Синтез

Создавалось такое впечатление, что карнавал, прошедший на Пиратском острове, перенёсся сюда. Граждане были в восторге, не веря в то, что такое возможно. Маргарите уже выделили резиденцию в пределах королевского дворца. Ежедневно к ней норовили попасть журналисты, политики, чьи вопросы в первую очередь ограничивались лишь одним – воспользуется ли она правом назначения главы Города. Правом она могла воспользоваться только через месяц после коронации. Кроме того, у неё оказалось достаточно прав в отношении других мероприятий.

Взвалив на себя бремя королевских привилегий, Маргарита помнила о том, что дядя Сары обещал устроить её в больницу, и Сара, как ни была удивлена желанием новоявленной принцессы выйти на обычную работу, подтвердила, что с двадцатого декабря она может приступать к исполнению обязанностей медсестры «скорой помощи».

Максим практически не видел Риту. Доступ ему, как всем простым смертным, был запрещен. Общались они только по телефону. Рита говорила, что по её просьбе присмотрели квартиру недалеко от зеленой зоны, и как только всё закончится, они могли бы сразу туда переехать. Максим вернулся в «Рапсодию», где ежедневно принимал поздравления. Банкир Фогель готов был подарить ему свой банк.

С Амандой Хаксли Рита увиделась тет-а-тет, они весело провели время за обедом.

Сандра с Риком прыгали от счастья. Ренат кусал локти.

Максим бродил по Городу, как неприкаянный. Он чувствовал облегчение, радость и тревогу. И тревога была спровоцирована не только тем, что Рита узнала на острове, ему казалось, что ничего не закончено, не закончено в части вопросов, висящих рядом с ними, над ним. И их нужно было закрывать. Но, как и с чего начать, он не мог вообразить. Так долго он находился в состоянии либо напряжения, либо счастья, что сейчас эта эйфория относительного спокойствия сжимала его в тиски.

Он решил встретиться с Карлом.

– Я знаю, что ты хочешь спросить, – начал Карл.

– Что всё это означает?

– Твоя девушка становится принцессой.

– Ты понял, о чём я.

– Тот объем информации, что Маргарита сумела заполучить на острове, никого, кроме неё не касается. В ней сила. В ней знание. В ней сила, благодаря которой этим знанием можно распоряжаться. Кроме неё самой, её силу никто не сможет сломить.

– Для чего тогда это всё нужно было?

– Нужно было что?

– Зачем ты нас послал туда? Для этого? Чтобы Рита могла распоряжаться своим знанием?

– Я отправил вас туда, чтобы укрыть.

Максим исподлобья смотрел на Карла. Он не знал, что сказать.

– Есть люди, наделенные определенной силой, в вашем случае это королевская кровь. Есть места, где для королевской крови существуют своего рода… ценные подарки, которыми они вольны пользоваться по своему усмотрению. Я не знаю, как ещё выразиться. Что ты хочешь услышать? Я не знаю, что на Пиратском острове. Клянусь. Я могу только предполагать, что там есть что-то интересное. Я рядовой солдат. Я как в ролевой игре – указываю, куда идти, вдруг понравится. Поверь, я не вру. Моей целью было наблюдать за тобой. Ну, получился тут ряд накладок…

– За мной?

– Да, за тобой, за вами. Мы какой раз возвращаемся к этим вопросам. Давай начистоту. То, чём ты меня сейчас пытаешь, с этим вы разберетесь сами. Ваша королевская кровь. Мой совет – проверься на рыцаря. Но не раньше, чем через месяц после коронации.

– Это шутка?

– А ты её не любишь? А она тебя? Тебе напомнить коридор? Сильный поток. Сейчас, поверь, выглядит всё забавно. Ладно, оставим, это теперь ваши дела. Зачем ты меня хотел увидеть?

– Это первое.

– Ещё?

– Мне кажется, нам нужно встретиться.

– Кому?

– Мне, тебе, Гашеку, этому, из МГБ.

– Глен Хайден.

– И…и Змею.

– Интересно. – Карл задумался. – Мы недавно встречались таким составом. Зачем?

– Мне кажется, эти люди замешаны в том, благодаря чему всё так получилось, получилось не очень приятно, если рассматривать всё в деталях. И я думаю, эти люди, все ли вместе, по отдельности ли, способны…

– Способны на что?

– На действия. В них есть сила.

