Синтез

– Заждались, граждане?

– Твою мать! – Гашек вскочил из-за стола.

– Если кто-то куда-то торопится, то поверьте, у меня времени меньше, чем у кого-либо. – Леонардо Манчини уселся на свободное место.

– Поясню, господа, – заявил Карл, – его дочь похищена. И есть основание полагать, что похищена она по приказу человека, попортившего кровь всем нам.

– Хорошо. – Гашек сел на место. – Приступим. Кто будет секретарем?

– Я готов взять на себя эту незавидную роль, – сказал Карл. – И чтобы не терять времени, сразу обозначу даты и связанные с этим события, некоторые из которых, возможно, покажутся несвязанными, но, поверьте, имеющими, тем не менее, свой смысл. Первым появился я и два гостя, Маргарита и Максим, за этими двумя было установлено наблюдение разными Орденами (не буду заострять внимание, сейчас это ни к чему). В это же время по всему Городу пронеслась пурга распродаж героина, имеющая некое подобие рекламы. Кто это организовал, я не знаю. Но уверен, произошло всё именно так, как было спланировано заранее. Я был привлечен к распространению (признаюсь, как на суде, но доказать нельзя). Хочу зафиксировать время: конец июля – начало августа. В тоже время войну торговле объявляет полиция. Ваш ход, господин капитан.

– Сразу скажу, если кто не знает, я работаю в отделе убийств. Наркотиками занимался мой друг. Но я был привлечен к операции. Одно дополнение: на совещании в Департаменте по борьбе с наркотиками, – совещание было проведено ещё до начала бума, – были озвучены масштабы бедствия. То есть, сами понимаете, дуло откуда-то…

– Сверху, – закончил Хайден. – Я, хоть и работаю в аналитическом отделе, но тоже был привлечен к работе по той же теме, наркотикам. А занимался я… выборами. Выборы и наркотики сложно было связать между собой… – Хайден остановился. – Я прошу прощения, а мы не прослушиваем друг друга?

– Вы, господин подполковник, под колпаком, вы, господин капитан, под колпаком, вы, господин бандит, под двойным колпаком, я под всеми колпаками. Мы с вами в тупике. Мы все по отдельности оказались в патовой ситуации. Давайте оставим условности. Продолжайте, подполковник.

– В итоге оказалось, что эти наркотики как раз напрямую завязаны с выборами.

– Об этом мы уже догадались, – вставил Змей, – нужно было подвести Санчеса под статью, да по наркоте, да показать его связь со всеми…

– В этом нет ничего неожиданного, – прервал его Глен. – Ну, участвует Фридман в сделке, ну знаком он с Санчесом. Как их связать друг с другом? Деньги друг другу передают? Так это не преступление. В рамках закона Фридман чист – не подкопаешься. А с кем кто ведёт бизнес, личное дело каждого. В первой сделке, той, что происходила на территории завода, Санчеса, как такового, не было. Каким образом его планировалось подвязать, я так и не выяснил. Второй спектакль прошёл с участием Санчеса… Признаюсь, тогда я был уверен в том, что план именно таким и был, что в первом, что во втором, более успешном, исполнении, но…

– Но? – Гашек нахмурился.

– Блеф в обоих случаях. Не вяжутся концы, ведь благодаря обеим постановкам пострадать могло в первую очередь МГБ.

– И поэтому, всё быстро переиграли, – подсказал Гашек.

– И ищут виновных, – сказал Глен.

– А мозгом операции был ни кто иной, как вы, подполковник, – подсказал Змей. – Сейчас, дабы не поднимать шумиху до выборов, пока всё зашили. Но вскоре, и в этом можно не сомневаться, полетит ваша голова, причём, в прямом смысле.

– А теперь вопрос, – вступил Гашек. – Такого объема героина не жалко было тратить на неудавшийся спектакль? И, всё же, для кого был устроен спектакль?

– Для меня, – пробурчал Змей и опрокинул рюмку водки.

– Рассказывай, – предложил Карл.

– Мой человек доложил мне, – это ещё тогда, в первый раз было, – что Фридман хочет продать героин по смешной цене в колоссальном количестве. Я тогда не понимал, при чём тут я – наркотики не моя тематика.

– Тебе не повезло, Змей, – сказал Карл, – но, если бы не ты, могло быть ещё хуже.

– Так вот, – продолжал Змей, – продавал героин не сам Фридман, а какой-то его кореш, судя по всему, твой босс. – Змей обратился к Карлу. – Сделка не состоялась. Всех накрыли. Некоторых выпустили. – Змей снова обратился к Карлу. – А Фридмана завалили.

