Мария

– Что, Маша?

– И забирать ее, как настанет срок. Это судьба, природа, это… вечность! Но люди задумали обыграть и судьбу, и природу, и вечность. Они решили, что сами имеют право распоряжаться жизнью другого человека, людей, целых народов, наций… А сейчас речь идет уже обо всем человечестве. Еще до двадцатого века хватало терпения спускать им все с рук и не вмешиваться. То теперь все кончено. Я предотвратила войну на юге, там, куда я ездила, я не позволила так легко и просто закупить для этого оружие. Я делаю это по всему миру, потому…

– Почему, Маша? Кто ты?..

– Потому, что человек способен уничтожить себя сам, себя и всю землю.

– Маша, кто ты? – не успокаивался Виктор, ощущая, как к блаженству подступает страх, невиданный страх.

– Человек встал у меня на пути, пытаясь пресечь течение времени и изменить вечность, изменить меня!

– Кто ты?.. – взмолился Виктор.

Упавшая незаметно роза распалась на лепестки и залила черный гранит кровью. Солнце ушло за горизонт. Мир погрузился во тьму…

Мир пылал, истекал кровью. Поля боев остались почти нетронутыми, и трупный запах разметался по земле. Возвращаясь с востока, Генрих опередил свой отряд и ехал один на своем коне, еле передвигавшим покалеченные ноги. Генрих был весь в крови. Вся одежда, лицо, руки. Он чувствовал это, но не мог найти сил, смыть ее с себя.

Он направлялся к своему замку, проезжая мимо деревни, как услышал в одном из домов старушечье причитание. Он спустился с коня и направился к этому дому. Зачем это ему было нужно, он не понимал. На всем пути следовании он то и дело слышал стоны, да причитания. Темнело. Солнце разбрызгивало зловещий багрянец по всей округи, стараясь спрятать кровь, залившую ее.

Войдя в хижину, он увидел старуху, склонившуюся над телом молодого воина, видимо недавно вернувшимся, но умершего только что от ран. Старуха взглянула на Генриха, и ничего не сказав, вернулась к причитаниям. Генрих огляделся и вспомнил, что в один из соседних домов он поселил Грету, девочку, пришедшую к нему от Агнессы.

– Бабушка, не подскажешь, Грета где живет? – спросил он.

– В соседнем доме, – безучастно ответила старуха.

Выйдя наружу, Генрих обнаружил, как сгустились сумерки. Кровавый закат был уже готов погрузить округу во тьму. Дойдя до соседнего дома, Генрих расслышал детский голос:

– Господин! – Это была Грета.

Генрих бросился в хижину и тут же у самого порогу на лавке увидел Грету. Она была настолько худа, что казалось, порыв ветра, влетевший внутрь от открывающейся двери, мог сдуть ее.

– Господин, я знала, что вы вернетесь, – еле пролепетала она.

– Грета, я перенесу тебя к себе в замок.

– Уже поздно, господин, я видела его, – промолвила Грета.

– Кого, девочка?

– Черного всадника.

Генрих серьезно взглянул на девочку, после взял ее на руки и вынес из хижины. Тьма сгущалась.

Забыв про коня, Генрих пешком направился к замку, неся на руках умирающего ребенка.

– Господин, не нужно. Прошу, господин, остановитесь.

Генрих остановился, сел на колени, не выпуская из рук Грету. Слезы навернулись на его глаза. Он понимал, что девочка обречена.

– Спасибо, что не забыли меня, – еле слышно произнесла Грета. – Я только вас и хотела увидеть, перед тем, как он заберет меня. Вы хороший…

И Грета испустила дух. Генрих принялся рыдать, положив девочку перед собой. Ему не хватало дыхания.

– Почему? – с трудом прохрипел он. – Зачем?

Он обхватил голову руками.

– За что? – что есть силы, закричал он, и опустил голову.

В это самое мгновение за своей спиной он расслышал конский храп. С трудом поднявшись, он развернулся. Перед ним, верхом на коне восседал черный всадник, длинный черный плащ, большой капюшон полностью скрывал его лицо.

– Ты пришел за мной? – нисколько не испугавшись, спросил Генрих. – Попробуй, возьми меня! Генрих выхватил из ножен меч лесного воина и направил его на всадника. Тот не шевельнулся. – Ну что ты медлишь? Давай, сразимся, как мужчина с мужчиной! Что, боишься? Привык тайком забирать жизнь? За что ты так поступил с Гретой? За что? Что ты молчишь? Ну, давай же!

Всадник медленно спустился с коня и встал перед Генрихом.

– Что? Ну, что? Хочешь забрать меня? Я это заслужил! Я! Это я залил кровь всю землю, я убил всех этих людей! Это все я! Кто, как не я должен пойти за тобой, как мой дядя, или мой отец. Ну же, бери меня! – Генрих закричал и отбросил меч в сторону.

Всадник медленно шел к нему. Генрих пытался разглядеть его глаза, спрятанные под огромным черным капюшоном.

– Бери меня! – снова воскликнул Генрих и раскинул руки в стороны.

– Твое время еще не пришло, – послышался из-под капюшона приятный женский голос.