Карл пристально посмотрел на Максима. После развернулся и простоял так минуты три. Не разворачиваясь, он произнес:

– Не рано? Не так давно ты мне такой рок-н-ролл разыграл в придорожном кабаке… Не рано так выступать? Запомни мои слова: так ты свою принцессу не защитишь. И сейчас я не про рок-н-ролл. Так я повторю: не рано?

– Что?

– Твое вступление подразумевало это предложение?.. Не рано?

– Как бы ни стало поздно. Самое печальное для меня, что никого из тех, кто манипулировал нами, я не знаю. Коронация на днях. Раз её допустили, в этом что-то не так. Она нужна не мне или Маргарите, она нужна им. Я хочу знать, кто они, те, из-за кого мы, и лично я, полгода чувствовали себя несколько некомфортно.

– Скажу тебе, что до этих людей тебе никогда не добраться. Трамплина не хватит. Довольствуйся той силой, что дана тебе, и что тебя питает, благодаря любви.

– Я не о силе.

Карл снова промолчал.

– Почему эти люди? – спросил он.

– Этого я не могу сказать. Это честно. Я долгое время провел с Джоном Купером, и считаю его другом, Акира Такеши, Сара с Кальманом. Но сейчас не их время.

Карл был несколько озадачен, но сдержал себя в руках. Он понял, о чём говорил Максим, но не решил ещё, насколько тот доверялся силе, которой в нем, как таковой, не было. Сможет ли простой человек, как и все перечисленные им простые люди, на должные действия… на противостояние и действие.

– Коронация пятнадцатого. После ты ещё несколько дней будешь недоступен для своей невесты. Шестнадцатого в «Сове», в полдень.

Коронацию Максим смотрел по телевидению у Сары с Кальманом, там собрались и Сандра с Риком, и Купер, и Акира Такеши без Лалы (бабушка наложила запрет), и Ян Гашек. Всё было предельно ясно и быстро. Вышел Томас Шнайдер, ему пропели дифирамбы, подвели к нему Маргариту, он взял её под руку. В этот момент Максима передёрнуло. Они вдвоём прошли через тронный зал, где возле трона стоял кубок. Маргарита прикоснулась к кубку, и он поменял цвет. На экране это было не очень заметно. Все зааплодировали. Был даже фейерверк.

Для Маргариты же все выглядело иначе.

Почему в таком огромном и торжественном зале так пусто? Почему так тихо и темно? И как я сюда попала? Я сплю? Ах, я сплю. Как тут красиво! Какая красота! А почему так темно? Почему сны так редко бывают яркими и красочными?

Маргарита летала. Иногда у нее так захватывало дух, что она не могла дышать, и ей становилось страшно от того, что она может умереть без воздуха. Умереть от восторга или от страха? А зачем мне воздух? Она попробовала не дышать дольше обычного и не умерла. Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! А могу я управлять полетом или узнать где я? А где тот красивый зал? Хочу вернуться в предыдущий сон и узнать, что это было.

Маргарита плыла. Иногда она оказывалась под водой на такое длительное время, увлекаясь красотами подводного мира, что ей становилось страшно от того, что она может умереть без воздуха. Умереть от восторга или от страха? А зачем мне воздух? Она попробовала не дышать и дольше обычного пробыла под водой, и не умерла. Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! А могу я управлять плаванием или узнать где я? А где тот красивый зал? Хочу вернуться в предыдущий сон и узнать, что это было.

Маргарита шла по широкой дороге среди раскинувшихся вокруг неё полей, лесов и гор. Шумели водопады, журчали реки, звенели ручьи. Зелень полей и лесов сменялась белизной песков пустынь. Как это все грандиозно и красиво. Как величественно. И как я одинока. Иногда ей становилось так грустно, что ей становилось страшно от того, что она могла умереть от одиночества. Умереть от?.. А зачем мне? Она попробовала и не умерла. Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! А могу я управлять или узнать где я? А где тот красивый зал? Хочу вернуться в предыдущий сон и узнать, что это было.

Но, всё же, где я?

Вдруг посреди дороги она обнаружила невысокий круглый стол, вылитый из золота.

Это ведь золото? Какие чудеса в моих вечных и всемогущих снах. На столе она заметила какой-то сосуд и тут же ощутила жажду. Жажда была настолько сильной, что Маргарита, не задумываясь, бросилась к столу в надежде на то, что в сосуде будет вода. К её удивлению стол оказался достаточно далеко. Или она бежала на одном месте, или дорога уходила от неё в противоположном направлении. Тем не менее, она приложила все усилия, побежала быстрее, и заметила через какое-то время, что стол стал приближаться к ней. Или она приближалась к столу.

