Уйти, чтобы вернуться

– Вам что, не нравится ваше имя, – удивилась Леона, – оно же такое звучное, даже красивое.

– Конечно, нравится, – ответил Андрей. – В Российской Империи даже учредили орден Андрея Первозванного. Вот я тоже первозванный, потому что с детства меня первым к обеденному столу зовут.

Маркин засмеялся, довольный своей шуткой. Леона сдержанно улыбнулась, оценив юмор. Общение явно налаживалось.

Наконец официантка принесла заказ и Андрей, разглядывая непальские пельмени, почувствовал прямо таки волчий аппетит. Пропущенный обед и полдня, проведенные на ногах, аппетит изрядно подогрели и даже беседа с очаровательной Леоной не могла понизить желание тут же наброситься на принесенную еду.

– И что вы посмотрели в городе за эти дни? Каковы ваши впечатления? – поинтересовался Андрей, взяв в руки приборы.

Это был нехитрый прием с его стороны. Пока он утоляет голод, Леона в одностороннем порядке будет отвечать на такие обширные вопросы, занимая собой время. Она не была простодушной девочкой и все это прекрасно поняла, тем более трудно было не заметить голодный блеск в глазах собеседника. Но ей и самой хотелось поделиться переполнявшими ее впечатлениями и она охотно начала рассказывать. Леона была отменной рассказчицей. Она хорошо знала историю страны, подмечала каждую деталь непальской архитектуры и даже могла объяснить сложные взаимоотношения основных богов в индуизме.

Андрей уже управился с большой порцией пельменей, выпил стакан сока и потянулся было за вторым, но тут Леона прервала рассказ. Глядя на Маркина в упор, она, понизив голос, с видом заговорщика спросила его:

– Послушайте, а не выпить ли нам за знакомство или хотя бы для дезинфекции. Здесь в ресторанах и магазинах продают отличный непальский ром.

Андрей и не думал сопротивляться. Он лишь уточнил:

– По сколько возьмем? По пятьдесят грамм или сразу по сто?

Зеленые глаза немки хитро заблестели.

– Да, конечно, сразу по сто, – выпалила она. – Сидите, я сама сделаю заказ, я же предложила.

Через пять минут две порции рома были на столе. Официантка дополнительно еще принесла небольшой графинчик с соком и какие-то сладости.

– Ну, что, пьем за знакомство, так сказать, на брудершафт, – Маркин поднял рюмку и игриво добавил, – а потом трижды целуемся и переходим на «ты».

– А разве нельзя без поцелуев перейти на «ты»? – Леона такого напора не ожидала.

– Можно, – легко согласился Андрей, – но тогда поцелуи позже.

– Ох, уж, эти русские традиции, – Леона качнула головой и тоже подняла рюмку.

Они выпили. Непальский ром оказался, действительно, весьма недурным на вкус. Андрей быстро расправился с ромом, но Леона отпивала напиток маленькими глотками, растягивая удовольствие.

– И все же, от кого ты узнал как меня зовут? – спросила она у Маркина.

– Да какой тут секрет, – Андрей махнул рукой. – Все просто – мне Миран сказал, когда вез меня в отель. Он же тебя тоже встречал в аэропорту?

– Встречал, – подтвердила Леона. – Интересный мужчина этот Миран, весь такой вежливый, общительный, но далеко не так прост как кажется.

– Ты тоже это заметила? – Андрей наклонился к Леоне. – Ты знаешь, я всегда интуитивно чувствую двойное дно в человеке при общении. Иногда это происходит сразу, иногда спустя время. Он тебе предложил посмотреть что-нибудь необычное в Катманду?

– Нет, не предлагал, – Леона допила ром и поставила рюмку на стол. – А что?

– Да нет, ничего, – Маркин не стал говорить о предложении Мирана, а вместо этого с нарочитой гусарской развязностью произнес:

– Мадам, а может быть еще по пятьдесят грамм вдогонку? Теперь я вас угощаю.

– А давайте, – с той же интонацией в голосе, явно подыгрывая, ответила Леона, – но только по пятьдесят грамм, не больше. Кстати, что ты планируешь завтра делать?

– Как что? – удивленно переспросил Андрей. – Город, конечно, осматривать, для этого я и прилетел.

– Если хочешь, можем осматривать город вместе, – Леона выжидательно замолчала.

– Давай попробуем, – Андрей улыбнулся, – но только сразу предупреждаю, что я буду смотреть именно то, что мне надо и поэтому могу показаться занудой.

