скачать книгу бесплатно
– Да… (вымарано цензурой!) никогда! – не выдержала я, – И вообще!!! Что ты ко мне цепляешься?! Я у тебя в долг денег взяла и не отдаю?! Ты что – не видишь, что я занята? Ты хочешь, чтоб я накосячила из-за тебя?! Отстал.
* * *
Ну вот. Хотела совсем про другое. А получается про «Нудира», как его Галя зовёт. Мужики у нас на складе симпатичные. Ну да. Так и есть.
«Где такого мужика нашла?»
«Да на складе!»
Причём – что гастеры, что свои, россиянские. Ну, про Эдика с Фелей я уже рассказала. Теперь про остальных немного. Грузчики. Таджики. Блин, реально красивые мужики! Кроме Мусы. Он страшненький. Ну, ещё новенький, Сухраб, не очень. А остальные просто красавцы.
В детстве, которое у меня прошло по военным городкам, мы, девчонки, больше всего боялись, когда в городок пригоняли стройбат. В те времена туда брали, в основном, нерусских – среднеазиатов, кавказцев и так далее. И, в основном, – всякий сброд. Я тогда эту публику десятой дорогой обходила. Потому как немедленно приставать начинали. Страхи мои подкреплялись жуткими историями, пересказываемыми на ушко. Про то как «одну девчонку, дочку капитана Н. затащили и целой ротой…»
А тут – нормальные адекватные парни. Разговариваем, шутки шутим. Самый смышлёный, хотя и самый молодой, – у них Мирзо. Вот в чьём лице армия потеряла толкового сержанта. Был ещё Хуршед, но его сманили на стройку. Боймахмат. Он же Боря. Красив, как восточный принц, строен, как лозинка. Мечтает жениться на Хомке, хотя мою старшенькую в глаза не видел. Но регулярно таскается за мной с одной и той же фразой:
– Я твой дочка хочу!
Это при том, что женат и у него дочке уже четыре года. Когда я ему про это сказала, невозмутимо ответил:
– Ну и что?
А помянутый Мирзо положил глаз на младшенькую. Увидел её фото в смартфоне у меня. Ну, теперь только маму осталось пристроить и всё в ажуре. Шучу. Я на их поползновения отвечаю, что русской бабе нужен русский мужик.
Что же до русских мужиков, то из них половину зовут Сергеями. И почти все они женаты. Предмет моих страданий, правда, свободен. Это так, к слову. И он не Сергей. Да, господа! Я ухитрилась там влюбиться. Как сказала в своё время Анна Ахматова – «Кто чего боится – то с тем и случится». Видать – наказал Господь. Слишком долго я искушала Его терпение. Самый главный и мой непосредственный начальник, которого я обязана бояться – старший экспедитор, он же старший логист. Тоже Сергей, ага. Голоса никогда не повышает, на меня во всяком случае. Всё время с сигаретой и стаканом кофе. Мужик въедливый и дотошный, мне внушает чувство, похожее на священный трепет. Одно время Вильдан – он же Вимбильдан, как я его называю, пробовал меня с ним познакомить поближе, но я быстро дала ему понять, что работа – это работа, а моя личная жизнь – для всех табу. Шеф. Тоже Сергей. Отличный мужик. И этим всё сказано. Тоже женат. Анатолий. Второй кладовщик на приёмке. Где-то за шестьдесят, но вполне себе крепкий и бойкий дядя. Назвать его стариком язык не поворачивается. На всё имеет своё мнение. Кстати – тоже запутинец. По этому поводу постоянно с Феликсом цапается. Тот как-то вякнул что-то либеральное, так мы с Толиком его чуть по стенке не размазали. Я так просто обозвала Фельку «гнида либеральная». И вообще – если ему так не нравится нынешняя российская власть – какого этого он торчит в России, а не мотает к себе в Туркмению, где очередной «Туркменбаши»? Обиделся. Ну да. Там он – русский. А здесь он – непонятно кто. Мигрант. Впрочем – отвлекаюсь. Так вот – Анатолий. Моё знакомство с новой работой началось именно с него. Анатолий – философ. А своё отношение ко мне высказал в первый же день:
– Я тебя приручу! Мы как-то сразу перешли на «ты».
