Синтез

– Судя по тому, как жадно ты пожираешь меня глазами, ты страшно хочешь меня. Ты же ведь раскаиваешься за свое поведение в клубе? Я долго не могла тебя простить, но всё же решила сжалиться, принимая во внимание твое измученное состояние. Сейчас ты в форме, как я погляжу. Но, всё равно, тебя за это надо будет ещё наказать. Так что ты тут делаешь?

– Как что, Джесс? Я тебя ищу, – не найдя ничего лучшего, ответил Максим.

Джессика хитро посмотрела на него. Максим отвел свой взгляд и непроизвольно бросил его на Жанну. Джессика проследила за ним.

– Ба! Да не стал ли ты поклонником этой куклы, куклы производства моего мужа?

Максим усмехнулся, почувствовав обиду за Жанну. Видимо последнюю фразу Джессика произнесла слишком громко, потому что, сидевший перед ними репортер с любопытством обернулся.

– Мне кажется, ты слишком много болтаешь, – прошептал ей на ухо Максим. – Кстати, тут же муж. Ты не засветишься, перешептываясь с незнакомыми мужчинами?

– Он сейчас слишком занят своей девочкой. У этого козла, когда он сидит рядом с ней, начинают течь слюни даже на публике.

– Какие у вас чудесные отношения, – заметил Максим.

– Да мне плевать. А если он к ней хоть пальцем прикоснется, Шнайдер оторвет ему голову, и не только. Думаю, это единственное, что его удерживает. Эта тварь трахает всех своих «протеже», а меня готов разорвать, как только что-нибудь заподозрит. Что, уже пять?

Ведущий конференции объявил об окончании, поблагодарил всех журналистов и пожелал театру удачных выступлений на гастролях. Артисты встали и под аплодисменты направились к отдельному выходу.

– Мне пора. Когда встретимся? – спросила Джессика.

– Я не знаю, я сейчас занят…

– Ладно, потом. В «Бомбу» приходи как-нибудь, – Джессика заторопилась.

Журналисты начали потихоньку покидать зал. Максим вместе с ними вышел в коридор и встал, прислонившись к стене. Он думал, что нужно как-то попрощаться с Жанной.

– Максим! – громким шепотом позвала его Жанна. Она первая из артистов вышла в коридор со стороны другого выхода. Не успел Максим подойти к ней, как попал в толчею.

– Всё, началась паника. Как будто мы уезжаем на всю оставшуюся жизнь, а через минуту отходит последний поезд, – задорно сказала Жанна и примолкла, глядя в глаза Максиму.

– Я прослушал всю конференцию, – признался он. – Я, толком, не понимал, о чём тебя спрашивают.

– Ничего удивительного, я сама порой не понимаю ни слова из того, что говорят журналисты. Для этого, наверное, и нужны продюсеры.

– А продюсер с вами едет? – испуганно спросил Максим, вспомнив слова Джессики.

– Нет, что ты, – так же испугано ответила Жанна. – Кстати, вот и он. Ну, ладно, чтобы не было толков, быстренько, незаметно прощаемся. Всё, пока-пока.

– Счастливо, – сказал Максим.

Жанна незаметно поцеловала его в щёку и убежала. Ему почему-то вдруг стало её очень жалко. Максим мгновение постоял, глядя в пол, и, собравшись идти, развернулся в сторону выхода из театра, но тут же наткнулся на Джессику.

– У-у-у… – хитро протянула та и, передразнивая Максима, произнесла: – Какие у вас возвышенные отношения!

– Тебе показалось, – проговорил Максим, нагнувшись к её уху.

– Да что ты?

– Твой муж идет, – Максим кивнул за спину Джессики и, обогнув её, направился к выходу.

