Если бы ты был(-а) на моём месте. Падение

скачать книгу бесплатно

Наконец, впереди показалась узкая ослепляющая полоска света. Я заметно приободрилась, нервно прикусывая нижнюю губу, быстрее пробираясь к выходу. Уже подойдя ближе, поняла, что передо мной оказалась стена, на которой не было ни замка, ни ручки, открывающей проход. Подумав, что весь проделанный путь завёл нас в тупик, я стала судорожно ощупывать стенку, стараясь найти какой-нибудь рычаг. Дыхание участилось, сердцебиение отдавалось прямо в уши, заглушая моё громкое дыхание.

Реджинальд вдруг издал короткое покашливание, которое мгновенно отрезвило и вернуло в чувства. Я опустила руки, прекратив бессмысленное занятие. Издав какой-то усталый вздох, Бруно молча положил руки на плечи и аккуратно отодвинул меня в сторону. Протиснувшись рядом, Реджинальд стал постукивать по стене, прислушиваясь, что-то выискивая.

– У тебя клаустрофобия? – снисходительно поинтересовался он как бы между делом, продолжая простукивать стенку. Его глаза блеснули в полоске света, и я моргнула, отведя взгляд.

– То есть боязнь узкого тёмного помещения, в котором явно не хватает воздуха? – мой голос не звучал саркастично, как я думала. Слышались различимые ноты паники и подступающей истерики. – Думаю, да, – это было полное поражение с моей стороны, и я издала подрагивающий вдох, отдающий болью где-то вверху живота.

Наконец, стук прекратился. Реджинальд что-то нашёл. Звонко щёлкнул механизм. Стенка стала отъезжать в сторону.

– В следующий раз – предупреждай, – коротко и холодно бросил он, выбираясь первым наружу. Растерявшись от внезапно обильного количества воздуха и света, я сощурилась и часто заморгала, подумав, что Бруно ничего не стоило толкнуть меня и закрыть проход, оставив в нём навечно. На секунду я испугалась этой мысли, насколько реальной она мне показалась, но уже в следующее мгновение я увидела протянутую руку с требовательно раскрытой ладонью. Чуть быстрее, чем нужно, я схватилась за руку, тут же почувствовав, как меня стали вытягивать из тёмного пространства.

Оказавшись в каком-то пустом, складском помещении, я стала оглядываться, стараясь понять, куда мы вышли. Бруно молчал, остановившись всего на пару секунд, чтобы убедиться, что проход за нами закрылся, вновь став непривлекательной кирпичной стеной, требующей современного ремонта. Не дав осмотреться по сторонам, Реджинальд потянул за руку, увлекая за собой, выбираясь на улицу, и отпустил сразу же, как мы вышли.

Летний ночной воздух приятно освежал. Высоко в небе светила огромная, полная луна, которая едва-едва цеплялась за крыши высотных зданий вдалеке. Идти под светом уличных фонарей, ступая по ровному асфальту, было намного проще, чем пробираться по узкому тёмному проходу, поэтому я заметно расслабилась и успокоилась. Реджинальд бросил на меня мимолётный взгляд, словно удостоверившись в чём-то. Спустя одну пройденную улицу и десяток домов, я вновь уловила на себе его взгляд. Мы свернули в переулок и вышли на знакомую мне улицу, прямиком в один из многочисленных заброшенных парков Стикса. Это место славилось частыми ограблениями, внезапными исчезновениями и нераскрытыми убийствами. Вспомнилось, что неподалёку в одном из баров на соседней улице я познакомилась с Анной, которая представилась подставным именем, придуманным для неё Реджинальдом. Последний, в свою очередь, устало выдохнул и притормозил.

– Будет проще, если ты возьмёшь меня за руку, – глядя прямо перед собой, даже не повернув головы, он протянул руку в своём привычном жесте.

Немного помедлив, я подошла ближе, обогнув его с левой стороны, проигнорировав протянутую ладонь. В голове тотчас зазвучал настойчивый голос Самуэля из далёкого детства, повторяющий одну фразу, словно на повторе, но я не обращала на это внимания, заглушая мысли. Взяв Реджинальда под локоть, получила в ответ недоумённый взгляд, поспешно сменившийся холодной маской высокомерия. На его губах появилась довольная улыбка, и он притянул ближе к себе, крепче обхватив за руку.

Держа горделивую осанку, Бруно вёл нас по тихой улице, в тёмных углах которой изредка были слышны чьи-то бормотания и звуки вскрытия острых лезвий. Тени не пугали, лишь настораживали. Пуга?ло только то, что я вновь начинала чувствовать боль в рёбрах. Действие таблеток заканчивалось. Хлопнув по карману брюк, я удостоверилась в том, что блистер с обезболивающим, который я захватила с собой случайно, но так вовремя, был на месте. Это движение не скрылось от Бруно, который закатил глаза, решив, что я не заметила.

– Эти бродяги не тронут нас, – зачем-то прокомментировал он. Я недоумённо покосилась на Реджинальда. Уже по тону его голоса, я поняла, что он принял судорожный поиск таблеток за поиск оружия, которого у меня не было, и не удержалась от слабой улыбки.

Впереди показались очертания зданий. По мере того как мы приближались к ним, они приобретали чёткие контуры: четырёхэтажное здание, на окнах которого оказались видавшие свои лучшие годы ставни; примыкающее к нему небольшое строение в один этаж и тянущийся от здания кривой изломанный забор из металлической сетки, который, по-видимому, когда-то служил преградой для прохода к зданию. Неприметное строение имело сильные вмятины на лицевой стене, словно кто-то въехал в него на автомобиле на большой скорости, и было изрисовано разноцветными баллончиками красок. Оно выглядело весьма потрёпано в отличие от стоящего рядом с ним здания, которое выбивалось из общего вида, оставаясь чистым и нетронутым. Это казалось невероятным. Мы находились в самом центре города. Здесь царил хаос, правили бандиты и разгуливали опасные преступники. Обычных жителей в этом районе практически не бывало, а если кто-то из чужих случайно забредал, то его грабили и выгоняли, если только не причиняли физического вреда. Нормальное здание без внешних повреждений, выбитых окон и исписанных стен не вписывалось в это место. И тем не менее Бруно вёл нас прямиком к нему, утягивая к нескольким высоким ступеням, ведущим к входной двери.

