Memento Finis: Демон Храма

Полуянов нетерпеливо кашлянул, я открыл глаза.

– Забавно, ― отстранённо проговорил я, уставившись прямо перед собой в пустом безразличии стеклянного взгляда. ― Мир стал другим, а вокруг ничего не изменилось.

– С миром ничего не произошло, ― сказал Полуянов. ― Просто вы сейчас сняли очки.

– Одного не пойму, ― произнёс я, устало потупив свой взор. ― Теперь у вас есть всё, что вы хотели. Почему вы вернулись обратно и всё мне рассказали? В чём тут смысл?.. Зачем вам я теперь, когда уже не могу обладать никакой силой Повелителя?

Полуянов резким движением руки стряхнул со своего пальто отвалившийся от скамейки маленький сухой кусочек белой прошлогодней краски.

– Во-первых, у моей внучки должен быть отец, ― сказал он, автоматическим движением снова поправляя на руке светлую кожаную перчатку. ― Во-вторых, как это ни странно и нарочито сентиментально звучит из моих уст, Карина, моя дочь, вас любит, а я, как отец, не могу не желать своей дочери счастья.… И в-третьих, ― Полуянов грустно вздохнул, ― это условие моей сделки.

– С кем?

– С ними… ― Полуянов махнул головой в сторону аллеи, по которой несколько минут назад ушла в неизвестность длинная фигура архангела Рафаила в сером поношенном пальто.

– Вы, демон Асмодей, заключили соглашение с ангелами?! ― Что бы сегодня я ни услышал, но последняя новость была для меня самой фантастической, абсолютно не укладывающейся даже в рамки мистического мышления.

– Именно так, ― ответил Полуянов.

– И в чём же состоит предмет этого странного соглашения?

– Я должен сохранить сам камень и сберечь нового Повелителя камня, вашу дочь.

Я вскочил с места.

– Сберечь от кого… ― я побелел от испуга, ― или сохранить для чего?!

– Уберечь от зла и сохранить для добра, ― спокойно сказал Полуянов.

– И вы, демон Асмодей, говорите о добре?! ― нервно воскликнул я.

– Присядьте, Руслан. Нам не следует привлекать к себе лишнего внимания. ― Полуянов оглянулся, и я, по инерции сделав то же самое движение, заметил, как проходившая недалеко от нашей скамейки молодая женщина с коляской с тревогой посмотрела на нас. Я сел обратно на скамейку.

– Вы совершенно правы, Руслан, ― продолжил говорить Полуянов, когда мама с ребёнком отошли чуть дальше. ― Демон не должен и не может делать добро. Его страсть – это власть над другими, власть ради самой власти, и даже не ради благ, приобретаемых благодаря её силе. А главное оружие достижения власти – это ложь. С точки зрения демона я сейчас совершаю огромную ошибку – я говорю вам правду. Но я не могу сейчас вас обманывать. Ситуация слишком опасная. Все бесы ополчились против меня. ― Полуянов усмехнулся. ― Раньше я был одним из многих и даже не входил в круг приближённых к хозяину первых бесов, которые владеют миром; теперь я изгой. Долгое время я довольствовался ролью саркастического наблюдателя, циника и нигилиста, ниспровергателя абсолютов и безжалостного, злого критика человеческих пороков. Таким я и вошёл в историю под именем Морольфа и Асмодея – этакий злой шут при дворе доброго, но доверчивого короля…

Но я устал от своей ярости, которая иссушила мой дух за долгие годы земных странствий. Я хочу вернуться в ряды обыкновенных грешников и быть судимым заново, я хочу превратиться в обыкновенного человека и получить освобождение от земного срока… ― Полуянов вздохнул. ― Но это не так просто сделать. Я должен делом доказать, что покинул ряды демонов зла. ― Полуянов вдруг громко рассмеялся, заметив, как я немного отстранился от него. ― О, я понимаю, что всё это звучит очень забавно! Новая потусторонняя реальность, черти, ангелы – этот каток мистики кого угодно раздавит своим весом. А тут ещё феномен раскаявшегося беса! Прелюбопытнейшая ситуация! С точки зрения нормального человека это похоже на диагноз, а не на откровение… Всё это так. Вам, безусловно, очень трудно понять и принять то, что я вам говорю. Но я прошу мне поверить.

