Забвение. Пепел истины

Хелен Джефферс

Забвение. Пепел истины

Это история о хрупкости сознания и силе памяти, о цене пробуждения и мужестве видеть, когда все вокруг слепы.

Пролог

Насыщенно зеленый, наполненный жизнью, лес сохранял тишину. Молодая девушка, очутившаяся в этом месте, вдыхает полной грудью свежий воздух и открывает глаза. Вмиг что-то меняется в её взгляде.

Внутри нарастает страх, и она с паникой оглядывается по сторонам. Вновь здесь. Всё так чуждо и одновременно знакомо. Это словно дежавю – не помнишь ничего, но есть чувство, что ты это проходил, раз за разом.

Девушка разворачивается и испускает вздох, когда видит женщину, стоящую в паре метров от неё. Она одета в длинное белое платье. По точёным плечам струятся тёмные кудрявые волосы. Молодая девушка медленно опускает взгляд и понимает, что на ней та же одежда. Она ощупывает гладкую ткань и вновь смотрит прямо, почувствовав тепло в душе.

– Мама? – с болью шепчет девушка, а женщина лишь слабо улыбается. Всё выглядит так знакомо. С каждой секундой сознание пытается пробиться сквозь толстую стену некого тумана, который защищает от всего, защищает от реальности.

Женщина делает несколько шагов вперёд, ступая босыми ногами по зелёной траве. Она смотрит на девушку, которая всё ещё не может ничего понять. Она так часто бывает здесь, но каждый раз для неё как новый.

– Леа, – негромко произносит женщина и вновь улыбается, чуть склонив голову вбок. – Моя милая, Леа.

– Мама, что мы здесь делаем?

Леа хочет сделать шаг, но её ноги тяжелеют и не позволяют пошевелиться. Она испуганно смотрит на маму, думая лишь о том, как оказалась здесь и зачем.

– Ты должна сделать это. Найди её и приди сюда. Все твои вопросы превратятся в ответы.

– Что найти? Я не понимаю тебя.

– Ты знаешь. Я верю в тебя, – произносит женщина и разворачивается, медленно отдаляясь от Леа. Она пропадает между деревьев, сливаясь с самой природой.

– Мама! Постой! Ответь мне. Умоляю тебя.

Крик Леа не помогает вернуть маму обратно, и она с отчаянием падает на колени. Слезы выступают наружу, а пальцы до хруста сжимаются в кулаки. Ей становится тяжело дышать, и она хватается за горло.

С подобными снами Леа просыпается почти каждое утро. Браслет на запястье мигает бледно-жёлтым, указывая на нарушения в физических параметрах.

Учащенное дыхание, мокрые от слез щеки, повышенное, сердцебиение, легкое давление в горле, потливость – все это она объясняет нарушением фазы сна, соматической аномалией, ведь так учат в Новуме. Никаких чувств – только сигналы. Сон не подлежит анализу, так как это случайная активность нейронов. Он считается побочным продуктом работы разума, "эхом" ненужных, неструктурированных фрагментов сознания. В центре стабилизации говорят: «Сны – отголоски прошлых перегрузок. Нормализуйте режим. Следите за реакциями тела. Помните: чувства – не язык, а биохимия».

Но почему каждый раз, просыпаясь, Леа ощущает… утрату?

Этого слова нет в словаре гражданина Новума. Как и «тоска», как и «любовь». Её обучили заменителям: «ощущение отсутствия», «реакция на пустоту», «сигнальная тень». И всё же, ночью, когда выключаются фильтры и падает плотная маска общественного спокойствия, её тело помнит что-то большее. Это для неё чуждо и непонятно. Внутри что-то дрожит. Не тело, не разум. Что-то посередине. Эти моменты кажутся ей нарушением.

Она верит тому, что её учили. Она каждый раз прижимает ладони к вискам и повторяет формулу: «Я – ясность. Я – система. Я – баланс». Но тело не слушается. Оно скучает по тому, чего не знает. Оно тоскует по голосу, которого никогда не слышало.

Леа не знала, что сны были её правдой, что эмоции – не вирус, а память. Не реакция, а зов.

И однажды, когда трещина в её мире стала слишком широкой, Леа перестала просыпаться с вопросом «почему?». Она проснулась с ощущением «я помню».