– Кто ты? – испуганно спросил он.

Всадник снял капюшон. Перед Генрихом стояла Агнесса и пронзала его своими прекрасными черными глазами.

– Агнесса? – У Генриха подкосились колени, и он чуть не рухнул на землю

– Долго тебя не было, любимый, – своим сладким голосом произнесла Агнесса.

– Это ты? – Генрих чувствовал, что начинает сходить с ума.

– Это я, твоя Агнесса, – улыбаясь, сказала она.

– Но, как, как ты… Господи, боже мой. Господи! – Генрих воздел руки к небу.

Агнесса улыбалась. Генрих, словно мгновенно прозрел, пелена долгое время удерживаемая Агнессой, спорхнула с его сознания.

– Ты и есть причина всех наших бед. Ты ведьма. Ты забрала Грету!

– Ее время настало, – спокойно сказал Агнесса.

– Ты не добиралась с севера, и ты не племянница графа Штольберга. Ты убила настающую дочь графа Зальм, как и всех ее слуг. А последнего ты убила здесь, чтобы он тебя не разоблачил.

Агнесса улыбалась.

– Ты посеяла панику и хаос, из-за тебя сжигали девушек. Придя, ты забрала моего отца. Это ты смотрела на меня!

– Ты же должен был стать полноправным бароном Траубе.

– Дядя Альберт… Мама… – Вдруг Генрих бросил взгляд в сторону замка.

– Твоя матушка ужасно мучилась. Извини, – Агнесса невинно улыбнулась.

Слезы текли по щекам Генриха.

– Как ты меня использовала! Боже! Я тебя любил. Ты послала меня к лесному воину, а после сразила меня так, что я не мог думать ни о чем, кроме как о тебе… Анжела! – продолжал вспоминать Генрих.

– Она много болтала.

– Граф Штольберг!

– Должен же был кто-то тебя поддержать на совете.

– Зильда, это она по твоему поучению подговорила графа Гумбольдта, верящего в черную магию, напасть на мою землю.

– Нужен же был весомый повод.

– А потом ты же ее и сожгла.

– Лишний язык. – Агнесса все также улыбалась.

– И ты постоянно направляла меня на то, чтобы я обнаружил сокровища…

– Теперь ты богат, у тебя много земли и войска.

– Герцога тоже забрала ты!

– Он не решился бы на то, на что решился ты. Лесной воин ни кому-то, а тебе сказал: «Да».

– И ты, ты сотворила все это! – Генрих развел вокруг руками. – Столько смертей, столько крови, горя… столько… Одна смерть! Зачем?

– Это мой урожай, – улыбаясь, сказала Агнесса, снова вскочив в седло, – Я еще не закончила. Извини, Генрих, мы были прекрасной парой.

– Забери меня! – вскричал он.

– Я же говорила, твое время еще придет. У тебя тут тоже довольно много работы будет. Не переживай, мы с тобой еще встретимся, и довольно скоро. А сейчас, прощай Генрих. – Агнесса хотела уже натянуть капюшон, как Генрих кинул на ее лицо взгляд, исполненный одновременно и ненависти и страсти, и злобы и любви.

– Агнесса, – с трудом, проговорил он.

– Я Мария… Мое же истинное имя – Смерть.

Солнце ушло за лес. Мир погрузился во тьму…

– Кто ты? – продолжал спрашивать Виктор.

– Знаешь Виктор, – стараясь сдержать непрекращающиеся слезы, сказала Мария, – это я, Мария, твоя Маша, Машенька… Витя…

– Я не понимаю, – Виктор чувствовал, как и к его горлу подкатывается ком.

– Помнишь, ты рассказывал мне про Останкинскую башню. Это была наша первая встреча. Я была так удивлена… Боже!

Мария снова припала к руке Виктор и зарыдала. Так продолжалось недолго. После она поднялась и села в кресло напротив Виктора. Между ними была только свеча. Одна свеча…

– Виктор, – сказала Мария.

– Маша.

– Ты меня слушаешь?

– Конечно, Маша.

Мария посмотрела Виктору прямо в глаза и тихо произнесла:

– Мое имя Смерть.

– Прости, Маша, я не понимаю… – У Виктора кружилась голова.

– Мое имя Смерть, – повторила Мария.

– Что… кто?..

– Смерть…

– Я никак не…

– Я говорила тебе про поцелуй, способный соединить нас с тобой навечно. О том, что приму тебя к себе… я приняла. Это все моя вина. Не нужно было меня целовать. И мне не нужно было. Я не смогла совладать. Не знаю, почему так? Я не сама… Я… У меня нет сердца, чувств…

– Но…

– Я Смерть.

– Маша…

– Я не хочу, чтобы ты страдал, поэтому дай мне свою руку. – Мария снова села на колени перед Виктором и обхватила его руку. – Теперь мы с тобой вместе навечно. Навечно. Но если я решу…

Мария примолкла, опустив голову.

– Что? Что ты решишь?

– Ты оставляешь здесь все, оставляешь родителей, друзей, дом… но, если…

– Что, Маша? Что если?