– Почему я должен вам верить?

– Потому что у вас практически нет выбора, мой дорогой Руслан, ― хитро прищурившись, ответил Полуянов. ― Повторюсь, человек – слабое существо. И самое страшное для него – это ситуация разумного и ответственного выбора. Не будучи уверенным, что есть добро, а что есть зло, без внутренней убеждённой веры он может полагаться только на своё чувство и делать свой выбор практически вслепую, не просчитывая до конца его последствия. Я максимально упростил вам эту задачу, взяв ответственность вашего выбора на себя и сузив его возможности. Вы, не подозревая того, стали частью происходящих вокруг событий, и жизнь ваша изменилась кардинальным образом. Теперь вы уже никогда не сможете отмахнуться от новой действительности и забыть то, что произошло.

– А если я сейчас просто встану и уйду? ― угрожающе спросил я, сцепив в глухой внутренней ярости руки.

– Вы, конечно, можете это сделать, но… не сделаете. Даже если предположить, что вам безразлична судьба вашей дочери, вряд ли вам удастся убежать от себя… Вы стали другим, и это видно.

– Что вы конкретно хотите от меня? ― опустив голову, почти сдавшись, спросил я.

– Вы должны помочь мне сберечь камень и его Повелителя. Все тайные властители мира сильно нервничают. Оружие, погребённое когда-то в веках неизвестности, вновь вернулось в мир. Слишком многие сейчас хотели бы заполучить в свои руки перстень и вашу дочь, Руслан… Ситуация, действительно, уникальна. Никогда ещё ранее демон и Повелитель с камнем подчинения зла не могли объединить свои силы. Теперь это возможно. Лет через пятнадцать, когда ваша дочка подрастёт, сильнее нашего союза и представить себе будет нельзя.

– Вы хотите стать единовластным правителем мира?

Полуянов отрицательно покачал головой.

– Нет, ― сказал он. ― По договору с ангелами я должен помочь людям вернуть им землю, чтобы предотвратить её гибель.

– Ага, понятно!.. Ни больше и не меньше, а просто спасти мир! ― язвительно воскликнул я.

Полуянов улыбнулся:

– Прекрасно понимаю ваше насмешливое сомнение. Я и сам раньше не мог без иронии думать об этом. Как представлю коварного демона Асмодея в роли спасителя мира, так и улыбнусь про себя. Я с удовольствием отнёсся бы к этому факту как к шутке, если бы это, действительно, оказалось шуткой… ― Последние слова Полуянов сказал как-то особенно отчётливо и задумчиво-печально. ― Но шутки шутками, а дело оборачивается так, что мы действительно можем стать спасителями мира… Человечество, несмотря на всю свою силу, разум и умение приспосабливаться, сейчас как никогда близко подошло к опасной черте самоуничтожения. Оно сейчас в большей степени, чем когда-либо ранее, лишено морального стержня и погружено в пороки, лицемерно успокаивая себя и придумывая оправдания естественности своего поведения. И самое интересное – верит, прикрываясь «научностью» или «природностью» своей слабости ко злу.