В два часа дня Глен Хайден вышел из здания Министерства на обеденный перерыв. Из телефона-автомата он позвонил Яну Гашеку и назначил с ним встречу через полчаса. Встреча заняла буквально десять минут. После Хайден вернулся обратно в МГБ, а Гашек бросился в отель «Рапсодия». Целью Яна была встреча с Максимом. Максима в отеле не оказалось. Никто не смог ему подсказать, куда тот ушёл и когда вернется. Маргариты также не было. Ян изверг умеренную дозу проклятий на «ресепшене», чем несколько смутил персонал отеля, и выбежал прочь.

Маргарита с утра находилась в библиотеке Медицинского института. Оттуда она намеревалась отправиться на встречу с Максимом.

Максим, выйдя из театра оперетты, решил побродить по набережной и собраться с мыслями, неожиданно оказавшимися запутанными в результате свалившегося на него тяжкого груза женских симпатий.

«Мне нужно с вами встретиться. Как меня найти, вы знаете. Максим Волков».

Карл разорвал обрывок бумаги на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. Напряжение отобразилось на его невозмутимом лице.

Никогда я не был на Босфоре,

Ты меня не спрашивай о нем.

Я в твоих глазах увидел море,

Полыхающее голубым огнем.

Максим вполголоса процитировал, зайдя за спину Маргарите, сразу же, после того, как она подошла и приняла от него букет роз.

– Максим! – удивленно воскликнула Маргарита, – что с тобой произошло?

– Я не понимаю вашего изумления, миледи.

– Я тебя не узнаю, честное слово.

– Просто, поскольку наше знакомство произошло при, мягко говоря, странных обстоятельствах, которые можно было бы назвать романтическими, если бы не то психологическое состояние, в котором мы с тобой пребывали в тот момент, то я решил исправить эту нелепую ситуацию и слегка повернуть время вспять.

– Ты хочешь повернуть время. Зачем?

– Обычно это хотят сделать, чтобы вернуть себе упущенные возможности. Пойдем к морю. Солнце и море, мне кажется, лучше, чем ночь и пустая дорога.

– То есть, ты считаешь, что упустил тогда какие-то возможности?

– Не совсем. Я же сказал, я слегка его поверну. Я совместил нашу первую встречу тогда с нашей первой встречей сейчас, вот так.

– А вот так это как?

– Вот так, с цветами, стихами и морем.

– Ты романтик? А говорил, что циник. Или как там? Циник – это уставший романтик. Ты уставший и циник, и романтик?

– Я нагоняю упущенные возможности.

– Максим, я тебе всё же не очень понимаю. Что ты мог упустить тогда, ночью, такого, что пытаешься восполнить сейчас, пригласив меня на свидание?

– Да я не про ночь, а про то, что было раньше.

– То есть?

– Я упустил двадцать шесть лет своей жизни, – грустно произнес Максим.

– Потрясающий комплимент, и смелое заявление – улыбнулась Маргарита, – но готова поспорить, что ты об этом и не думал.

Максим рассмеялся.

– Рита, ну, почему ты считаешь меня таким?.. Я, в принципе, имел в виду немного другое. Подчеркиваю, немного другое. То есть, я допускаю это, но, тем не менее, разве не поразительно, что произошло такое непреднамеренное слияние того, что я имел в виду и того, и сейчас…

– К тому, что говоришь ты очень путано, ты ещё и мистик.

– Это такая форма комплимента, продолжение того, что был непроизвольно высказан мною ранее. Непроизвольный комплимент показывает истинное видение. А ведь, я помню, я говорил тебе, что с комплиментами у меня не очень.

– Помню. Это, как и твой цинизм, как и насмешливое позиционирование – своеобразная форма защиты от окружающей среды. Я угадала?

– Это было бы слишком просто. Но! Признаюсь тебе, первый раз в жизни я прочёл женщине стихи, да ещё на первом свидании, да ещё сразу же, да ещё…

– Подарил цветы… Я сделаю вид, что поверила тебе. – Рита по-доброму улыбнулась.

– Я вижу, ты тоже не очень-то склонна к романтике.