Маркин сделал заказ и вскоре наполненные ромом рюмки вновь стояли на столе.

– Меня это нисколько не пугает, – продолжила разговор Леона. – В крайнем случае, если не сойдемся во мнении, каждый отправится смотреть свое по отдельности, а потом вечером поделимся впечатлениями.

– Договорились, вот за это и выпьем, – Андрей поднял рюмку и через секунду лихо опрокинул ром в рот.

Леона попыталась сделать также, но не смогла. Она поперхнулась и смешно замахала ладошкой перед лицом. Андрей засмеялся и, подойдя к ней, слегка похлопал ее по спине.

– Ладно, поехали в отель. Надо отдохнуть, выспаться, а то завтра же опять весь день на ногах.

Они вышли из кафе. Вечерний Катманду горел огнями, было по-прежнему шумно и жарко. Взяв моторикшу, Андрей помог Леоне усесться и занял место рядом. Ром уже оказывал свое действие и вся обстановка вокруг казалась еще более необычной. Маркин до поездки в Непал видел моторикши только в Интернете и сейчас впервые в жизни воспользовался таким транспортным средством. Подобная экзотика была ему по душе и только усиливала и без того разгулявшиеся эмоции.

Всего лишь четыре дня назад он изнывал от тоски и одиночества, сидя в своей квартире, а теперь едет в такой своеобразной непальской карете по узким улицам незнакомого города, да еще в компании с подвыпившей немкой. В этот момент все происходящее ему казалось мало связанным с реальностью, как будто он высадился на чужую планету. Андрей обнял Леону за плечи, слегка прижал к себе и стал разглядывать все, что проносилось за окном их кибитки. Леона не сопротивлялась. Она, лишь коротко взглянув в глаза Маркину, усмехнулась.

Дорога от кафе до отеля заняла примерно час и Андрей получил удовольствие от такой поездки. Он даже пожалел, что приехали так быстро. Они по ступенькам поднялись в отель и получили ключи на ресепшине.

– Я тебя провожу, – Андрей повернулся к женщине и, увидев ее округлившиеся глаза, добавил:

– Не волнуйся, только до номера.

– Да я не волнуюсь, – чуть пьяным голосом ответила Леона и взяла Маркина за руку. – Пошли.

У дверей ее номера они остановились.

– До завтра, – Леона протянула руку для прощания. – Смотри, не проспи, а то уйду в город без тебя. Как у вас в России говорят: «баба с повозки упала и коню полегчало».

Андрей весело рассмеялся. Общение с ней поднимало ему настроение.

– Не совсем так: «Баба с возу – кобыле легче». Учи русские поговорки, знаток.

Маркин пожал руку, а затем стремительно обняв Леону, поцеловал ее в губы, сохранившие до сих пор еле уловимый запах рома.

– Вот бандит, – прошептала она и через секунду ответила еще более страстным поцелуем.

Андрей немного отстранился от Леоны и, держа ее за плечи, иронично проговорил:

– Ну, вот, леди, мы с вами законно можем перейти на «ты». Поцелуи на брудершафт состоялись. А теперь шагом марш по номерам и спать. Силы нам завтра понадобятся.

Леона, махнув рукой на прощание, скрылась в номере. Щелкнул замок и Андрей вальяжной походкой направился к себе. Он и не собирался тащить симпатичную немку в постель в первый же день их знакомства. Всему свое время. Плод должен созреть и сам упасть в руки, надо только вовремя их подставить. Подполковник Маркин был полностью согласен со штандартенфюрером Штирлицем из советского киношедевра «Семнадцать мгновений весны», говорившего, что нет нужды торопить события, ибо неторопливость в действиях есть оборотная сторона стремительности. И вот поэтому, – всему свое время.

Глава № 5

Андрей не проспал на следующий день и в последующие три дня тоже. Леона также отнеслась к делу очень ответственно. На протяжении трех дней они вместе не только еще раз исследовали каждый метр площади Дурбар, но и посетили Королевский дворец, посмотрели накрашенную и разнаряженную богиню Кумари, побывали на экскурсии в долине города Покхары. Впечатлений от увиденного было так много, что Андрей, несмотря на усталость, долго не мог заснуть, мысленно прокручивая в сознании картины дня, как кадры цветной кинохроники. Он не стремился к близости с Леоной и даже не думал об этом, настолько его поглотили впечатления. Непал его все больше и больше завораживал. Все здесь казалось необычным, разительно отличаясь от повседневной российской действительности. В долине везде были разбросаны многочисленные ступы разных размеров, на склонах гор виднелись монастыри и древние развалины некогда величественных построек.