Моральная дезориентация становится ещё более опасной в связи с одной очень важной проблемой – нехваткой ресурсов. Через совсем короткое по меркам истории время – какие-то десятки лет – у поставленного перед чертой физического выживания человечества появится два альтернативных пути. Первый путь – это глобальный конфликт, который определит выигравшее меньшинство сильных, которому достанется власть и ресурсы, и проигравшее большинство слабых, которое если и не будет полностью уничтожено, то представит собой жалкое порабощённое подобие людей. Выиграют, естественно, те, кто будет наглее, лживее и безжалостнее, а те, кто в действиях своих будет отягощён моральными принципами, безусловно, будут уничтожены, физически уничтожены. Добро будет умерщвлено в сердцах человеческих, люди покинут Бога. Неприветливое будущее, не правда ли?.. ― Полуянов криво, одним краешком губ усмехнулся. ― Второй путь намного сложнее, и он предполагает, что человечество изменит свои, а точнее, нашёптанные мировым змеем и его подручными правила игры и почувствует себя, наконец, единым целым, ответственным за своё выживание. Если человечество будет разумно, морально разумно в своём созидании будущего, оно может изменить страшный вектор истории своего падения; если же этого не произойдёт, и разум человеческий будет подменён хитрым инструментальным рассудком, стремящимся к всё большему обладанию и власти порабощения, дьявол навсегда поселится на этой земле… Такова вкратце современная ситуация, ― подытожил Полуянов. ― А теперь о том, что ждут от меня ребята с той, со светлой, так сказать, стороны. У меня, Руслан, в перспективах недалёкого человеческого будущего благороднейшая задача – я должен сохранить оружие против зла и воспитать воина, который сможет это оружие применить в добрых целях и склонить чашу весов в решающий момент выбора пути. Как я уже говорил, выполняя эту задачу, я преследую вполне корыстные, личные цели, надеясь, что с меня снимут вину и освободят из земного плена. Сделка есть сделка, даже если она заключена между ангелом и бесом – в ней всегда есть особые условия, положения и срок исполнения. По итогам сделки каждый хочет получить своё: ангелы – спасение человечества, как бы это высокопарно ни звучало, ― Полуянов театрально взмахнул рукой, ― я же хочу обрести свободу и закрыть своё «уголовное дело» в небесной канцелярии. Признаюсь откровенно, я считаю эту сделку выгодной для себя. По большому счёту, выполняя задание ангелов, я не иду против своего внутреннего существа и предназначения. Ведь, несмотря на то, что по своему демоническому положению я должен смущать людей, пытаясь установить над ними свою власть, мне искренне ненавистны человеческие пороки. Я всегда боролся с ними, и потому моя новая роль охранителя мне даже нравится.

Полуянов замолчал.

– Ну, вот в целом и всё, что я должен был рассказать вам сегодня, Руслан, ― проговорил он через некоторое время и снова поправил на руке свою светлую перчатку. ― Остался лишь последний вопрос, который я должен вам задать… Вы со мной? ― Полуянов тут же примечательно поправился: ― То есть… Вы с нами?

Я посмотрел на зеленоглазого беса, который настороженно замер в ожидании моего ответа. Уникальное чувство открытого, решающего момента, когда секунда, длящаяся неимоверно долго, растягивается во временной линии и застывает, оставляя нам последний шанс что-либо изменить и сделать правильный шаг. Мы смотрим на это со стороны, пытаясь трезво и разумно расправиться с этим страшным моментом выбора, но сердце и мечты уже не здесь, они уже не с тобой, они уже шагнули в другое, и испуганный разум, путаясь в своих оценках и переживаниях, тихо плетётся за ними, исчерпывая секунду момента и прикрывая за собой дверь других возможностей. Я решился. Впрочем, Полуянов был прав – он сделал всё, чтобы у меня практически не осталось выбора. Игра была им выиграна.

– С вами, ― ответил я.

– Вот и чудесно! ― воскликнул Полуянов, его зелёные глаза весело заблестели.

Мы встали со скамейки – Полуянов первый, я вслед за ним, повинуясь примеру движения – и, не торопясь, спокойно вышагивая как на прогулке, отправились к выходу из сквера. Сделав несколько шагов, Полуянов как бы мимоходом, деловито осведомился:

– Какой из европейских языков вы знаете лучше всего?

– Полагаю, французский, ― немного опешив от неожиданной практичности вопроса демона, спустя какое-то время ответил я. Поглощённый и поражённый всем услышанным, переживая только что принятое мной решение, я не сразу понял, о чём идёт речь, неопределённо и в то же время утвердительно кивнул, словно дополнительно подтверждая сказанное.

