Мир развлечений

– Бля, Фиррка! Ну ты…ты конечно дал им просраться!

Его язык сильно заплетался.

– А мы с Роннкой, вон, – он размашисто указал на всю подворотню – Дали бабок этим…разра…, сукам этим, которые ШИЗУ эту слепили, чтоб они нам вот этот закуток сварганили…Понял?

Фирр его не слушал (да и понять этого торчка сейчас было трудно), он пытался всё же разобраться с консолью и выйти из игры.

– …нам с этими гориллами стреляться, бегать… надоело… А тут – пожалста…этих гражданских упырей хоть жопой жуй…

Наконец, Фирр правильно набрал команду и по центру появилась надпись: "завершить битву". Он решил ещё с минутку, для проформы, покивать пьяному приятелю и покинуть игру.

– …вот как в этот раз я и сделал… наловил их штук десять по квартирам… сюда вытащил… поставил, из электро-ПУШКИ кааак дал…

– А Ронна с тобой не было?

– Так он это… сказал: "парочку «поцев» завалю для прилич… и вернусь”. Видать, его и грохнули, дебила.

– А сюда «поцы» не заглядывают?

– Не, Фиррка, я ж говорю… кучу бабла отвалил, чтоб это место сварганили нам…оно для повста… для поцев… невидимое. Типа того. А респауны наши… они прямо туточки. Оп! Я, кста…тебя звал сюда в самом нач…игры… Помнишь?!

Лигг ловко щёлкнул пальцами, как бы показывая, до чего же хорошо, что респауны их именно туточки, а не там где у остальных, чёрт его знает где. Его голос вдруг снова стал трезвым, да и по всему виду его организма было заметно, что опьянения – как ни бывало. Сам он, впрочем, как будто и не замечал всех метаморфоз происходящих с ним.

– Помню, помню. Да я сюда хрен дорогу бы нашёл, даже по навигации.

Фирру тут вспомнились обстоятельства его подключения к игре, и как он хотел придушить этого и второго идиота, Ронна. Совсем ведь оборзели – втянули его в ШИЗО прямо по дороге домой. Да ещё ведь таксиста наняли какого-то бешеного.

– Так как ты говоришь из "ведра" вылез? – Фирр навёл на Лигга одну из пушек.

– Ты чего это, родной? – Лигг улыбался, понимая, что Фирр шутит, но глаза его

округлились, и в них читался испуг.

– Да вот думаю, завалить тебя что ли, за то, что вы меня прямо из такси сюда выдернули.

– Какого такси?! Фиррка, завязывай гнать! И убери пушку, бесит!

Фирр опустил хэндган.

– Ты даже из шизокорна не вышел, мы тебе сюрприз сделали с Ронном. Вот и подключились.

– Да?! Хрень какая-то. Я точно помню, как забрал бабки из кассы, вышел, сел в такси…

– Да ты не помнишь, сколько ты выжрал! Одних нейротиков недельную дозу принял. Вот тебя и глючило, пока подключался.

"Складно звонит, подонок. Ладно, выйдем из игры посмотрим."

– Ну и чёрт с ним, видать и вправду пережрал. Ты скажи, а почему я не могу вылезти из ТБС? Ну я ж вижу себя, руки вон, лицо в отражении экрана вижу.

– Ты – да, а больше никто тебя не видит.

Молчание длилось секунд десять. Фирр пытался сообразить как это – он себя видит, остальные – нет, а Лигг, при всём своём не очень могучем интеллекте тщился подобрать пример или найти какие-то доводы, чтобы объяснить эту простую вещь. Метаморфоза приключилась с ним опять.

–… бля, ну Фиррка, ну ёптить… как тебе объяснить-то?! Короче, за опред… за бабки можно… короче здесь… любой внешний вид…

– Понятно. За деньги опять всё.

– …ну а дык… канешн… вот смотри…

Лигг оглядел себя сверху вниз, предлагая сделать то же Фирру.