– А зачем? – спросила я.
– Ты не думай, как женщина ты меня не интересуешь. – сходу обезоружил он меня, – Я уже не в том возрасте. Но ты для меня – «терра инкогнита».
А я подумала, что я для многих «инкогнита».
* * *
…Осознав, что уже месяц работаю на новом месте и получив первую настоящую зарплату я купила себе смартфон. А вот с квартирой, видимо, ничего не выйдет. Ну да теперь я домой только ночевать прихожу, так что уже не критично.
Глава 5. На развалинах Союза…
У соседей.
Осколки Союза – это мы – люди, которые когда-то там родились и жили. А потом – в один прекрасный, или далеко не прекрасный – день – проснулись в другой стране. Мне – да и не только мне – не жалко систему – она слова доброго не стоила, мне жалко страну, которая худо-бедно – но была нашим общим домом. Про таджиков я уже писала – по-моему – самые несчастные нации после развала союза – это таджики и молдаване. Хотя – кто несчастнее – выяснять глупо. Как и кто счастливее. Проиграли все. Самые смышлёные, увы! – нас покинули – Мирзо и Фируз. Остались те, у кого, по меткому выражению Феликса – «руки из *опы, а ум весь в хитрость ушёл». Только возле печки сидеть, да трындеть по-своему и умеют. Феликс их называет «братья наши меньшие». Это он под русского националиста косит. Хотя сам на четверть туркмен, на четверть хохол, на четверть русский и ещё кто-то. – Давно и не мной замечено, что всякие полукровки и прочие метисы хотят быть более исконными, посконными и домоткаными, нежели коренные русаки. – заметила я по этому поводу.
– Я не полукровка! – слегка обиделся Фелька, – Я… а кто я? Во мне то ли пять, то ли шесть кровей намешано!
И, как ни ерепенится и не стучит себя в грудь левой пяткой – «я русский!», а родина – там, в Туркмении. Однажды сидим с ним вечером в кабинете менеджеров – точки отправлены, рабочий день почти закончен, все ушли. Фелька что-то смотрит в инете и с такой тоской вдруг произносит:
– Домой хочу!
Хотя, судя по его рассказам – там, в Чарджоу, у него уже почти никого не осталось. Да и обстоятельства его отъезда в Россию довольно тёмные. Семья его чем-то не угодила режиму «Туркменбаши» и на них в своё время трижды покушались – стреляли из автомата.
* * *
– Ёк-макарёк! – говорил Мурад, а точнее – Мураджон по паспорту, – Раньше единый Союз был! Столько русских у нас жило! Дружили все! А сейчас…
– А сейчас вы у нас тут деньги зарабатываете. – сказала я, – А раньше только на экскурсии ездили.
– Ездили. – согласился Мурад.
– А сейчас – ты когда в последний раз был в музее? И был ли вообще?
– Был. С сыном в Зоологическом.
– Туда все с детьми ходят.
Мурад женат на русской. Жена у него тоже приезжая – из Великого Устюга.
– Ты где жила в Вологодской области? – спросил он меня, узнав, что я жила в деревне.
– В Сямженском районе.
– Далеко от Великого Устюга?
– Довольно далеко. Километров 300—400.
– Вот ездим к вам на заработки! – говорил Мурад, – А надо было сделать так, чтоб вы к нам!
– А что ж не сделали? – спросила я. Вопрос получился риторический.
* * *
Самовывоз у нас тоже забирают колоритные личности – эффектная блондинистая хохлушка Оксана, похожая на Юлю Тимошенко, но без косы и водитель – коренастый, с желваком во лбу, литовец Римас, похожий на старого мудрого лиса.
А ещё – есть водители-армяне – Арутюн и Роланд. Самое интересное – что с нашим азером Надиром-Нудиром они поладили мгновенно. А Надир, кстати, и не достаёт меня уже. Услышал Господь мои молитвы.
– Ты, – сказала я ему, – не ветеран Куликовской битвы, так что проверять тебя вне очереди не буду! Промолчал. Точнее – вместо меня на Феликса наехал. Феля у нас 1982 года рождения и примерно в том же году Надир перебрался из своего солнечного Азербайджана в холодный тогда ещё Ленинград. Так вот суть Нудиркиного пламенного монолога сводилась к тому, что «я в восемьдесят втором году уже здесь жил, а ты ещё в папиной ширинке болтался!» Мурада это насмешило, а Феля обиделся.