– Если это дружеская прогулка, то ты выбрал не самое подходящее для этого время, – я сощурилась, глядя на вход в здание, осторожно поднимаясь. Тяжёлая дверь украшалась каменной аркой с выбитой табличкой наверху, которую я пока никак не могла прочесть в свете тусклых уличных фонарей. Реджинальд издал тихий смешок, обратив на себя внимание.

– Это наш конечный пункт, – его ответ застал врасплох, из-за чего я остановилась на секунду, следом почувствовав утягивание за руку, заставившее возобновить путь. – Мы пришли, – преодолев последнюю ступень, Реджинальд остановился у двери и повернул голову, поймав мой взгляд и приподняв уголки губ. – Я запомню твои слова о дружеской прогулке.

Проигнорировав проскользнувшую в его голосе едкую нотку, я подняла глаза выше, наконец, сумев прочесть надпись.

– Купеческий дом-музей имени Реджинальда Бруно? – прочла вслух, с интересом отметив про себя то, как умело было выбито имя Бруно поверх чужого, присваивая себе собственность бывшего хозяина дома. – А ты ещё более тщеславен, чем я могла предположить, – опустила глаза, встретившись с холодным снисходительным взглядом.

– Тщеславие – это потребность в подтверждении собственного превосходства и желание слышать лесть от других людей в свой адрес, – Реджинальд уверенно потянулся к ручке входной двери и отворил её, приглашая в помещение. – Я же, напротив, не жду почитания и льстивых слов, в особенности от тебя. У меня здоровая самооценка.

Улыбнувшись сказанному, я молча перевела взгляд в открывшийся проём и, вытянув свою руку из-под локтя Бруно, шагнула за порог, следом почувствовав отдавшееся движение руки болью в нижних рёбрах, из-за которой слегка потемнело в глазах. Приложив ладонь к пульсирующим рёбрам, я часто заморгала, сделав ещё несколько шагов по помещению, прежде чем остановиться и оглядеться.

Внутри дом казался больше. Он выглядел вполне обжитым, с разнообразной мебелью, приятным и тёплым светом, исходящим от люстр на потолке, и приглушёнными звуками обитателей дома, создающих живую атмосферу дружелюбия. Однако чем больше я рассматривала помещение, тем больше мне становилось некомфортно находиться в нём. Мы стояли посреди коридора, плавно переходящего в гостиную, которая соединялась с кухней, разграничивая пространства широким проёмом без дверей. Реджинальд оставался где-то позади. Гостиная вмещала в себя высокий камин с висящей над ним узнаваемой картиной, изображающей молодого человека, стоящего вполоборота, несколько картин поменьше, небольшую белую статую безымянного греческого героя с мечом, и два широких дивана, на которых сидели люди. Сидящие практически не шевелились, словно ожидая команды, и были похожи на предметы мебели больше, чем сама мебель. Разглядев их лица и узнав последователей-солдат Реджинальда, я почувствовала появившееся в воздухе напряжение. Заскользив взглядом по помещению, я вернулась к созерцанию картины и слегка нахмурилась. Законченная два века назад картина поблёскивала свежими красками. Приглядевшись к ней, я заметила, что лицо изображённого юноши смутно напоминало лицо Реджинальда. Я посмотрела на другие картины, висящие на соседних стенах. С холстов с ещё не высохшей краской на меня смотрели люди в самых разных одеяниях, но все они имели определённую схожесть с Бруно. Присмотревшись к статуе, я поняла, что кто-то постарался и над ней, обработав и превратив кудри в прямые волосы, тщательно зачесав так, как это всегда делал Реджинальд. Лицо статуи было не закончено и стёрто наполовину, что навевало на мысль, что работа ещё продолжалась. Гнетущее молчание и апатия сидящих людей вызвали тревогу. Увиденного вполне хватило, чтобы я отступила на шаг, почувствовав себя ещё хуже, задаваясь вопросами касательно откровенного нарциссизма Бруно.

Обернувшись к Реджинальду, намереваясь заявить о своём желании покинуть помещение, я ощутила сильную боль, пронзившую рёбра, из-за которой стало тяжелее дышать. Сердцебиение вдруг участилось, ощутимо ударяя в грудь. Бруно стоял в шаге. Он оглядел свои владения с проникновенной улыбкой, после чего остановил бесстрастный взгляд на мне.

– Здесь есть отдельная комната? – почувствовав, что не смогу стоять долго на ногах, я произнесла вслух совершенно не то, что намеревалась.

– Детские спальни на третьем этаже, – Реджинальд даже не дёрнул бровью, не удивившись моему вопросу. В этот момент я только могла поблагодарить его за то, что он понял с полуслова, но вместе этого лишь кивнула. Он посмотрел куда-то за мою спину, тут же сфокусировав зрение на мне. – Не хочешь перед этим взглянуть новости, в которые попал Роджер? Мне казалось, тебе это интересно.

Задумавшись на секунду, я вновь кивнула. Реджинальд посмотрел за мою спину, едва склонив голову, словно отдав невидимую команду человеку, стоящему где-то позади. Обогнув меня, он направился дальше по коридору, минуя гостиную, шагая к лестнице. Слепо следуя за Бруно, я не стала дальше рассматривать помещение и людей, сидящих на диванах, желая скорее взглянуть на послание, оставленное Роджером, и наконец, прилечь, изнурённая физически и эмоционально.