– …А?! Какой стиль! Это я букв… только дня два тому… прикупил… китель там… кепку… о! пенесне! – он ткнул себя пальцем в нос, на котором, криво надвинувшись, почти сваливаясь, покоились те два старомодных стёклышка, соединённых перемычкой.

Лигг вдруг дёрнулся всем телом и застыл. Простояв в молчании несколько секунд, он, снова протрезвев, поднял бутыль с земли.

– Пошли, покажу прикол.

Справа от крыльца, рядом с которым приятели встретились, и где была волшебная дверь в склад алкоголя, располагалось большое окно с тонированными, почти чёрными (и почти целыми) стёклами.

– Подойди ближе (голос его опять бодр) и забрало подними. Там… да, ярлычок на консоли в левом углу. Снизу, ага.

Забрало медленно сползло вниз, потому как хоть Лигг и просил "поднять" его, конструкцией этого ТБС был предусмотрен иной способ.

Игровое время в Мятежном городе уже понемногу стало клониться к вечеру, тени заметно удлинялись каждую минуту. Перед зеркальным тонированным окном стоял слегка испачканный, местами даже помятый и поцарапанный тяжёлый боевой скафандр с номером 0332 на груди. Забрало сдвинуто. Внутри – пусто.

– Вот это прикол, да? А ты ещё вылезти хотел. Видишь – вылезать-то некому.

– Да, жутковато.

– А нам с Ронном – норм. Загрузимся на респауне, потихоньку местных насобираем, к стеночке поставим, ну и за расовую неполноценность или чего там ещё, не помню точно. Огнемётиком или газом, тоже прикольно. Потом, как фрагов набахаем, из вёдер вылазим – и бухать. Эту комнатку с пойлом я тоже по заказу себе отмутил. Таращит как в реале, а по бабкам – почти даром.

– Слушай, а не жалко тебе людей-то? Безоружных…

Лигг добродушно улыбнулся, явно оценив (а главное – поняв) шутку.

– Жалко, Фиррка. Очень. Очень жалко, что они не настоящие!

– Вот упырь ты!

Лигг опять заржал, упоённый своей шуткой. "Я своей весёлой рожей сам себя и веселю", – подумал Фирр, возвращая забрало назад и набирая в консоли команду на выход из игры.

Словно тень мелькнула сзади. Но увидеть Фирр ничего не увидел, да и датчики все он давно выключил. Скорее – почувствовал. Он резко обернулся. Мальчишка, лет двенадцати. Да и одет прилично, вон портфель какой большой. Школьник, наверное. И чего этот истеричка Лигг визжит как баба: "стреляй!"?

***

Смех таксиста был не таким мерзким, как скрипучий высокий хохот Лигга, но противно было всё равно. Фирр пробудился. Снова в такси (как бы не в том же), снова по дороге домой. Таксист с увлечением что-то бубнил, сам смеясь над изощренностью своего юмора. Видно было по его тону и развязности жестов, что у него не было ни малейших сомнений в желании пассажира оказаться слушателем разных бородатых баек. Память стремительно возвращалась к Фирру, и он постепенно осознавал всё, что происходило с ним с того момента, как он сел в машину, когда поехал через Эстакаду.

–… конечно, там дешевле, говорю! Там вообще даром можно! Поймал, вон за углом какую-нибудь шмару и…

"Этот не похож. Тот и старше был и как-то потише, что-ли…"

– …сраные Повстанцы. Конечно, потом на них можно всё и сваливать. Ахаха. Я так и делал, к примеру…

Фирра охватило отвращение. Этот хамоватый бомбила явно тоже прибыл в Центр из-за-Стены, но в отличие от того, первого, груб, циничен и вообще аморальный тип. Впрочем, Фирру тут же вспомнилось, что тот, первый, что стрелял в Фирра, был вообще не настоящим, а являлся лишь вводным персонажем ШИЗО.