* * *
Единственный, кого я боюсь до дрожи в поджилках – это старший экспедитор и начальник транспортного отдела – Серёга. Я уже писала, что он внушает мне священный трепет – это не совсем так. Я реально его боюсь. А вот защищает меня от его нападок и наездов, как ни странно – Феликс. Вот уж от кого не ожидала! Но сколько раз уже Фелька спасал мою многогрешную задницу – я уже счёт потеряла… А ещё – у нас опять новый грузчик. На место Мирзо судьба прислала нам Селима. На него посмотришь – ну вылитый хомяк-переросток: маленький, толстенький, щекастенький и зубки торчат… Прелесть! Но по-русски хорошо говорит, что радует.
Глава 6. Не думай о Белой Обезьяне!
Не думай о белой обезьяне! Ни за что не думай о белой обезьяне. Иначе будет как в афоризме про бездну. Если ты будешь долго всматриваться в бездну, то бездна будет всматриваться в тебя. И если ты будешь думать о белой обезьяне, то белая обезьяна тоже станет думать о тебе. А тебе о нём нельзя думать. Но белая обезьяна постоянно здесь. Белая обезьяна разбрасывает свою кружку где попало. И всегда грязную, а я не выношу вида грязной посуды. И я мою кружки за всеми, не только за белой обезьяной.
Я поклялась себе, что не напишу о нём больше ни строчки. Но это выше моих сил. Не клянитесь. Никогда и ни чем. Иначе непременно нарушите слово. Я не думаю о нём. Я не думаю о белой обезьяне. Он как-то сказал гениальную фразу: «Хочешь быть счастливым – не ройся в своей памяти!» Тоже уникальная личность. По-своему. Иногда такое скажет, что остаётся только молча поражаться. Откуда у него такое знание жизни? Впрочем – жизненный опыт не зависит от прожитых лет. В моей памяти… там целые стада белых обезьян. Они прыгают, визжат и корчат смешные рожи. А я падаю в бездну, где на дне сидит белая обезьяна. О которой я не должна думать. Потому что я не нужна ему. Ему нужна совсем другая женщина. Помоложе, погламурнее и покреативнее. Это на складе-то. Ага. Я не гламурна и не креативна. Я такая, какая есть и не собираюсь ломать себя в угоду кому-то. Когда-то я уже пыталась соответствовать чьим-то идеалам. Ничего хорошего. Всё время врёшь себе и ему. Я не хочу думать о белой обезьяне. И рыться в своей памяти не хочу. Женщина должна быть любимой и счастливой. А белая обезьяна вряд ли способна на такой подвиг. Я не думаю о белой обезьяне. Я не думаю о нём. Я о нём не думаю!
«Кто чего боится – то с тем и случится». Блинский блин! Лучше б я панически боялась разбогатеть! Любовь – это когда отдаёшь другому частицу своей души. А как отдать, если там, в душе – Чернобыль? Что отдать?
Итак, други мои, Господь, или Мироздание, или как там ещё кому угодно считать, – подкинуло мне дюлей. Весьма заслуженно. А дюли, как известно, наводят на размышления. Что весьма полезно. Второй положительный момент – признав свою полную и несомненную дурость, я перестала страдать и испытала долгожданное облегчение. Да, я ему, скорее всего, не нужна. Ну и шут с ним. Значит – всё это касается только меня. А осознание заслуженного наказания позволит мне пересмотреть кое-что в своей жизни.
