скачать книгу бесплатно
Меня, конечно, такие деньги, несколько удивляли. Ну что за удовольствие таскать с собой лоскуты вонючих старых шкур, потёртые и со следами мышиных зубов? Варварство дремучее. Весь цивилизованный мир тысячи лет пользует металлы. Но не я это придумал, не мне и отменять.
Кроме "родовой" деревни я на Руси ничего ещё не видел. И теперь ехал с удовольствием, предвкушая новые впечатления.
Ближе к вечеру лесная дорога вывела нас на излучину реки, кою местные жители нарекли Окою. Как позже я выяснил, по ней можно было сплавиться вплоть до реки Итиль, на берегах которой раскинулся Булгар, где я провёл полмесяца, перед тем как углубиться в бескрайние северные леса.
Речные воды величаво огибали крутояр, на котором мы остановились. Предзакатное солнце золотило верхушки деревьев на противоположном берегу.
– Красота-то какая! – вздохнул Илья. – И всего этого я был лишён! Эх! Как я мечтал, что когда-нибудь сяду на коня и объеду весь мир! И вот моя мечта исполняется. Здорово! Силушка моя богатырская! Куда бы её приложить-то?
И с этими словами Илья вдруг соскочил с Бурушки и направился к чудовищному камню, глубоко вросшему в землю на краю обрыва. Бока его были сплошь выщерблены от времени дождём и морозами. Высотой эта глыба превышала моего побратима раза в два.
– А как думаешь, Федь, сворочу я этот камень? – поворотился Илья ко мне.
– Нет, – однозначно ответил я.
– А я всё ж попробую, – хмыкнул Илья и, поплевав на ладони, решил снизу подцепить глыбу.
Я даже смотреть на эту дурость не стал, и отошёл подальше, чтобы беспрепятственно полюбоваться закатом. От камня доносилось пыхтение, кряканье и сопение. А потом раздался ужасающий надсадный вскрик:
– ААААААААА! ЙЭЭЭХХ!
И вдруг земля еле заметно, мягко, вздрогнула, как будто предупреждая о начинающемся землетрясении. Мне это хорошо знакомо, два раза пережить пришлось. Самум дёрнулся, прядая ушами, и припал в испуге на задние ноги. Бурушка тоже заржал, явно чувствуя опасность.
Я обернулся и не поверил своим глазам! Илья сумел-таки своротить чудовищный валун, и теперь он медленно выламывался из гнезда. А затем покатился вниз к реке, сотрясая все вокруг. Камень последний раз ударился о косогор, оставив ужасную вмятину, и грузно плюхнулся в русло, подняв гигантский фонтан брызг.
Косогор же, доселе казавшийся очень даже прочным, немного помешкал и, дрогнув, стал сползать в реку, вместе с тем участком, где мы только что находились.
– Ахриман тебя раздери, Илья! Предупреждать же надо, – ругался я уже после того, как чудом спасся.
Хорошо, что Бурушка и Самум, почуяв неладное, успели отскочить в безопасное место.
Зато сам виновник катастрофы хохотал во все горло:
– Ты понял? Федь! Да если б мне знать, за что ухватиться, да я землю с места своротил бы!
У меня настроения веселиться не было, поэтому я ответил коротко, подхваченным от Несмеяна выражением:
– Если бы, да кабы, во рту б выросли грибы! Поехали лучше, чем стоять без толку.
Я бросил взгляд вниз на забурлившую Оку, пытавшуюся расчистить русло. А потом подумал, что за этим буйным малым нужен глаз да глаз. А чуть погодя понял, что не уследить, а и уследить, так не предупредить. Сплюнул с досады по славянскому обычаю и пустил Самума в галоп.
Больше Илья в пути не озоровал. И в целом мы, в два дня, доехали до Мурома спокойно. Наверное, это вышло потому, что у нас завязалась беседа. Побратим какое-то время ёрзал в седле, а потом поинтересовался:
– Слышь, Федь! А помнишь, ты чегой-то о Рустаме рассказывал?