– И обращаю внимание, – вставил Карл, – свалили всю его структуру.

– Остался Термит, его правая рука и мозг фирмы. Его завалили позже, – несколько поёжившись, проговорил Змей. – Хочу напомнить о Санчесе. Где он?

– Значит, целью был не Санчес, а Фридман, – проговорил Гашек.

Глен закурил, Змей последовал его примеру.

– А заодно и ты, Змей, если бы попался, – сказал Карл.

– Дракону плевать на коммунистов, – продолжил Гашек.

– Что? – удивился Карл

– Твою мать! Это она имела в виду.

– Кто? – спросил Глен.

– София Буковски. Я допрашивал её. Дракону плевать на коммунистов, её всегда берут в залог. Змей, ты брал её в залог?

– Я лишь намекнул, – выдержав паузу, брякнул Манчини.

– А теперь тебе намекнули! – взорвался Гашек.

Змей потянулся к пистолету.

– Не устраивайте сцен, – остановил его Карл.

– Не нужен был компромат на Санчеса, – спокойно, но каким-то убитым голосом проговорил Хайден, налив себе водки до самых краёв и тут же опрокинув стакан.

– Не тяни, «безопасник», – поторопил Змей.

– Тебе это должно быть понятно более чем кому либо, – огрызнулся Глен.

Все посмотрели на Манчини.

– Грохнули Термита, теперь Чена… пошёл полный разброд. У меня похитили…

– Они валят наркобаронов, – проговорил Гашек.

– Полиция это не могла устроить, верно? – несмело спросил Змей. – Тогда как использовать политическую линию? МГБ?

– Дракону плевать на коммунистов, – повторил Гашек.

– Это и не полиция и не министерство, – сказал Карл.

– Кто-то сильный с боку, – проговорил Гашек.

– У тебя нет другого выхода, Змей, – сказал Гашек, – он тебя достанет.

– Допустим, с этим мы определились, – взбодрил всех Карл. – Вопрос в том, как удалось договориться с Коста. И ещё, насколько я понимаю, всё контролирует Раджа. О чём мы говорили, Хайден?

– Раджа под Шнайдером.

– На наркотиках он не остановится, – сказал Карл. – Он либо подчинит всех себе, либо уничтожит. И будет действовать с санкции сильных мира сего. Возможно даже твой, Глен, босс, вскоре станет ему не интересен.

– Почему ты так думаешь?

– Есть королевская кровь, – сказал Карл. – И я знаю, у кого она есть. И эта кровь способна ему помешать? Она сильна. Она нужна ему либо в подчинении, либо, просто не нужна.

– Вы сейчас сказки рассказываете?

– Ещё в августе была похищена принцесса, настоящая принцесса. И я уверен, что он причастен к этому. Так вот к похищению были привлечены люди Раджи. А это означает, что к ним он уже подобрался. А дальше…

– Он целит в премьер-министра? – спросил Змей.

– Хочет перекупить патент, – между прочим заметил Гашек.

– Мы с ним можем что-то сделать? – спросил Змей. – Элементарный вопрос. Риторический. И, в первую очередь, меня сейчас интересует моя дочь.

– Звони ему. Говори, что на всё согласен, – сказал Карл.

Змей грозно смотрел на Карла.

– У тебя нет выхода, – твёрдо сказал Карл.

Змей медленно поднялся и направился к стойке.

– Змею придётся исчезнуть? – спросил Гашек.

– К убийству Симбы он не имеет отношения, если ты об этом, – сказал Карл.

– Это так, – подтвердил Хайден. – Я знаю, кто его заказал. Цель убийства…

– Не нужно, – оборвал его Гашек.

– С тобой, Хайден, всё сложнее, – произнес Карл. – Что-то узнал о заказе статьи?

– Узнал, – ответил Хайден.

– Я проиграл, – оборвал Змей, подойдя к столу.

– Что-то не так?

– Дочь вернут, мои бойцы проконтролируют. Твой человек там?

– Да, на него можешь положиться, он всё сделает.

– Я просил привести её в «Сову». Я вас покину, господа.

– Мы тебя найдём.

– Очень просто, – заметил Гашек.

– Не совсем, – сказал Карл. – Пусть сначала встретит дочь. Потенциал Змея известен. Не дадут ему просто так сойти со сцены. На этом ничего не закончится.