Глава 1. Книжный шифр

ВЕСНА

Солнце ярко светит, отражаясь от стеклянных дверей и окон зданий напротив. Я выхожу из департамента Памяти и Поведенческой Коррекции. Щурюсь и машинально приглаживаю складку на своём голубом платье. Ткань прохладно скользит по ладони, и я слегка улыбаюсь – всё выглядит так, как и должно.

Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на тех, кто идёт следом. Первой появляется Хелен, её светлые волосы аккуратно уложены, а затем выходит Алрой – движения точные, размеренные. Солнечные блики играют на их одежде, придавая ещё более гармоничный вид и подчёркивая чистоту линий. Слабый ветерок касается подола моего платья, потом – Хелен.

Я бросаю взгляд на бледно-синий знак лотоса с выжженным центром, висящий над входом в департамент. Выглядит гармонично и олицетворяет чистоту разума.

– Какие планы на остаток дня? – спрашивает Алрой, поправляя волосы. В его голосе лёгкая оживлённость, но не больше, чем допустимо. Он улыбается, и в глазах появляется отблеск скрытой идеи.

– Основное на сегодня мы уже выполнили. Думаю, остальное можно посвятить отдыху, – говорит Хелен, и подходит ближе ко мне. – А ты, Леа?

Я на секунду задумываюсь, прокручивая в голове возможные действия на сегодняшний день. Всё заранее структурировано, и в свободное время тоже стоит выбирать что-то полезное, гармоничное.

– Я свободна, – отвечаю. Мы вместе спускаемся по ступенькам. – Ты что-то планируешь, Алрой?

– Ты права. Не думаю, что это выдающаяся идея, но можем сходить в парк. Посидеть у фонтана.

Алрой снимает серый пиджак и перекидывает через свою руку.

– Мне нравится твоё предложение, – киваю я, соглашаясь таким образом на встречу.

В любом случае, сегодня у нас больше нет масштабных событий. А в центре города хочется задержаться. Он всегда вызывает ощущение порядка и лёгкости. Каждая деталь работает на общее впечатление.

– Хелен? – Алрой поворачивает голову к ней, задавая немой вопрос. Его бровь изгибается, ожидая ответ.

– Я в деле, – произносит она и осторожно дотрагивается до виска, на котором остался след после недавней терапии.

– Отлично. Тогда наш путь лежит в парк.

Мы выходим к дороге, пока я молча ступаю в балетках по идеально ровной тропинке и смотрю по сторонам: вокруг здания с чёткой архитектурой, высокие, стеклянные. Прохожие одеты строго и аккуратно в деловые костюмы, словно подчеркивая, что порядок важен всегда, даже в мелочах. Наверное, они идут на работу или с работы, ведь обычно на прогулку люди надевают что-нибудь более лёгкое, но не менее эффектное.

Мои глаза находят последние этажи зданий, и я поражаюсь высоте, хотя вижу их не впервые. Они все кажутся прозрачными, но солнце удачно отражается от окон из-за чего не видно, что происходит внутри. Архитектура Новума заставляет чувствовать безопасность. Всё видно, и в то же время ничего лишнего.

Мимо нас проходит женщина с девочкой. Они говорят негромко, но можно уловить узнаваемую интонацию.

– Это будет твоя первая терапия. Обрати внимание на своё самочувствие, – говорит женщина.

– А зачем мы идем? – спрашивает девочка.

Мать улыбается и, наклоняясь, мягко отвечает:

– Чтобы быть такой же как все и жить счастливо.

Слова, знакомые с детства. Их говорили и мне. И это правда. Приходя раз в пять лет на гигиену сознания в департамент Памяти и Поведенческой Коррекции, мы выполняем лишь нашу обязанность, а государство обеспечивает нас всем нужным и даёт стабильную жизнь. Тем более приходить каждые пять лет не составляет труда.

По всей улице звучит короткая мелодия, а далее обволакивающий спокойный голос: «Дети Новума, помните: вопросов нет. Есть только ответы.». Обращение Архонта от имени Системы. Оно всегда звучит одинаково – ровный, сдержанный голос, без пола, без возраста, словно дыхание самого пространства.

Когда обращение заканчивается, я возвращаюсь к своим мыслям. Если так подумать, то я была на терапии лишь три раза, а уже через несколько месяцев предстоит четвёртый. Не так уж и много, как могло бы показаться.