–… всё кабздец как дорого! Я вот что за месяц заработал, с калымом там, со всей хернёй, так на еду всё и потратил…

Фирр смотрел в окно, мечтая скорее доехать до дома. За окном было утро, они плелись по главным улицам Центра. Никаких эстакад, никакой романтики, только страшная усталость и отвращение к этому сукину сыну, водителю. "Всё-таки не врали, – думал Фирр. – Точно, никуда я не ушёл, а присел "поболтать" с Ронном, обмыть мой выигрыш. Доболтавшись до состояния ниточки, этот нейроман и алкаш вдруг вспомнил про их с Лиггом  обещание на счёт «Мятежного Города» и подозвал последнего. Короче, дальше всё как обычно. Ну, почти. Ставки. Споры. Подключение. Игра".

–… ну а я ему печёночнку пошевелил ножиком, чтоб не базарил лишнего, под кустами какими-то бросил и всё. Потом просто неделю не показывался в том районе и замялась тема… Ахахаха. Мало ли психов с ножиками за-Стеной?!…

За окном замелькали привычные места и виды. Фирр приближался к дому.

"Только вот две вещи так мы и не разобрали, – думал он. – Первое: кто этот прикол с таксистом сделал? Эти двое божатся, что не они, админы вообще не в курсе за такие штуки (как обычно). В общем, глюк какой-то. И второе: как этот пацан пробрался мимо датчиков? А! Я ж всё отключил! Точно, мы ж потом пересматривали почти всю ШИЗУ". Теперь он отчетливо помнил, как на записи был виден взрыв, которым его ТБС просто разорвало надвое. У мальчика в рюкзаке было кило восемь взрывчатки. Новой, какой-то. Лигга вообще в мелкую кровавую пыль развеяло. Как он ржал на просмотре записи. Впрочем, ржёт он всегда, когда нетрезв, а нетрезв он постоянно.

–… постоянно по ночам ментовские киборги шмонают. Ага, все  районы, что ближе к Эстакаде, короче всю эту… Нулевую зону уже затоптали своими железными копытами! Что ни ночь, то у них рейд-херейд или операция-херация…

Фирр понял, что сейчас его стошнит, если он не прекратит слушать этот словесный гной.

– Заткнись! – резко прервал он таксиста. Тот мгновенно как-то весь съёжился и замолк.

– Как ты вообще говоришь с Человеком-из-Центра, а? Ты – говно застенное! Шляется здесь всякий сброд вонючий, воздух портит! Машину останови!

– Как скажете, сударь.

Такси резко свернуло на обочину и остановилось.

– На, дерьма кусок, сдачу себе оставь, – прошипел Фирр, бросая в лицо таксисту скомканные купюры. – После тебя всё равно западло деньги в руки брать.

Остаток пути до дома он неторопливо преодолел пешком. Идти было совсем недалеко. Ему не хотелось думать о прошедшей ночи. Ни о том, как его чуть не таскали на руках, после «Мятежного Города», как супер рекордсмена, настрелявшего в первую же игру столько фрагов, ни о том, как ШИЗОманы чуть не поколотили админов за "прикол" с заминированными крышами, ни о той куче денег, которую он срубил за эту длинную ночь.

Все мысли, что наперебой вскакивали в его хмельной тяжёлой голове, он старался игнорировать, фокусируясь только на единственной: "спааать!".

Утро было отвратительным.

Вчера рекой лился настоящий алкоголь (благо большую часть его оплатил Лигг), в честь шикарного почина Фирра в «Мятежном Городе» и вообще по поводу хорошего настроения. А сколько было активировано нейро-наркотиков, это ж просто ужас! Погуляли на славу. Теперь похмелья у Фирра было сразу два: "внешнее" от виски и водки и "ментальное" от нейро-наркотиков. Глаза хотелось закрыть навсегда.  И весь Фирр просто фокусировался в ничтожную точку, как-бы в мельчайшее отверстие, через которое под страшным напором сквозил мир. Реальный мир. Где есть всякие чувства голода, сонливости, головные боли и «сушняки»…

И свет. Этот дьявольски мучительный солнечный свет. Свет утреннего солнца, освещавший страшный бардак в комнате, где жил Фирр. И несмотря на то, что жил он один, любой сторонний наблюдатель, пусть даже это будет грязный бомж из-за-Стены, не смог бы поверить что такой свинарник в состоянии учинить один человек…

Всё же, реальность не кажется столь мерзкой, стоит зарядиться лишь маленькой дозулькой. Оба похмелья словно сдуло. Мгновенно. Фирр почувствовал себя прекрасно, умылся, даже немного прибрался в комнате (распинал по углам особо картинно разбросанные вещи) и сейчас готовил себе завтрак, обдумывая, чем бы заняться. Проспал он, как оказалось, почти сутки.

