скачать книгу бесплатно
– Но ты должен получать ежемесячное пособие – гарантированный минимум, есть на что жить, почему же ты здесь?
– Ну как, почему? – улыбнулся Симонс. – Потому что, мне нравится принцип свободы и равноправия, даже больше, чем обществу, которое их провозгласило и заставляет следовать им под страхом их потери. Я пользуюсь этими принципами в полной мере. Иначе вряд ли я бы смог безбедно прожить.
Я недоуменно смотрел на него, наконец, меня осенило:
– Симонс, ты – вор?
Он засмеялся:
– Почему сразу вор? Я просто пользуюсь тем, чем предлагают воспользоваться.
– И ты считаешь это верным мировоззрением, пользоваться трудом другого человека, ничего не давая взамен?
– Ну почему же ничего, – усмехнулся он. – Вон целую чашку ароматного кофе и бутерброд.
Я поперхнулся и отодвинул от себя чашку.
Симонс хохотнул:
– Не бойся, это же с браслета списали, как ты видел, с пособия. Ничего ворованного ты не ел.
– Нет, я понимаю, можно украсть из-за нужды, голода. Но как же ты умудрился украсть, если все платежи оплачиваются браслетом? Ты хочешь сказать, что ты брал с прилавка и убегал?
– Я что, по-твоему, похож на спортсмена-бегуна?
– Но тогда как? ИИ же обмануть нельзя.
– Ну, зачем ИИ? ИИ нельзя, людей можно. Особенно женщин, они такие доверчивые и так поддаются состраданию и собственным чувствам, ты же сам уже убедился. Особенно, если кто умеет утолить голод не только желаний, но и реальный, да не просто утолить, а побаловать изыскано-вкусными блюдами.
– Симонс, ты – альфонс!
– Фу, какие громкие слова, чувствуется, что их говорит идеальный член общества и – Симонс прищурил один глаз и осмотрел меня, как просканировал, – и, скорее всего, аж шестого социального уровня последней ступени ответственности.
– Мог бы им вчера стать, если…
– Вот именно, если! С работой-то, что не так?
– Ты мне не ответил. За что тебя сюда посадили, конкретно?
– Ну, если конкретно, то моей женщине, с которой я сошёлся последние три месяца, не понравилось, что я позаимствовал кое-что из её вещей и ушёл, не прощаясь, когда она плескалась в душе после нашей бурной ночи. Но я думаю, что это не главное, скорее всего, я не очень удовлетворил её в тот раз, – он вздохнул. – Да виноват, был не в лучшей форме, в самый ответственный момент задумался о том, что мне лучше пригодится дублёнка или шуба. Зима же скоро, а на моё пособие кроме как куртёнки до пупа ничего не купишь. Мёрзнуть я стал в куртёнках-то. Все-таки пятьдесят уже. Не мальчик.
– И часто ты вот так…
– Как так? Ночую в дежурном изоляторе?
Я кивнул.
– Да нет, этот третий раз будет. Первый раз – совсем пацанёнком был, почти сразу после того, как не подписал Договор о Сотрудничестве. Второй – когда по глупости взял ключ от чужой машины. Тоже молодой ещё был, да и электромобиля у меня никогда не было, не знал, что ключа недостаточно, и что сканер ИИ машины заблокирует двери, после того, как включу зажигание. И вот теперь третий раз. Видно, стареть начал, раньше женщины сами понимали, что мне нужно и легко меняли это на знаки внимания с моей стороны. А с этой что-то обломилось. А может просто патологически жадная попалась, да и уж больно страшна. Желания не было с ней флиртовать, ну совсем. А женщины это чувствуют. Вот, видишь, не простила.
Я молчал.
– И как же ты теперь?
– О! я думаю, что все будет просто изумительно. Прекрасно перезимую в каком-нибудь монастыре. На меня тут оказывается с прошлого раза заявки лежат – святоши тоже любят вкусно покушать, – засмеялся Сименс.
– В монастыре? Почему в монастыре?
– Ну да. Общество прекрасно сотрудничает с церковниками: одни предоставляют свои монастыри и услуги по перевоспитанию оступившихся, а другие с удовольствием оплачивают это сотрудничество, щедро переводя ЧИВы. Согласись, глупы были наши предки, отделив религию от государства, когда можно было наладить столь взаимовыгодное сотрудничество в местах не столь отдалённых и со столь строгим режимом, – он хмыкнул и отпил чай.
Я не мог усидеть на месте, вскочил и стал быстро ходить по комнате.
– Ты чего замельтешил-то? – удивился Симонс.
Я резко обернулся к нему.