Хелен и Алрой уже сегодня прошли четвёртую терапию, так как им исполнилось двадцать – они родились с разницей в два дня, поэтому их решили вызвать вместе. Я уже слабо помню своё последнее посещение терапии. Обычно запоминаются ощущения после: голова раскалывается, а глаза болят, будто час смотрел на свет, поэтому врачи помогают и дают обезболивающее.

Мы быстро добираемся до парка. Фонтан мягко шумит, и мы садимся рядом. Пространство здесь чистое, симметричное, ухоженное. Всё создано для восстановления эмоционального баланса.

– Как думаете, кто будет вашим партнёром? – задаёт вопрос Хелен, смотря на воду.

Вопрос неожиданный. Мы редко обсуждаем личные вещи – это не принято. Создание семьи – тоже часть упорядоченности. Выбор делают специалисты на основе генетических и психологических данных. Так меньше конфликтов. В голове сразу фраза Архонта: «Нет чувств – нет хаоса».

– Понятия не имею, но в девяносто девяти процентов случаев это будет незнакомый человек, – отвечает Алрой и запрокидывает голову назад, глядя на чистое голубое небо.

– Это логично. Выбор основывается на совместимости. Редко, когда по всем параметрам подходит твой знакомый. Хотя, думаю, это облегчило бы адаптацию, – высказываюсь я и пожимаю плечами.

– Это с какой стороны посмотреть, – задумывается подруга и смотрит на меня. Я же перевожу взгляд на деревья. Они все как под копирку: равномерного зелёного цвета, идеально выстрижены в единую овальную форму. Я рассматриваю их, пытаясь уловить хотя бы маленькое различие, но это занятие через две минуты кажется бесполезным и безрезультатным.

– Забыла рассказать, меня пригласили сыграть на пианино в Службе Поведенческого Контроля, – объявляет Хелен, и её волнистые волосы слегка подпрыгивают.

СПК – это довольно серьёзное место, где происходит множество важных процессов, например, отслеживание «поведенческих девиаций», которые быстро пресекаются.

– Поздравляю, – улыбаюсь я и слегка сжимаю руку подруги. – Это значимое признание.

– Это такая честь, – добавляет от себя Алрой. – Ты справишься.

– Спасибо, – Хелен слегка улыбается и отводит взгляд. Рингтон моего телефона разрушает сложившуюся спокойную обстановку.

– Привет, пап, – отвечаю я и опускаю взгляд, рассматривая чередующиеся по цвету кирпичики, из которых сложен тротуар.

– Привет. Всё хорошо, дочка? – слышится его ровный голос.

– Да, я решила поехать вместе с Алроем и Хелен в Департамент Памяти, а сейчас мы сидим в парке.

– Ладно, не задерживайся. Я уже приготовил нам обед, хочу, чтобы ты успела на горячее.

В его голосе чувствуется усталость после работы – он работает инженером сектора снабжения. Это требует сил.

– Спасибо, пап. Думаю, я скоро буду дома.

***

Мы не задержались в парке. Обсудили планы – строго, по сути. Когда я уже иду домой, архитектура вокруг становится ниже – малоэтажные дома сменяются частными. Все постройки идентичны. В Новуме архитектура продумана до мелочей, каждая конструкция создана по строгому государственному образцу, различия касаются лишь этажности и допустимой квадратуры. Я всегда думала, что и внутреннее устройство домов идентично – один план на всех, ведь зачем усложнять?

Быстренько пробегаю по ровно выстриженному газону и захожу домой. В нос пробивается приятный аромат запечённого мяса, и я вдыхаю запах и прикрываю глаза, уже представляя вкус еды.

– Я дома, – кричу, чтобы папа услышал, разуваюсь и прохожу сразу в кухню. Отец сидит за столом и пьёт свой любимый кофе. Мне кажется, он скоро вместо воды будет пить только этот напиток.

– Привет, Леа, – приветствует меня отец и ставит чашку на стол.

Вместе с улыбкой у него ещё четче виднеются морщины около уголков глаз, что сразу выдаёт его возраст. Однако несмотря на это и на то, что уже почти все тёмные волосы на его голове стали седыми, папа довольно молод душой, в нём до сих пор чувствуется спокойная сила и внутреннее тепло – то, что отличает его от многих других граждан.

– Привет, – на выдохе отвечаю ему. Папа снова решил отрастить бороду, и я думаю, это неплохой выбор. – Ты сегодня раньше.