– Знаешь, Максим, мне достаточно того, что ты просто пригласил меня. Честно.

– Я сделаю вид, что поверил тебе.

– Договорились, – Рита рассмеялась.

– «Все равно – глаза твои, как море, голубым колышутся огнем». А тебе действительно достаточно того, что я тебя просто пригласил?

– Очень интересные вопросы ты задаешь. Да.

– Просто, ты говорила о том, что тебя осаждают толпы поклонников, а ты так просто, взяла и согласилась на мое предложение, – не унимался Максим.

– Вижу, ты не сильно уверен в себе, – заметила Рита.

– Дело не в этом. Ты просто не представляешь, как мне это льстит.

– И только?

– Нет, не только, – загадочно произнес Максим.

– Да? Ну, ладно, – Маргарита выдержала паузу. – А что ещё?

– Ещё вот что. Какая изумительная погода, не правда ли? А завтра бал. Ты пойдешь? Нет, стоп. Ты пойдешь, если я тебя приглашу? Нет. Пойдем завтра на бал.

– Пойдем. Только ненадолго.

– Понимаю.

– Ты так и не ответил. Что ещё? – Маргарита решила не сдаваться.

– Что ещё? – Максим задумался. – Видишь ли, в первый день пребывания в Городе, ну, на следующий день, после нашего приезда я впервые тебя увидел, когда шёл в свой номер. Ты как раз собиралась на бал. Так вот, когда я тебя увидел, у меня закружилась голова. Я потерял пространство и престал ощущать себя. Когда я вошёл в номер, я долго не мог прийти в сознание. Это чистая правда. Твое магическое воздействие на мужчин тебе известно. Так вот, по прошествии месяца я готов с полной ответственностью заявить тебе, что, будучи заколдованным тобой с тех пор, я и по сей день прибываю в состоянии неуправляемого полета вокруг собственной оси.

Максим склонил голову и искоса поглядывал на Риту. Та молча смотрела на море и улыбалась. Они шли вдоль берега по набережной, казавшейся бесконечной.

– Я никогда не была на море, представляешь? – сказала Рита.

– У вас же есть своё, Жигулёвское, – подметил Максим. – Было.

– Я тут впервые искупалась в солёной воде.

– Да? А когда это? Хотя, ну, да…

– С Сандрой ходили, и Сарой. А ты?

– Я тоже, пару раз… – медленно проговорил Максим и смутился.

– Всё будет хорошо, – вдруг сказала Маргарита.

– Это ты о чём? – удивился Максим.

– А я и сама не знаю, – смеялась Рита. – Просто захотелось, чтобы всё было хорошо. Ведь, всё будет хорошо, правда?

– С тобой нельзя не согласиться.

– А ты ещё будешь читать мне стихи? – полюбопытствовала Рита.

– Стихи? Я, вообще, не очень-то умею это делать, хотя бы по той простой причине, что никогда этого не делал. Вслух. Но, для тебя я готов рискнуть своей репутацией. Выбирай! Есенин, Лермонтов, Пушкин, Блок, Бальмонт, Давыдов, Байрон, Шелли…

– Ты всё это знаешь?

– В моей голове, вообще, очень много лишней информации. Видимо из-за этого она довольно часто не очень хорошо работает. Ведь возможности человеческого мозга ограничены, и любое свободное пространство на вес золота.

Маргарита смеялась.

– Давай присядем, – предложила она.

Они сели на лавку и обратили свой взор в сторону моря, на волнах которого плавно покачивались яхты, рассекали волны катера и моторные лодки.

– Какая, всё-таки… не знаю, как это все назвать. Романтическая идиллия. Просто, сказка какая-то. Не могу поверить.

– А ты о чём? – на этот раз удивилась Рита.

– Набережная, море, солнце, тишина, и я сижу с тобой на набережной и смотрю на море. У тебя букет цветов… Мы хотим, чтоб было всё хорошо. Я просто, не знаю, что ещё нужно для…

– Для счастья? – подсказала Рита.

