скачать книгу бесплатно
Почему она не предупредила меня, что Тен ходит в мою школу?
7. Утилизация моей мечты
По пятницам после школы я занимаюсь вокалом и фортепиано.
Мама наняла Линн только после того, как я поставила ее перед выбором: либо она оплачивает мои курсы по вокалу, либо я куплю ротвейлера на свои карманные деньги. Этот ультиматум – который не был полным блефом, так как я действительно хотела собаку, – сработал. В тот день, когда мне исполнилось тринадцать, она привела меня к Линн на урок пения.
А потом она записала меня в летний музыкальный лагерь Линн, где я научилась танцевать – и я не имею в виду безобразные конвульсии, в которых я обычно билась перед зеркалом, сжимая в руке расческу вместо микрофона.
Линн наняла Стеффи, одну из танцовщиц Моны Стоун, чтобы та отвечала за уроки танцев в ее лагере. Это она научила меня управлять своим телом и чувствовать ритм.
Это был лучший месяц в моей жизни. Должно быть, это был лучший месяц в жизни Линн и Стеффи с тех пор, как они познакомились.
По сей день их свадьба остается одним из моих самых любимых событий. Во-первых, потому что Линн и Стеффи устроили шоу с подсветкой сцены, сверкающими нарядами и искусственным дымом. А во-вторых, потому что большинство друзей Стеффи все еще работали на Мону Стоун, так что я услышала просто тонны сплетен о своем кумире.
Линн остановилась на середине ноты.
– До-и-до, а не до-э-до. Сосредоточься, Энджи.
– Извини.
– Сначала. И на этот раз расслабь челюсть и открой рот шире. Я хочу видеть твои миндалины.
Я открыла рот так широко, что мои губы чуть не лопнули. Линн кивала в такт клавишам, которые нажимала, ее голова напоминала метроном. Мои легкие расширились, а горло сжималось и разжималось, выпуская ноты, до которых не могла дотянуться год назад.
После урока я села на скамейку рядом с Линн и начала водить пальцами по клавишам без какой-либо определенной последовательности или ритма. Как только она решила, что я разогрелась, Линн положила ноты передо мной.
– Можно, я сыграю тебе что-нибудь из того, что написала сама? – спросила я.
– Ты написала песню?
Я кивнула.
– Мона Стоун проводит конкурс для сочинителей песен.
– Ты, конечно, знаешь и об этом. – Линн прекрасно знала о моей одержимости. В отличие от мамы она не осуждала ее.
– Это может стать моим счастливым билетом.
Линн бросила на меня страдальческий взгляд.
Я пожала плечами:
– Знаю, знаю. Тысячи людей собираются поучаствовать, но я ведь могу помечтать, верно?
– Давай послушаем. – Линн подошла к окну и села на край софы бирюзового цвета, которую Стеффи урвала на блошином рынке. Мама очень любит этот диван-кресло.
Глубоко вздохнув, я положила пальцы на клавиши пианино и позволила своему творению вырваться из меня. Мелодия начиналась медленно и тихо, но затем ускорялась и становилась громче, ритм бился и пенился, буквально окрашивая гостиную в флуоресцентные розовые и желтые тона, подсвечивая сам воздух. К последней ноте Линн уже не сидела на софе. Она стояла у меня за спиной, внимательно наблюдая за моими пальцами.
Я положила руки на колени, сжав кулаки.
– Ну как? Что думаешь?
Линн качала головой, как будто мелодия все еще звучала у нее в голове.
– Огромный потенциал!
Я была в шоке, потому что Линн не разбрасывалась комплиментами, но потом реальность буквально врезалась в меня, как «Рендж Ровер» Тена.
– Ты говоришь это не потому, что ты мой учитель по музыке и обожаешь меня?
– Я люблю тебя до безумия, но вот это, – она указала пальцем на пианино, – заставило меня гордиться тем, что я твоя учительница.
У меня защипало глаза.
– Давай теперь послушаем текст, – сказала она, усаживаясь на скамейку рядом со мной.
– Его еще нужно доработать.
– Когда крайний срок?
– Хэллоуин.
– Тогда лучше поторопиться.
– Как думаешь, у меня есть шанс?
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Твоя мама не возражает?
– Возражает.
Линн сжала мое плечо.
– Ну, я надеюсь, она согласится. – Линн кивнула на ноты передо мной. – А теперь повтори этот отрывок.
Я опустила подбородок и начала играть, мечтая о том, чтобы каждая минута, каждый день сопровождались мелодией – саундтреком к жизни. Музыка лилась бы с неба, вилась бы в траве и просачивалась сквозь асфальт.
Тену бы это не понравилось.
Я запнулась и сыграла не ту ноту.
Почему он прокрался в мои мысли? Из всех людей…
В конце занятия Линн попросила исполнить мою песню снова, я играла, а она следила за тем, как мои пальцы двигаются по клавишам, как широко я раскрываю ладони, чтобы дотянуться до аккордов. Она пыталась запомнить ее. После того как я закончила, она села рядом со мной на скамейку и попробовала сыграть ее. Линн удивительна – она может безошибочно воспроизвести все, что видит или слышит.
– О’кей, а теперь слушай и думай, о чем бы ты хотела рассказать, – сказала она.