– Да, но я ненадолго. Мне нужно будет снова отлучиться, чтобы закончить работу на сегодня.

Я подхожу к плите и, достав тарелку с верхнего шкафчика, накладываю себе еду. С самого детства я отдаю предпочтение особому блюду – запечённая картошка и курица. Папа частенько готовит это, чтобы порадовать меня. Он очень заботится о мне, так как я его единственный человек из приближенного окружения. Мама умерла при родах, и мне даже не удалось запомнить её. Однако я уверена, что она была хорошим человеком, как для отца, так и для государства. Думаю, она много успела сделать на пользу нашей стране. Я горжусь этим.

– Как прошла терапия у Алроя и Хелен? – интересуется папа и делает новый глоток кофе, пока я сажусь за стол.

– Хорошо. Только Алрой пробыл чуть дольше в кабинете. Он так и не рассказал, почему.

– Возможно, врачи задавали дополнительные вопросы. Иногда Система проверяет устойчивость показателей, – предполагает папа и, взглянув на наручные часы, встаёт. – Приятного аппетита. Мне уже пора ехать.

Я лишь киваю, так как уже забиваю рот едой. Папа прополаскивает чашку, целует меня в макушку на прощание и выходит в коридор.

– Пап, а где книга, которую Хелен одолжила мне? – громко спрашиваю, когда вспоминаю, что обещала вернуть. – Ты брал её из моей комнаты, чтобы тоже почитать.

– В моей спальне на столе, – вновь заглянув на кухню, говорит папа. – Я уехал. До вечера, дочка.

– Хорошо. До вечера, пап.

Быстренько доев и помыв посуду, я иду в комнату отца. Здесь всегда чисто, почти стерильно, и пахнет чем-то свежим, как будто встроенная система ароматизации настроена на «свежий лес». Комната просторная и светлая, возможно, даже больше положенной нормы, что всегда удивляло меня.

Подхожу к тёмно-коричневому столу и пытаюсь выискать книгу. Мой взгляд поднимается на полку, где стоят ещё около десятка книжек. Я мечтаю о книге, отличающейся от остальных, которые разрешает Система. Ведь все они практически ничем не отличаются, говорят о Новуме, его системе, кодексах и о том, как быть послушным гражданином нашего государства. Интересно есть ли вообще книга, не рассказывающая о нашей стране?

Среди ровного ряда книг нахожу ту, что принадлежит Хелен. Но мой взгляд цепляется за другую – ту, которую я раньше не замечала. Может папа приобрёл её недавно? Беру её в руки и разглядываю: твердый переплет, обложка тёмно-зелёная с золотым тиснением. Книга носит название «Государство. Граждане». Я пролистываю страницы и зачитываю первую главу.

« Каждый гражданин Новума является частью новой истории. Государство восхваляет новый народ. Мы все вместе построим наше будущее, потому что мы усовершенствованная форма человечества.

Каждые пять лет гражданин должен ходить на терапию, чтобы помочь государству в улучшении условий жизни. Правительство в свою очередь сделает всё возможное, чтобы поддерживать стабильность во всех сферах жизни.

Идеальность во всём – это достижимая цель, к которой мы стремились, стремимся и будем стремиться все вместе. Именно эта черта поможет поднять нашу страну.

Обязанности каждого гражданина:

– Докладывать правительству о нарушении закона. Сокрытие информации несёт за собой пожизненное заключение в тюрьме и обнуление памяти;»

Хмурюсь, когда понимаю, что именно в этом отрывке ручкой подчёркнуты некоторые буквы. Дальше же текст ничем не отличается от других любых текстов. Я хватаю со стола чистый листочек с карандашом и выписываю выделенные буквы. В эту же секунду всё складывается в целостное предложение:

«Карта в сейфе под кроватью».

Я прикладываю ладонь ко рту и выравниваюсь, отступив от стола. Меня бросает в холодный пот, а браслет на руке вибрирует и становится желтым, давая знак, что физические показатели вышли за пределы нормы и нужно как можно скорее стабилизироваться. Делаю пару глубоких дыхательных практик, и браслет вновь сереет.

Это послание? От кого и кому? Папа что-то скрывает? Должна ли я спрашивать у него об этом?

Миллион вопросов и ни одного ответа. Любопытство захватывает меня. Перевожу взгляд на кровать отца и прищуриваюсь. Может мне стоит проверить?