– Помню.
– А я вот ничего не помню. Расскажи ещё раз, а? Он вправду был такой могучий?
– Да. Мощнотелый сын родился у седоглавого Заля и Рудабы. И всю свою жизнь он провёл в боях, охраняя Иран и иранских правителей. Никто не смог победить Рустама за всю его жизнь. А жил он, говорят, почти шестьсот лет.
– Здорово, – восхитился Илья. – А может он тоже, как и я, живой воды напился? А какой он был? А он смог бы тот камень своротить, как я?
Я критически оглядел Илью и ответил:
– Про воду не знаю. Ростом был с тебя, наверное, ну может чуток повыше. А камень бы тот он, шутя, подхватил и в небо бросил. Вот какой он был сильный! Когда шаха Кавуса и все его войско захватил Белый Дэв, юный Рустам отправился на выручку и в одиночку сразил чудовище. С кем он только не сражался и всех побеждал. Он убил Акван-дэва. А тот был ростом с самое высокое дерево. Голова его была больше слоновьей, огромные клыки торчали из его пасти, каждый в три локтя длиной и острый словно меч. Его смрадное дыхание несло гибель всему живому. И только Рустам смог срубить ему голову.
Услышанное повергло Илью в глубокую задумчивость. Но на привале расспросы возобновились:
– Интересно, Федь, а эти твои дэвы, они хоть где-нибудь ещё остались?
– Конечно, – уверил я побратима.
– А где? У нас они водятся?
– Ну, про Русь я не знаю. У нас они прежде обитали в Мазандеране. Ну и, конечно, их всё ещё очень много в Индии.
Илья подумал-подумал, пожевал-пожевал зайчатины, а потом пристал ко мне:
– А давай Федь рванём в Индию? А? Там ведь и волшебства больше? И тебе диковину отыщем наверняка, и я с дэвами силою померяюсь. Интересно же.
– Нет, Ильяс-джан, – терпеливо объяснил я побратиму. – Сначала мы в ваших краях поищем, порыщем. Как у вас говорится, в тихом омуте черти водятся? Да и ты на короткой тропе пообвыкни, а уж потом на дальнюю дорогу замахивайся.
– Да, – загрустил Илья. – Это я погорячился. А как это ты меня назвал?
– Джан, это такое обращение, очень многозначное. Если одним словом, то лучше всего перевести, как друг.
– А-а-а! – кивнул головой Илья. – Понял. Ну что делать? Поехали дальше.
***
Лишь только мы вывернули на прямоезжую дорогу к Мурому, как нам стали попадаться дорожные люди. Первые же встречные чуть дырки в нас с Ильёй не проделали своими взглядами. Я-то уже привык к размерам побратима и его Бурушки. А вот на сторонних он, видимо, производил неизгладимое впечатление. Да и моих соплеменников в этих краях, наверное, нечасто видели.
Один возница на пару со своей лошадью так загляделись на нас, что опрокинулись вместе с порожней телегой в придорожный овраг. Завидя это, Илья развернул Бурушку и, подъехав ближе, спросил мужика:
– Помощь нужна?
Но мужик лишь хватал ртом воздух и часто-часто моргал. Тогда Илья спрыгнул на землю и, ухватив телегу за край, легко выдернул её на проезжую часть. Вернее, часть телеги. Потому что от могучего рывка она рассыпалась.
– Ну вот, – прогудел, отряхивая ладони, Илья. – Следить надо за дорогой, а не мух ртом ловить.
И мы поехали дальше. Но уже не одни. К стенам Мурома мы добрались, сопровождаемые целой свитой любопытных. Потому как иные зеваки бросали все дела и следовали за нами. Правда, на почтительном расстоянии.