Хуже одиночества может быть только жизнь не с тем человеком. Как испытавший это на своей шкуре – я знаю, что говорю. Не побоюсь и такой банальности, что многие просто бояться искать «своего» и продолжают терять время «не с тем». В лучшем случае это порождает бесконечные ссоры и скандалы с взаимным непониманием в худшем… да вплоть до смертоубийства. Терпеть не могу банальности, но всё время приходится их говорить. Когда-то Фаина Раневская сказала, что одиночеству надо учить с детства и чуть ли не в школе. Наверное – тоже знала, что говорила. В принципе – каждый из нас – одинок. Но по-разному. Одни своё одиночество воспринимают как проклятие, а другие – и я в их числе – как дар Божий. Потому что только расставшись «не с тем» я начала ценить вновь обретённую свободу. Наверное, поэтому я знаю ответ на вопрос – смогу ли я пожертвовать отношениями ради денег. Конечно – это смотря какие деньги и какие отношения, но, наверное – смогу. А вообще – отношениями нужно жертвовать. Понимаю, что кощунственно звучит – но в жизни это сплошь и рядом, только, почему-то получается как в той песенке, когда «ж*#@ есть, а слова нет». Явление есть, но говорить о нём либо не принято, либо общественное мнение осуждает. Одиночек у нас принято либо осуждать, либо снисходительно жалеть – мол, невостребованные. Некондиция. Быть может… А я – пытаюсь понять, что же со мной произошло. За что мне это, Господи?! Хотя… «Если пришли скорби – радуйтесь – вас посетил Господь!» – наставляют святые отцы. Потому что вслед за скорбями начинают включаться мозги. И ты начинаешь задумываться – а оно тебе надо? Ещё хорошо говорят – «Люби-люби, но не теряй головы!» Я и постаралась не потерять и как могла критически оценивала и своё состояние (которое мне категорически не нравилось), и его виновника. А ещё – мне было интересно узнать – надолго ли меня хватит? Как долго продержится безответная любовь?
Сегодня я узнала, что у предмета моей страсти есть женщина. Или девушка. И что они собираются не то официально пожениться, не то просто жить вместе. И неожиданно испытала облегчение. Не надо больше мучиться и надеяться на что-то, во что сама в глубине души не верила. Внутри вдруг стало как-то легко и бело, как на улице в снежный зимний день. Мне стало так хорошо, что аж в голове зазвенело. Я засмеялась и мне захотелось обнять весь мир, как бы ни банально и пафосно это звучало. Я снова увидела себя там, в Рассохино, в зимнем поле за деревней, где я впервые поняла, что такое «бескрайние заснеженные просторы России». Именно так выглядит одиночество – белое и бескрайнее заснеженное поле. И это прекрасно. Все эти бесконечные месяцы я только и мечтала на самом деле, чтобы ко мне вернулось это моё состояние – покоя и одиночества. И сегодня оно вернулось ко мне. Господь услышал мои молитвы, а я в очередной раз поняла, что если человек не от Бога, то он уйдёт всё равно, как бы ты ни пыталась его удержать, как бы ни стремилась быть с ним. И я поняла, что вот именно сейчас я по-настоящему счастлива.
* * *
Писание стихов для меня плохо кончается…
Мы не найдём друг друга. Не узнаем.
Пройдём, не повернувши головы,
В вечерних сумерках, средь стылой синевы
Разбавленной вечерними огнями
И разбредёмся, каждый при своём,
Расстанемся, не встретившись,
Не зная, что, может, были рядом,
В двух шагах. Куда тебя ведёт судьба хромая?
Куда меня горбатая вела?
Обещали небо в алмазах
Оказалось оно в овчинку.
Обещали цветов охапки
Оказалось, что на могилку.
Обещали дальние страны,
Оказалось, что по этапу.
Обещали всё счастье мира
Оказалось, что кот наплакал.
И бреду я одна в тумане
И не знаю, что за поворотом.
То ли светом окно поманит,
То ли омуты да болота
Да и дом, что окном поманит,
Обернётся воздушным замком.
И опять побреду во мраке
Средь развалин и пепелищ я.
* * *
А тем временем мои замечательные коллеги…
Но для начала – небольшое лирическое отступление: Есть, знаете ли, такой тип людей – «кикимора обыкновенная». Ну да, не надо мне сейчас, что кикиморы только в сказках бывают! В жизни их тоже предостаточно! И жизнь они нам всем отравляют с завидной регулярностью. В моей жизни эти твари появляются достаточно часто. Итак…
«В славянской мифологии кикимора – старушонка неряшливая, бестолковая, в меру вредная, местами занудная. И не сказать, что отрицательный персонаж, а так, херня какая-то, пользы никакой, вред довольно условный, но достает порой до печенок. Судя по иллюстрациям, это корявое существо с цепкими пальцами, оловянными глазами, в которые хоть ссы, всё роса божья, и длинным любопытным носом. Бестолковость и любопытство, видимо, основные черты кикиморы.
