скачать книгу бесплатно
– Да, и я тоже. Да знал бы ты ее, это она с виду бойкая. А так очень уязвимая. В поле последние свои тапки бережет, босая ходит, а потом по ночам ноги отпаривает, трет их до посинения камнями… На учебу мечтает заработать. Да все мы одинаковые, нищие… Но она одержимая, упрямая, как вол, пашет одна.
А Арзо о своем думал.
– Слушай Деши, а как это она, как и вы, в поле, а белизну сохранила?
– Ха-ха-ха, так она вся укутана, в шароварах ходит, только кисти, ступни и глаза на виду. Красивые у нее глаза, да, Арзо!?
– Да и не только глаза.
– Бессовестный, я расскажу маме.
– Что ты расскажешь?
– Что ты девок рассматриваешь.
– Так, ну ладно, не о том ты болтаешь. Маленькая еще.
На следующее утро Самбиев выдумал себе задание – объезд бригад колхоза с проверкой. В полдень оказался у свекловичного поля. От жары многие в поле не вышли. В лесополосе, окаймлявшей стогектарное поле, в густых посадках дикой акации и тополя нашел мать и сестру.
– О, привет, братишка, – вскочила Деши. – Ты что это к нам пожаловал?
– С проверкой объезжаю бригады, – устало заявил Арзо, вытирая рукой пот с лица, присаживаясь рядом. – Жарко… Могли бы сегодня и дома посидеть.
Отцвела акация, вместо снежно-розовых воздушных кистей появились рогообразные зеленовато-бурые бобы. Из-за засухи опавшие цветки акации и на земле не потеряли формы, яркости, пьянящего запаха. Кучкуясь, они, как отвергнутые невесты, ютились в расщелинах и у корневищ трав. В отличие от цветков акации, тополиный пух, с готовностью праздных девок, лип к траве, восседал на открытых участках почвы, готовый от случайного веяния улететь в любую даль.
– Что-то раньше ты к нам не заезжал, – ехидно затараторила сестра, – видно, не к нам, а к Полле приехал.
– Прекрати, – рубанула Кемса. – Что это ты разболталась? Лучше бы как она работала, а то до утра на вечеринке, а днем мотыги поднять не может, к лесополосе тянешься, ждешь когда закат наступит… За Поллу некому горбатить, вот и пашет она с утра до темна, а ты за нашими спинами норовишь спрятаться.
– Перестань, мама, – тронул за руку Кемсу Арзо. – Деши у нас тоже работящая.
– Да чуть что, я во всем виновата, – обиделась девушка. – Вечно нет покоя, все я делаю, и все равно никто не видит.
– Я сказал, перестаньте, – возвысил голос Арзо и, чуть погодя, примиряя, спросил: – Вода есть у вас?
– Конечно, есть, – встала мать. – Вот Поллу жалко, и почему она не возвращается? Вот так весь день прополку делает, быстрее нас двоих работает.
– А где она? – не выдержал сын.
– Вон, в поле, одна-одинешенька, под самым палевом.
Арзо встал, козырьком руки прикрыл глаза. На горизонте волнилось знойное марево испарений, и далеко-далеко еле виднелся белый бугорок.
– Так это она? Одна? В такую жару на солнцепеке? – удивился он.
– Да, она, – рядом стояла мать, также прикрывая глаза. – Может, ты ей воды отнесешь?
– Так она ведь в своем костюме! – вскрикнула испуганно Деши. – Она сейчас придет или лучше я понесу.
– Не лезь, – злобно фыркнула Кемса на дочь. – Не голая… Помоги Арзо девушке, напои ее. Мы бы пошли, да больно уж жарко. Постарайся привести ее, пусть отдохнет маленько. – И уже вслед уходящему сыну крикнула: – Ты помягче с ней, она как необъезженная кобылица, норовистая, но породистая. Обуздаешь, счастлив будешь.
От этих напутственных сравнений Арзо засмеялся, обернулся.
– Нана, этой лошадью ты меня хочешь стреножить!..
– Хорошая жена – опора, плохая – обуза… Дай бог нам такую сноху, как Полла. Иди, мать сыну плохое не посоветует… И помни, помягче, – уже кричала она вслед.
Шагов пятьдесят оставалось Арзо до цели, когда Полла вдруг тяжело выпрямилась, потирая рукой поясницу и, видимо, мечтая о тени и воде, обернулась в сторону лесополосы. Увидев Самбиева, чуть не потеряла равновесие.
– Арзо, это ты? – вскрикнула она, в удивлении всплеснув руками. – Не подходи. Уходи, пожалуйста.
– Я с проверкой объезжаю поля, – пытаясь быть как можно серьезнее ответил экономист. – А здесь – чтобы дать тебе объективную характеристику.