Монитор погас, оборвав разразившийся надрывный смех Роджера, который сорвал выпуск вечерних новостей Блэкхоулла. Наступила долгая пауза. Реджинальд, стоявший рядом с монитором, повернул голову, вопросительно посмотрев на Анну, не дождавшись моего ответа. Девушка пожала плечами, переведя взгляд на меня.

Поздно сообразив, что последние полчаса лишь кивала и следовала за Реджинальдом, выпав из реальности, я тяжело выдохнула и облизала горящие пересохшие губы, пытаясь вернуться в спутанное сознание.

– Прости, что ты сказал? – часто заморгала, фокусируясь на фигуре Бруно.

– Ты хотела увидеть третий этаж, – он слегка сощурился, наклонив голову вбок, изучающе вглядываясь в мою фигуру. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – ответила поспешно, не желая вдаваться в подробности. Деланно зевнув и прикрыв рот ладонью, я попыталась сложить руки на груди, чувствуя, как действия мгновенно отдались дикой болью в ушибленных рёбрах. – Я слишком устала за этот день, и мне нужно выспаться. Подойдёт любая комната, где есть что-то похожее на диван или кровать.

Реджинальд хмыкнул, удовлетворившись ответом. Он взглянул на Анну, и та, лучезарно улыбнувшись ему, тотчас указала приглашающим жестом следовать за ней, бодро зашагав в нужном направлении к лестнице. Я последовала за девушкой, отмечая её раздражающую быструю походку, за которой едва поспевала, поднимаясь по ступеням. Краем глаза заметила, что Бруно неспешно шёл за нами.

– Здесь, – энергично и коротко пояснила Анна, улыбнувшись, открыв передо мной дверь. Я зашла в небольшое помещение. Это была комната с невысоким витражным окном, отделанная по большей части натуральным деревом с незамысловатым узором. Мебели оказалось немного. Найдя взглядом нужный предмет, в котором нуждалась последние несколько часов, я двинулась к кровати и остановилась, вспомнив о двух людях, стоящих позади в проёме двери. Обернувшись, я посмотрела на Анну, благодарно улыбнувшись ей, и перевела взгляд на Реджинальда. Он молча смотрел в ответ, точно ожидая вопрос, который так и крутился на языке. Я вздохнула, отведя взгляд в сторону, рассматривая окно, состоящее из разноцветных стёкол.

– У тебя была идеальная возможность, чтобы убить Роджера, но ты этого не сделал. Почему? – я посмотрела на Бруно, заметив, что в дверях остался стоять только он. Анна исчезла так же внезапно, как и появилась ранее.

– Не вижу смысла в бесполезном действии, – слегка устало выдохнул Реджинальд, окинув комнату скользящим взглядом, ни на чём не задерживая внимания. – Его проделки не доставят много хлопот, а убийство огорчило бы тебя. А так ты сможешь самостоятельно убедиться в том, что он… – Реджинальд посмотрел прямо в глаза, растягивая губы в самоуверенной улыбке. В мыслях прозвучало окончание фразы.

– Не подходит мне?

Бруно горделиво задрал голову, приняв свой неизменно напыщенный, высокомерный вид. Мои губы дрогнули в слабой улыбке. Живот пронзило новым приступом боли, который уже начинал сводить с ума. Качнувшись в сторону, я отступила назад, встав ближе к кровати.

– Если тебе больше нечего сказать, то я попрошу оставить меня, – моя просьба оказалась немного резче, когда я произнесла её вслух. Смягчив взгляд, я умоляюще посмотрела на Реджинальда. – Пожалуйста.

Несколько секунд Бруно пристально всматривался в ответ, после чего молча кивнул и вышел в коридор. Я прислушивалась к его шагам, пока они совсем не стихли. После этого села на край постели и аккуратно приподняла край водолазки, стараясь не касаться кожи. Любое прикосновение приносило жжение, которое распространялось болью по всему телу.

– Чёрт.

Кровоподтёк стал заметно сильнее, приобретя чёткий фиолетовый цвет с отливом в красный. Опустив водолазку обратно, я судорожно полезла в карман брюк. Достав блистер, вынула сразу две таблетки дрожащими руками и, прокусив зелёные капсулы, проглотила их горькое содержимое. Случайно глянув в проём двери, я увидела Анну, которая стояла на прежнем месте, с интересом наблюдая за мной. Она молчала, не шевелясь, внимательно следя за каждым движением. Медленно вытянув указательный палец, я приложила его к губам, жестом попросив девушку молчать об увиденном. Анна расплылась в широкой безумной улыбке, согласно моргнув. В её глазах загорелся пугающий огонёк общей тайны. Опустив голову, девушка взглянула исподлобья, изящно помахав кончиками пальцев, после чего медленно закрыла дверь, оставив меня одну.

Прикрыв глаза, на ощупь осторожно забралась в кровать и растянулась на спине, положив руку поверх рёбер, чувствуя, как боль стала медленно отступать. Таблетки начинали своё действие, и я медленно погружалась в спокойный сон без всяких сновидений.