– Для счастья. – Максим задумался. Он вспомнил картину Белоснежки «Вот оно счастье». – Не хватает качелей.

– Что?

– Да это я так.

– Лишняя информация?

– Точно.

– А ты веришь в судьбу? – спросила вдруг Рита.

– Ох. Я стараюсь избегать таких вопросов. А что ты имеешь в виду?

– То, что мы оказались здесь, в этом Городе, а сейчас здесь, на этой лавке – это судьба?

– Ну, на лавке мы оказались потому, что я пригласил тебя на свидание. В Городе мы оказались, потому, что там, у себя, в том Городе, в том мире, мы не нашли своего места. То есть, если и считать что-то судьбой, так именно это.

– То есть, то, что там мы не нашли себе места?

– Ну, это скорее относится ко мне. Нам там не просто не хватало места, нам не хватало ещё чего-то, или кого-то. Возможно, мне не хватало тебя, а тебе меня. – Максим улыбнулся. – Вы, миледи, позволите, мне столь смелое предположение? А тут мы вот в данный момент взяли, да и решили, как минимум, вторую проблему. Надеюсь, и с первой всё сложится.

– Так всё-таки это судьба?

– Ну, не знаю. Ты же хотела изменить то, что было с тобой там? Хотела. Я тоже хотел и изменить, и найти место… и вот, нам выпал шанс.

– Так, шанс это и есть судьба?

– Мы очень хотели получить этот шанс! Он выпал нам не просто так.

– Ты в этом уверен?

– Мне очень хочется в это верить.

– Значит, в судьбу ты не веришь, – заключила Рита, – так?

– Думаю, любые жизненные изменения происходят или не происходят исключительно благодаря собственной воле или, наоборот, безволию. Ты со мной не согласна?

– Я не знаю, – задумчиво произнесла Рита.

– Ты поступишь в институт благодаря своим знаниям или благодаря судьбе?

– Да, но я совершенно случайно познакомилась с Сарой, которая познакомила меня со своим дядей, который, и так далее.

– Готов поспорить, что ты и без этого бы всё смогла.

– Спасибо, – Рита улыбнулась. – И ты ведь тоже всё сможешь. Правда?

– Спасибо, конечно, но у тебя нет абсолютно никаких оснований к такому предположению. Но, всё равно, спасибо.

– Почему нет? Я же вижу тебя сейчас. – Рита серьёзно смотрела в глаза Максиму.

– И что ты видишь? – заинтригованно спросил Максим.

– Я не знаю, как это сказать.

– Скажи, как есть – вижу рыцаря! – Максим улыбнулся. – В тебе же цыганка увидела принцессу. Было бы сейчас логично предположить, кто я.

Лицо Маргариты немного дрогнуло.

– Я не знаю, как это сказать, – повторила она, пропустив шутку. Максиму показалось, что она ушла в свои мысли.

– Что ты говоришь? – очнувшись, спросила Рита.

– Ты куда-то потерялась, – заметил Максим.

– Да, что-то я… – рассеянно произнесла девушка.

– Так, ты придумала, что сказать? – поинтересовался Максим.

– Нет, потом придумаю, скажу. А что ты про цыганку говорил?

– Я говорил, что она в тебе принцессу увидела. Кстати, помнишь, когда мы только приехали, Варвара Кузьминична тоже тебя принцессой называла. Так что, не всё так просто… А меня мальчиком…

– Цыганка, – проговорила Рита.

– Что такое?

– Я вчера стояла на балконе и видела её. Она так странно на меня смотрела. А перед этим мне снился жуткий сон. Мне до сих пор страшно.

– Не бойся, я с тобой! – заявил Максим. – Что за сон?

– Я одна посреди пустыни, а вокруг меня туман, в котором спрятался ужас. Не могу описать. Ой, до сих пор трясет. И ещё эти странные люди в капюшонах.

Максим вздрогнул.