"Первым делом – надо заглянуть на "работу", – весело подумал он, наливая в кружку кофе и вытаскивая из авто-печки нечто вроде завтрака быстрого приготовления, про который на этикетке было написано, что он невообразимо вкусен и полезен до невозможности. На вид, впрочем, был похож на жидкий бетон.

Потерев легонько левое запястье, Фирр активировал свой МИФ. Вся комната тут же превратилась в один яркий и объёмный интерфейс. Где-то под потолком, в левом углу появилась в воздухе надпись:

МУЛЬТИЗАДАЧНЫЙ ИНТЕРАКТИВНЫЙ ФУНКЦИОНАЛ // юзер [phone]-67

Фирр / 1914

Загружался МИФ почти мгновенно. Фирр лениво посмотрел на значки интерфейса, как будто что-то вспоминая: "Так, входящие вызовы и сообщения, слава Небу, заблокированы, что тут ещё… трынделка Фейс-Тэйбл тоже отключена. Ладно, надо поработать".

Фирр запустил игру.

     ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ГОСПОДИН ДИРЕКТОР. С ВОЗВРАЩЕНИЕМ. ИНТЕРТЕЙНМЕНТ РЕСТОРАНА АКТИВЕН В РУЧНОМ РЕЖИМЕ. ЗА ВРЕМЯ ВАШЕГО ОТСУТСТВИЯ…

Дальше он всё пропускал, как всегда, мимолётом схватывая информационную конъюнктуру с всплывающих и тут же закрываемых им окон. Робот-помощник сообщал обо всех важных, и не очень, деталях обстановки в ресторане. Как то: весь ли персонал вышел на работу, что с запасами продуктов, выручка по дням (самое интересное), рейтинг заведения, средний чек, дежурное меню и т.д.

Вообще, надо сказать, Фирр не был большим любителем провести трапезу в элегантной и дорогой обстановке, просто однажды, когда смотрел какую "работу" выбрать, ткнул на первое, что попалось – директор ресторана. Заведение смоделировано как точная копия реально существующей, компактно расположенной где-то на просторах Центра, ресторации. Конечно, работой эту регулярную игру называли  шутя. Фирр вообще, как и все его знакомые, знал о работе только то, что им она не грозит, и что занимаются ей в Центре только самые нищие или люди-из-за-Стены. От трудовой повинности он просто откупился.

     Из-за отсутствия юзера в игре на протяжении двух суток, некоторые продукты пришли в негодность, а новые на их место никто не заказал. К тому же, не заплатили без его санкции поставщику мяса вчера днём и он, матерясь,  загрузил товар обратно и уехал. В общем, как Фирр всегда думал, положиться там ни на какого администратора нельзя. Робот-помощник тоже балбес ещё тот, и получается, что "работу" вообще ни на один день без внимания оставить невозможно.

Нет, конечно, можно и плюнуть, пустив всё на самотёк. Но тогда посетителей начнёт становиться всё меньше, рейтинг заведения рухнет, и аккаунт заблокируют, передав управление другому игроку. А он уже как-то привык к этой ресторации. В общем, запасы были пополнены, новое меню согласовано, болвану-администратору даны простые и чёткие инструкции по поводу оплат поставщикам и т.д. Дело сделано, можно отключаться.