– Итак, пресса, – продолжил Глен. – Статью заказала компания, неявно принадлежащая Радже…

– Я всё понял, – сказал Карл.

– Что именно?

– Томас Шнайдер. Он намерен короновать Жанну Роллан.

– Дурдом, – вставил Гашек.

– Вот именно! Я что-то упустил. С другой стороны, если вовремя успеть, это можно будет использовать. И это на руку тебе, Хайден.

– Пока не вижу, что именно?

– Я пока тоже. Поскольку твой босс сильно накуролесил с Санчесом, ему бы было не плохо вовремя сойти со сцены, либо реабилитироваться.

– Уверен, за собой он уже прибрал, – сказал Хайден.

– Но есть ещё будущее. И он не откажется от продления… патента при новом кабинете министров. В его планах не может быть такого понятия, как отставка.

– Патент! – воскликнул Гашек. – Вот, думаю, что же мне всё то время, что мы тут сидим, не дает спокойно себя ощущать. Патент. Слово у самого крутится на языке…

– Поясни.

– Изучая дневник Термита, я наткнулся на размышления о патенте. Там было очень сумбурно и как всегда кратко, но смысл был такой… У меня дневник с собой.

– Очень смело, – заявил Карл.

– Дело в том, что вчера вечером я уже обо всём этом думал, но… Этот «сильный сбоку» мне почему-то сначала показался Санчесом, потом… Ладно, где это? Это то самое место, где появляется Санчес, вот: «Князь обсудил с Санчесом план действий через наших друзей в муниципалитете, наши вложения, риски… Патент на несколько лет. Это на преддоговорных условиях. Остается ждать, что скажет комитет, ждать придётся четыре месяца. Потом комиссия». Я отсчитал – четыре месяца приходятся на июль. Что за патент и комитет?

– Вот это браво, комиссар! Змея-то мы рано спровадили, – проговорил Карл.

– Написано в спешке, нервно, словно совсем не хотелось писать. И так непонятно, – заметил Хайден.

– Но что это за патент, который нужно ждать четыре месяца? – спросил Гашек.

– Я не силен в этой сфере, – признался Карл.

– Это может быть земля, – предположил Хайден.

– Что значит патент на землю? – спросил Ян.

– Землю можно использовать, как изобретение. Формально. Но комитет…

– Глен, говори, как с обычными обывателями.

– Я не знаю, сколько можно рассматривать патент, да ещё на землю, но учитывая уровень людей, замешанных в процессе, четыре месяца это мало. А вот комиссия…

– Что комиссия? – Гашек начинал терять терпение.

– Я слышал, что комиссия подключается при решении вопросов с землей, не относящейся ни к одному из муниципалитетов, не входящей ни в один округ.

– Это как? – спросил Гашек.

– Это земля туземцев, – отрезал Карл.

– 6 –

– Разрешите, господин премьер-министр.

Директор МГБ робко вошел в кабинет.

– Проходите, Фернадно, присаживайтесь.

– Я постою, – ответил Коста – Я с докладом, господин премьер-министр, как положено. У меня расклад по всем позициям, которые вас могут заинтересовать. Вот…

– Бросьте папку на стол и присаживайтесь. Что вы встали, как младший офицер, попавший в генштаб на совещание? Так уж и быть, я подам вам пример. – Фридрих Шнайдер опустился в широкое кожаное кресло, взял со стола сигару, предложил Коста, тот отказался, раскурил, затянулся и выпустил густой дым в сторону портрета действующего президента. – Вам он не надоел?

– Как можно, господин премьер-министр, – возразил Коста.

– Хватит вам фамильярничать, Фернандо. Месяц назад я был прокурором.

– Дело не в звании, – нашелся директор МГБ.

– А в чём, по-вашему?

– В умении это звание носить и быть его достойным.

– С первой частью я согласен… Быть достойным слишком расплывчатое понятие. Вы не находите?

Коста улыбнулся.