«– Скучали по мне? Признайтесь, что скучали, – Роджер расплылся в своей жуткой улыбке, придвинувшись ближе к экрану, смотря прямо в камеру. – Мёртвым быть скучно, о тебе быстро забывают, поэтому я решил обмануть вас всех. Дал поверить, что старый добрый Роджер мёртв, – он отодвинулся от экрана, активно зажестикулировав, приставив сложенные в пистолет пальцы к виску. – Убит! И кстати говоря, об этом. Нужно навестить моих самых близких людей, – он доверительно подался ближе к экрану, понизив тон голоса, оскалившись, глядя прямо в глаза через экран телевизора. – Что ж, душа моя, я иду за тобой, ты – первая в моём списке, – он почесал шею в едва различимом жесте поперёк горла, после чего коротко хохотнул, вновь взглянув в экран. – Гляди, братец, настанет и твоё время. Совсем скоро. Тик-так, – лицо Роджера исказилось в злой гримасе, но, выдохнув, он вновь улыбнулся, приняв непринуждённый вид. – А чтобы остальным было не скучно, я подготовил вам подарки. Что? – он приложил ладонь к уху, демонстративно вслушиваясь. – Хотите знать, какие? Держите ручки наготове, скоро вам придётся плотно закрывать уши, чтобы не оглохнуть, – Роджер расплылся в широкой улыбке, наклонив голову, смотря исподлобья так, что становилось не по себе. Его и без того низкий голос стал звучать ещё ниже, став пугающим и отталкивающим. – Дни Блэкхоулла сочтены, маленькие детки. Мы начинаем наш Карнавал Ужаса, на который вы все приглашены».

Восьмая глава

– Доброе утро, – осторожно протянул тонкий женский голос. Услышав его, я не шевельнулась, предпочтя притвориться спящей, надеясь, что рано или поздно меня оставят в покое. – Просыпайся, – чуть громче и настойчивее повторил жалобный голос.

Открыв глаза, я сделала глубокий вдох, мгновенно отдавшийся острой болью в нижних рёбрах.

– Ауч.

– А ты забавная, – незамедлительно отреагировала девушка на изданный мною звук, заметно развеселившись. Я потёрла глаза, повернув голову в сторону, увидев стоящую надо мной Анну. Она с широкой улыбкой смотрела в ответ, что выглядело несколько пугающе, поэтому, преодолев боль, держа спину ровно, я сумела сесть, избежав резкой боли. Воспользовавшись освободившимся пространством, Анна присела рядом, уставившись на меня так, точно я была частью какой-то персональной развлекательной программы для неё. Живот полоснуло новым приступом боли. Игнорируя подобострастный взгляд безумной девушки, я прощупала карманы в поисках таблеток. Они оказались на кровати, выпав во время сна. Схватив блистер цепкими пальцами, я с грустным вздохом отсчитала две пилюли, оставив нетронутой одну-единственную последнюю таблетку.

– Ты знаешь, что пить так много эти препараты нельзя? – прищурилась Анна, читая название на блистере. Глядя на девушку, я убрала пачку в карман и закинула обе пилюли в рот, проглотив их, почувствовав горький привкус, который исчез через пару секунд.

– Я не могу без них, – коротко объяснила я, разглядывая костюм девушки, немного сгорбившись, не сумев безболезненно вдохнуть.

– Почему? – искренне удивившись, Анна отзеркалила мою позу, словно пытаясь понять самостоятельно. Она выглядела безобидно, словно маленький ребёнок, который только что попал в большой мир, задавая вопросы обо всём, что видел. На её лице был грим: выбеленное лицо, нанесённый в тон коже Реджинальда, подведённые глаза и брови и ярко-красные губы. Анна могла бы затеряться среди прочих последователей Реджинальда, если бы не её распахнутые глаза со слегка безумным взглядом и постоянная взвинченность, которой были лишены солдаты Бруно. Девушка молча подпёрла подбородок рукой в ожидании ответа. Я рассмотрела её костюм, по-видимому, состоящий из одних лишь блестящих пайеток: пёстрый лиф-корсет и разноцветные шорты. Ранее Анна на постоянной основе носила обычные джемпера и брюки, чуть реже – юбки, и теперь было необычно наблюдать её в новом смелом амплуа, где, казалось, совершенно не осталось места для скучных и блёклых вещей. Девушка начала болтать ногой, и я опустила взгляд на её обувь – блестящие туфли на высоком каблуке с ремешком на щиколотке, выглядящие не очень удобно для постоянного передвижения по лестницам четырёхэтажного здания, где мы находились, но очень эффектные и подходящие новому образу. – Почему ты не можешь без своих таблеток? – повторила вопрос Анна, на этот раз уточнив. Я слабо улыбнулась вымученной улыбкой, вспомнив, как Реджинальд раздражался односложным вопросам, прося формулировать их точнее.

– Мне больно, – показалось, что этого ответа было достаточно, но девушка лишь нахмурилась, опустив взгляд на мой живот.

– Это из-за сломанного ребра?

– С чего ты взяла, что оно сломано? – я прикоснулась к ушибленным местам, игнорируя новый приступ боли, который стал приглушённым под действием таблеток. Анна молча пожала плечами, с беззаботной улыбкой наблюдая за моими руками. Недоверчиво поглядывая на девушку, я начала ощупывать рёбра сквозь ткань водолазки. Кости оказались на местах. Девушка явно ошибалась, и я немного расслабилась, повторно проверив, убедившись, что рёбра не выпирали, оставаясь там, где они должны были находиться.

Неожиданно Анна подпрыгнула на месте, издав какой-то восторженный звук, и вскочила с кровати, слегка задев локтем. Прикосновение отдалось резкой сильной болью, от которой я тут же согнулась пополам, прижав обе руки к ушибленным местам, скривившись и стиснув губы до онемения.

– У меня есть идея, – не обращая на меня никакого внимания, радостно воскликнула девушка, убегая к выходу. – Тебе понравится, я обещаю!

Вприпрыжку она выбежала из комнаты, которую я мысленно уже успела окрестить своим временным убежищем. Я следом вскочила на ноги, стремительно подорвавшись к двери, и схватилась за деревянный косяк, чтобы не упасть.

– Стой, ты куда? – выглянула в коридор, наблюдая за уходящей Анной. Она даже не повернула голову и проворно сбежала по лестнице вниз, громко ударяя каблуками по деревянным половицам ступенек. Я вздохнула, девушка определённо была сама себе на уме.