Выйдя из игры, он снова почему-то уставился на главное меню МИФа. Что-то он забыл, что-то не сделал; теперь уже его начала покалывать лёгкая тревога. "Дьявол!" – Фирр наконец наткнулся взглядом на значок календаря и до него сразу дошло в чём причина тревожного состояния. «Вот же я склеротик! – шлёпнув себя ладонью по лбу, вскрикнул он. – Сегодня ж двадцатое сентября! У папы день рождения. Надо срочно к нему!". Быстро найдя нужную иконку, Фирр запустил приложение СЕМЬЯ. Свет вокруг на секунду погас. Затем…

Прожекторы над покрытым изумрудным газоном полем светили ярко, но не слепили. Фирр почему-то лежал на траве, изображал на лице адские муки и держал обеими руками колено. Больно ему было не особо, но ритуал требовал реализма. Другие игроки его команды, взмокшие от пота, в испачканных гетрах, футболках с номерами и шортах бесцельно слонялись по полю. Игра была остановлена. Кто-то стоял над Фирром, выказывая некое участие, но в основном игроки вроде и не испытывали по поводу  его колена переживаний. Врач что-то бормотал над ухом, интересуясь, скорее всего – сможет ли Фирр встать сам или нужны носилки. Он ответил, что сможет. И вот его, хромающего, с гримасой беспредельных страданий, под руку сопровождает к кромке поля врач команды под громкие крики и аплодисменты многотысячных трибун. На замену вышел другой нападающий, игра была тут же продолжена.

Отец был не в лучшем расположении духа. Это было заметно по ряду причин, одну из которых Фирр вычислил сразу – галстук; если отец в галстуке, значит дело паршивое. Вторая причина стала ясна чуть позже –  их команда проигрывала 0-3.

Отец стоял у кромки поля, держа руки за спиной и сосредоточенно вглядывался в центральную зону, где шла ожесточённая борьба за мяч.

Иногда, когда его футболисты пробегали рядом, он, делая руки рупором, кричал что-то вроде: "Bene, diretto più veloce, il bastardo!" или "Bastian, den Sack mit dem Stroh, greife härter an!".1 Но, казалось, ребята едва ли его слышали, будучи поглощены азартом игры. Фирр тихонько прошёл мимо отца к скамейке, глядя на него исподлобья.

– Да, сынок, разжирел ты неслабо, – сказал отец, не оборачиваясь. – На ровном месте падаешь, колено бьёшь… Тушку видать такую ноги не держат.

Фирр надул губы, но всё же взглянул на свой живот. Варианта было два – либо папа прав, либо форма на пару размеров меньше. Из-под края грязной футболки уныло выглядывал пупок.

– Да нет, пап, я вроде и не сильно того…

– Ну-ну.

Со скамейки на Фирра поглядывали запасные ребята, кто-то хихикнул, увидев его раздутое брюхо.  Он начал злиться. "Вот каждый раз, как приду к нему, так постоянно осмеёт, обосрёт и вообще. Сколько раз уже зарекался ходить…"

– Я, папа, вообще-то поздравить тебя пришёл. День рождения, как-никак.

– Спасибо, Фирр-1914, сынок! Только не странно ли – поздравлять с днём рождения человека, который уже шесть лет как умер?! Да и не человека вовсе, а так, проекцию сознания.

– Вот каждый раз! Каждый раз одно и то же! Я к нему со всей душой, ведь не забыл же ни разу за эти годы! А мне – то жирный, то алкоголик, то проекцию поздравляю.

Отец повернулся к сыну и от одного его взгляда, Фирр сразу съёжился, покраснел и замолк.

– Ну, полно. Ты не обижайся на старого ворчуна. Ты ж знаешь, как мы с матерью любили вас с Эей. Кстати, почему без сестры пришёл?

– Да я думал, она здесь уже… Я ж постоянно опаздываю.

– Quickly! Don't be stuck! We're still losing the game!2 Да что ж за инвалиды! Совсем бегать не хотят! Кстати, сынок, на счёт сестры твоей я с тобой хотел поговорить.

– Мы давно не виделись с ней.

– Вот именно об этом. Да жми ты квадратик! И ускоряться не забывай!