Наконец она прикоснулась к его, сверкающей золотом, поверхности. Дышать было очень тяжело. Она с опаской взглянула на сосуд, представлявший из себя небольшой кубок из какого-то странного чёрного материала. Рите стало не по себе. Ей почудилось, что цвет кубка был не просто чёрный, а настолько чёрный, настолько глубоко чёрный, что нельзя было придумать названия этому цвету. Этому чёрному цвету нельзя было придумать названия. Маргарита потянулась к кубку. Прикоснувшись, она тут же одернула руку. Кубок был ледяным. Какой странный чёрный ледяной камень! Рита набралась храбрости и схватила кубок обеими руками. Тот не сдвинулся с места, казалось, он и стол, были одним целым. Рита решила не сдаваться и напряглась изо всех сил. Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! Кубок поддался. Держа кубок в руках, Рита к своему огорчению поняла, что он пуст.

Вместе с этим она к своему изумлению заметила, что… нет, это ей показалось. Нет, этого не может быть!

Почему не может? Я же сплю!

К своему удивлению она заметила, что цвет кубка в её руках начал превращаться из необычно глубокого чёрного в необычно другие необычные цвета. Постепенно будто из мрака, из чёрной глубины на свет его ледяной поверхности выплескивалась вся палитра, все цвета, и оттенки. Кубок на глазах принимал всё более яркие и светлые краски и, наконец, засиял мягким бирюзовым цветом.

Рита была заворожена волшебным зрелищем и никак не могла выпустить кубок из рук. Она боялась, что верни она его на место, и произойдет что-то ужасное. Напротив, держа его в руках, она испытала какое-то неведомое доселе чувство, выразить которое она могла лишь эмоциями, переполнявшими её совсем недавно: Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! И я могу управлять и узнать где я!

Маргарита преклонила колено, и на её голову была возложена корона.

Маргарита стала коронованной принцессой Города.

– 12 –

В воскресенье граждане Города направились на выборы, дабы закинуть в урну свои бюллетени. В большинстве своем они намеревались ставить галочки напротив имени действующего президента. Филипп Роллан, ставший на днях директором Департамента полиции, отдал свой голос действующему руководителю Города, о чём свидетельствовали, в частности, чуть ли не ежедневные фото и видео во всех средствах массовой информации, где он стоял в обнимку с президентом и премьер-министром. В целом, ничего неожиданного в этом не было. Неожиданностью для Филиппа Роланна стало резкое охлаждение его отношений с дочерью. Та прекрасно поняла, как его разыграли, кинув в качестве подачки кость в виде Департамента полиции. Она, вырвавшаяся на свободу, выбравшаяся из тупика, видела отца, потерявшего на старости лет и свободу, и самоуважение, и зашедшего в тупик, чего он, возможно ещё не понимал, или не видел его, тупика… этого состояния пата…

Жанна перестала говорить ему о своих планах, о том, куда она собирается и что у неё на уме. Ему пришлось гонять её охрану так, что те не успевали менять людей на вверенной территории, чтобы не выпустить её из вида.

– Твои псы мне не нужны. Я свободна. Пусти их на более важные дела, пусть разрывают куски мяса, которые ты получил.

– Дочка, ты всё не так понимаешь!

На этом диалоги, как правило, заканчивались. У Жанны не осталось ничего, кроме театра. Она решила отдаться ему целиком. По телевидению она наблюдала за церемонией коронации Маргариты, тщетно пытаясь разглядеть Максима. С Максимом она решила расстаться сама, без объяснений, коими он её даже не счёл нужным наградить.

«Он настолько счастлив, – думала она, – что забыл совершенно обо всём. Я счастлива за него. Да, я искренне за него счастлива! И я знала, что так и будет. Во что я играла? Тоже мне… дура малолетняя».