– В длинных чёрных плащах и капюшонах?

– Да. – Маргарита удивленно посмотрела на него.

– Как же все-таки интересно жить, – заключил Максим. – Так. У нас, насколько я помню, сегодня романтическое свидание. А мы тут ужасы друг другу рассказываем.

– Верно. А почитаешь мне стихи?

– Конечно…

О, кто, скажи ты мне, кто ты,

Виновница моей мучительной мечты?

Скажи мне, кто же ты? – Мой ангел ли хранитель,

Иль злобный гений-разрушитель…

Солнце сменилось луной, голубое небо стало чёрным, и было усеяно звёздами. Набережную окутала тишина, нарушаемая лишь легким шумом волн, да голосами Максима и Маргариты, которые продолжали гулять вдоль берега, забыв о времени.

Шёл второй час ночи, когда Маргарита вошла к себе в номер. Первым делом она нашла вазу и наполнила её водой, в надежде спасти умирающие от жажды розы. Она поставила вазу с цветами на стол посреди комнаты и начала кружится вокруг него в танце, поглядывая на себя в зеркало. Остановившись, она тихо засмеялась и закрыла лицо руками.

– Ну, хватит. Пора спать.

Маргарита глубоко вздохнула и хотела, было, пойти в ванную, как вдруг, бросив взгляд на входную дверь, заметила, что в лотке для писем что-то лежит. Она подошла. Это был конверт. Сердце её сильно застучало. Она вскрыла конверт, вынула листок бумаги и прочитала:

«Пишет Вам Ваш поклонник. Надеюсь, Вы не сильно без меня скучали. Или Вы обо мне забыли? Если так, то с удовольствием Вам о себе напомню. Я тот, кто был сражен Вашим блеском на балу месяц тому назад. Я тот, чьи мысли весь этот месяц были заполнены исключительно Вами. Я тот, кто, будучи уверенным в том, что недостоин Вашего внимания, старался выбросить Ваш светлый образ из своего воспаленного вашими чарами сознания и стереть Ваш божественный лик из своей памяти, потому как, ничего, кроме Вас, она хранить стала не способна. Поняв, что от Вас мне не избавиться, я решил увидеть Вас снова. Но на этот раз я лелею надежду всё же сойтись с Вами поближе. Спасибо, что Вы есть. Спокойной Вам ночи. 30 августа, 2012 года».

– 9 –

– Ты не можешь заснуть, мой милый? Так же, как и я? Когда ты мне расскажешь, что такое для тебя любовь? Ты можешь ощутить её появление? Ты можешь отличить любовь от других, не менее сильных, чувств? Или этого не нужно, поскольку любовь самое сильное чувство на всем белом свете? Или же есть что-то сильнее любви? Если есть что-то более сильное, то оно может побороть любовь и даже убить её. Время! Или у любви есть срок? Порой мне кажется, что нет никакого убийства, а любовь просто-напросто договаривается со временем. Но, это мне только кажется. А ты как думаешь? Я очень сильно скучаю по тебе. Как ты думаешь, это любовь? Но, ведь, я тебя никогда не видела рядом. Только во сне. Во сне ты приходишь ко мне довольно часто, но никогда не показываешь мне свое лицо. Знаешь, никакое время не сможет убить во мне стремление увидеть тебя. Мою страсть! Ты нужен мне! Так же, как и я нужна тебе. Но, ты этого ещё не знаешь, наверное. Ты, возможно, порой чувствуешь что-то, но не можешь объяснить, что это. Долго тебе ещё бродить по лабиринту.

Она покинула балкон, спустилась по винтовой лестнице вниз и через потайную дверь вошла в зал. Огонь, горевший повсюду, встрепенулся, приветствуя её, и сгинул во тьме, ослепленный её, непередаваемой ни одним языком мира, красотой. Она, блеснув глубиной черных глаз, улыбнулась, дав тем самым огню увидеть самого себя и приступить к своим прямым обязанностям – освещению зала, таким образом, установив световое равновесие. Зеркала, с нетерпением ожидавшие встречи с ней, были, наконец удовлетворены появлением её отражения.