В реальной жизни, господа, та же самая картина. Та же корявость, бестолковость и чрезмерное любопытство. Нет-нет да взвоет кто-нибудь …: задолбали, мол, окаянные! Лезут куда их не просят, да норовят наступить в самое личное, самое сокровенное. Вот зачем этой соседке информация, вышла я взамуж или нет? Кто её просил совать свой нос, ну и так далее. Спокойно, девушки. Спокойно. Кикиморы это не со зла, правда. Они по-другому не могут». «…кикимора открывает рот без задней мысли. Да какой задней, у нее обычно и передней не водится. Ей бы так, ей потрындеть любопытно, а информацию о вашей жизни она анализировать и не собиралась. Оттого при каждой встрече задаёт всё тот же ограниченный круг вопросов:
– Ну ты замуж ещё не вышла?
– А когда рожать собираешься?
– За вторым скоро пойдёшь?
Кстати, если думаете, что выйдя замуж и родив пару-тройку детей, вы её заткнёте, то круто ошибаетесь. Я с этим столкнулась и обалдела. Ну да. Узнали? Попадались такие? Нет? Ну, ваше счастье. А у меня на работе такие вот «кикиморы» мужеска пола. Блин! Вот никак от них не ожидала! И, что самое поразительное – неглупые, вроде, люди. Тот же Мурад, например. И вот мужскую часть нашего коллектива больше всего волнует моя личная жизнь!! При этом про мою безмолвно-безответную страсть к «белой обезьяне» никто из них даже не догадывался! Ай да я! И посему меня за кого только не сватали, только не за «белую обезьяну». Начиная с Надира и заканчивая таджикскими гастерами! Даже за Серёгу-экспедитора, которого я боюсь до икоты. А тут один из них, Хуршед, которого мы с Галей Фуршетом зовём, приходит к Гале и заявляет:
– Галя, ты Насте дурук – скажи ей, что она мне нравится.
«Скажите, девушки, подруге вашей…»
Я обалдела, когда услышала. Видели б вы этого воздыхателя! Старый, страшный…
И что тут началось! Весь склад, во главе с Галей и Мурадом, ринулся меня сватать за Фуршета-Хуршеда! Ну да. Характер у меня не сахар и вообще – я не подарок. Но ведь и все вокруг не именинники! И вообще! Кто вы такие, чтобы говорить мне, кто я такая?! Что вам всем до моей личной жизни?! Не говорите мне, что мне делать, и я не скажу вам, куда идти!
Всё это я попыталась донести до моих «доброжелателей», но, по-моему – вотще. В их мозги железными сваями забито, что «женщина должна хотеть взамуж! И шубу!»
Доказывать обратное – бесполезно. Кстати – явление Серого народу ничего не изменило.
– У тебя характер говно потому, что тебя никто не шпилит! – авторитетно заявил Мурад.
– А самому – слабо? – поинтересовалась я.
– У меня жена. И я её люблю. – пошёл на попятный Мурад, – Вот Хуршед…
– И нахера он мне сдался?
– А кто тебе нужен?
– Никто. Вы можете это уяснить себе? Или у вас в мозгёнках, которые между ног болтаются, – это не укладывается?!
Не укладывается. Тут, к счастью, пришёл Боймахмат и сказал, что на бакалейном складе замок сломался. Это всех отвлекло от меня. Мурад принялся названивать Феликсу, который не приходил в тот день и они с Вильданом остались его дожидаться, чтобы замок чинить, а мы с Галей пошли домой. Что теперь будет?! Мне страшно после выходных на работу идти…
Судьба и за печью найдёт
Кривою хромою старухой, Что в дом твой однажды зайдёт
С мольбою о хлеба краюхе. Её обещаньям не верь!
Гони, как собаку, метлою!
Не то пожалеешь потом, Забывши о сне и покое. И будешь молить об одном
Чтоб только она пощадила
И время назад повернуть
Смогла бы какая-то сила. И чтоб не стонала душа
Как будто под плетью на дыбе
И чтобы не знать никогда
Тебя и навек позабыть бы.