– Что ж, организуем вам французский паспорт. Имя выберите сами, ― небрежно бросил Полуянов и уже более серьёзно заметил: ― Придётся перебраться в надёжное место, где нас трудно будет найти. Вам предстоит очень многое узнать и очень многому научиться. Во-первых, придётся экстренно пройти азы ангелологии и демонологии в её единственно правильном, а не карикатурном варианте. Во-вторых, уроки безопасности и конспирации – в нашем положении это чрезвычайно важно. В-третьих… Но, однако, что ж это я на вас набросился, с места да в карьер? Всему своё время.

Мы остановились посреди аллеи, Полуянов взглянул на часы:

– Пора пообедать. Как вы к этому относитесь, Руслан?

Я ещё раз нерешительно пожал плечами, и мой жест получил однозначную трактовку согласия.

– Очень хорошо. ― Полуянов улыбнулся и подмигнул. ― Здесь совсем недалеко, на «Сухаревской», я знаю одно уютное место, где замечательно готовят борщ с пампушками… Не возражаете?

Вдруг осознав, о ком идёт речь, я неожиданно для самого себя рассмеялся и ответил:

– С удовольствием приму ваше приглашение.

Я улыбнулся солнцу и весне, чувствуя, как в моём застывшем после зимы теле разливается тепло новой жизни. Впереди была неизвестность, впереди был незнакомый фантастический мир, впереди было нечто, что я даже представить сейчас себе не мог. Готов ли я к этому? Время покажет…

Эпилог

13 августа 1120 год, Иерусалим

Узкая лестница под тяжёлыми и низкими сводами прохода вела из подземелья наверх. Гуго де Пейен, магистр ордена Храма, освещая себе дорогу слабым, мерцающим огнём огарка свечи, поднялся по каменным ступенькам потайного хода, толкнул тяжёлую дубовую дверь и оказался в широкой зале старых подвалов с массивными колоннами. По легенде эти огромные помещения были построены ещё во времена первого Иерусалимского Храма и представляли собой конюшни царя Соломона. Вот уже больше двух лет Гуго де Пейен ежедневно по два раза повторял этот путь, утром спускаясь вниз, в тайные подземелья бывшего Храма, а вечером поднимаясь наверх.

С того момента, когда он и восемь его товарищей прибыли в Иерусалим и начали поиск таинственного предмета в подземельях древнего города, минуло два с половиной года. Это была не прихоть, страсть или авантюрное желание, это был их крест, который они приняли ещё во Франции перед отъездом в Святую землю. Девять рыцарей дали монашеский обет, определив для себя, что не покинут пределы Иерусалима, пока не найдут древнюю реликвию в тёмном подземелье города. Девять рыцарей поклялись хранить в тайне настоящую причину своего появления на Святой земле. И для того чтобы не возникало ненужных подозрений, рыцари объявили о создании ордена Храма, тем временем начав поиски реликвии. Никто, кроме них самих и того, кто их отправил в Иерусалим, не знал предмета этих странных продолжительных поисков. Человеком, который отрядил эту маленькую секретную экспедицию, был Бернар Клервоский. Два года назад аббату из Клерво один крестьянин принёс шкатулку из красного дерева. Посыльный сразу признался, что не знает, что находится в шкатулке, и не знает человека, который её просил передать. Незнакомец, который встретил крестьянина около стен монастыря, попросил вручить шкатулку аббату и хорошо заплатил за работу. Внутри шкатулки находилась старая карта подземелья Иерусалима, одно место на которой было отмечено и подписано «Перстень Соломона». В прилагавшемся к карте коротком сопроводительном письме на латыни было написано, что именно в означенном месте находится сейчас мифический перстень царя Соломона, который позволяет избранным людям повелевать демонами зла, подчиняя их своей воле и используя демоническую силу на добрые цели. Аббат Бернар посчитал, что это был знак Божий, указывающий, что надо делать, и дающий истинным христианам особое оружие в их борьбе с неверными. Именно поэтому он и обратился к своему другу, рыцарю Гуго де Пейену, с просьбой найти перстень царя Соломона.