Она проплыла мимо чёрного балдахина, поглаживая рукой его складки. Игриво улыбнувшись сразу всем барельефам дракона и, получив с их стороны скромный поклон, она подошла к камину, и встала перед ним, поглощая своими бездонными очами его пожар. Она глубоко вздохнула.

– Давайте-ка все спать. Спокойной ночи, – прошептала она и направилась к выходу. По мере её приближения к двери, огонь камина, свечей и люстр постепенно мерк и, как только она вышла, вовсе погас.

– И тебе мой милый, спокойной ночи.

Максим проснулся с ощущением легкости и свежести, с наслаждением смакуя воспоминания прошедшего вечера, и долго не мог поднять свое, утомленное блаженной истомой тело с кровати. Наконец он встал, привел себя в порядок, собрался и направился к Маргарите, дабы пригласить её к завтраку.

«Какое чудесное времяпровождение, – язвительно подумал он про себя, – завтрак, променад, обед, отдых, бал, и здоровый сон. Ни одна муха не осмелится укусить».

Первым делом Маргарита показала Максиму письмо.

– Что ж, если он станет упорствовать, придётся вызвать его на дуэль. Вы не возражаете, миледи?

– Максим, а вдруг это совсем не то? – обеспокоилась Рита.

– Я буду рядом. Может так мы, наконец, что-нибудь выясним. Хотя бы это. Ты уже завтракала?

– Максим, время одиннадцать, – с упреком заметила Рита.

– Чего? – Максим искренне удивился. – Что-то со мной произошло вчера?

Маргарита улыбнулась.

– Я буду заниматься. Давай вечером, хорошо? Хотя я даже теперь и не знаю. Боюсь на бал идти…

– Не бойся, я с тобой. Ну, ладно, учись. Я зайду часов в семь.

«Одиннадцать часов, – думал он, выходя от Риты. – Да, мы их, часы, не очень жалуем, чёрт возьми. Поклонник! Если это… так, а что там капитан наш? Два дня уже прошло…»

– Максим! – Гашек шёл по коридору. – Зайдем к тебе…

– Я только о тебе вспомнил, – начал Максим.

Они вошли в номер.

– Так что со вчерашнего дня за отелем следят мои люди. Ты не обиделся? Не было другого выхода. Времени не было, – сказал Ян после того, как поведал о его уговоре с Хайденом. Расчёт аналитика был прост: спровоцировать незнакомца, следившего за Максимом, подбросив ему записку.

– Я не возражаю, в принципе, – отвечал Максим. – Но меня начинает напрягать тот факт, что мной распоряжаются, как угодно, без моего ведома.

– Времени не было, я ж тебе объяснил. Ну, прости, – оправдывался Гашек.

– Ладно, проехали. И что теперь? Где его теперь ждать? Их выпустили?

– Выпустить-то выпустили. Только вот, куда они делись? Есть причина, по которой следить за ними было нельзя. Тот человек, из министерства, мог сильно себе навредить, да и поставить всё под срыв.

– Ну, конечно. Себе он решил не вредить, а напустить их на меня.

– Максим…

– Ладно, всё.

– Ведь, если он за тобой следил, но ничего не стал предпринимать, то…

– Может, он и не стал ничего предпринимать, потому что решил, что я не тот, кто ему нужен. А теперь? Теперь, если я не тот, кто нужен, но… Чушь какая-то…

– Он ведь не единственный, кто за тобой следил.

– В том-то и дело, что все они перестали следить, потому, как решили, что я не тот. Вот письма… кстати, письма о встрече на Триумфальной площади тоже не повторялись. Все обо мне забыли. И вы тут…

– Стоп, стоп. То есть, ты хочешь сказать, что тебе уже не интересно всё, что было? Эта, как её, Белоснежка. Кто там ещё?