Это произошло совершенно неощутимо, как не чувствуется биение собственного сердца или моргание. Никакого стадиона, никакого поля, никаких футболистов теперь не было. Они с отцом сидели на полу, в их старом доме перед каким-то огромным экраном и играли в антикварную приставку. Отец был одет в свой старый свитер и джинсы, Фирр оказался в своей подростковой плдуспортивной одежде.

Собственно из этих старинных видеоигр Фирр и узнал про футбол, хоккей и другие древние виды спорта, давно канувшие в лету. Приставка была стара и примитивна как бензиновый двигатель или смартфон (как-то раз Фирр даже держал смартфон в руках, боясь что тот рассеется в прах), не понятно было как отец смог её сберечь, но своей архаичностью она завораживала. Они с отцом часами, бывало, рубились в спортивные симуляторы. Особенно ему в них нравилось то, что для управления требовалось жать на разные кнопки на контроллере. Чудо тактильной власти.

– Вот сколько лет уже играем, ты всё учишь меня.

– Так раз ты бестолочь, как же не учить? Вот, к примеру, ты ж понимаешь, что играли МЫ С ТОБОЙ когда ты был маленьким, а я был жив?!

– Ну.

– Баранку гну. А теперь ты играешь сам с собой.

– Пап, ну этот и так ясно, не будем об этом. Ты хотел про Эю поговорить. Гооол! Получите, распишитесь.

– Вот паршивец! Да они какие-то дохлые у меня, еле ползают. Да, Эя! Ты почему, засранец, с сестрой уже полгода не общаешься?

– Поссорились.

– Чего это?

– Да она же чокнулась совсем на своей благотворительности. Всё бегает как квохча с этими-из-за-Стены, помогает. То детей лечит, то жратву им таскает, лекарства там всякие…

– Экая чума рода людского! Изверг просто!

– Не уместен твой сарказм. Вообще не уместен. Ты сам знаешь…

Голос Фирра стал на этих словах надрываться, трагические воспоминания вот-вот готовы были заставить его плакать, но он быстро взял себя в руки.

– Я думаю, сын, она молодец! Кто-то должен думать об этих несчастных-за-Стеной.

Правительство… Подожди секунду… Да чтоб тебя… Гооол! Ууу! Вот это уже интересно! Один-один. А то смотри-ка, сынок папашу выигрывает!

– Правительству нет до них дела, сам знаешь, иначе зачем бы они вообще строили эту бесконечную стену?!

– Вот я и говорю, Фиррчик, никому дела нет. А ведь там тоже люди, дети маленькие, больные. Только такие как Эя их и спасают. Она ж не одна действует, как бишь они себя  называют?

– Рука  Милосердия.

– Хорошее название.

– Только милосердие – не всё, что протягивает эта рука через стену. Ещё, к примеру, оружие, боеприпасы для террористов-мятежников. А это ведь они сбили тогда ваш с мамой самолёт…

Пару минут играли молча. Первый тайм подходил к концу.

– Теперь вот она их финансирует. Знаешь ведь, на что она всю свою часть наследства  растратила. Всё на этих… А полгода назад, как раз на годовщине вашей гибели, и заявляет мне, что надо бы мне поделиться деньгами со страждущими…

– А ты?

– А я? А я спросил – что, сестрёнка, денег им дать на ракеты, чтоб самолёты сбивали?! Она, конечно, обиделась, ушла и вот с тех пор мы с ней не общались. Да я вообще входящие почти всегда блокирую. Не с кем мне говорить и не о чем.

– Ага. Так ты всерьёз думаешь, что Рука Милосердия спонсирует террористов?

– Есть данные.

– Достоверные? А ну-ка, ну-ка, давай… беги, кривоножка… Бей! Ааааа! Пожалуйста, два-один. Будьте любезны.

– В нашем мире достоверного ничего быть не может, но я уверен, что финансируют.

– Интуиция что ли?

– Типа того.

Ещё минуту поиграли в молчании. Первый тайм закончился.

– А скажи, чего ты так злобно к ним относишься, Фирр? Их пожалеть бы надо, а ты только язвишь, да хаешь их.

