеке, напоминавшем пещеру, выточенную в аметисте, находились Разведчики.

Их было пятеро. Существа, сочетавшие в себе грацию млекопитающих и жесткую функциональность насекомых. Ростом чуть выше человека, около двух метров.

Кожа/Панцирь: Их тела были покрыты плотным, но гибким хитиновым панцирем цвета темного серебра, отливающим при движении глубоким сине-фиолетовым, как крыло жука-скарабея. Панцирь не был монолитным – он состоял из перекрывающихся пластин, позволяющих гибкость, но явно обеспечивающих серьезную защиту. На суставах – более тонкие сочленения, похожие на кольчугу из микроскопических чешуек. Каждый разведчик имел уникальный узор из тонких, чуть более светлых линий на грудной пластине – что-то вроде опознавательных знаков или обозначения статуса.

Голова: Овальная, слегка вытянутая назад, без видимых ушей. Вместо волос – множество тонких, гибких усиков-антенн, растущих из верхней части черепа и вдоль линии челюсти. Они постоянно, но плавно колыхались, словно ловя невидимые волны. Лица были гладкими, без носа в человеческом понимании – лишь две узкие щели для дыхания. И глаза… Два огромных, сложных, многогранных фасеточных глаза, занимавших добрую треть лица. Они переливались всеми оттенками фиолетового и черного, как два огромных куска полированного обсидиана. Ни зрачка, ни белка – лишь бесконечная глубина фасеток, поглощающих свет. Свечение глаз менялось в зависимости от состояния: спокойное фиолетовое мерцание, резкие синие вспышки при концентрации, тревожные красные проблески при опасности.

Конечности: Четырехпалые руки были длинными и тонкими, с суставами, позволяющими вращение на 360 градусов. Пальцы заканчивались острыми, полупрозрачными когтями, похожими на черный кварц. Ноги – двусуставные, заканчивающиеся широкими, устойчивыми стопами с двумя мощными когтями спереди и одним сзади, идеально приспособленными для хождения по сложному рельефу или цеплянию за поверхности. Движения были плавными, экономичными, без лишней суеты.

Коммуникация: они не говорили ртами. Между собой общались с помощью быстрых, едва уловимых движений антенн и мерцающих вспышек света в фасеточных глазах, сопровождаемых тихими, щелкающими и стрекочущими звуками, исходящими из грудной клетки. Информация передавалась сжатыми пакетами – образами, концептами, логическими цепочками.

Один из них, с наиболее сложным узором на груди и чуть более массивными антеннами (Зар), стоял у «стены», которая мгновенно превратилась в панорамный экран. На нем был виден голубой шар Земли, а теперь и маленький, стремительный силуэт «Гром-1», отстыковавшийся от орбитальной станции и набирающий скорость на перехват. Фасетки Зара мерцали интенсивным синим светом.

Щелк-треск-вибрация… Звуки сложились в концепт, который можно было перевести как: «Подтверждение: целевая планета. Уровень развития разумной формы: технологическая эра. Обнаружен перехватчик. Примитивная конструкция. Высокий уровень угрозы по шкале агрессии.»

Другой разведчик, помеченный как Крикс, его антенны резко дернулись, фасетки вспыхнули алым: Щелк-треск-вибрация… «Агрессия! Упреждающий удар? Протокол самообороны активирован. Оценка угрозы: средняя. Рекомендую нейтрализовать.»

Третий, Элара, ее движения антенн были плавнее, фасетки мерцали фиолетовым с вкраплениями зеленого: Щелк-треск-вибрация… «Анализ сигналов: примитивная радиосвязь. Электромагнитные импульсы оружия. Мощность ограничена. Угроза управляема без уничтожения. Цель их миссии: защита гнезда-планеты. Понимаем.»

Зар наблюдал за приближающимся «Громом-1». Его фасетки замерли, излучая холодный синий свет. Щелк-треск-вибрация… «Наша миссия: оценка. Оценка включает реакцию местной разумной формы на неизвестное. Их агрессия – важный фактор. Протокол самообороны: минимум силы. Обездвижить. Продемонстрировать превосходство. Крикс, активируй Эмиттеры Тонкой Настройки. Элара, подготовь Визуальный Дисплей контакта. Не уничтожать.»