– Любой вояка, проливающий свою кровь, например, на улицах Центра, борясь с преступностью, ежедневно рискуя своей жизнью ради наших с вами жизней, не достоин ли? – поинтересовался Шнайдер. – Не достойней ли нас с вами? Простите, забыл, что вы начинали в полях. Дело не в том, кто чего достоин, а в том, кто чего достиг и смог это удержать, да ещё на благо нашему великолепному обществу. А это общество обязано выбирать этих самых достойных. Вы верите в то, что быдло способно выбрать достойного? Не отвечайте, я прекрасно знаю ответ, как бы красочно он не был завуалирован. Есть один нюанс – порой быдло задумывается о том, что оно быдло и перестает таковым быть. Как дерзко! Будто они живы благодаря своим… не знаю, что там у них есть. Работа, вот их прямая обязанность. Но, прогресс штука отвратительная. Прогресс пагубно влияет на власть. Он её прищемляет. Прогресс способен изобрести блага, которые не нужно покупать. Это я, к примеру. Из-за него приходится создавать службы, раздающие эти блага. А дашь палец, как известно… но, что поделать, демократия она на то и демократия. Устал я разглагольствовать. Не поверите, я, порой, как начну, так не могу остановиться. Иной раз жалею, что вместо юридического не выбрал философский. Есть что-то в этих философах такое… такое милое, что давить их нет совсем никакого желания. А приходится. О чём это я? Ах, да. О быдле. Ну, или как там лучше, об электорате. Вам, с вашими жесткими методами работы и не так приходится рассуждать. Верно?

– Вы правы, господин премьер-министр.

– А вот и зря! Зря! Демократия у нас. Нельзя так, как раньше. Не причесался – расстрел. Мягче нужно быть, справедливее. Так, о чём я?

– О быдле.

– Угу. Давно хотел с вами переговорить. С Санчесом-то вы намудрили.

Коста пробил холодный пот.

– Виноват, мы исправили ситуацию.

– Позвольте-ка узнать, как? Мне известно. Хочу услышать вашу версию.

– Диего Санчес полностью оправдан. В кругу коммунистов зрел заговор лично против него, не без участия представителей нашего ведомства. Наше ведомство, то есть, ряд представителей, входящих в ближайшее окружение лидера, заговор и открыли, не раскрывая себя. Ведётся следствие.

– Следствие какого характера?

– Кто из представителей нашего ведомства мог так скомпрометировать министерство, помогая конкурентам Санчеса.

– Ну, так в целом-то он герой, что не хотел пустить коммуниста к президентскому креслу. Вы не находите?

– Он мог быть на стороне других коммунистов.

– Полноте, вы заговариваетесь. Схема разработана тактически неплохо. Нелеп сам сценарий. Не доработан он был. Но ваш ход назад мне понятен. Искоренить компартию навсегда. Тут я вам аплодирую. Но, лучше бы этого не было вовсе. Обосрались на весь Город, прости меня господи!

Коста вскочил, как ужаленный. Такой резкой смены тона он не ожидал.

– Идея с привлечением Филиппа Роллана принадлежит вам, насколько я могу догадываться. Браво, быстро реабилитировался. Что вы имеете сказать на этот счет?

– Наше ведомство никоим образом непричастно к выдвижению данной кандидатуры. Схема выстроена таким образом, что Филипп Роллан выдвинул свою кандидатуру сам, но…

– Вы растеряны, Фернандо, успокойтесь, сядьте на место.

– Спасибо, господин премьер-министр. Крупный бизнес разработал саму схему, её стратегия передана в администрацию президента. По согласованию с руководителем администрации президента процесс был запущен.

– Спасибо. Я надеюсь, об этом оповещены все. Вдруг произойдет чудо?

– Простите?

– Хорошо. Но, в целом я вами остался недоволен. С этими вашими непонятными спектаклями, унесшими столько, пусть и повинных, но жизней. Взбудоражили вы Город. Надеюсь, такую гору героина вы не намеренно напекли?

– Простите?

– Шучу я, шучу.

– Кстати, я не нацелен на пост президента, если такое могло прийти вам в голову. А ведь могло? Ну, я же дипломат. Сейчас сказал – завтра забыл. Шучу. Жду от вас подарка в качестве полной и окончательной реабилитации. Наказание кого-то, кого вы там сами придумаете, мне не подойдет. Это вы итак оформите, вам не привыкать. По формальной линии, если так можно выразиться, это необходимо, но мне не подойдет. Нужен подарок!

– Я вас понял. Буду стараться.

– Да мне не нужно стараться. Вон, весь Город старается. Нужно исполнять!

– Есть!

– Вот это слова солдата. Свободны.