Благодаря особому рекомендательному письму аббата из Клерво Гуго де Пейен и восемь его товарищей были радушно приняты при дворе короля Иерусалимского. Балдуин II совершает невероятный для монарха поступок, демонстрируя своё христианское смирение, – по просьбе аббата он переезжает в другой дворец и передаёт в полное владение нового рыцарского ордена свою резиденцию в бывшей мечети Аль-Акса, под зданием которой и должно было находиться древнее подземелье Храма Соломона. Несмотря на наличие карты подземелья и чётко указанного места нахождения реликвии, обнаружить её в указанном месте не удалось. Но Гуго совсем не разочаровался в результате, он просто не поверил в очевидность своей неудачи. Магистр ордена Храма решил продолжить поиски – он был уверен, что рано или поздно найдёт камень. И вот уже два года с неимоверной тщательностью, не торопясь, шаг за шагом рыцари Храма исследовали подземелья Иерусалима, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы тайника. Но пока все усилия тамплиеров были напрасны.

Сегодня Гуго де Пейену пришлось подняться из подземелья намного раньше обычного срока. Его товарищ, Сен-Омер, спустившись в подземелье, сказал, что Гуго ищет его оруженосец – тот должен срочно сообщить ему одну очень важную новость. В центре огромного полуподвального помещения бывших конюшен в тусклом свете настенных факелов Гуго де Пейен увидел своего оруженосца. Тот быстро подошёл к своему сеньору и, заметно волнуясь, проговорил: «Брат Иоанн совсем плох… Он зовёт вас к себе, господин».

Брат Иоанн, бенедиктинский монах, жил в Иерусалиме уже двадцать лет. Он пришёл из Бургундии в Святой город через год после его взятия крестоносцами. Брат Иоанн, уже тогда седовласый шестидесятилетний старик, совершил далёкое путешествие, чтобы увидеть Святой город, и остался в нём навсегда, желая быть похороненным именно здесь. Перед отъездом Гуго де Пейена в Иерусалим Бернар Клервоский рекомендовал брата Иоанна как посредника, через которого можно было передавать аббату все сообщения о тайном деле. Брат Иоанн все два года служил молчаливым почтальоном. Он безмолвно принимал от магистра его депеши и так же, не говоря ни слова, отдавал ему послания аббата из Клерво. Нет, он не всегда молчал, иногда они с Гуго подолгу разговаривали, сидя во дворе бенедиктинского монастыря, и многое обсуждали, но никогда не говорили о письмах и их содержимом.

Вместе с оруженосцем Гуго де Пейен быстро добрался до места. Брат Иоанн последние годы жил в странноприимном доме иоаннитов, недалеко от Храма Гроба Господня. Несмотря на строгие правила, которые не позволяли выделять попавших в госпиталь паломников и предписывали держать всех в общих покоях, иоанниты отвели монаху отдельную келью. Когда в комнату зашёл Гуго де Пейен, брат Иоанн неподвижно лежал на кровати и, медленно шевеля губами, почти шёпотом диктовал своему помощнику письмо. Увидев магистра тамплиеров, он слабым движением руки попросил помощника уйти.

– Ты звал меня? ― спросил Гуго де Пейен и присел на деревянный стул, стоявший рядом с кроватью.

– Завтра я умру, ― с тихой, но вполне различимой странной радостью в голосе проговорил Иоанн. ― Сегодня ночью я видел ангела. Он приходил предупредить меня о том, что дни мои сочтены.

Гуго де Пейен промолчал.

– Он говорил и про тебя, ― сказал Иоанн. ― Ангел велел оставить тебе все мои письма и сочинения. ― Иоанн указал глазами в угол, где стоял средних размеров, оббитый полосками железа, деревянный сундук. ― Они там.

Магистр тамплиеров удивлённо оглянулся.

– Что я должен сделать с ними?

– Сбереги… Там написано про будущее мира.

– Будущее? ― недоверчиво переспросил Гуго де Пейен.

– Да… Я часто видел его во сне и записывал всё, что смог запомнить.

Гуго де Пейен ещё раз посмотрел на сундук:

– Но ты никогда не говорил мне, что видишь будущее. Почему ты это скрывал? Ведь это божий дар!

– Единицы подумали бы так, как ты, ― сказал Иоанн. ― Большинство сказало бы, что это проделки дьявола, и что я одержим бесом.