Танец Смерти на Орбите

Низкая околоземная орбита. 320 километров над бескрайней синевой Тихого океана. Голубой изгиб планеты внизу казался хрупким и невероятно далеким, затянутым сложным кружевом белых вихрей облаков. Сверху – ослепительное, безжалостное солнце, лишенное рассеивающей нежности атмосферы, заливающее все слепящим, режущим светом, от которого даже сквозь поляризованные стекла скафандров щемило в глазах. И – черная, бездонная, непостижимая бездна космоса, усыпанная бесчисленными, немигающими, холодными звездами, равнодушными свидетелями грядущего действа. Тишина. Абсолютная, вакуумная тишина, нарушаемая лишь физически ощутимым шипением систем жизнеобеспечения в гермошлемах, ровным, глубоким гудением плазменных двигателей «Гром-1» и прерывистыми, лаконичными докладами в наушниках, звучавшими громче, чем крик, в этой беззвучной пустоте.

Космический перехватчик «Гром-1», детище земных верфей, висел на этой тонкой грани между жизнью и бездной. Он был акулой, выточенной из титановых сплавов, армированного керамопластика и композитной брони. Два могучих плазменных двигателя на корме, заключенные в кольца магнитных стабилизаторов, излучали устойчивое голубоватое сияние – видимое напоминание о колоссальной энергии, сдерживаемой внутри. Крылья-стабилизаторы, не нужные для полета в вакууме, но критически важные для маневрирования вблизи планетарных станций и управления ориентацией, были усеяны сенсорными решетками, антеннами связи и пусковыми установками для маневровых микродронов. На «спине» корабля, гордо возвышаясь, располагалась массивная турель рельсотрона «Кузнец» – длинный, сужающийся к дулу ствол, напоминающий копье древнего бога войны. На «брюхе», более компактная, но не менее смертоносная, турель лазера на свободных электронах (FEL) «Светоч», чьи излучающие элементы были скрыты за матовыми кварцевыми панелями.

И перед ним, медленно вращаясь, как драгоценный камень, случайно оброненный в черный бархат космоса, висел «Алтаир». Его аметистовые грани, гладкие и текучие, ловили солнечный свет, преломляя его в тысячах внутренних граней, мерцая глубокими фиолетовыми, лиловыми и пурпурными оттенками. Его внутреннее свечение, тусклое, но насыщенное, создавало сюрреалистический ореол. Он не просто висел – он парил, излучая спокойствие и абсолютное безразличие к грозному, но столь малому по сравнению с ним земному перехватчику. Казалось, он дышал, пульсировал в такт неведомому космическому ритму.

«Дистанция – пятьдесят километров и сокращается, капитан, – голос лейтенанта Орлова звучал напряженно в общем канале, нарушая гнетущую тишину. Его пальцы лихорадочно бегали по голографической панели управления сенсорами. «Цель сохраняет неизменный курс на вход в атмосферу. Скорость – постоянная, без ускорения или замедления. Энергетическая сигнатура… по-прежнему нулевая. Ни теплового следа, ни электромагнитного излучения в известных спектрах. Только визуальный контакт и гравитационная аномалия подтверждают его материальность. Это… ненормально. Как будто его там нет!»

Капитан Волков сидел в кресле командира, его атлетическое тело было напряжено, но неподвижно. Он пристально смотрел на гигантский кристалл через бронированное, многослойное окно кабины. В его стальных глазах не было ни паники, ни гнева – лишь ледяная, режущая концентрация. Солнечный свет выхватывал морщины у глаз, следы бессонных ночей. «Они видят нас, Дмитрий. Они знают, что мы здесь. Это игнорирование… это и есть их первый выстрел. Вызов.»

«ЦУП «Заря», это «Молот», – его голос был низким, хрипловатым, но абсолютно четким, металлическим, как звук сабли о ножны. «Объект категории «Алтаир» не отвечает на все запросы связи на стандартных и экстренных частотах. Не производит маневров, не изменяет курс. Запрашиваю разрешение на проведение предупредительного огня по его расчетной траектории. Повторяю, по траектории движения, не по корпусу цели. Один выстрел рельсотроном «Кузнец» минимальным зарядом.»

Пауза в эфире длилась несколько томительных секунд, наполненных лишь шипением помех. Потом ответ, голос командующего центра был сдавленным, словно он говорил сквозь стиснутые зубы: «„Молот“, разрешение получено. Предупредительный залп по траектории. Один выстрел рельсотроном. Минимальный заряд. Докладывайте о результатах.»