Подумав об этом, она не смогла сдержать потока слез и взяла из бара огромную бутылку вина. «Пойду в ванну, – решила она, – и буду счастлива за всех, кто счастлив в этом мире. Вы… вы все молодцы. Я одна дура. Да как она открывается?» Справившись со штопором, она наполнила бокал до краёв и выпила его до дна. Вошла в ванную комнату, пустила воду, накидала туда разных волшебных ингредиентов для пышности пены, налила ещё бокал, выпила его также залпом. «Пожалуй, одной бутылки мне не хватит». Захватив в баре ещё одну бутылку вина, она в полном вооружении направилась в ванну комнату. Вода быстро наполнила ванну. Это была широкая ванна-джакузи, куда можно было поместить ещё троих человек. «Вполне достаточно, – подумала Жанна, скидывая с себя одежду, – ах какая же я красивая!». Жанна встала пред зеркалом, глядя на свое прекрасное молодое тело. «Весь город вожделел меня, а я ушла от них ото всех!» Жанна забралась в ванну и, чуть не поскользнувшись, сползла вниз, подумав о бокале, находившемся в её руке. «Вот моё море, мой океан свободы. Где мои дети свободы? Как быстро кончается вино. Ничего, в доме никого нет, если что, голышом схожу за третьей бутылкой. А я осилю? Ничего, нам свободным женщинам всё по плечу». Опустошив первую бутылку, наполнив до дна третий бокал, Жанна ощутила непередаваемое блаженство. Слезы всё ещё текли из её глаз, но это уже были слезы умиления. Она погрузилась в теплую воду, оставив на поверхности лишь свою прелестную головку, её светлые волосы также были погружены в пену. Она сделала глоток, да такой, что снова допила до дна бокал, это был уже третий по счету.

– Вот чёрт! – вслух сказала она. – А, штопор я, всё же не забыла.

Кое-как вскарабкавшись на край ванной, Жанна принялась работать штопором. Вытащив пробку, она швырнула её в сторону входной двери. Наполнила четвертый бокал, но уже на половину, поставила бокал с бутылкой на столик рядом с ванной и, собравшись окунуться в пенное озеро, вдруг поскользнулась ногой на дне ванной и перевернулась за борт.

– Вот, чёрт возьми! – воскликнула она с пола. – А ведь могла голову расколотить! Как удачно тут прибилось полотенце. Ничего, мы с этим справились. Теперь обратно, в бушующую стихию. И… бокальчик.

Жанна была уже абсолютно пьяна.

– А у нас ещё целая бутылка здесь. У нас ещё, можно сказать, жизнь сейчас только начнётся. Ну, на чём я там… За счастье всех счастливых в этом мире. И за их любовь!..

– Как просек, что я не стерся? – спрашивал Манчини Карла.

– По той же причине, что и мы все, – в никуда ответил Карл, усаживаясь за стол. – Это то место, где никто никого не слушает? Я про кабинет.

– Слово даю. – Змей распорядился о том, чтобы принесли закуски, выпивки, и чтобы никто их не беспокоил. – Я своего партнера сегодня не дернул. Надеюсь, дело того стоит. Стоит дело?

– Не буду врать, дело-то как раз ничего не стоит, но попытаться его сделать стоит, – снова в никуда ответил Карл.

– Не понимаю я тебя. Что не понимал, когда впервые встретились, что сейчас.

– Как раз тогда ты меня прекрасно понял, и все твои действия были осознаны и нацелены на то, чтобы было сделано то, что в итоге оказалось сделанным.

– Ты имеешь в виду мой порушенный бизнес? Трупы моих партнеров? Волчий билет от братвы, той, что осталась в Центре? Они же ни кого-то там ищут, ни Драконов и прочую нечисть. Для них виной всего, что произошло за последние полгода – я. И я тут. Об этом, правда, никто не знает, иначе меня порубили бы давно, прямо на этом столе, а тебе подали бы в качестве гарнира.

– Поэтому я и понял, что ты тут. Тут тебя точно искать никто не станет. Ну… ты высказался?

– Я? Я и не собирался. Понесло! Но, раз уж ты здесь, да ещё сам пришёл, то я бы очень хотел переговорить с твоим хозяином. У меня есть много чего ему сказать, а может и не очень, всё зависит от того, насколько хватит терпения пальцу на спусковом крючке. Мне по большому счёту плевать и на Князя, и на Чена, и на всех остальных, порезанных его людьми отморозков. Но за мою дочь ответить придётся. Не понимаю я ваших с ним игр. В частности, почёму ты мне сдал его?

– Я его тебе не сдавал.

– Ты дал мне знать, где он держит мою дочь.

– Он не в курсе, что это я.

– Он что, считает меня таким вездесущим? Он думает, что я за считанные часы мог в Центре Города отыскать место, где…

– Хватит ненужных эмоций. У нас мало времени, – прервал его Карл.