– Я не могу говорить это здесь, милый. – Слезы не останавливались.

– Любимая?

– В вечности, любимый… вечность все объединяет. И там… если мы там…

– Маша, я ничего не понимаю! Что ты решишь?..

– Витя, закрой глаза.

Виктор послушно закрыл глаза.

– Все будет хорошо, мой милый.

Мария просидела рядом с телом Виктора до полудня, стоя на коленях и держа его за обе руки.

– Что ты намереваешься делать? – спросил Артур Карлович.

– Я отправлю его на дорогу. В коридор, – осипшим голосом произнесла Мария, поднимаясь и подходя к шкатулке с картами. Она извлекла когда-то меченную ею карту и перевернула ее. Это был Валет червей. У Марии навернулись слезы.

– Так можно?

– Что? – переспросила Мария.

– Отправить его на дорогу? – повторил вопрос Артур Карлович.

– Я так сделаю.

– Как знаешь.

– И о своем сердце там не беспокойся, Витя. Я его вылечила. Ты можешь… если хочешь, если захочешь… Витя, там ты все узнаешь.

Мария поднялась с колен, наклонилась и поцеловала Виктора в губы.

– Прощай…

– Эпилог –

Шины автомобиля продолжали мерно шуршать по ровной дороге, конца которой в полной темноте видно не было. Обозримая часть пути ограничивалась светом дальних фар.

– Начинает светать тут неожиданно, так, что ты не беспокойся, но будь готов к тому, что обязательно какая-то большая птица нырнет перед капотом, – сказал Генрих, одной рукой держась за руль, другой прикуривая сигарету. – Даже не знаю, чья история занятнее. Хотя, нечто подобное я подозревал, блуждая здесь.

– Извини, я так и не понял до конца, где это здесь? И где ты блуждал? И как ты попал сюда? Также…

– Боюсь, мы уже утомили друг друга рассказами об одной и той же женщине, так что если я заведу сейчас песню о своих приключениях здесь, ты выскочишь из машины. Еще успеем, пока будем искать…

– А что мы будем искать, и как? – спросил Виктор.

– А что ты хочешь найти, или кого? Марию?

– Да, – грустно ответил Виктор.

– Что ж, может, и найдешь. Я бы вот тоже с ней встретился.

– Мы можем встретить ее одновременно? – удивился Виктор.

– Нет, конечно. Хотя, честно говоря, я этого не знаю. Вечность тем и прекрасна, или, наоборот, не знаю, считать это подарком или невыносимой ношей. В одном мире, скажем так, ты ее любил, и как я понял, она тебя, что до сих пор не укладывается у меня в голове. В другом мире люблю ее я. Это разные женщины, смутно вспоминающие о таких редких для них явлениях. Вернее, для нее. И пусть это была одна земля, любовь, она как вечность, бесконечна и необъяснима.

– Что-то ты меня запутал, – признался Виктор.

– А ты думаешь за мгновение можно понять и узнать, что такое смерть? Да этого никто не знает. Возможно, только, таким как мы это дано.

Виктор задумался. Он отчетливо вспомнил последние мгновения, проведенные с Марией, и ему стало нестерпимо больно.

– Кажется, светает! – воскликнул Генрих. – Держись, сейчас появится эта чертова птица. Вот она, я же говорил!

В это мгновение Виктор увидел, как перед самым капотом автомобиля спланировала огромная черная птица и тут же взмыла вверх.

Взору его предстала бескрайняя степь и ровная прямая дорога, уходящая вдаль к горизонту. Небо было ужасно скучного серого цвета. Солнца будто бы и не было вовсе. Серое небо, серая степь.

Какое-то время они ехали, не говоря ни слова, сосредоточив взгляд на шоссе. Только шум двигателя, да шуршание шин. Минут через десять на горизонте, прямо в том месте, куда упиралось шоссе, показалась черная точка и начала стремительно увеличиваться. И, то ли расстояние сжалось каким-то образом, то ли скорость движения автомобиля увеличилось до невероятного значения, оставаясь неизменным для водителя, но через несколько секунд точка превратилась в высокий черный замок,

Шоссе упиралось прямо в центр стены, стены совершенно голой: никаких ворот, дверей, вообще, никаких признаков входа не было видно, словно стену взяли, да поставили поперек дороги.

Генрих остановил машину.

– Что будем делать? – спросил Виктор

– Выходим, – скомандовал Генрих.

Они вышли из машины и, не сговариваясь, направились к левому краю стены. Дойдя до конца, они завернули за угол и увидели, что с этой стороны замок имел в точности такую же стену, что и с фронта.

В воздухе стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным плеском волн.

– Море, – произнес Виктор и пошел вдоль стены к берегу.

Подступив к обрыву, Виктор обнаружил, что замок, возвышаясь над обрывом, вырастал из скал, висевших над водой.

Волны колыхались. На черном граните лежала алая роза. Она ждала заката.

В оформлении обложки использованы фотографии с: https://photo.99px.ru/photos/87103/; https://pikabu.ru/story/kak_skazal_byi_legolas_3056620; htts://wallpapersafari.com/wallpaper-rose/