Для непальцев все это место было священным, включая горы и озеро Пхева. То, что в озеро непрерывно поступали сточные воды, делая его поверхность мутной, никого не смущало и этот факт на святость озера никоим образом не влиял. Конечно, к такому экзотичному восприятию жизни надо было привыкнуть, но к немалому удивлению Андрея, у него это получалось быстро и как бы само собой.

На четвертый день, когда Маркин, прихватив с собой Леону, отправился осматривать храм Пашупатинатх и храм Шивы, он поймал себя на мысли, что чувствует себя здесь как-то уж очень органично, как будто провел в стране, как минимум, несколько месяцев. Им повезло, и они своими глазами наблюдали процедуру кремации какого-то высокопоставленного чиновника. Раньше на этом месте кремировали только членов королевской семьи, но после упразднения монархии почетное место перешло к премьер-министру Непала и членам его правительства. Леона со страхом и любопытством наблюдала за сожжением тела, инстинктивно и совсем по детски прижимаясь к Андрею. Они досмотрели процедуру до конца и она еще раз с ужасающей наглядностью продемонстрировала всем живым тот неоспоримый факт, что человеку, по сути, ничего до конца не принадлежит и даже его собственное тело. Все подвержено непрерывному изменению и разрушению и нет никакого постоянства в этом мире.

Толпа расходилась, люди оживленно переговаривались между собой. Андрей и Леона двинулись дальше осматривать гигантскую ступу Боднатх и Золотой храм. Леона долгое время молчала, находясь под сильным впечатлением от увиденной кремации. Андрей тактично не трогал ее. Он и сам впервые видел подобное и тоже нуждался в молчаливом осмыслении.

Из этого состояния их вывел пожилой невысокий мужчина, который буквально привязался к ним, когда они подошли к ступе. Он быстро говорил по-английски, обращаясь главным образом к Леоне, повторяя по нескольку раз одно и тоже. Маркин понял, что тот за весьма умеренную плату предлагает свои услуги гида.

Андрей обнял за плечи Леону и вполголоса произнес:

– Давай возьмем его в качестве гида, а то ведь не отвяжется. Заодно вопросы позадаешь, а то ты, я смотрю, совсем загрустила.

Она натянуто улыбнулась:

– Ты прав, давай возьмем. А то и правда на меня что-то накатило.

Гид поняв, что его наняли, радостно блеснул глазами. Затем в течении трех часов он рассказывал все, что знал о Золотом храме, начиная с двенадцатого века и о ступе Боднатх. Леона незаметно втянулась в разговор и постоянно задавала уточняющие вопросы. Маркин поначалу прислушивался к беседе, пытаясь уловить смысл и вставить к месту и свои «пять копеек», но потом бросил это занятие как бесполезное. Отсутствие постоянной практики все таки сказывалось, да и скорость произносимой речи изначально предполагала более высокий уровень освоения языка, нежели имел Андрей. «Ладно, потом, если что, спрошу у нее», – подумал Маркин, с некоторой завистью наблюдая как легко и свободно говорит Леона.

Отработав положенное, гид получил свои честно заработанные рупии и наконец-то их оставил в покое. Напоследок он пытался договориться с Леоной об экскурсии на завтра, но тут вмешался Андрей, уязвленный тем, что его мнение никто не спрашивает. Стараясь скрыть возникшее раздражение, он ровным голосом объяснил гиду, что они более в его услугах не нуждаются, и мужчина исчез из поля зрения также быстро как и появился.

От внимательных глаз Леоны это не укрылось, но она расценила все чисто по-женски:

– О, ты, наверное, проголодался и тебя надо срочно покормить, а то ты так скоро кусаться начнешь.

Она, взяв Андрея за руку, начала оглядываться по сторонам, ища глазами кафе, как будто рядом с Золотым храмом могли быть заведения. Но ничего подобного не наблюдалось. Вокруг были только каменные фигуры, алтари, покрытые тонким слоем золота, монахи и постепенно редеющие кучки туристов.

– Ладно, пойдем туда вниз, – Леона качнула головой в сторону узкой неприметной лестницы, выводившей на соседнюю улицу. – Там, наверняка, найдется где поесть.