– Кого жалеть, террористов?

– Да ну каких террористов?! Людей-за-Стеной, конечно.

– Пап, я думаю так – жизнь весьма несправедливая штука. Правда. Вот где справедливость, что вас с мамой больше нет? Помнишь, ты много рассказывал всяких фактов из истории про старинные цивилизации?

– Ну, это ты скорее помнишь. Меня-то уже… Куда ты пасуешь, дубина?! Ну же, догоняй! Дьявол!

– Так вот, я помню, ты говорил, что раньше люди жили в иных общественно-политических образованиях, нежели сейчас. Как же они называлось?

– Государства, Фирр. На! Три-один.

Отец привстал с пола и исполнил несложный танец торжества близкой победы.

– Ничего, ещё почти весь второй тайм играть. Так вот, ты рассказывал, что завсегда одни государства жили за счёт других. Более сильные всегда угнетали слабых в той или иной мере. Смотри, сейчас через себя… Оп-па! Гол!

– Паразит.

– Ага. А то уж сильно ты разошёлся, танцуешь. Ещё ведь были войны, где люди истребляли друг друга просто по признаку гражданства.

– Не только. Ещё могли убивать за веру, за деньги, за  территорию. Но это сложная тема, в общем, долго можно говорить… Ты к чему вообще ведёшь? Куда ты бьёшь, мазила?!

– К тому, что в то время людям, живущим в продвинутых, обустроенных, словом хороших государствах, не было дела до соплеменников, прозябающих в отсталых и слабых. Взять хотя бы эту, как бишь её!? Африку! Ты говорил, там даже с водой жопа была всегда. Да беги уже, сволочь!

– Да, там были самые нищие государства. Ну а сейчас там вообще пусто как в космосе.

– Так скажи, папа, что изменилось с тех пор в корне? Ничего. Только государств нет. Теперь – вон, Центр и помойка-за-Стеной. Сколько их на планете осталось, семь?

– Девять пока, но один уже почти загнулся. Бей! Ну! Вот косоглазый!

– И по причине этой извечной несправедливости жизни, я и не испытываю особой жалости к жителям-за-Стеной. Смотри – пас-пас-удар-гол. Мяч на центр извольте.

– Да что ж ты! Три-три уже. Ничего, Фиррунчик, сейчас папа соберётся, и тогда держись!

– Я думаю, что раз уж судьба ко мне более благосклонна и повернулась лицом, так чего мне роптать и отвергать дары её?! Буду жить на полную, а уж потом – всё одно – смерть, хоть ты из Центра, хоть из вонючей фавелы.

– Нда-а. Значит, судьба к тебе лицом повернулась, когда наследство от папки-мамки получил?

– Пап, ну как ты… как ты можешь такое…

– Да шучу я. Лови! Оп, не поймал. Четыре-три.

– Подло это. Расстроил меня, отвлёк от экрана, а сам – гол забил. Не честно.

– Знаешь, сын, что я скажу тебе на твою мелкую философию?! Вот было время, когда не было Стены с этой чёртовой Эстакадой на всём её протяжении, не было в башке у каждого придурка-мажора нано-чипсетов, с помощью которых вы в свои игрушки дурацкие играетесь.

– И с тобой, кстати, сейчас я общаюсь благодаря этому устройству.

– Не перебивай. Пас-пас-ещё-и… Мазила!

– Надо было квадратиком.

– Не учи отца и баста. Раньше люди были счастливее, что ли. В большинстве, конечно. А теперь наоборот: счастливых, вас то бишь, сытых, вон, упитанных неслабо (отец кивнул на живот Фирра), вечно под нейро-наркотой, праздных сибаритов, вас – меньшинство. А тех-за-Стеной, гораздо больше. И вы ведь не работаете. Зачем вам?

– Есть трудовая повинность.

– Что? Да это только для тех, кто что-то натворил. Давай, давай, беги… А-аа, тормоз!

– Ну, вообще-то для всех совершеннолетних жителей Центра. Каждый должен отпахать один год. Гооол! Четыре-четыре!