Вернувшись обратно в комнату, я увидела ранее незамеченный предмет. Насколько Анна была сумасшедшей, настолько она была и самой разумной из всех, кого я встречала. На кровати аккуратной стопкой лежал комплект свежей одежды, явно предназначенный для меня. Мысленно поблагодарив девушку за заботу, я подошла ближе и взяла вещи в руки. Одежда не была моей, по стилю напоминая скорее прежний стиль одежды самой Анны: коричневая кожаная куртка, чёрные брюки, тонкая летняя бордовая водолазка. Это были цвета прежней Анны, и теперь они стали моими на некоторое время.

Переодевшись в свежие вещи, я оставила свои, сложив их в такую же аккуратную стопку, положив рядом с кожаной курткой, не решившись её надевать. Меня всегда больше привлекали пиджаки и костюмы и их сдержанный, немного строгий торжественный вид, который всегда можно было разнообразить, выбрав яркий цвет ткани.

Выбравшись из комнаты, я стала озираться по сторонам, крадущимся шагом направившись туда, куда так недавно убежала Анна. В коридоре никого не оказалось. Дом, который совершенно не был похож на музей, если бы не многочисленные пометки и справки на висящих картинах на стенах и стоящих предметах мебели, мог показаться совсем пустым, но до слуха доносились приглушённые шаги с первых этажей, едва различимые голоса и какие-то другие посторонние звуки. Коридор заканчивался закрытыми дверями и лестницей, ведущей вверх и вниз. Голоса звучали откуда-то снизу, поэтому, положив руку на перила, я стала медленно спускаться. Преодолев второй этаж, а затем и первый, я, оглядевшись по сторонам и никого не обнаружив, ступила на ступеньки лестницы, ведущие в подвал, откуда доносились приглушённые голоса. Они затихли, как только я ступила на последнюю ступень.

То, что это был необычный дом, я поняла ранее, но пустое небольшое подвальное помещение с голыми кирпичными стенами в кровавых разводах ввело в смятение на несколько долгих секунд. Я словно очутилась на съёмочной площадке плохого, но очень правдоподобного фильма ужасов. Вдоль левой стены стояли двое человек, одетых в серую униформу, точно работники какого-то специального подразделения секретного учреждения, но по их несмелым взглядам в мою сторону, я поняла, что они были лишь обычными последователями Реджинальда, его рабочей силой, которую всегда можно было пустить в расход и не пожалеть об этом. На эту жестокую мысль меня натолкнули пятна крови на стене, которые отмывали фанатики, продолжая бросать осторожные взгляды. Они молчали, выполняя рутинную работу, а я не стала задавать бессмысленные вопросы, подумав, что в любом случае они не смогут найти на них нужные мне ответы. У противоположной от меня стены нашлась неприметная решёточная дверь, которую я не увидела в первую минуту пребывания в подвале. Она была закрыта, но я всё равно двинулась к ней, надеясь рассмотреть ближе. Сквозь прутья решётки был виден пустой коридор и очередная лестница. Сверху лил тёплый, приятный свет. Я различила едва уловимый тонкий голос Анны, доносящийся откуда-то сверху. Девушка напевала весёлую мелодию. Звук становился тише, пока вовсе не растворился в отдалении. Подёргав решётку, которая осталась на прежнем месте, я обратила внимание на фанатиков, съёжившихся от громких звуков дребезжания железных прутьев, разрезавших умиротворённую тишину. Уловив на себе их трусливо-разозлённые взгляды, я вернулась к лестнице, решив убраться подальше от неприятного места и подняться на самый верхний, четвёртый этаж.

Едва поднявшись, я встретилась с закрытой дверью, которая буквально была пропитана стойким ароматом розы, коры дубы и чего-то приятно-притягательного. Повернув ручку, я надеялась отворить дверь и увидеть Реджинальда, но, к моему разочарованию, ручка даже не поддалась. Постучав несколько раз по деревянной поверхности, я прислушалась. За дверью стояла абсолютная тишина.

Вернувшись обратно в свой коридор, я прогулялась до противоположного конца и наткнулась на очередную лестницу. Она была узкой и спрятанной от посторонних глаз, и вела только вниз, поэтому я отправилась на нижний этаж, решив, что изучить обстановку вокруг не будет лишним. Лестница привела прямиком в гостиную на первом этаже, миновав второй, к двум диванам и камину с рядом стоящей статуей. Над гипсом кружил молодой мужчина, придающий статуе схожий образ с Реджинальдом. На лице фанатика был нанесён лёгкий грим, тонирующий кожу в более светлый оттенок и серые тени на глазах, придающие немного болезненный вид. Гостиная, как и весь первый этаж, пустовала и лишь на подлокотнике одного из диванов, стоящего ближе к выходу, сидела одинокая девушка. Она взобралась на мягкую обивку с ногами, испачкав ткань дивана в пыли. В её руках был нож, который она точила, создавая чёткий ритмичный скользящий звук. Плотный слой грима, скрывающий лицо и покрывающий часть тёмных волос, не позволял рассмотреть её, и единственное, что я была способна увидеть, это то, как сосредоточенно она смотрела на меня, выполняя свои механические движения. Я отвела взгляд, ещё раз мельком рассмотрев помещение и не найдя ничего интересного и полезного, повернулась обратно, направившись к лестнице, намереваясь подняться в комнату своего временного убежища.