Муром оказался совсем маленьким городком, как я прикинул – не более тысячи жителей. И сплошь деревянным – ни одной каменной постройки. Но что более всего удивительно – даже стены городские оказались бревенчатыми. Я ещё подумал, неужели у них поблизости ни одной каменоломни не нашлось? Да и устройство стен показалось каким-то несерьёзным. Вкопаны заострённые бревна в землю – вот и вся оборона. Насмешка какая-то. Такой город можно взять играючи, и даже армии не надо.
Через распахнутые настежь ворота мы проехали беспрепятственно, что тоже говорило о безалаберном подходе к обороне города. Я специально посмотрел по сторонам, но ни одного привратника не увидел. Жаль, я надеялся узнать у них, где находится караван-сарай.
На крохотном пятачке, который и майданом назвать затруднительно, шла своя жизнь, и мы повернули коней к торговому ряду, состоящему из пяти навесов. Крайним сидел торговец преклонных лет. Перед ним стоял маленький столик с раскрытыми до половины холщовыми мешочками. Торговец посмотрел на Илью, выпучил в изумлении глаза и забормотал скороговоркой:
– Орешки калёные, кедровые, заморские, на любой вкус. Семечки жареные, солёные. В дорогу, да и так – дома погрызть.
– О! – тут же взмолился Илья. – Давай купим! А, Федь? Калёных, и побольше.
Тут надо сказать, что хранителем нашей кассы ещё перед поездкой я назначил самого себя. И теперь, спешившись, стал придирчиво осматривать товар, а потом спросил:
– И почём сегодня смета на калёные орешки?
– Мешочек – резан, два мешочка – рубель.
– Это что за деньги такие? – невольно заинтересовался я.
Дед полез за пазуху и вытащил кошель. Вскоре на его ладони я опознал четвертинку дирхема.
– Вот резан! – гордо заявил он. – А если лишь в половинку – то рубель! Удобно.
Оставалось только за голову схватиться. Варварская страна – никакой культуры. Кто бы мог представить, что местные жители для своих нужд примутся рубить серебряные монеты? Интересно, а они уже додумались до того, что монеты можно подделывать?
– А мехами возьмёшь? – решил я на всякий случай уточнить.
– Нет, – недовольно замотал головой торговец. – Не люблю я связываться со шкурами. Ещё моль побьёт.
Решив немного пошутить, я вытащил из пояса динар и дал деду:
– А такой кругляш в оплату пойдёт?
Но тот уверенно завертел в руках золотую монету, поплевал на неё, потёр меж пальцев и солидно кивнул головой:
– Пойдёт, мил человек! Только сдачи у меня не будет.
– А ты нам так дай, чтобы без сдачи.
Дед проворно поднялся и споро позатягивал верёвки на мешочных горловинах:
– Вот, всё и забирайте.
Я не успел ничего ответить, как Илья тут же оттеснил меня от столика и покидал мешочки себе за пазуху:
– Теперь хоть будет что погрызть.
Ну что с таким поделать?
Видя, что дед стал собирать свои вещи, я понял, что его торговый день явно кончился, и потому решил уточнить:
– Уважаемый, а не подскажешь, где тут у вас караван-сарай? Или постоялый двор?
– А чего вам по чужим углам мыкаться? Можете у меня на постой определиться.
– Да мы ненадолго в Муром завернули, – попробовал я отказаться.
– А вот никогда наперёд не загадывай, – сказал торговец, и добавил: – Ну что, идёте? Да не бойтесь, столкуемся.
Мы переглянулись с побратимом, да и двинулись вслед за дедом. За нами увязалась было толпа любопытных. Но наш провожатый стукнул на них клюкой и те поотстали.
Под ногами противно скрипело от вездесущей шелухи. А тут ещё Илья достал пригоршню орешков и принялся жизнерадостно грызть их, поплёвывая по сторонам. Ох, ну не люблю я этого. В деревне-то никак привыкнуть не мог, что все подряд грызут орехи и семечки, так и в городе оказалось не лучше.