– 7 –

Жанна прекрасно понимала, что те люди, что наблюдают за ней, находясь чуть дальше охранников, что выделил ей её отец, вовсе не имеют прямого отношения к официальной охране Томаса Шнайдера, и что это, скорее, уголовники, каким-то образом связанные с ним. Это было очевидно, но что с этим делать, она не знала. Попросить отца дать указание своей охране разобраться с ними? Это могло лишь спровоцировать еще больший конфликт в дальнейшем. С тех пор, как она вернулась в Центр вместе с Джоном Купером, миновал месяц. А Томас Шнайдер, кроме того, что выставил свою охрану, никаких действий не совершал. При её связях и известности она не знала, что делать и к кому ей обратиться. Самой пойти на контакт со Шнайдером и выяснить, что он ещё от неё хочет, казалось нелепым. Подключить отца к переговорам тоже не получалось – нужно было выработать тактику. Куда бы она ни направлялась, за ней следовали эти сомнительные личности. В связи с этим она решила, что Шнайдер намерен извести её таким образом. Но, чего он хотел этим добиться? Участвовать в его авантюре с коронацией? Такое она допустить не могла. Она, вообще, надеялась, что сын премьера шутит – такое нельзя воспринимать всерьез. Или она чего-то не знала. Но, как это выяснить? Должно же это, в конце концов, прекратиться. Она чувствовала, что оказалась в тупике. Причем, его нелепость была настолько явной, что порой ей становилось искренне смешно, а Шнайдера просто было жаль. Он создал себе свой собственный мир, в который, кроме него, мало, кто способен поверить. Пора было с этим кончать.

Вопрос начал решаться не совсем обычно. Уже не в первый раз к Жанне отправляли парламентера. И парламентером была жена продюсера, уже бывшего продюсера Роллан, Давида Кац, Джессика. Появилась она в театре, где Жанна только-только приступала к ознакомлению с новой программой.

– Давно не виделись? – как всегда бесцеремонно начала Джессика, ворвавшись в гримерную.

– Кто тебя сюда пустил? – строго спросила Жанна.

– Меня не успели забыть, как, возможно, забудут тебя, если ты запрёшься в стенах этой классической школы и забудешь, что такое истинная слава.

– Уж не ты ли знаешь, что такое слава?

– Я знаю, как пользоваться сюрпризами, которые преподносит такая непредсказуемая жизнь.

– Что же за сюрприз у тебя нынче припасен?

– Понимаешь, подруга, мальчику Томасу необходимо получать то, что он хочет. Он сходит с ума, когда у него это не выходит. И он очень злопамятен. А ещё он нетерпелив. Он может, конечно, долго ходить кругами, пока не выйдет на нужную тропинку, но в любой момент способен сорваться.

– Я не поняла ни слова.

– Дай ему то, что ему нужно, и он успокоится.

– Ты знаешь, что ему нужно?

– Во-первых, это ты, – сказала Джессика и закурила.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно меня поняла.

– Это дикость.

– Это природа. Поверь, он не отступит. Да шучу я! А ты повелась, как девочка. Не такой же он идиот, в конце концов. Ну, ему нужно от тебя коё-что взамен.

– И что же?

– Я знаю, что у тебя есть браслет. Он подарил тебе его как-то. Помнишь? Это было совсем недавно, ну, не так давно.

– Догадываюсь, о чём ты.

– И?

– Ты сама-то понимаешь, о чём спрашиваешь?

– В подробности меня не посвящали.

– А почему он сам не пришёл за ним?

– Девочкам проще договориться. К тому же, твой отец, да и его отец – большие шишки. Слухи не нужны. Какими бы непредсказуемыми они не были, ему не нужны резонирующие факты.

– Как ты сказала-то!

– Избавим друг друга от ненужных оскорблений.

– А то, что его быки следят за мной, это как?

– А с чего ты решила, что это за тобой следят?

У Жанны похолодело внутри. Джессика заметила это.

– Знаешь, что, Джесс. Я честное слово, до сих пор не могу понять, чего вы от меня хотите. Что в последний раз, когда ты появилась, я ни слова не поняла, что теперь. Постарайся сформулировать просьбу Шнайдера так, чтобы я её поняла, или просто передай его слова. Хорошо? Давай так попробуем, а то тратим время друг друга на пустую болтовню. Ты как?

– Давай, – согласилась Джессика, – хотя мне почему-то кажется, что мы поняли друг друга. Кроме одного. Об этом я не говорила. Контракт с моим мужем.

– Каким из твоей стаи?

– Хо-хо-хо. Завидно? Положение не позволяет? Или ещё что или кто?

– А ты здесь и по поручению твоего мужа?

– Ты прекратила все контракты, в частности, с Давидом, в одностороннем порядке. Я не знаю, какие юристы тебе помогали. Ты умудрилась компенсировать все потери противоположной стороны. Что ж, твое состояние это позволяет. Даже без помощи твоего папаши. А он, я так понимаю, настолько увлёкся политикой, что полностью возложил всё на своих юристов. У вас же их нынче огромный штат.