– У нас, это у кого?

– У твоих единственных друзей.

В кабинет вошли Ян Гашек и Глен Хайден.

– Отпад, мужики! – Змей тут же налил себе стопку, не предлагая никому садиться.

Карл, Ян и Глен сели, заняв все места за круглым столом, оставив одно свободным.

– И одно место для прокурора? – пытаясь быть веселым, спросил Змей.

– Нет, – в кабинет вошел Максим и сел на свободное место.

– У меня никаких мыслей, – признался Манчини.

– Мы все лишь поверхностно понимаем причину нашей сходки, – заявил Гашек.

– Причина предельно проста, – сказал Максим.

– То есть, ты ведешь базар? – вставил Змей.

– Называй его, как хочешь, но с тебя ещё история про Ника, не забывай…

Змей рассмеялся.

– Так вот о причине, – начал Максим. – Я не буду рассказывать историю о том, как я тут очутился, как за мной охотились ваши, Глен, коллеги, следили, ваши, Леонардо, бойцы, пытался что-то прознать ты, Ян, про Карла я просто молчу. Но я не о себе сейчас. То есть, я о себе, но в нашем общем котле. Насколько я понимаю, времени у нас мало. Или, если быть ещё более точным – времени совсем нет! Итак, я со своей подругой, ныне принцессой, в Городе. Одновременно в Городе происходит ряд событий, мне совершенно неясных. Начнем с криминала. Наркотики. Я попал в среду, где их употребление не осуждается, вместе с тем туда пришли люди серьезные и стали чинить то, что карается законом. Я не буду уточнять. Позже, как я узнал от Яна, этим занялись на очень высоком уровне, но ничего не раскрыли. Ян, поддержишь?

– Дело вёл мой друг, звали его Симба, он так долго копал это, при том, что ему было пора на пенсию, но ничего раскопать не смог, ни на дюйм не продвинулся. Его убили просто так. Показательно. Профессионально и показательно. Кто? Зачем? Я долго вел расследование убийства, но также не пришёл ни к чему, несмотря на то, что в руках у меня был дневник одного из людей Князя – Термита. Оказалось, всё просто, – наркотики тут не при чём. Глен?

– Всё дело было в инсценировке перепродаж героина с участием Диего Санчеса. Курировал со стороны МГБ я. Курировал со стороны человека, затеявшего всё это, Карл. Змей курировал процесс со стороны наркобизнеса.

– Чтоб было короче, я резюмирую, – сказал Максим. – Мне тоже будет, что сказать отдельно, но позже. Все присутствующие здесь в той или иной степени задействованы в этих кратко изложенных махинациях. Указание шло сверху. Теперь этому верху нужно избавляться от исполнителей. Ото всех нас.

– Я не услышал имя полицейского, – вставил Змей.

– Он владеет дневником Термита и в курсе всех его дел. И его и…

– МГБ, – подсказал Глен

– И моих? – спросил Змей.

– Более чем, – улыбаясь, ответил Гашек.

– А где Карл? – не унимался Змей.

– Карл в центре всего, поэтому ему отвечать за каждую нить.

– Я внесу свою лепту, – сказал Максим. – Принцессу украли люди Раджи по указанию неизвестного человека, которого вы называете хозяином Карла, при непосредственном участии Томаса Шнайдер. Его участие вы вчера наблюдали.

– Тут подробней, – предложил Гашек.

– Шнайдер собирался короновать совсем другую даму.

– Дай угадаю, – вставил Гашек, – Жанну Роллан.

– Отговорили, – сказал Хайден.

– Судя по всему, нужные люди участвовали, – произнес Змей. – А если учесть, что Филипп Роланн… С вами неинтересно, господа.

– И это ещё не всё, – продолжил Глен. – Все эти нарко-войны были организованы не с целью компрометации Санчеса. Они отвлекали от чего-то, чего никто из нас не знает. Или ставили себе целью что-то, чего мы не знаем.

– Очистить Город от этого мусора: Князей, Ченов, Змеев, – предположил Змей.

– Это да, – сказал Глен. – Но и это было пылью в глаза.

– Кому её пускали? – спросил Гашек.

– В частности, моему боссу, – сказал Глен.

– Теперь, не босс, а Глен «под косой», – сказал Карл. – Змей, ты «под косой».

– Со мной? – начал Гашек.