Я выпрямила спину. Моя мелодия парила по комнате, а в моем сознании стал формироваться образ, слабый и блестящий по краям. Мазки желтого и темно-красного цвета. А потом резко лимонно-зеленый! И толстые мазки черной стали. Мелодии всегда представляются мне в цвете.
– Ну что? – спросила она.
– Бегущая девушка. Смотрит на солнце.
– Дальше?
– «Бежать из тени… оттолкнуть?»
– Так, хорошо.
Линн заправила прядь оранжевых, как дорожный конус, волос за ухо. Когда я познакомилась с ней четыре года назад, у нее были желтые волосы – и я не имею в виду блонд, я имею в виду кукурузу в початках желтого цвета. На следующий год она стала розовой, потом голубой, за что получила прозвище Скиттлз.
Еще долго после того, как моя песня закончилась, ноты продолжали кружиться в воздухе, как пылинки. Серебряные и золотые. Блестящие. Веселые. Обнадеживающие.
– Ты должна сыграть это своей маме, – сказала она.
Я напряглась. А если мама спросит, зачем я это написала? Я не готова к тому, что мои мечты будут уничтожены, словно пищевые отходы в нашем утилизаторе мусора.
– Спроси ее, что она чувствует, слушая эту музыку. Это может помочь тебе с текстом. – Линн взглянула на настенные часы, висящие над полками, которые прогибались под тяжестью папок с нотами и пыльными рядами CD-дисков. – Тебе лучше идти, пока Стеффи не заявилась сюда за тобой.
Я улыбнулась, потому что Стеффи делает так довольно часто. Мы с Линн теряемся в музыке и забываем, сколько времени прошло. Вот откуда часы. В первый год занятий в комнате часов не было. Стеффи прибила их к стене после моих неоднократных опозданий.
– Увидимся в следующую пятницу! – я схватила свою сумку и джинсовую куртку с софы и побежала вниз по лестнице.
Моя мама превратила их захламленный серый подвал в танцевальную студию, это был ее свадебный подарок для Линн и Стеффи. Она украсила стены зеркалами во весь рост, повесила тяжелые бежевые шторы, чтобы скрыть электропроводку и трубы, ввинтила в зеркало балетный станок и покрыла цементный пол деревянным ламинатом. Но освещение – то, что делает это место действительно впечатляющим: смесь больших, меняющих цвет огней сцены и крошечных прожекторов, рассеянных, как далекие созвездия.
– Я уж подумала, ты забыла обо мне, – сказала Стеффи, наклонившись к вытянутой ноге.
– Ни за что.
– Скиттлз тебя не утомила? – Она сняла ногу со станка.
– Она пыталась. Но только тебе это удается.
Ее большие темные глаза того же оттенка, что и ее спутанные волосы. Она прищурилась с усмешкой.
– Постарайся меня не убить, – добавила я.
Она засмеялась.
– Почему это? У тебя сегодня свидание?
– Да, – когда ее глаза загорелись интригой, я добавила: – С мамой и телевизором.
– Какая интересная жизнь.
Я знаю, что вечер пятницы может быть немного более захватывающим, но когда я стану популярной, то каждую пятницу, а то и каждый день буду в разъездах или на вечеринках. Эта мысль застала меня врасплох, и я кинула сумку и куртку на пол, а не на скамейку.
Где уверенность в себе, когда она так нужна?
8. Даже у адвокатов есть доски в Pinterest
Когда я пришла домой, мама сидела за круглым стеклянным столиком, потягивая вино и листая каталог с образцами тканей. Она провела пальцами по кусочку фиолетового шелка.
– Привет, детка. Как прошли твои уроки?
– Отлично. – Я достала из холодильника бутылку ледяной воды и подсела к ней. – Почему ты не сказала мне, что сын мистера Мэншена ходит в мою школу?
– Мистер Мэншен?
– Джефф Дилан.
– А… – Она провела кончиком пальца по ножке бокала. – Джефф не хотел, чтобы я говорила о его семье.
– Но почему? Он адвокат в шоу-бизнесе, а не кинозвезда.
– Разве это значит, что у него нет права на приватность?
Я нахмурилась.
– Я просто имела в виду, что было бы неплохо предупредить меня.
Мама вернулась к образцам ткани.
– Он представляет кого-нибудь известного в музыкальной индустрии? – выпалила я, прежде чем сделать глоток воды.
– Я не спрашивала.
– Держу пари, что представляет. – Учитывая его новый особняк, у него должно быть несколько серьезных тяжеловесов в списке клиентов.
– Энджи…
Хотя мама и не закончила фразу, это было необязательно. Я поняла ее, как и она меня, – она не хочет, чтобы я докучала ему или его сыну. Не то чтобы я собиралась. Даже при том, что это знакомство могло бы пригодиться, я предпочла бы сделать карьеру самостоятельно.
– Ну как? Он хоть знает, чего хочет?
– Хочешь верь, хочешь нет, но он не просто знает. У него есть целая доска в Пинтерест.
– Вау. У него хороший вкус?
Она придвинула планшет ближе ко мне, ввела свой пин-код и открыла приложение Пинтерест. Она напечатала его имя, и появилась его доска домашнего декора.
Я с удивлением пролистала ее.
– Он действительно собирается повесить качели над своим бассейном?
– Его дочь так захотела.