Приоткрыв дверь в нужное помещение, я остановилась на пороге, опустив голову и задумавшись. Дом был полупустой, до слуха постоянно доносились приглушённые голоса фанатиков и едва различимая джазовая мелодия, словно исходящая от самих стен здания. Я закрыла дверь, повернувшись, и быстро зашагала к лестнице. Рёбра немного защемило от боли, из-за чего пришлось снизить шаг и потянуться в карман за последней таблеткой. Я вновь оказалась у закрытой двери, в которую успел въесться стойкий одеколон Реджинальда. Распаковав зелёную пилюлю, поднесла её ближе к лицу, тщательно рассматривая. Боль в рёбрах стремительно возвращалась, не давая сделать глубокий вдох. Мне были необходимы лекарства, а достать их казалось возможным, только выйдя за пределы здания. Будучи физически ослабленной, я понимала, что без оружия становилась лёгкой мишенью для любого бродяги или случайного воришки. Вложив таблетку в рот, я смяла металлическую упаковку, рассматривая деревянную дверь. Петли, удерживающие дверное полотно, заманчиво отражали мягкий свет, точно намекая своим видом о возможности вскрытия посредством их выкручивания. Где-то в памяти всплыл эпизод, как в подростковом возрасте я оказалась случайно запертой в ванной комнате в доме школьных друзей. На тот момент я не отличалась излишней сообразительностью или физической силой, поэтому спас меня какой-то парень из старших классов, запросто сняв дверь с петель подручным инструментом – столовым прибором. Парень был пьян и не очень хорошо разбирался в мелких механизмах, тем не менее он сумел прикрутить дверь на место, вновь заперев её. В тот вечер я оказалась не только спасена глуповатым симпатичным парнем, но и получила наглядный урок по вскрытию дверей.

Я задумчиво крутила блистер в руках, присматриваясь к механизму, ожидая, когда обезболивающее начнёт действовать. Дёрнув за дверную ручку, убедившись, что она точно была заперта, я поднялась на носочки, подперев дверь, вставив металлическую упаковку от таблеток между механизмами петель. Действия мгновенно отдались болью в рёбрах, отчего слегка потемнело в глазах, но меня это нисколько не остановило. Немного помедлив и передохнув пару секунд, я продолжила аккуратно поддевать петли и, глубоко вдохнув, навалилась на дверь. Механизм проскрипел, неохотно поддаваясь. Я сильнее надавила на дверь, взваливая часть её веса на себя. Ещё раз скрипнув, дверное полотно покосилось в сторону, открывая щель, в которую с некоторым трудом, но можно было пролезть. Блистер остался торчать в петле, застряв там намертво, пока дверь продолжала криво висеть, оставляя проход открытым.

Внутри оказалось просторно: весь четвёртый этаж занимало одно целое пространство. Парфюм Реджинальда ощущался здесь чётче; он постепенно становился привычным, въедаясь во всё, что находилось поблизости. Я оглядела пространство, визуально разделённое на две чёткие секции: для отдыха и работы.

Рабочее место было обустроено так, что сразу становилось понятно, что оно принадлежало Реджинальду: крупный стол, водружённый невообразимым количеством всевозможных карт и схем; несколько мониторов и радиоприёмников, соединённых общими проводами, напоминающих какое-то электрическое чудовище Франкенштейна; высокая полка со всевозможным оружием, лежащим и стоящим идеально ровно, словно на витрине; и широкое зеркало, висящее на стене в полный рост. Место отдыха выглядело несколько скромнее, огороженное высокой книжной полкой, за которой стояла явно хозяйская кровать, перетащенная с другого этажа, напоминая внешним видом комфортную гостиничную мебель, и находился вместительный гардеробный шкаф. В помещении было всего два окна, но даже их было достаточно для проникновения солнечного света. Я обошла всё помещение, задержавшись у выключенных мониторов. Они находились в спящем режиме, поэтому, немного подкрутив кнопки на радиоприёмниках, я нажала на пусковую кнопку, включив всё устройство. Мониторы по-прежнему остались выключенными, но появился звук. Это было шипение, какое возникало в старых автомобилях, когда сбивалась радиостанция, поэтому я присела перед приёмниками и начала осторожно подкручивать кнопки, улавливая звуки. Настроившись на музыкальную станцию, я вдруг услышала чёткий голос Морриса, который тут же исчез, и стала активнее подкручивать кнопки, отыскивая полицейскую волну. Наткнувшись на нужную станцию, я прибавила громкость и поднялась на ноги, вслушиваясь в голоса полицейских, передающих сообщения о городских происшествиях, после чего стала прохаживаться по комнате, осматривая некоторые предметы.

– …как понял? Пять тридцать восемь, повторяю, нужна скорая помощь на *** сквер. Пять сорок два, повторяю, произошла авария на *** сквер.

Я подошла к шкафу с одеждой и распахнула дверцы гардероба, с интересом разглядывая яркие костюмы. Это был шкаф с одеждой, походящей на одеяния для театральных постановок, нежели для повседневного ношения. Приглядевшись к единственному чёрному пиджаку, который, на первый взгляд, показался самым не выделяющимся на фоне других, я подтянула его ближе, следом убрав обратно, наткнувшись на укороченные края и мантию, приделанную к плечам.

– Внимание, пять тридцать восемь на Сайман-стрит, нужна скорая помощь, повторяю, пять тридцать восемь. Фргхх. Срочно. Пять шестьдесят один. Департамент полиции Блэкхоулла. Повторяю, замечен подозрительный транспорт у департамента полиции Блэкхоулла. Фргхх. Пять тридцать восемь на *** сквер, повторяю, нужна скорая помощь на *** сквер.

Прислушавшись, я оперлась на дверцу шкафа, почувствовав кольнувшую боль в боку. Обезболивающее действовало, ненавязчиво напоминая о необходимости добычи новых лекарств. Выдохнув, я вновь посмотрела на висящую одежду, выискивая что-то похожее на портупею или набедренный ремень для ношения оружия. Ничего из этого в шкафу не обнаружилось. В радиоприёмнике послышались помехи. Я закрыла гардероб и вернулась к электронному прибору, рассматривая его.

– Срочно. Нужно подкрепление в департамент полиции Блэкхоулла. Вооружённое нападение. Замечен особо опасный преступник. Внимание! Пять тринадцать! Повторяю, пять тринадцать! Слышны выстрелы! Пять пятьдесят четыре!

