скачать книгу бесплатно
Мои ладони упирались в твердую широкую грудь, и я слышала, как ровно и быстро бьется его сердце. Коста оторвал взгляд от места, где наши тела соединялись, и посмотрел мне в глаза.
– Я собираюсь полностью выполнить свою часть сделки, – ответил он и стал неспешно двигаться во мне, а я, ахнув, прикусила губы, чтобы не застонать, и рефлекторно выгнулась ему навстречу.
Он сплел свои пальцы с моими, завел руки мне за голову, и в этой беззащитности и открытости перед ним было нечто такое, отчего меня бросило в жар. Коста целовал меня, и его дыхание опаляло мои губы, шею, грудь, которая слегка колыхалась при каждом его толчке. Я шикнула сквозь сжатые зубы, и Коста тут же остановился.
– Больно? – обеспокоенно спросил он, заглянув мне в глаза.
– Спина, – виновато пояснила я.
– Прости.
Он отстранился, и я испытала странную смесь чувств: облегчение – ведь я получила, что хотела, смущение и… сожаление, что все закончилось так быстро. Однако Коста вдруг перевернул меня на живот, и я вцепилась пальцами в жесткую шкуру, ощущая, как он вновь заполняет мое тело. Таких картинок в медицинской энциклопедии не было, и мои мысли метались как пойманные птицы. Так можно? Так правильно?
Коста двигался во мне все быстрее, сжимал мои бедра, целовал и прикусывал шею. Он подтянул меня выше, заставив прогнуться в пояснице, и вскоре я позабыла и вопросы, и ответы, и только цеплялась пальцами за медвежью шкуру, уже не в силах сдерживать стоны.
Пламя потрескивало в камине, жесткий мех колол кожу, и то, чем мы занимались, было таким диким, первобытным, что во мне будто проснулось что-то древнее, исконное, и когда Коста усадил меня сверху, я сама подхватила ритм. И с каждым движением что-то густое, горячее закручивалось в узел внизу живота, собиралось во мне как река, пойманная плотиной, а потом вдруг прорвало заслоны и растеклось по всему моему телу, заполняя каждую клеточку, поднимая меня и неся куда-то неудержимой волной.
Я замерла, испуганно глядя на Косту и хватая ртом воздух, забыв как дышать.
– Все хорошо, Лисичка, – пробормотал он, приподнимаясь и обнимая меня. – Все хорошо.
Он закрыл мой рот поцелуем, глуша рвущийся крик, продолжая двигаться во мне, и я будто умерла: тело выгнулось от сладких судорог, пронизавших меня до кончиков пальцев, а мгновением позже Коста глухо застонал, уткнувшись мне в плечо…
Я лениво перебирала темные пряди волос, собирая себя заново, чувствуя биение чужого сердца своей грудью. Я была такой легкой, что, кажется, улетела бы в приоткрытое окно, если бы не горячее мужское тело, прижимающее меня к медвежьей шкуре.
Коста приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на меня.
– Спасибо, – шепнула я, коснувшись кончиками пальцев чуть колючей щеки, твердого подбородка с маленькой ямочкой. Губы на вид – ничего особенного, обычные: не пухлые, не тонкие, слева на верхней едва заметный белый шрам. Кто бы мог подумать, что эти губы могут так целовать.
– Пожалуйста, – улыбнулся Коста. – Может, давай еще разок? Чтоб наверняка.
– Думаю, ты и так все сделал как надо, – возразила я, отчего-то смущаясь и пытаясь вывернуться из-под него, но Коста склонился и поцеловал меня снова. Так ласково и бережно, что в глубине души я даже начала злиться – зачем? Я ведь не просила его быть со мной нежным! Как мне теперь возвращаться в обычную жизнь, где никто не зовет меня лисичкой и уж, конечно, никогда не станет так целовать?
Внизу хлопнула дверь, раздались голоса. Коста вскочил и принялся одеваться, молча указав на мой пеньюар. Опомнившись, я натянула его и, заметавшись, нашла халат. Быстрый поцелуй обжег мои губы, а потом Коста прошептал:
– Удачи, Лисичка.
Запрыгнув на подоконник, он исчез в ночи, которая уже начинала светлеть. Я подбежала, выглянула наружу, и успела увидеть лишь тень, перемахнувшую ограду.
– Элисьена! – в дверь загрохотали, и я, закрыв окно и закутавшись в халат, сдвинула засов.
Глава 2
– Чего закрылась? – недовольно спросил дядя, входя в кабинет и оглядывая все вокруг.
Следом явился Говард Доксвелл, слуги поспешно зажгли всюду свечи, и я заморгала от света, резавшего глаза.
Дядя явно собирался в спешке: рубашка застегнута не на ту пуговицу. Зато плащ закреплен шикарной брошью в виде рыбки, усыпанной мелкими топазами, подчеркивающими семейный цвет глаз. На нем наше сходство с дядей заканчивалось. Он был выше меня на целую голову, с пепельными волосами, которые в последнее время стремительно его покидали, и обрюзгшими чертами лица. Излишнюю полноту дядя ловко скрывал одеждой, которую щедро украшал оборками и бантами, точно заправская кокетка. Иногда мне казалось, что, будь его воля, он бы и в женские платья рядился.