– Я прошу тебя, не подходи. Я не в том виде, – просила Полла.
– А разве можно быть на колхозном поле «не в том виде»? – улыбнулся Самбиев. – Вроде ты одета, даже более того – вся укутана… К сожалению, – последнее он выговорил с усмешкой.
Он подошел ближе. На Полле был странный костюм в виде комбинезона с капюшоном из грубого льняного материала, скрывавшего все тело, кроме кистей, босых ног и глаз. От пота ткань прилипла и четко обрисовывала красивое тело.
– Я тебе воды принес, – протянул он фляжку.
Девушка ловко развязала «паранджу», жадно прилипла к горлышку.
– Кто тебе костюм сшил? – поедая глазами облепленную мокрой тканью грудь, спросил Самбиев.
– Сама, – ненадолго оторвалась Полла от емкости и вновь прильнула к фляжке.
– Зачем ты себя так мучаешь? – сжалился экономист.
Полла напилась, лицо ее расщедрилось улыбкой.
– Спасибо за воду. Хочу сегодня или хотя бы до завтрашнего обеда закончить. Мне повторить биологию еще надо.
Вдруг лицо ее посуровело.
– Уходи, – резко сказала она, прикрывая грудь. – У тебя такой взгляд…
– Какой?
– Бесстыдный, даже похабный.
– Ты ошибаешься, – усмехнулся Арзо, глаза его от солнца совсем зажмурились, образуя на коже вокруг глаз многочисленные лучики морщин. – Взгляд изучающий, для написания достоверной, полной характеристики.
– Изучил?.. За воду спасибо. А теперь уходи.
– Пойдем вместе, – стал серьезным Арзо, – а то удар хватит.
– Что это ты так обо мне озаботился? – перешла в атаку Полла.
Сузились в недовольстве губы Арзо, в том же тоне хотел съязвить, но в это время легкий, едва уловимый освежающий ветерок щекотнул вспотевшее лицо. Он посмотрел в сторону гор. Брюхатое, как взбитые сливки, облако зависло над недалекой вершиной Эртан-Корт. Снова ветерок, теперь уже чувствительнее, приятнее, резвее. И прямо на глазах, как на дрожжах, облако стало расширяться, клубиться, покатилось вниз. Раскат далекого грома сотряс воздух, эхом обволок мир.
Снизу облако отучилось, налилось свинцом, покатилось с горы, покрывая мраком предгорье, превращаясь в лавину мглы. Несколько коротких молний вспыхнули вдоль фронта, обозначая вектор направленности грозы. Один, другой, третий резкий порыв ветра – и моментально стало прохладно.
– Неужели будет дождь?! – взмолилась Полла.
Спинами развернулись листочки тополя, и серебряное колье лесополосы огородило плантацию. В низине вздыбилась придорожная пыль, боясь от влаги превратиться в грязь, закрутилась в угодливости, извивающимся столбом потянулась вверх, пытаясь облизать обвисшее брюхо тучи. Но стихия безжалостна. Мощный гром сотряс мир, покатился тяжелой колесницей вперед. Частокол молний озарил мрачный небосклон, соревнуясь в яркости с солнцем. Ветер из прерывистого стал шквальным, холодным, сырым. К земле прижал он всю растительность, полусогнутые, застыли деревья. Мрак окутал весь мир, и под звук непрекращающегося многотонового органного грома с гор обваливалась шумная стена ливня.
– Да-а-а-ла![19 -
Дала (чеч.) – Бог] – взмолилась Полла.
Первые крупные капели вонзились наискось в Поллу и Арзо.
– Побежали! – приказал Самбиев.
– Постой, – силилась перекричать шум стихии девушка, – туда далеко, – указала она в сторону, где находились Кемса и ее дочь, – здесь рядом навес.
Указывая путь, Полла бежала впереди, поскользнулась, упала. Арзо схватил ее за теплую, сильную кисть.
– Отпусти, – отпрянула она. – Беги впереди, я за тобой.
Под крышей они оказались насквозь промокшими. Навес представлял собой жалкое, дырявое строение. Кругом плотной стеной низвергался ливень. Полла дрожала, радостным озорством блестели ее глаза.
– Какое счастье, дождь! – вскрикнула весело она. – Урожай будет.
– Это я его принес! – заважничал Арзо. – Видишь, какой я везучий?
– Это еще неизвестно, – усмехнулась Полла. – Лучше бы тихий, долгий дождь, чем скоротечная, ветреная гроза… Еще, не дай Бог, градом посыплется. Тогда всему конец.
И как бы оправдывая ее опасения, о крышу забарабанили жесткие удары, под навес густо посыпались небольшие ледяшки.