Хорошо, хоть идти оказалось недолго. Во дворе, куда нас завёл дед, было почище. Хозяин определил в пустовавший хлев наших скакунов и пригласил в дом, утверждённый на больших валунах, так что даже крыльцо в три ступени получилось не лишним. Собственно, дом состоял из просторной избы и двух клетей, примыкавших к ней. А уж внутренность оказалась обустроенной не в пример деревенскому убранству. Стены и потолок мастера обшили досками, с разрисованными по ним зверями и птицами. И печь имелась каменная с глинобитным сводом, причём дымоход шёл через потолок. И три окошка в стенах прорублены. Света дневного сквозь них проходило маловато, но всё лучше, чем кромешная тьма. По крайней мере, я сумел даже рассмотреть на потолке некоего зверя с телом змеи, чрезмерным множеством ног, парой крохотных крыльев и огромной квадратной головой.
– Это сын мой балуется кистью. Сейчас он в отъезде, в Рязани у одного боярина хоромы расписывает, – пояснил дед, проследив мой взгляд. – Ну а теперь, давайте знакомиться. Меня зовут Неклюд. А вы кто такие будете?
Мы с Ильёй уселись на свободную лавку, жалобно заскрипевшую под побратимом, и обстоятельно ответили, кто мы такие и куда едем.
– Эвона как! Значит, диво дивное, колдовское, решили сыскать? Смелая задумка, – одобрил наши намерения Неклюд. – А где искать, куда ехать-то знаете?
– Да нет, конечно, – ответили мы. – Может, ты, дедушка, чего подскажешь?
– Отчего не подсказать? Подскажу. Для начала вам с волхвами надобно повидаться. У них совета спросить. Так что, в Киев вам надо. Если где вам и помогут, то только там.
– Точно! – обрадовался побратим. – Федя, прав Неклюд! Ну как? Едем?
Разумное зерно в подобном предложении имелось, и потому я покладисто кивнул головой.
Но тут старик придал новое направление нашей беседе:
– А ежели тогда я вас попрошу поначалу заехать в Смоленск?
– Это хороший крюк делать придётся, – проявил Илья познания в местной географии.
– Так за то я предоставлю вам жилье да прокорм бесплатно, пока вы тут свои дела устроите. А как тронетесь в путь-дорогу, я с вами и передам посылочку одному старому знакомому. А то уж полгода жду оказии. А её всё нет и нет. Самому ехать – стар уже. А знакомых просить – дюже не хочется. Вы же вроде хоть по глазам и честные, а очень даже бойкие, в обиду себя не дадите. Так что, как ни крути, а посылочка моя при вас сохранней будет, чем с кем-либо.
По мне так было всё едино, какой дорогой ехать, и мы, переглянувшись, согласились с предложением Неклюда.
– Вот и ладушки, – облегчённо вздохнул дед, а потом уважительно покосился на мои ножны и спросил: – Небось, клинок булатный?
– Да, – подтвердил я. – В Эсфахане самим Ахмедом ас-Самитом выкован. Показать?
Неклюд охотно закивал головой, и я вытащил меч. По тёмному холодному телу клинка шёл замысловатый повторяющийся узор из светлых непрерывных завитушек. Меч отразил луч солнца, падающий из распахнутого окошка, и яркие блики сразу заплясали по стенам избы.
Я осторожно согнул меч в четверть дуги и плавно разогнул. Клинок остался таким же ровным. А пёрышко, опустившись на острие клинка, распалось на две половинки.
– Поди, такой меч дорого стоит? – продолжал допытываться Неклюд.
– Очень дорого, – подтвердил я, вспомнив, сколько золота пришлось отдать кузнецу.
– И владеешь им, поди, неплохо?
– Никто ещё не жаловался, – несколько двусмысленно ответил я, вкладывая меч в ножны.
– Ну и хорошо, – подытожил Неклюд. – Устраивайтесь пока. Я вам мешать не буду.