– Пойдем, – согласился Андрей. – В самом деле, пора уже и перекусить.

Он пропустил вперед Леону и шагнул следом за ней на лестницу. Раздражение, вызванное излишней навязчивостью гида, уже улетучилось, но пройдя с десяток ступеней, Маркин ощутил странное беспокойство. Оно возникло внезапно из ниоткуда, но с каждой пройденной ступенькой беспокойство в душе усиливалось и природа была его непонятна. В конце лестницы Андрей уже физически ощущал гул в голове и учащенное сердцебиение.

Леона тревожно оглянулась.

– Что с тобой? Тебе плохо? – спросила она.

– Не знаю, может на солнце перегрелся или излишек впечатлений дает о себе знать, – Андрей потряс головой и добавил:

– Да ничего страшного, давай вон за угол завернем. Там, вроде, музыка играет, скорее всего ресторан.

– Где? – Леона вопросительно поглядела на Маркина. – Я ничего не слышу. Может вернемся назад, возьмем рикшу и поедем в отель.

– Да не нужно, сначала поедим, выпьем немножко рома, а потом уже и в отель поедем.

С этими словами Андрей обнял Леону за талию и повел к перекрестку. Его рука скользнула вниз и, ущипнув выпуклый зад женщины, он с интонациями ловеласа в голосе проворковал:

– Сейчас в ресторане еще раз выпьем с тобой ром на брудершафт, а потом в отеле перейдем на «ты», но только в другом смысле.

– Ну, Слава Богу, с тобой все в порядке, – Леона облегченно выдохнула. – А то я уже испугалась. И убери руку с моей попы, а то все-таки здесь кругом монахи ходят.

Вскоре они подошли к перекрестку и завернули за угол.

– И где ты здесь музыку слышал? – Леона посмотрела по сторонам. – Да тут вообще ничего нет и людей не видно. Куда все подевались?

Андрей тоже огляделся. Переулок, куда они свернули, был совершенно пустым. Но он же явственно слышал доносившиеся отсюда танцевальные ритмы какой-то популярной европейской группы. Ну, не может быть такого, чтобы ему показалось. Или быть может он спутал неясный гул в голове с музыкой?

– Действительно, странно, – Маркин еще раз покрутил головой по сторонам и предложил:

– Давай пройдем до конца переулка, там, вроде, монастырь стоит и вот там спросим, где здесь можно поесть.

Он, не дожидаясь согласия Леоны, взял ее за руку и потащил за собой. Спустя пятнадцать минут они были у ворот монастыря. Монастырь был очень старым, но заброшенным не выглядел. Наоборот, откуда-то из глубины двора доносились звуки поющей чаши вперемешку с чтением мантр. Было непривычно тихо и Андрей ясно слышал это однотонное бормотание. Он толкнул ворота и зашел внутрь, увлекая за собой Леону. Три двухэтажных здания стояли плотно друг к другу, образуя тем самым небольшой уютный двор. Посередине него находился алтарь с изваяниями бога Шивы и его жены Парвати. Перед ними лежал большой медный поднос с монетами мелкого достоинства в качестве подношения богам.

– У тебя есть монеты положить на поднос? – почему-то шепотом спросила Леона.

Андрей сунул руку в карман и вытащил несколько смятых рупий. Кроме рупий на ладони лежала визитка Мирана с написанным от руки адресом монастыря Дартун. Снова донеслись звуки поющей чаши, и они отразились знакомым гулом в голове, который он почувствовал еще на лестнице. Но теперь Маркин внезапно понял природу своего беспокойства, а также понял в какой монастырь он случайно забрел. Вот только случайно ли?

– Давай положим рупии на поднос и уйдем, – также шепотом продолжила Леона. – Что-то мне не по себе.

– А смысл? – Андрей усмехнулся. – Мы с тобой здесь оказались, потому что должны были сюда придти. Понимаешь, должны. Вот и пришли.

Напротив в здании открылась входная дверь и показалась фигура в длинном желтом плаще. Голова была наклонена и лицо человека было полностью скрыто под капюшоном. Андрей и Леона напряженно замерли. Фигура приблизилась к ним и, не дойдя двух метров, остановилась. Человек поднял голову и резким движением откинул капюшон. Андрей едва заметно вздрогнул, а Леона, не удержавшись, от неожиданности вскрикнула. Перед ними стоял Миран. Повисла пауза. Андрей первым прервал ее. Криво усмехнувшись, он спросил:

– Что за представление, Миран? Что все это значит?