– Вот что ты принес, – с укоризной проговорила огорченная девушка.
– Вам, женщинам, не угодишь! – вскричал Арзо, размахивая руками. – Была страшная засуха, молили Бога о дожде, и вот благодать сыплется щедро, а они снова недовольны.
Страшный гром прямо над их головами ударил в землю, затрясая хилый навес, резкая молния озарила испуганные лица.
– Да-а-а-ла! – с ужасом вскричала Полла и кинулась к Арзо.
От страха они обняли друг друга, застыли, потрясенные стихией… и только частое, горячее дыхание выдавало их жизнь… Снова и снова молнии, раскаты грома, стук града… и тревожный бой сердец. Совсем рядом ударила молния, еще яростнее прижалась Полла, и вдруг, будто пронзенная током, отскочила:
– Прочь, прочь от меня! – закричала девушка, закрыв лицо большими ладонями, села на корточки.
Ее тело дрожало то ли от озноба, то ли еще от чего.
…Как началась, так же внезапно гроза закончилась. Воздух посвежел; стал легким, прозрачным, прохладным. Вдалеке, где-то за перевалом, еще хрипел выдохшийся гром. С крыши навеса еще падали капли. В выемке блестели градинки. На западе сквозь выдоенное облако пробились лучи солнца, полукругом соединяя Кавказские горы и Чеченскую равнину, перекинулся радужный мост.
Полла стояла спиной к Арзо, поправляла роскошные длинные густые волосы. До нитки промокшая льняная ткань плотно прилипла к ее телу, четко обозначая соблазнительный контур упругой фигуры. Чувствуя его обжигающий взгляд, она обернулась: суровостью и гневом пылало ее лицо.
– Хоть теперь уйди, – сквозь зубы выдавила она.
– Прости меня, Полла, – тихо вымолвил Арзо.
– Мне не за что тебя прощать, – она стояла снеприступным видом. – Я благодарна судьбе… Я очень суеверна. Ты вестник грозы, даже бури… Давай простим друг друга и по-доброму разойдемся. Ты уходи первым.
Мешая грязь, с трудом передвигаясь, побрел Арзо к матери и сестре. Удаляясь, он ни о чем не думал, просто досада и стыд съедали его. Лишь много позже, вспоминая этот день, он понял, что «кобылицу» обуздать он тогда не смог, а она его стреножила.
…Буквально через день после грозы, терзаемый любовью, Арзо послал к Полле сестру с просьбой выйти на свидание, но получил категорический отказ. Тогда за интересы сына ринулась к Байтемировым мать.
– Дорогая Кемса, – спокойно отвечала девушка, – я еду поступать, шесть лет буду учиться. Вы и ваш сын столько ждать не будете, да и не хочу я этого. Поэтому я не вижу смысла зря терять время и мне, и тем более ему.
Кемса потупилась.
– Между вами что-то произошло в тот день, – заговорщически утверждала мать.
– Абсолютно ничего, – засмеялась Полла, – твой сын очень деликатный парень, но, увы, я дала нигат[20 -
Нигат (чеч.) – обязательство] стать врачом. Ведь у нас в Ники-Хита нет ни одного врача.
– А если ты не поступишь?
– Лучше пожелай мне удачи.
Опечалилась Кемса.
– Дай Бог тебе удачи! Славная ты девушка!.. А Арзо не справился. Значит, больше никогда не улыбнется ему женское счастье… Несчастный мой сын.
– Не пойму я тебя, Кемса.
– Поживешь с мое – поймешь.
…После первой грозы дожди зачастили, напоили влагой иссохшую землю, сочным цветом оживилась природа.
Перед обеденным перерывом Арзо и еще пара молодых ребят из колхоза, вооружившись булыжниками и осколками кирпичей, сбивали с вершины абрикоса чуть созревшие плоды.
– Арзо! – выглянула в окно секретарша. – Самбиев, тебя здесь ждут.
– Скажи, что у меня обед, – поддался азарту стрелка экономист.
– Это наша работница, поторопись, и принеси побольше абрикосов и нам.
У двери кабинета стояла уборщица Зура – мать Поллы.
– Прости меня за беспокойство, – страдальческая улыбка застыла на ее лице.
В кабинете Самбиев раз, другой попросил женщину сесть, чувствовал перед ней какую-то неловкость, однако Байтемирова, все так же виновато улыбаясь, отказалась. При виде ее он подумал, как могла у такой изможденной, маленькой смуглой женщины родиться такая красивая дочь. Лицо с кулачок, сморщенное, болезненное, жалкое. А глаза потухшие, тоскливые, едва видимые.
– Меня Полла прислала, – сказала она, и вновь виноватая улыбка или гримаса исказила ее лицо. – Я насчет характеристики.