«Понял. Соколова, – Волков повернул голову к оператору вооружений. – Один снаряд „Кузнеца“. Точка впереди носа объекта на дистанции три километра. Минимальный заряд. Огонь.»

«Есть, капитан!» – голос старшего лейтенанта Соколовой был резким, как удар кнута, лишенным обычной дерзости, наполненным сосредоточенной яростью. Ее пальцы сжали мини-джойстик на тыльной стороне левой перчатки. На ее консоли замигали индикаторы. «Заряжаю конденсаторы… Магнитные катушки в режиме минимального импульса… Готово… Выстрел!»

Снаружи «Гром-1» едва заметно содрогнулся. Массивная турель рельсотрона дернулась, поймав отдачу. Не было оглушительного грохота – в вакууме звук не распространяется. Лишь короткая, яркая вспышка плазмы в ускорительной камере позади ствола, быстро погасшая, оставив после себя слабое свечение ионизированных частиц. Снаряд – двадцатикилограммовый вольфрамовый сердечник в аэродинамическом кожухе – был выброшен электромагнитными полями с чудовищной силой, набирая скорость, составляющую проценты от световой. Он должен был пронестись в нескольких километрах перед «носом» «Алтаира», оставив в разреженной плазме верхней атмосферы яркий, недвусмысленный след – предупреждение, которое невозможно игнорировать.

Снаряд не достиг расчетной точки.

Метрах в десяти от поверхности «Алтаира», там, где по расчетам Соколовой должна была пролететь траектория, пространство… искривилось. Не было воздуха, создающего волны, но визуально казалось, что сам вакуум сжался, сформировав мгновенную, прозрачную рябь, как от брошенного в идеально гладкую воду камня. Снаряд влетел в эту зону пространственной аномалии и… исчез. Не взорвался, не разлетелся на осколки, не отклонился по баллистической кривой. Он просто перестал существовать. Ни вспышки, ни облака обломков, ни даже возмущения на сенсорах, отслеживающих траекторию. Только слабая, почти мистическая рябь на месте его исчезновения, которая тут же сгладилась, как будто пространство вздохнуло с облегчением.

«Что… что это было?!» – выдохнул Орлов, его глаза за очками HUD расширились до предела, отражая мелькание красных предупреждений на его экранах. Трассирующие данные снаряда оборвались в одной точке. «Он… испарился?»

«Щит! Энергетический щит неизвестного типа!» – крикнула в канал связи майор Ковалева из ЦУПа, ее обычно спокойный голос сорвался на визгливую ноту. «Никаких признаков энерговыделения перед активацией! Никакой реакции на проникновение! Он просто… деформировал локальное пространство-время! Материя не может существовать в такой кривизне! Это…» Она не договорила, пораженная.

Волков стиснул челюсти так, что заныли зубы. Предупреждение не просто проигнорировали. Его стерли из реальности. И продемонстрировали технологию, превосходящую все, что он знал, все, что мог представить. «Они не боятся нас. Совсем. Мы для них – пыль.»

«ЦУП, объект продолжает движение без изменений. Предупредительный огонь не возымел эффекта. Цель не отреагировала. Запрашиваю разрешение на огонь на поражение по проекциям двигательных гондол объекта.» Его голос был холодным, как межзвездный лед. В нем не было сомнений. Только необходимость действовать.

Пауза в эфире затянулась. Казалось, вечность. Потом голос командующего, тяжелый, наполненный невероятной тяжестью принятого решения: «„Молот“ … Разрешение получено. Огонь на поражение. Повторяю, огонь на поражение. Используйте весь арсенал. Будьте осторожны. Удачи.» Последние слова прозвучали как прощание.

Волков перевел взгляд на Соколову. В его глазах горело холодное пламя. «Елена. Вся мощь. FEL и „Кузнец“. Комбинированный удар. FEL – по точке предполагаемого расположения силовой установки. „Кузнец“ – два снаряда полным зарядом в ту же область с задержкой 0,5 секунды. Огонь!»

«С превеликим удовольствием!» – в голосе Соколовой зазвенела голая, первобытная ярость. Ее пальцы рванули джойстики с такой силой, что хрустнули суставы.