В детстве дядя относился ко мне с прохладным равнодушием, как к навязанной обузе, от которой никуда не деться. Но когда я стала взрослеть, будто с цепи сорвался: постоянно придирался к любой мелочи, а потом начал бить.
– Красная такая, – недовольно заметил дядя, но, опомнившись, нацепил маску фальшивой заботы. – Плакала? Прими мои соболезнования, Элисьена. Ужасное горе… Любимый муж… Сережки чего сняла? Потеряешь!
А я с ужасом увидела на полу рядом со столиком, на котором остались лежать мои серьги, запонку. Я будто нечаянно столкнула со стола сережку и, склонившись, сгребла все в кулак и быстро сунула в карман.
– Я требую немедленного освидетельствования Элисьены эль Соль, – произнес сын Гевина.
На меня он старался не смотреть, и я тоже не испытывала удовольствия от его вида: уж слишком похож на отца, пусть и моложе. Те же тяжелые надбровные дуги, мясистый нос, только Говард, в отличие от папаши, тщательно брился, да глаза у него пока что не прятались под набрякшими веками и смотрели на меня цепко, как на преступницу.
– Элисьены Доксвелл, вы хотели сказать, – исправил его дядя. – Побольше уважения к вашей мачехе, молодой человек.
– Эта пигалица никакая не мачеха мне! – раздул ноздри Говард. – Целитель! Ваше слово.
Невысокий смуглый мужчина в белых одеждах, который вошел вслед за ними, повернулся ко мне.
– Вы его подкупили! – завопил дядя. – Нет уж, я приведу своего целителя, который и скажет, что брак заключен как положено.
– Конечно, скажет. Поэтому я и решил прояснить вопрос немедля. Вы, небось, и сами готовы ее обесчестить, лишь бы получить долю наследства моего отца и хапнуть кусок капитала. Может, это она его и убила.
– Я не убивала! – воскликнула я.
– Приступайте, – потребовал Говард и, оттеснив дядю, позволил целителю подойти ко мне ближе.
Тонкие пальцы с аккуратными овальными ногтями пробежались по моим запястьям, коснулись шеи, потом на миг опустились на низ живота и отпрянули.
– У этой женщины несомненно был полноценный половой акт этой ночью, – ровно произнес целитель.
– Что? – ошарашенно воскликнул Говард. – Быть того не может! Отец едва успел штаны стащить! Мы так и нашли его, с голым задом и в ботинках.
– Мужчине вовсе не обязательно полностью раздеваться, чтобы исполнить супружеский долг, – довольно заметил дядя, сияя как новый медяк. – Элисьена, дорогая, собирайся.
– Я никуда не поеду, – заявила я и почти не испугалась, увидев взгляд дяди, не предвещающий ничего хорошего. – Я вдова Гевина Доксвелла. Что скажут люди, если я покину дом мужа, когда его тело даже не предали земле?
– Верно, – подумав, кивнул дядя. – Вдова. Да, ты, разумеется, должна остаться. Молодец.
Говард сверлил меня ненавидящим взглядом, не подозревая, что мне ничего от него не надо. Какое наследство, какие капиталы? Я всего лишь хочу свободу!
– Нам, похоже, надо обсудить раздел имущества, – бесцеремонно заявил дядя.
Целитель, решив, что исполнил свой долг, дипломатично исчез.
– Нам с вами нечего обсуждать, – возразил Говард, глянув на дядю как на мерзкое насекомое. – Вы уже получили свое, когда продали племянницу моему отцу. Он и так безбожно переплатил.
– Но теперь возникли совершенно новые обстоятельства…
– Вдова – она, а не вы, – отрезал Говард. – А теперь покиньте мой дом.
– Ваш ли? – нагло усмехнулся дядя и, склонившись к моему уху, прошептал: – Молчи и ни на что не соглашайся. Я найму лучших юристов.
Потрепав меня по волосам и болезненно дернув за прядь, он пошел к выходу, но, задержавшись в дверях, обернулся.
– Если с моей дражайшей Элисьеной что-то случится, на ее долю буду претендовать я. Ее единственный родственник.
– Проваливай, – буркнул Говард и, когда дверь закрылась, повернулся ко мне.
Его губы обиженно кривились, нос подергивался, как будто от меня дурно пахло.
– Мне ничего не надо, – выпалила я, и его брови, точно лохматые гусеницы, удивленно поползли вверх. – Я не собираюсь ничего у вас отбирать.
– Это хорошо, – медленно одобрил Говард, присаживаясь в кресло, где совсем недавно сидел Коста. Я опустилась в кресло напротив, а между нами оказалась медвежья шкура, на которой произошло мое грехопадение. Огонь в камине притих, словно прислушиваясь к нашему разговору.
– Но я не хочу возвращаться к дяде, – призналась я.
Откинувшись на спинку кресла, Говард сжал мясистыми пальцами подлокотники.