Продолжая слушать поступающее сообщение, я двинулась к стойке с оружием, соображая так быстро, что сама еле поспевала за собственными мыслями, хватая пистолет, примеряя его. Оружие оказалось тяжеловатым. Помехи в приёмнике усилились.

– Внимание, говорит комиссар полиции, Уильям Моррис. Пять два. Принимаю всю ответственность на себя. Отмена всех сообщений. В здании слишком опасно. Я отзываю подмогу. Пять тридцать два, в здании слишком опасно. Фргхх…

Услышав голос Морриса, я ринулась к приёмнику, обхватив его одной рукой, сжимая грузный пистолет в другой.

– Ну же, Билл, не глупи. Вызывай подмогу, идиот, – вполголоса стала уговаривать бездушную технику, напряжённо ожидая, когда исчезнут помехи, заглушившие голос мужчины. Шипящие звуки не прекращались, постоянно перебиваясь с одного сообщения на другое. Радиоприёмник словно сошёл с ума, передавая лишь отрывки слов офицеров. Скорая помощь срочно понадобилась сразу в трёх разных местах. Я подошла к рабочему столу, отыскивая взглядом карту города, которая точно должна была быть у Реджинальда под рукой. Приёмник затих на пару секунд и вновь разразился шипением. Отыскав карту, схватила рядом лежащий карандаш и обозначила места, куда нужна была помощь. В голове что-то не складывалось, и я выкинула карандаш, вернувшись к стенду с оружием. Ушибленные рёбра легко кольнуло, терпимые уколы боли напоминали о том, что действие таблеток вскоре закончится.

Отложив неподходящее, тяжёлое, неудобное оружие на место, взяла другое. Пистолет комфортно лёг в ладонь. Патронник оказался полным. Я поглядывала на карту, лежащую на столе, продолжая слушать отрывки слов с просьбой выслать кареты скорой помощи. Все три улицы находились недалеко от департамента полиции, они не имели ничего общего между собой, но мне казалось, что это не было случайным совпадением. Нападающие действовали точно по времени, все вызовы поступили разом, будто специально подстроив так, чтобы службы растерялись от внезапной точечной атаки. В центре всего находился департамент полиции во главе с Биллом Моррисом, который так слепо отозвал подмогу. Как только я сложила факты вместе, меня мгновенно осенило.

Это было открытием грандиозного шоу. Обещанным Карнавалом Ужаса. И Билл Моррис, несомненно, должен был стать его частью.

Шипение исчезло; я повернула голову в сторону радиоприёмника. Выстрелы, так резко раздавшиеся среди тишины, заставили меня вздрогнуть от неожиданности. Лёгкое покалывание в боку мгновенно исчезло, как только я услышала выстрелы на фоне, которые быстро прервались, вырубив всю полицейскую волну. Радиоприёмник зашипел и окончательно выключился.

Времени, чтобы тщательно всё продумать, не было. Мозги словно отключились, полностью уступив движениям. Отсчёт пошёл на минуты.

Проникнуть в здание департамента полиции оказалось довольно просто. Улица пустовала. Желающих как-то помешать на пути не возникло. Прямо над входом в здание висел плакат с короткой надписью, победно развеивающийся на ветру, приглашающий зайти внутрь. Потёкшие слова были выведены алым цветом, и я сомневалась, что это была краска. Едва ступив на порог, я вытащила пистолет и перевела его в боевую готовность. У поста охраны лежали двое. Подбежав к ним крадущимся шагом, я встряхнула людей по плечам и проверила пульс, попутно поглядывая по сторонам. Оба офицера оказались мертвы. Из глубины здания послышались редкие выстрелы, завершающие штрихи кровавой картины. Просторное помещение, в котором размещались сразу несколько рабочих столов, начинающееся следом после поста охраны, было перевёрнуто вверх дном и разграблено. На стене прямо напротив входа красовалось свежее, ещё не успевшее высохнуть, граффити-надпись, составляющее слово Сюрприз. Буквы были разноцветными, но лишь кроваво-красные гласные оставляли за собой подтёки, стекающие вниз по стенам. Припомнив, что видела подобную подпись, оставленную несколько лет назад на холодильнике, я отмела всякие сомнения – напавшим на департамент полиции однозначно был Роджер, и он напрямую заявлял о своём возвращении. Повсюду валялись бумаги, документы, испачканные листы. Столы были перевёрнуты, стулья сломаны и собраны в одну непривлекательную кучу. Заметив под очередным столом чьи-то ноги, я окинула быстрым внимательным взглядом и другие рабочие места. В боку резко кольнуло, из-за чего из груди вырвался порывистый вдох, предвещающий скорую боль в рёбрах в полной мере через пару минут. Я двинулась в сторону кабинета Морриса, осторожно перебегая с одного скрытого места в другое. Мыслей практически не возникало, я была полностью сконцентрирована на одном – Билл должен выжить. Его нужно было спасти: он был любимцем горожан Блэкхоулла и негласным символом надёжности и справедливости, пусть я с этим и не была согласна. Он связывал собой все слои населения, умело находя язык с каждым, и потому был ценен. Билл нужен был живым.