Медленно направляюсь туда и заглядываю под кровать. С правой стороны стоит что-то квадратное, накрытое тёмной тканью. Я опускаюсь на колени и отбрасываю ненужную вещь. Не верю свои глазам, когда вижу сейф.

– Что же ты скрываешь, папа? – шепчу я и трясущимися руками трогаю кодовый механический замок. Как мне его открыть? Какую комбинацию подобрать?

Чуть пораскинув мозгами, пробую набрать свою дату рождения, и не прогадываю, ведь это и оказывается кодом к открытию. Не так уж и сложно, что пугает ещё больше.

Должна ли я вообще открывать это и смотреть, что внутри? Ну, раз начала, обратного пути нет.

Внутри оказывается компас, та самая карта, о которой говорилось в послании, и цепочка с подвеской в виде охотничьей птицы. Я раскрываю карту и поднимаю брови, понимая, что это точно не карта нашего города и даже не нашей страны. Это другая местность. Это то, что находится за границей.

Сердце ускоряет ритм от мысли, что мой отец скрывает что-то ужасное, противозаконное. Он всегда был для меня идеальным примером для подражания. Я восхищалась каждым его поступком, однако сейчас всё внутри разбивается на тысячи осколков. Сомнения возрастают с каждой секундой. Был ли папа тем, кем его видела я?

Я обязана разобраться, куда ведёт маршрут на этой карте. А стоит ли говорить об этом с отцом? Вдруг он откажется обсуждать и запретит узнавать какую-либо информацию, связанную с этой картой. Я сильно рискую, если решу перейти границу, но другого выхода не вижу. Во всяком случае, если не найду ничего, то все-таки узнаю у папы.

Положив обратно в сейф цепочку, закрываю его и с картой и компасом в руках поднимаюсь. Я забираю со стола бумажку и книгу Хелен. Папину книгу с зашифрованным предложением ставлю на то же место, и только после этого покидаю комнату.

Зайдя в свою спальню, которая не отличается изыском, я вновь раскладываю карту и опираюсь руками о стол. Нужно разобраться в маршруте, на что уйдет достаточно времени. Вспоминаю о карте нашего города, которая осталось после уроков географии, и радостно ищу её. Нужно будет просто объединить их и ориентироваться станет легче.

Делаю всё, как и задумала, и ищу хотя бы одно схожее место. Вскоре обнаруживаю совпадение – наш дом отмечен на обоих. Пальцем веду по линии: от знакомых улиц к пустому участку, больше напоминающему поле, затем к границе. Она ближе, чем предполагалось. За ней начинается лес. Область, доступ к которой строго ограничен. Ранее мне не удавалось получить ответ, что расположено за чертой. Возможно, сейчас удастся установить это.

До самого вечера я изучаю карту и готовлюсь к своему небольшому походу. Также делаю небольшие записи в своём дневники – фиксирую состояния, физические ощущения, возникающие при контакте с неизвестным. Это помогает упорядочить внутренние процессы.

Когда папа приезжает с работы, я приветствую его и вновь заседаю в своей комнате. Его взгляд кажется более внимательным, чем обычно, но, вероятно, это проекция моих собственных опасений.

Часы близятся к восьми, я перепроверяю все предметы, которые возьму с собой, а именно: фонарик, карта и компас. Наверное, я очень смелая раз иду в незнакомую местность, когда на улице уже закат и меньше, чем через полчаса всё погрузится во тьму.

Стук в дверь вызывает непроизвольный скачок давления, и я быстро накрываю свой «набор исследователя» одеялом и открываю дневник, делая вид, что пишу что-то. Папа заглядывает ко мне в комнату, и я поворачиваю голову в его сторону. Давление продолжает бить по ушам, а в голове мысли о том, как бы прийти в баланс, ведь это отклонение от нормы, которое нужно сразу исправлять.

Браслет на запястье мигает холодным светом – проверка стабильности. Я задерживаю дыхание, стараясь успокоить сердце. Никаких всплесков. Никаких сигналов.

– Собираешься ужинать? Сегодня ты какая-то тихая, засела в своём убежище, – с улыбкой произносит отец.

– Да, да. Сейчас поем, – на выдохе отвечаю я и стараюсь не менять свой тон.

– Хорошо, – он кивает и уже собирается закрыть дверь, но продолжает: – Я, наверное, пораньше сегодня лягу. Голова полдня уже болит.