– Я вру, – признался Максим. – Мне всё интересно. Только в этом всём, я предпочел бы участвовать, а не выступать в качестве наживки. Ладно. Что теперь?

– Ждём. Он же должен на тебя выйти… наверное…

– Вот именно… наверное. И что-то мне подсказывает, что он сможет выйти на меня без проблем, судя по тому, как он легко вышел из «Бомбы». Если он вышел ещё вчера, а его до сих пор нет, может, я не столь важен для него?

– Это всего лишь попытка, – заметил Гашек. – Больше зацепиться не за что… во всяком случае, больше ничего никому на ум не пришло… не успело. Должен же он погасить любопытство, в конце концов.

– Ладно, посмотрим.

– Через два часа у меня встреча с человеком из МГБ. Тебе же я советую никуда пока не выходить. Что заподозришь – один из моих людей сидит внизу, в самом углу. Он меня вызовет по рации. Договорились?

– Какой отличный день! – с досадой в голосе произнес Максим.

– Я зайду позже.

– Вечером бал. Ждём в гости всех… кого вчера выпустили из тюрьмы. – Максим ухмыльнулся.

– Да, я помню. Никогда не был. – Гашек задумался. – Придется дебютировать.

Ласково шумели волны. Ласково светило солнце. Ласковая набережная ласково принимала прогуливающихся после трудовой недели граждан.

– Вот так мы и будем смотреть на море из окон нашего домика, – говорил Симба, – только вокруг не будет ни души.

– Так уж и не души? – возразила Роза. – Это же совсем скучно.

– Ну, не то чтобы ни души, – оправдывался Симба, – но никто перед нашими окнами постоянно бродить не будет. А ещё веранда. Мы будем сидеть по вечерам, и провожать солнце.

Роза зажмурилась. Симба умилённо посмотрел на её счастливое лицо, украшенное множеством морщинок.

– Жаль, что денег на дом на каком-нибудь острове не хватит, – разочарованно заметил Симба, – так бы мы могли, сидя по утрам с одной стороны дома, встречать рассвет, а по вечерам, сидя с другой, провожать закат.

– Ну, что ты, дорогой, – успокоила его Роза. – Ты же знаешь, кто там покупает себе виллы. Но, нам итак будет хорошо, правда?

– Конечно, – улыбнулся Симба, – вот, смотри.

Он достал из пакета, который держал все время на коленях, журнал и раскрыл его.

– Вот он! – торжественно произнес Симба, показывая фотографию небольшого дома, стоящего на берегу моря.

– Это прямо он? – наивно спросила Роза.

– Ну, нет, что ты. Это один из домов целого жилого комплекса. Отсюда пять часов езды. Даже меньше.

– Ты уже был там? – удивилась Роза.

– Сюрприз! – воскликнул Симба и достал из пакета большой конверт.

– Что это? – спросила Роза.

– Посмотри, – загадочно произнес Симба.

Роза извлекла из конверта несколько листов бумаги и принялась их изучать.

– Симба! – воскликнула она и с бойкостью, которую мог позволить её возраст, бросилась ему на шею.

– Через два-три месяца закончится ремонт и…

– Просто не верится. Он уже совсем наш?

– Почти, – по-деловому ответил Симба. – Окончательный расчет будет произведен мной по завершении работ и подписания акта. Но, это уже мелочи. Никаких «почти». Он наш! И это море наше, и это солнце, и берег этот. Никогда бы не подумал.

– Я так счастлива, – глубоко вздохнув, произнесла Роза.

– А вот автомобиль, – Симба раскрыл еще один журнал. – Представляешь, дорогая, я на днях вдруг осознал, что последние лет двадцать я совсем не тратил на себя деньги. Мне просто-напросто ничего не было нужно. И вот теперь у меня появилась возможность отыграться. А вот карта. Смотри, я обозначил маршрут нашего путешествия.