– Знаешь, а ведь мне на днях было предложение из монастыря на заключение контракта! И как раз по моему профилю! Ты понимаешь, что это значит? – я быстро сел к столу и обхватил чашку руками. – Понимаешь? – почти шёпотом повторил я.
Симонс ухмыльнулся:
– Чего ж тут не понять? Надеешься продолжить свою работу? Это вряд ли. Для осуждённых у них отдельные монастыри, специальные. Тем более для почти убивцев. Хотя, если бы ты придушил свою любезную, то загремел в подземелье Башни, а так.... Какой монастырь-то предлагал?
– В обсерваторию Уральского какого-то, я особо не интересовался.
– А что так? Климат не подошёл? – съехидничал Симонс.
– Издеваешься? Я – цивилизованный человек, какой монастырь?! Дикость какая-то!
– Угу, угу, зажрался ты, похоже, вот тебя жизнь и тюкнула. А об Уральском забудь, я-то в первый раз, когда сюда попал, все изучил, куда отправить могли. Не было среди них никакого Уральского, а уж тем более с обсерваторией.
Я глотнул кофе.
– Расстроился что ли?
– Да нет. Все равно.
– Ну, ты и врать.
– Нет, правда, если не по своей работе, то все равно куда. Просто интересно куда. Обидно, – я вскинул голову, – ну как же так? За убийство живого ребёнка никому ничего, а за возмущение по этому поводу – тюрьма. Как это понять? Общество справедливости!
Симонс покачал головой:
– Не приписывай людям лишнего. Какое общество справедливости? Ты уже здоровый балбес, хорош в романтизм играть! Социальная справедливость одно, а человеческие отношения – другое. Социалка и справедливость – это просто экономические термины системы перераспределения через ИИ. Как ему задачу перераспределения люди поставят, так он и будет её выполнять. А жизнь – не экономическая система, тут своя справедливость. И вообще кончай умничать, у меня от тебя изжога начинается. Живи просто и будет тебе и счастье, и справедливость, – он поднялся и, потягиваясь, пошёл к своей кровати. Разулся и, улёгся, закинув руки за голову. – Иди, поспи. Через месяц все сам узнаешь, и про монастырь, и про справедливость. До суда больше месяца не ждут, – уже засыпая, пробормотал он.
Глава 6. Суд
Я проспал до вечера, а когда проснулся, Симонс всё также сидел и читал, как и тогда, когда меня привёл Димитрий. Кровать подо мной заскрипела, я сел. Симонс взглянул на меня:
– Проснулся? Ну, и горазд ты спать.
– Что ж ты меня не разбудил?
Он пожал плечами.
– Что и не приходили за мной? – удивился я.
– А кому ты, собственно, нужен? – буркнул Симонс, снова уткнувшись в книгу.
– Ну, не знаю, – на ходу бросил я, спеша в туалет, – я думал, с утра будут допросы, к следователю вызовут.
– Вызовут, вызовут, – донеслось до меня сквозь шум воды.
Я умылся и почувствовал зверский аппетит.
– Поесть ничего не приносили? Ужасно есть хочется.
– Ещё бы, – хмыкнул Симонс и снял со стола полотенце. Под ним обнаружились два небольших вакуумных контейнера. – Иди. Твой обед. Надзиратель будил тебя, да ты только мычал и всё норовил пнуть его, он плюнул и ушёл.
– Да? – смутился я, – Совсем ничего не помню.
Я сел за стол и открыл лоток, что побольше. В нём обнаружилась нечто странное желеобразное жёлто-землистого цвета. Я тронул это ложкой, и оно заколыхалось.
– Что это такое?
– Как что? – усмехнулся Симонс, – Обед.
– Это что, есть надо? – недоверчиво покосился я на него, уж не разыгрывает ли он меня?
– Хочешь ешь, хочешь не ешь. Другого не будет.
Я нерешительно отломил маленький кусочек, понюхал, но не ощутил никакого запаха. Поколебавшись, сунул в рот, где он почти мгновенно растаял. Ничего. Никакого вкуса. Я растерянно посмотрел на Симонса, тот насмешливо следил за мной.
– Ешь, не привередничай, – сказал он, видя как я непроизвольно скривился. – Тебе что тут деликатесами должны кормить? Нормальная синтетическая еда. Содержит все необходимые витамины и минералы. Дёшево и сердито.
Я кое-как проглотил половину порции и закрыл контейнер. В желудке ощущалась тяжесть, которая перебивала чувство голода. Открыл второй, что поменьше. В нем был налит какой-то серый тягучий кисель, тоже ничем не пахнущий. Я сделал глоток этой густой воды:
– Тут что, всегда так кормят?
– Всегда.
Я не мог сдержать стон, что-что, а поесть вкусно я любил.