Не обращая внимание на усмешку, Миран, глядя прямо в глаза, почтительно произнес:

– Просветленный Геле-лама ждет вас. Прошу следовать за мной, мистер Маркин.

– А она? – Андрей перевел взгляд на Леону.

– Геле-лама желает вас видеть одного. А женщина подождет в трапезной монастыря. Ее там ждут угощения. Пойдемте, мистер Маркин. Просветленный не должен ждать. Я не думаю, что это надолго.

– Хорошо, идемте, – Андрей повернулся к Леоне и сжал ее руку. – Ты не волнуйся, все будет нормально. Подожди меня в трапезной.

Они вошли в здание. Откуда-то из бокового помещения вышел монах и жестом пригласил Леону следовать за ним. Маркин в сопровождении Мирана поднялся по узкой затертой лестнице на второй этаж и остановился около двери. Миран молча открыл перед ним дверь, кивком головы пригласив войти внутрь. Сделав пару шагов, Андрей оказался в полутемной небольшой комнате. Она была практически пустой, если не считать двух маленьких кожаных диванчиков, скорее напоминавших кресла, и деревянного столика между ними. У окна стоял худощавый мужчина, одетый в традиционную одежду буддийских монахов шафранового цвета. Какое-то время он, не мигая, изучающе глядел на Андрея и затем прервал затянувшееся молчание.

– Присаживайтесь, мистер Маркин. Меня зовут Геле-лама. Я настоятель этого монастыря. У меня к вам разговор.

Андрей сел на один из диванов, а на другом удобно разместился Геле-лама.

– Вы уже несколько дней в Непале. Каковы ваши впечатления?

Вопрос был задан со всей светской учтивостью, но Маркину хотелось есть и к тому же ему начала надоедать сама неопределенность ситуации. Но Андрей сдерживался, стараясь выглядеть бесстрастным. Он знал, что в странах, исповедующих буддизм, не принято показывать негативные эмоции собеседнику. Неконтролируемые эмоции всегда несут в себе немалый риск «потери лица» и для верующего буддиста нет ничего хуже этого. Андрей как можно незаметней сделал пару глубоких вдохов и медленно, четко выговаривая каждое слово, спросил:

– Скажите, как удобнее мне к вам обращаться?

– Существует две формы обращения ко мне – Просветленный или Геле-лама. Я думаю, вам предпочтительней называть меня Геле-ламой.

– Как скажите, – продолжил Андрей. – Видите ли, уважаемый Геле-лама, я чертовски проголодался и скажу вам честно, у меня в планах было поужинать где-нибудь в ресторане со своей женщиной, нежели делиться с вами впечатлениями о Непале, хотя, не скрою, я в восторге от вашей страны. Посему не могли бы вы мне без лишних предисловий сказать, что вам нужно от меня.

Геле-лама тонко улыбнулся.

– Я хочу вам сделать конкретное предложение, касающееся всей вашей дальнейшей жизни, но оно прозвучит завтра. А сегодня у меня с вами первичное знакомство, так сказать, вживую и беседа, носящая, на первый взгляд, отвлеченный характер, но имеющая все же прямое отношение к моему предложению.

– Боюсь, уважаемый Геле-лама, я сейчас не готов к беседе на отвлеченные темы, так как устал, – день был весьма насыщенным. Прошу меня извинить и понять правильно.

– Хорошо, – настоятель встал и, подойдя к окну, дернул за длинный шнур. Мелодично зазвенел колокольчик. Через минуту в комнату неслышно вошел Миран.

– Отвези мистера Маркина и его спутницу обратно в отель или куда он скажет.

Миран послушно кивнул. И, повернувшись к Андрею, Геле-лама добавил уже более мягким тоном:

– Я жду вас завтра здесь в монастыре после завтрака. Миран вас привезет. Приезжайте один без женщины. Будучи без вас, пусть она уделит внимание магазинам. Их в Тамеле много.

Андрей попрощался, но на выходе из комнаты остановился. Обернувшись и смерив настоятеля цепким взглядом, он спросил:

– Я же не случайно здесь оказался, верно?

– Вы же изучали философию у себя в академии, – ровным голосом произнес Геле-лама, – и знаете, что случайностей не бывает, ибо везде действует закон Кармы. Когда вы зашли выпить кофе в московское агентство «Лотос», то в этом тоже не было никакой случайности.