Гуго де Пейен опустил голову. Он знал, что Иоанн был прав.

– Но почему я? ― озадаченно спросил он.

– Я не могу сказать. Это не мой выбор, ― ответил Иоанн.

– А какое оно, наше будущее?

– Разное. ― Иоанн грустно улыбнулся.

– Но если ты видел будущее, ты можешь сказать, найду ли я то, что ищу?

– Да.

– Как скоро?

– Это я не могу сказать, камень сам выберет тот день.

– Ты знаешь, что это? ― удивился Гуго де Пейен.

– Теперь знаю.

Гуго де Пейен задумчиво наклонил голову.

– Что ждёт тамплиеров? ― спросил он.

– Слава и мучение. Ваша тайна убьёт вас, но это будет много позже.

– Значит, мы ищем свою смерть?

– Вы ничего не можете изменить. Это ваш крест. Вы выбрали свою судьбу, нашив на одежду красный восьмиконечный крест, – теперь он будет вашей жизнью и вашей смертью.

Магистр посмотрел на бледное, высохшее и покрытое старческими морщинами лицо Иоанна. Странным образом с этим измученным лицом умирающего старого человека сильно контрастировали его глаза – яркие, излучающие непонятную внутреннюю энергию и оттого казавшиеся удивительно молодыми. Иоанн с нетерпением юного сердца ждал смерти, его уже ничего не удерживало; он был уже там, за пределами хрупкой материальной оболочки, он заглянул в безвременную бесконечность. Иоанна больше ничто не связывало в его земном существовании, и теперь, когда он уже распорядился своими записями, он был абсолютно свободен и спокоен в своей умиротворённой уверенности.

– Я всё равно найду камень, ― твёрдо сказал магистр храмовников.

– Ты возлагаешь на себя и своих последователей огромную ответственность, ― слабеющим, надтреснутым голосом сказал Иоанн. ― Наш путь человеческий свободен и разумен, и потому очень труден. Бог доверил нам самое ценное – право выбора. Мы всю свою жизнь идём по тонкой линии, разделяющей добро и зло. И только вера, вера в добро, может открыть нам глаза и указать правильный путь. Надо верить в добро, ибо неверие в добро и пробуждает зло. Помни об этом… Memento Finis. ― Иоанн тяжело вздохнул, а потом, немного помолчав, прошептал: ― А теперь мне надо остаться одному. Мне следует подготовиться к длинному пути.

Гуго де Пейен встал.

– Прощай, Иоанн, ― сказал он.

– До встречи, ― ответил еле слышно старый монах и улыбнулся.

Брат Иоанн умер ночью, Гуго де Пейену об этом сообщили на заутрене. Вернувшись к себе в келью, магистр открыл сундук монаха и взял первый попавшийся свиток. Там он прочитал:

«Когда наступит тысячелетие, следующее за текущим тысячелетием, люди откроют свои глаза. Они больше не будут пленены в своих головах и своих городах, и смогут видеть от одного конца Земли до другого, и будут понимать друг друга. Они будут знать, что приносит страдания одному, причиняет боль другому. Люди образуют единое существо, в котором каждый будет крошечной его частью. Вместе они будут сердцем этого существа. Возникнет общий язык, на котором будут говорить все, и так родится новое человечество… И придёт Женщина, чтобы царствовать; Она определит ход будущих событий и предпишет свою философию человечеству. Она будет матерью тысячелетия, следующего за текущим тысячелетием. Она будет, после эпохи дьявола и варварства, излучать нежность и воплощать красоту. Тысячелетие, следующее за текущим тысячелетием, превратится в эпоху просветления: люди будут любить друг друга, делиться всем друг с другом, мечтать, и мечты будут осуществляться…»

Так писал не признанный церковью пророк Иоанн, большая часть сочинений которого пропала из парижского Тампля в пятницу 13 октября 1307 года во время ареста тамплиеров.

Для издания обложку подготовил автор с помощью сайта https://www.canva.com. В оформлении обложки использованы изображения с сайта https://www.canva.com