– Привыкнешь, – сказал Симонс и снова уткнулся в книгу.
– Слушай, – отправляя контейнеры в мусорную корзину, спросил я, – а когда же меня к следователю вызовут?
Симонс оторвался от книги, глянул на меня и пожал плечами.
– У каждого по-разному. Насколько я понял, на допрос вызывают после того, как человек приходит в себя и более-менее успокаивается, смирившись. Оно и понятно, спокойнее фон, меньше ошибок.
– Какой фон, каких ошибок? – удивился я.
– Долго рассказывать, – поморщился Симонс, – скоро сам узнаешь, ауУ меня книга интересная, – он перевернул страницу.
Я от нечего делать походил по отсеку, просмотрел книги в библиотеке. Читать не хотелось. В голове крутились мысли о предстоящем допросе, о том, кто будет у меня следователем, и сумеет ли он понять меня. "Надо постараться всё объяснить. Он должен понять!", – крутилась мысль. Очень хотелось поговорить с Симонсом, расспросить, как у него всё проходило. Я терпеливо ждал, когда он отложит книгу, чтоб начать разговор. Наконец он захлопнул её, бросил на стол и потянулся:
– Полный бред.
Я уж было хотел спросить его, как дверь открылась и вошёл охранник.
– Олег Иванов, на выход! – приказал он.
***
Мы пошли по знакомому мне узкому коридору между стеклянными кубами-камерами, матовые стены которых не давали разглядеть, что там происходило. Тишина была такая, что через пять минут начало казаться, что я во сне или в бреду. Стены начали сдвигаться, коридор сужаться, и вот уже я это не я, а мошка, которая попала в прозрачную тягучую смолу и едва перебирает лапками, закованная в ней навеки.
Коридор повернул за угол, и я чуть не наткнулся на охранника, что вернуло меня в реальность. Мы стояли напротив очередного куба, ничем не отличающегося от других. Охранник приложил к опознавателю браслет, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Он обернулся ко мне и кивнул:
– Проходи давай!
Я вошёл и остановился у входа. Напротив стоял большой стол, перед ним – высокое кресло, от которого шли провода к столу. Над креслом висел колпак из сетчатого металла. Ни за столом, ни в кресле, нигде в комнате не было никого.
– Что встал-то! – проворчал охранник, толкая меня в спину.
Я невольно сделал несколько шагов вперёд. Дверь за мной захлопнулась, и я остался один.
– Проходите, пожалуйста, к столу, – услышал я голос, и огляделся, пытаясь найти того, кто со мной заговорил.
– Проходите, проходите, ничего не бойтесь. Садитесь, пожалуйста, в кресло.
Я прошёл вперёд и увидел в центре стола миниатюрный компьютер в виде человеческой головы, лицом повёрнутым в мою сторону. На меня смотрели глаза, мерцающие синим спокойным цветом. Лицо благожелательно улыбалось. Нельзя было понять мужское это лицо или женское, как нельзя было это определить и по голосу. Это не был неживой, искусственный голос машины. Странное чувство вызвал он, чувство чего-то очень знакомого, но позабытого.
– Приветствую вас! Позвольте представиться. Я – ваш следователь, мой идентификационный номер С-ИИ-15. Прошу вас сесть в кресло и ни о чём не беспокоится.
Я поражённо ответил:
– Здравствуйте.
И тут же опомнился: «Что за ерунду я мелю, какое может быть у компьютера здоровье», и рассердился на себя. Прошёл к креслу, сел.
– Чувствую вашу негативную энергию. Вам совершенно не о чем беспокоится. Процедура стандартная и абсолютно безболезненная, ни в коем случае не навредит вашему здоровью. Всю необходимую информацию мы уже считали с вашего браслета, необходимо оценить ваш эмоционально-психологический уровень. Эта экспертиза нужна для правильного вынесения вердикта судьями.
Кресло было удобным, я постарался взять себя в руки. «А, собственно, что я ожидал? Зачем какие-то разговоры разговаривать, когда можно элементарно просканировать и узнать, как всё было, что я говорил и что делал. Всё правильно».
С тихим жужжанием на голову мне опустился шлем.
– Пожалуйста, расслабьтесь, закройте глаза и постарайтесь ни о чём не думать. Вы можете почувствовать лёгкое головокружение, но это вполне естественно и безопасно.
Я закрыл глаза. Мгновенье ничего не происходило. И вдруг голова моя закружилась. Верх и низ поменялись местами и всё вместе со мной полетело в пропасть. Я вцепился в подлокотники. Перед глазами замелькали картинки: вот я вошёл в куб, вот иду по коридору, вот разговариваю с Сименсом....