Андрей опешил.

– Откуда вы это знаете? – враз севшим голосом спросил он.

– Поговорим об этом завтра, – Геле-лама махнул рукой. – Вы же сами сказали, что устали и проголодались.

– Что же, пусть так и будет, – Маркин повторил жест настоятеля и в сопровождении Мирана вышел во двор. Там его уже ждала встревоженная Леона. Она хотела его о чем-то спросить, но Андрей оборвал ее, коротко бросив на ходу:

– Давай потом. А сейчас поехали, кушать хочется.

Они сели в БМВ Мирана и почти до самого Тамеля не проронили ни слова. Уже на въезде в туристический квартал Миран поинтересовался:

– Так вам куда, мистер Маркин, – в отель или в какой-либо ресторан?

Андрей повернулся к Леоне:

– А ты сама куда хочешь?

– Не знаю, – она пожала плечами, – в ресторан, наверное, мы же не ужинали.

– У меня другое предложение, – подняв указательный палец вверх, воскликнул Андрей. – Сейчас заходим в супермаркет, берем на заказ пиццу, фрукты, ром и идем ко мне в номер.

– А почему к тебе? – возразила Леона. – У меня в номере кровать больше.

– Намек понял, тогда к тебе, – Маркин весело рассмеялся, хлопнул ее по коленке и, не удержавшись, подмигнул Мирану в зеркало заднего вида.

Тот в ответ сдержанно улыбнулся и, развернувшись на перекрестке, подъехал к супермаркету. Миран вышел из машины и предупредительно открыл им заднюю дверь салона.

– Я буду ждать вас завтра в холле отеля, мистер Маркин, в десять утра. Приятного вам вечера, – на лице Мирана играла многозначительная улыбка.

Глава № 6

Оберфюрер СС барон Максимилиан Матиас фон Готтенбах уже четверть часа находился в приемной Рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, терпеливо ожидая его и попутно ломая голову над тем, для чего он понадобился всесильному шефу. Рейхсфюрер задерживался и у барона было время для размышлений. Он происходил из старинного аристократического рода, берущего свое начало в одиннадцатом веке, имел историческое образование и уже несколько лет занимал должность начальника отдела института Аненербе. Его отдел занимался изучением германской истории, мифологии и геральдики. И зачем он, будучи на такой должности, мог срочно понадобиться Гиммлеру в самом конце войны, когда советские войска со дня на день ворвутся в Берлин, сколько не пытался, представить не мог.

Прошло еще двадцать минут и наконец на пороге приемной появился Генрих Гиммлер. Барон и адьютант вытянулись по стойке «смирно».

– Меня не с кем не соединять в течении часа, – отрывисто бросил Гиммлер адьютанту.

Тот, вскинув подбородок, щелкнул каблуками.

– Вы мне нужны, барон. Входите, – Рейхсфюрер, открыв массивную дверь, быстрым шагом вошел в кабинет.

Готтенбах проследовал за ним и остановился у двери. Гиммлер сел за свой стол, пригласив оберфюрера занять рабочее кресло напротив. Взяв со стола ручку, он несколько минут вертел ею, очевидно, раздумывая как приступить к разговору.

Наконец он спросил:

– Ваша семья живет по-прежнему в поместье под Мюнхеном или вы ее перевезли в другое место?

– Под Мюнхеном, – подтвердил фон Готтенбах. – Мне больше некуда ее перевозить. Второе наше родовое имение находится в пригороде Кенигсберга, захваченного большевиками, и я даже не знаю цело ли оно.

– Да, дорогой барон, таковы превратности этой ужасной войны, – Гиммлер замолчал, выдерживая паузу, а затем продолжил:

– Нам необходимо быть предельно честными как перед самими собой, так и перед нацией, которую мы ввергли в эту войну. К черту лживую пропаганду! Надо иметь мужество признать, что война проиграна. Русские войдут в Берлин – это вопрос лишь нескольких дней. Я не знаю, сколько продержится берлинский гарнизон, но значительно более мощный в фортификационном плане Кенигсберг пал за несколько дней. Мы поставили под ружье для защиты столицы Рейха стариков из Фольксштурма и подростков из Гитлерюгенда. Но что они по настоящему могут?! Единственная реальная сила – это пятьдесят шестой танковый корпус генерал-лейтенанта Вейдлинга, а точнее его остатки, которые сейчас стекаются в Берлин с захваченных русскими Зееловских высот.