– Раз ты все же стала женой моего отца, то должна выдержать траур, – степенно произнес он. – Будет неправильно, если Стига эль Соль отдаст тебя кому-то другому уже через пару месяцев.
Я передернула плечами от такой перспективы.
– Я – вдова, взрослая женщина, – произнесла я. – Мне больше не нужен опекун.
Говард усмехнулся, разглядывая меня так, словно впервые увидев.
– Я разберусь с твоим дядей, – пообещал он. – Но ты должна будешь подписать бумаги о том, что отказываешься от любых претензий сверх того, что я тебе выделю.
Я согласно кивнула.
Пусть даже он даст мне котомку с куском хлеба и посох – я буду благодарна за все. По сути, Говард ничего мне не должен. Я обманула его, дядю, целителя с чуткими пальцами – всех. Кроме Косты. С ним я была откровенна.
– Хорошая девочка, – одобрил Говард. – Думаю, мы договоримся.
***
– Ваши ночные вылазки до добра не доведут, – осуждающе произнес Диер. Он поджал и без того тонкие губы и покачал головой точно маятник. – Посмотрите, на кого вы похожи, эльен!
– Говорят, что на матушку, – беспечно ответил Коста, сбрасывая плащ на руки верному слуге.
– Тут кровь! – ужаснулся он и, побледнев, стал почти таким же белым как мраморные колонны холла. – Вас ранили?
– Это не моя, – успокоил его Коста, направляясь к широкой лестнице.
Лисичка была просто прелестна: красивая, горячая, нежная… В невинности оказалась своя чарующая притягательность, и Коста нисколько не жалел, что решил задержаться. Взбежав по ступенькам, он вспомнил кое-что важное:
– Доксвелл мертв, – сообщил он слуге.
– Что? – ахнул он, едва не выронив плащ. – Это вы его?.. Я скажу, что вы были дома всю ночь!
– Не я. Но смотри, что у меня есть.
Коста вытащил из кармана брюк кулон, и тот, закачавшись на толстой медной цепочке, вспыхнул зелеными переливами.
– О, – восхищенно выдохнул Диер и тут же укорил: – Вы его украли.
– Вернул то, что принадлежит мне по праву. Думаю, в суете похорон и дележки наследства о нем позабудут. В конце концов, мало кто знает, какую ценность представляет собой эта вещь.
Коста прошел в спальню, сбросил одежду и вытянулся на кровати. Глаза слипались, и мышцы гудели от приятной усталости.
– Вы не должны были воровать, – заявил Диер, входя в его комнату без стука. – Что бы сказала ваша покойная матушка?
– Уверен, она бы не стала гундосить над ухом вусмерть уставшего сына, – проворчал Коста. – К тому же я его не украл. Это была сделка. Надо сказать – лучшая в моей жизни.
Ее губы были терпкими от вина, а волосы пахли ягодами. А выражение ее лица перед самым пиком – бесценно: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губки… Жаль все же, что у них не осталось времени на второй заход. Коста перевернулся на живот, чтобы у Диера не возникло новых неудобных вопросов.
– Ни за что не поверю, что кто-то согласился продать вам кулон. Что вы за него отдали? – продолжил бубнить дворецкий.
– Условия сделки не разглашаются, – усмехнулся Коста.
– Позвольте сказать, что перед заключением важной сделки вам следовало посоветоваться со мной, – назидательно произнес Диер. – Я куда больше вашего понимаю в юридических тонкостях. Наверняка вас где-то обули!
– Диер, позволяю тебе оставить меня в покое, – сказал Коста. – Имей совесть!
– Да, эльен, – скорбно произнес тот и наконец исчез.
Он точно остался в выигрыше. Кто бы мог подумать, что ночная вылазка окажется такой удачной и захватывающей! Коста засыпал и видел во сне девушку с волосами, отливающими медью, которая смеялась и убегала от него по росистой траве.
Как будто кто-то может от него убежать.
***
– А с твоим дядей я поговорю, – пообещал Говард, опершись на дверь экипажа. – У меня есть, на что надавить. Стига эль Соль наверняка не захочет, чтобы кое-какие его грязные секреты стали известны в приличном обществе.
Я благодарно кивнула. До сих пор не верилось, что это происходит. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Хотелось забрать у кучера поводья и самой подстегнуть лошадей, чтобы они помчались во весь опор, унося меня прочь.
– Спасибо, – сказала я, прикоснувшись к крупной ладони Говарда. – Спасибо за все.
– Кстати, не знаешь, куда отец подевал такой светящийся кулон? – задумчиво спросил он, глядя на мои пальцы, и я убрала руку.
– Не знаю, – соврала я, надеясь, что в полумраке экипажа не слишком заметно, как заалели мои щеки.
– Уверена, что у тебя его нет? – спросил Говард еще раз, пристально на меня глядя.
– Клянусь своей жизнью, – со всей честностью произнесла я.
Кулон остался у мужчины, о котором я старалась не думать, хоть это было очень сложно. Коста. Странное имя. Легкое и какое-то птичье. Но ему шло.
– Ну, ладно, – буркнул Говард. – Что ж. Прощай, Элисьена.
– Всего доброго, Говард.