Присев у очередного перевёрнутого стола, я огляделась, прижав одну руку к ноющим рёбрам. Впереди был длинный коридор, в котором я разглядела закрытую дверь в кабинет Морриса. Недалеко от меня находились камеры для заключённых, они пустовали, оставаясь распахнутыми настежь. Обернувшись, я вновь обежала пристальным взглядом перевёрнутые рабочие столы и задержалась на горке стульев, которая была собрана явно с какой-то целью. Внезапно среди многочисленных деревянных ножек мебели, я заметила виднеющиеся руку и часть головы со светлыми русыми волосами. Это был Моррис. Ощутив прилив сил от внезапной радости от обнаруженного Билла, я заторопилась к нему, подбегая и оглядывая. Визуально он не был ранен. Моррис лежал лицом вниз, сжимая в руке табельное оружие. Подумав, что его, скорее всего, ударили по голове, лишив сознания, я присела на корточки и проверила пульс на шее. Нижние рёбра тут же скрутило тупой болью, от которой я едва поморщилась, тяжело вдохнув, отгоняя неприятные ощущения. Билл не шевелился, его пульс слабо прощупывался, а дыхание было редким. Я встряхнула его, стараясь привести в чувства, но попытка не увенчалась успехом. Тогда, держа пистолет одной рукой, я перевернула мужчину на спину. Это действие мгновенно отдалось лёгким потемнением в глазах и резанувшей болью в рёбрах. Переведя дыхание, я подтянула Билла ближе, закидывая его руку себе на плечо. Пистолет мешался, и, обернувшись и оценив ситуацию, я поняла, что помещение было пустым, и оставила оружие на полу, хватая Морриса уже обеими руками, приподнимая его. Колени задрожали от тяжести взваленного тела, и на гнущихся ногах я сделала пару шагов к выходу, чувствуя, как ушибленные места начало неимоверно жечь, а голова закружилась. Опустившись на пол, я зажмурилась на несколько секунд, почувствовав, как сама едва не лишилась сознания. В ушах громко шумело. Билл не шевелился, и я удобнее подтянула его за руку, пытаясь вновь приподнять.

У входа мелькнула чья-то тень. Заметив её краем глаза, я едва приподнялась, отпустив Морриса, посмотрев на входящего человека.

– Элиот, – обрадовалась я, тихо позвав мужчину, заставив обратить на себя внимание. Он повернул голову на звук и направился в мою сторону. Остановившись в паре шагов, Лоуренс нахмурился, молча разглядывая обстановку вокруг. Я подтянула Билла ближе к себе, выдохнув и облегчённо улыбнувшись другу. – Ты не представляешь, как ты вовремя. Помоги поднять Морриса, он ужасно тяжёлый.

Вновь предприняв попытку приподнять Билла, я опустилась на пол, выдохнув и склонив голову, скинув бессознательного мужчину. Элиот словно завис, не двигаясь, продолжая наблюдать с изумлением. Рёбра жгло от непрекращающейся боли. Переведя дыхание, я подняла глаза на мужчину, тут же судорожно сглотнув, посмотрев за его спину. К нам медленно приближался скалящийся Роджер, показательно держащий пистолет на весу. Он приложил указательный палец к растянутым в улыбке губам, бесшумно шагая к Элиоту. Не отводя взгляда от Бруно, я судорожно ощупывала пол в поисках пистолета.

– Элиот, обернись, – не выдержала я, испуганно вдохнув, скривившись от резкой боли в боку.

Лоуренс не сдвинулся с места. Его взгляд был рассредоточен в пространстве, словно он глубоко задумался. Роджер подобрался ближе и резко выпрыгнул вперёд, закинув руку с пистолетом на плечо Элиоту.

– Бу! – воскликнул Бруно прямо в ухо даже не шелохнувшемуся мужчине. От неожиданности я отпрянула назад, прижав руку к ушибленному животу, закусив губу от боли. Сердце бешено колотилось, пока я смотрела на Роджера, который лишь крепче обнял Элиота. – Чего зависли? – поинтересовался он, заглядывая в лицо Лоуренсу.

– Ты должен был её убить, – медленно повернул голову Элиот, раздражённо посмотрев на скалящегося парня. Услышав безразличный и слегка усталый тон, я не поверила своим ушам, потрясённо наблюдая за людьми. Лоуренс стряхнул руку Роджера со своего плеча и ловко выхватил пистолет из-под пиджака, направив его на меня. – Ты её убьёшь или это сделать мне? – он не сводил с меня глаз, рассерженно выдыхая через приоткрытый рот.

– Элиот, – мой голос прозвучал тихо. Я не верила своим глазами, глядя на Лоуренса, стараясь дышать ровно, чувствуя громкую пульсацию собственного сердца уже где-то в ушах. – Мы же друзья.

– Друзья? – широко улыбнулся мужчина, щёлкнув предохранителем. Улыбка с его лица резко исчезла. – Дружить могут двое. Третий всегда лишний, – его лицо дёрнулось в обозлённой гримасе. – Ты забрала моего лучшего друга, – сквозь зубы зло выдохнул он.

Роджер, молча наблюдавший за сценой, выпятил нижнюю губу, тихо хмыкнув.

– Ревность, – коротко произнёс он с видом эксперта, переведя взгляд с Элиота на меня.

Мужчина вспыхнул в новом приступе злости.

– Это не ревность! – Лоуренс опустил пистолет, обернувшись к Роджеру. – Людовик всегда поддерживал меня. Он – единственный, кто помог мне разобраться со всем, когда я начал сходить с ума. Людовик помог мне стать тем, кто я есть. Настоящим Я! – яростно ткнул в грудь Элиот, глядя на Роджера, который отвёл взгляд в сторону, устало закатив глаза. Пока они не обращали на меня внимания, я нашла взглядом пистолет, лежащий в трёх футах, и медленно потянулась к оружию, игнорируя очередной нарастающий приступ боли в боку. Лоуренс резко дёрнул пистолетом вверх, наставив дуло на меня. – Даже не вздумай, – он повернул голову, с заметным раздражением посмотрев в глаза. Тяжело дыша через рот, я подняла руки вверх в безоружном жесте, заметив, как сильно они тряслись. Дрожание не было обусловлено страхом, это была какая-то защитная реакция организма, которую я не могла прекратить. – Рад, что тебе страшно, Софи, – обратил внимание на дрожь Лоуренс, успокоившись, почувствовав власть над ситуацией. – Ты никогда не воспринимала меня всерьёз, надсмехаясь надо мной, а теперь дрожишь, когда я держу тебя на мушке.