– Риторический вопрос. Ты знаешь, кто заказал твоего друга.

– И для чего, – добавил Змей.

– Это Фернандо Коста, – сказал Глен. – У нас общая головная боль.

Наступила пауза. Все задумались о дальнейших действиях.

– Есть ещё ряд неоднозначных моментов, – сказал Максим. – Акира Такеши.

– Вопрос снят, – сказал Карл. – На данный момент. Но рядом дочь Манчини.

– И теперь совсем неясная ситуация, – сказал Гашек. – В дневнике Термита упоминается некий патент, к которому имеют отношение и Князь, и Термит, и сестра Термита, и Диего Санчес. Сдаётся мне, что это открытая проблема. Мне почему-то кажется, что эта бумажка нужна кому-то, кто остался жив – Софии Буковски. Мы это уже обсуждали, если помните. Патент может храниться либо у Буковски, либо у нотариуса, в банке, либо где-то ещё. Но, не является ли это обстоятельство камнем нынешнего преткновения.

– На что патент? – спросил Максим.

– На аренду земли, на севере, далеко на севере, у туземцев, – сказал Карл.

Максим с Карлом переглянулись.

– Мы к чему-нибудь пришли? – спросил Змей. – Кроме того, что все мы попали под каток, под комбайн, или, что кому лучше. Что скажет молодежь?

– У нас у всех есть доступ к такой информации, что мы можем попытаться качнуть это болото, – начал Максим.

– Которое раскачивало нас самих последние полгода, – закончил Гашек.

– Есть у меня человечек, – когда-то нужно воспользоваться всеми ресурсами, – способный и без ваших связей и знаний протащить всё, что нужно и выдать расклад, благодаря которому мы сможем действовать, – заметил Карл.

– Хотелось бы уточнить, мы сможем действовать как?.. – спросил Глен.

– Кто нас собрал у того и спрашивай, – предложил Карл.

– А человечек не похож на симпатичную девочку? – спросил Максим.

– Есть немного, и помощники есть. Но они дают расклад, напоминаю. Действуем мы сами. Вы меня поняли?

– Я повторю вопрос: мы сможем действовать как? – спросил Глен.

– Так, как будет нужно, – ответил Максим.

«Я могу передать свое знание, не силу, а знание, равному мне по силе, или пропитанному моей силой. Твоя музыка в лоне волшебства королевской крови. Твоя музыка, любимый, в лоне моей крови. Твоя…»

Звучало у Максима в голове. Только это у него и звучало. Но, это не было сказкой. Это не было сказкой!

– 13 –

Горничная вовремя заметила воду, вытекающую из-под двери ванной комнаты. Благо дверь была не заперта. Разбитый бокал валялся рядом с ванной, словно только что выскользнул из руки купальщицы. Голова была полностью под водой. В ванной комнате были обнаружены четыре бутылки из-под вина, две порожние, одна на две трети опустошенная. Из динамиков доносился вальс. Успей горничная на минуту позже, и ничего уже нельзя было сделать. «Скорая» примчалась мигом, благо знала, в чей дом её вызывают. Выкачав из легких воду, ныряльщице сделали промывание желудка. Никаких других процедур делать не пришлось. Жанна, закутавшись в халат, улеглась на кровать и мгновенно уснула.

Тем не менее, в прессу сей факт просочился. С отцом она это обсуждать не стала.

– Ты пыталась? Скажи, зачем ты хотела это сделать? – спрашивал он.

– Ничего я не хотела, – совершенно искренне отвечала она, – просто заснула.

Но для печати и телевидения это была, разумеется, попытка самоубийства. Вот только почву никто придумать не мог. Порвать с эстрадой, с такой славой… И так далее. В театре к Жанне относились так же, как прежде. А Жанна ходила по улицам и насвистывала песенку собственного сочинения:

– За счастье всех счастливых в этом мире. И за их любовь!..

Последующий период в прессе обозвали так: «Старая власть уже на чемоданах, а то и ушла, а новой ещё не видно». А вызвано это было следующими неприглядными событиями.

– И снова я вас ждал, – приветствовал Фернандо Коста вошедшего Глена Хайдена.

– И вы догадываетесь, почему я решил вас навестить? – скромно спросил Глен.

– Признаюсь, мне сложно представить что-то, о чём мы с вами можем говорить, придав лицу серьезное выражение и поправляя галстук.

– У вас, насколько я могу судить, вышло, – заискивающе проговорил Хайден.