– Джессика, я звоню тебе. Дзыыыынь! Я потеряла ход твоих мыслей.

– Неразглашение.

– Не вопрос. Это всё?

– Я не только о разглашении всего, что касается твоей творческой деятельности, но и о твоих отношениях с Томасом Шнайдером. Приемы, балы, прочее… Ты поняла.

– Это не нужно разглашать. Об этом итак весь Город знает.

– Да, это то, что касается официальной стороны.

– Ты опять меня вводишь в туман.

– Что ж делать, я непрофессиональный переговорщик

– Тогда, почему тут ты, а не твой муж? Или… ладно, со Шнайдером понятно.

– Верни браслет, и всё.

– Джессика! Что же ты раньше не сказала. Все ходишь кругами! Браслет нужен не Томасу. Верно? Ты хоть понимаешь, что он задумал?

– Не очень. Точнее, совсем не представляю. Но, свято место пусто не бывает.

– Вы все сошли с ума. А Кац?

– Завтра последний штрих и я свободна с половиной его состояния. А с таким состоянием мне никто не нужен.

– Так зачем тебе браслет? – Жанна окончательно запуталась и не понимала, кто что тут хочет.

– Мы как-то недавно отдыхали с Томасом, и он упомянул о подарке… о том, какая ты нехорошая, и о том, что тебе будет с… не важно, с кем… Это было в порыве ревности…

– Джессика!

– На чём я остановилась? В общем, между делом он бросил фразу о том, что ты нарушила все его планы. Я не стала выпытывать у него, что это за планы. Он сам вскользь упомянул, что хотел сделать тебя королевой. Не знаю, как. Ну, и я, не будь дурой, предложила, а почему бы королевой не стать мне. А он, а давай…

– Вы все… Джессика, ты даже не представляешь, куда собираешься нырнуть. Ты сумасшедшая. Ты понимаешь это?

– А у меня вся жизнь такая! – Джессика рассмеялась.

– Так зачем его люди тут околачиваются?

– Нет, не спрашивай. Я…

– Он был трезвым, когда предложил тебе?

– Не совсем, – снова смеясь, сказала Джессика. – Ты дашь мне браслет?

– Он у меня не с собой, – ответила Жанна.

– Дома?

– Дома. Ты хоть знаешь, зачем он нужен?

– Понятия не имею! – Джессика смеялась.

– И он ничего тебе не объяснил? Пойми, мне он тоже толком ничего не говорил. Но, это безумная авантюра. Я даже рассказывать не могу, потому, что это полный бред. Пойми.

– Да мне плевать! Ты тоже пойми.

Только тут Жанна заметила, что Джессика была под кайфом – просто до этого момента та была в заторможенном состоянии, а теперь её понесло в разнос.

– Значит так, – сказала Жанна, глядя на часы, – делайте, что хотите. Где сейчас Шнайдер?

– Думаю, дома, – ответила Джессика.

– Конечно, он же депутат парламента, глава юридической фирмы. Где же ему ещё быть? Вон телефон. Звони ему.

– Да ладно. – Джессика поперхнулась сигаретным дымом.

– Давай, времени не так много. Мне выходить пора.

Джессика подошла к аппарату, не спеша набрала номер, подождала полминуты.

– Алло, зайка, тут такое дело, с тобой хотят переговорить. Ты как, живой? Целую. И даю трубочку. Только не удивляйся. Хорошо.

Жанна взяла трубку.

– Алло, Томас. Это Жанна Роллан. Желания разговаривать с тобой, у меня нет. Буду предельно кратка. Зачем твоя душа у меня, ты знаешь? Сейчас мы едем с ней ко мне домой, я передаю ей твой подарок. Желательно, чтоб его принял кто-нибудь из твоей свиты, а то Джессика немного не в себе. Ты слушаешь меня? На этом я забываю обо всех наших совместных планах, делах, договоренностях, обо всём, что выпало из контракта.

– Я знал, что на тебя можно будет положиться, – раздался голос на другом конце провода. – Увлекся, разошёлся. Всего-то! Верно?

– Тебе в письменном виде нужно что-нибудь?

– Что ты, радость моя, всё на доверии.

– Значит, договорились?

– Как ловко ты ускользнула тогда от моей охраны. Профессиональный шпион.

– Что касается шпионов. Ты снимаешь наблюдение с меня, театра, моего дома, и всего, что со мной связано…