– Ладно. Тогда спокойной ночи.

– Доброй ночи, Леа, – отвечает папа и уходит. Я шумно выдыхаю и радуюсь, что всё сложилось удачно. Папа уже ложится спать, значит я могу сейчас отправиться в лес.

Не придумываю ничего лучше, чем напихать под одеяло одежду и мягкие игрушки, чтобы создать подобие спящего человека. Никогда так не сбегала, но сейчас это необходимость.

Ничего плохого ведь не будет, правда? Я не собираюсь нарушать правила. Просто посмотрю. Просто на мгновенье выйду за пределы стандартных маршрутов.

Я сжимаю запястье, на котором тускло мерцает браслет контроля. Показатели в норме: ни парники, ни риска. Я выйду ненадолго. Выйду подышать. Все в рамках правил, но сердце бьется не так, будто знает, что там за границей что-то другое.

Ожидаю ещё около десяти минут, после чего открываю окно и выглядываю, проверяя, нет ли кого-нибудь. Ни охрана, ни обычные люди не ходят по близости, поэтому я спокойно спрыгиваю с подоконника. Идти не так уж и далеко. Наш дом последний на улице, а дальше поле с высокой травой, как и сказано в маршруте.

Я делаю шаг, и в тот же миг браслет на руке дрогнул – короткая, еле уловимая вибрация. Я отдергиваю руку, глядя на неё, как на предателя.

Что это? Ошибка? Проверка?

Я замираю и собираюсь уже вернуться, успокаивая себя мыслями «ничего страшного,иди назад,это был просто сон,глупость».

Я почти вернулась. Почти. Но потом…что-то сжалось внутри. Тонкий голос, совсем маленький, но упрямый твердил: «Если сейчас вернешься, то никогда не узнаешь».

Сжимаю кулаки и иду в сторону границы с точно выверенным шагом, в ритм сердца, как учили. Это все не, потому что я хочу нарушать, а потому что не могу больше не слышать этот странный зов.

До границы не так уж и далеко, подхожу к большой двухметровой ограде и включаю фонарик. Она из металлических прутьев и на другой стороне можно увидеть лес.

Лес начинается в паре метров от меня. Здесь не было ни табличек «Стой», ни охранных дронов или солдат. Только молчание. Такое густое, что казалось, будто в нем растворяются даже мои мысли.

"Я не нарушаю правил," – почти вслух повторяю я себе. – "Я не пересекаю линию. Я только смотрю."

Сердце стучит слишком быстро, и браслет снова тонко, почти невесомо вибрирует. Предупреждение. Фиксация аномалии. Мое дыхание замедлилось по привычке, как учили на тренингах саморегулции.

"Контроль. Контроль. Контроль." – отбивается мысль внутри.

Почему?

Почему я, послушная, идеальная гражданка Новума, которая всегда верила Системе, вдруг остановилась здесь на грани и смотрела в тёмную глубину?

Я делаю полшага назад – осторожно и плавно – и отворачиваюсь от леса, будто его и не было.

Это глупо. Нужно забыть. Этого никогда не было.

Снова останавливаюсь. Что-то внутри меня – слабое, почти детское – дёргает меня за руку. Ощущаю тепло под ребрами. Может давление? Нарушение показателей.

Пальцы дрожат, и каждое отклонение браслет успевает зафиксировать.

– Контроль. Подавить, – шепчу привычный приказ.

В этот миг представляю себя со стороны: идеальная, безупречная…пустая, как сосуд, из которого вычерпали всё до последней капли.

Это не жизнь.

Сама не знаю, где беру силы, но я резко разворачиваюсь. Осматриваю забор и нахожу недалеко от места, где я стою, раздвинутые прутья, через которые я точно смогу пролезть. Я делаю шаг не в нарушение приказа, не в сопротивление, а просто, потому что иначе больше не могу. Через секунду оказываюсь уже на другой стороне и шумно выдыхаю.

Я за границей Новума.

Странное сжатие в груди. Сердцебиение сбито. Нужно сосредоточиться на инструкциях. Не следует давать оценку необъективному восприятию.

Оглядываюсь назад, понимая, что обратной дороги нет, и вхожу в тёмный лес. Трава обнимает щиколотки – нежно, почти неощутимо. Лес шумит глухо и глубоко, словно в нем слышно что-то большее, чем просто ветер.