скачать книгу бесплатно
Неприглядный толстячок, в форменной одежде, который взвалил на себя роль охранника.
– Послушай, послушай Слоу: они нассали мне в бургер.
– Кто они?
– Да эти, из игрового клуба, ты же их всех знаешь.
– Понятно. Я разберусь.
– Точно?
– Да Дейв, разберусь, по полной программе.
Фак, как же он меня достал этот Дейви.
Весь исплевался, пока нашел тихий неприметный уголок,
с большим окном, выходящим на улицу.
Лестница с поручнями, между третьим и четвертым этажом, здесь мало кто ходит: обычно посетители передвигаются по этажам, на лифтах, или на эскалаторах.
Стоя на лестничном пролете, достал из нагрудного кармана блокнот небольшого размера, вместе с новой ручкой, с черными чернилами.
Раскрыл, пролистал блокнот, нашел нужную страничку, что у нас тут написано:
09—20, – контрольный запуск лифтов и эскалаторов.
09—27, – выпить чай.
09—30, – пойти на обход.
09—50, – открыть парадные входные двери.
10—05, – повторный обход, всех отделов.
Посмотрел на часы, – 10—12, значит, пока укладываюсь в график. Почесывая голову, в раздумьях как поступать дальше, сковырнул бородавку, или что-то там: нарыв, или прыщ. Она чуть сзади уха находилась.
Потекла кровь, заливая мне шею теплой жидкостью.
Как же всё не вовремя происходит!
В кармане брюк, нашлась пара салфеток из серии «влажных», но теперь высохших от срока давности, запихнутых туда на всякий случай.
На ощупь салфетками обтер шею от крови.
Фак!! Один черт, придется идти в туалет, смотреться в зеркало, отмываться от оставшихся пятен.
Смешно звучит, но не хочу больше умирать.
Ни сейчас, никогда больше.
На самом деле, Умирать больно, и страшно.
Безумие, просто безумие…
Придется вносить изменения, поэтому стал писать на новом листочке: «спуститься в туалет на цокольном этаже, отмыться, привести себя в порядок, продолжить обход…»
*
Слоу.
У него есть блокнот с авторучкой.
Записывать, что с ним происходит, чтобы потом вспомнить, оценить свои действия в мелочах.
Так ему посоветовал доктор. Психиатр.
Ведь у него амнезия: не помнит отчетливо, что было вчера.
Неделю назад, месяц, или год.
А всё остальное, случившиеся с ним загодя, до того, как попал сюда, вспоминается как сейчас.
Но он хочет забыть, как кошмарный сон.
Первое, что он делает, после того как встал, умылся, сделал дела в унитаз, пишет на чистом листочке блокнота.
Он лежит на тумбочке, рядом ручка с синими чернилами.
Его никто не заставляет этого делать, оно получается спонтанно, само собой, – вот он пишет:
«Прежде чем станет лучше, будет хуже».
Потом вспомнил, написал библейские истины:
«Не убий ближнего своего.
Не воруй у брата своего.
Не прелюбодействуй с женой, с ее дочерьми, ближнего своего…..»
Наверно, это твиты из рая.
Долбаный «твиттер», гребаные социальные сети, они сведут его с ума окончательно.
Вечером, когда наступает отбой, обычно кричит:
– Откройте мне двери …!
Ведь он находиться в отдельной палате психиатрической больницы: белые стены, белый потолок, окно с решеткой.
Завтрак, обед, ужин, а потом сон, по устоявшемуся графику, распорядку в жизни.
Во время них, в переменах, делает записи в блокноте.
Потом, после отбоя бьется головой об стены, об бетонный пол, об потолок.
Ведь он научился летать, правда, во снах.
В комнату врываются люди в белых халатах.
Они делают немного больно, надевают смирительную рубашку, скручивают руки.
«Не убий, ближнего своего…»
Наверно он, сын Человеческий, а не божий.
Память воскресла, обрела очертания, поэтому он вспоминает, как когда-то висел на кресте, через несколько поколений назад, во времени.
Принимал муки тяжкие, но никто не оценил.
Ни тогда, ни сейчас.
Пока помнится, но ведь пройдет минута, он забудет напрочь, что происходит в данное время.
Но старается помнить.
Посланный ему твит из Рая.
Он царапается пальцами, ногтями, кусается зубами, чтобы оставить после этого хоть какую-то зарубку.
Но бесполезно, он засыпает…
– Вот факинг дьявол! Смотри-ка, как кусается.
Один из санитаров показал укушенную ладонь, старшему из них. Он проговорил:
– Мда, собака, сколько людей он ограбил. Будь моя воля, давно бы его прикончил. Знакомился в «социалках», потом их грабил; без разницы, мужчина, женщина, девушка.
Но решает здесь Док, поэтому так. Черт бы его побрал! Ладно, идите по своим делам.
– Вышли вон, что тут непонятного!
Скомандовал Старший.
Санитары вышли. Когда они удалились, Старший подошел к кровати, где лежал «он», спутанный, уколотый успокоительным средством.
Возле кровати, тумбочка.
На ней лежит блокнот с авторучкой.
Он раскрыт, исписан мелким неровным почерком.
– Ничего, завтра как новенький будешь.
Проговорил Старший, убирая исписанный блокнот в карман халата. Взамен кладя на тумбочку другой.
Точно такой же. Еще не исписанный блокнот, с чистыми листочками, пододвигая к нему авторучку с синими чернилами.
*
Ну да, было дело, не так давно лежал в «психиатричке».
Что тут такого, стыдного, миллионы таких людей находятся среди нас. И ничего, мир как-то живет.
Люди сходят с ума по разным причинам.
Только не совсем помню, из-за чего сюда попал.
Наверно совсем дурной был тогда, творил нехорошие вещи.
Но их не помню, те пустоголовые поступки: кражи продуктов из маркетов, отбирание сумочек у дам, крушил стекла на лимузинах, отрывал зеркала, разбивал фары, вытаскивал магнитолы, всякие ценности.
А там, меня вылечили, почти.
Санаторий элитного класса, что сказать: кормешка, жильё, полное обеспечение.
Витаминчики колют, мне нравится, правда.
Да еще бесплатная прислуга, которые меня обслуживали как высокородного герцога, иногда кормят с ложечки, так как руки бывало, связаны.
Но как-то раз, наступило солнечное утро, главный доктор сказал на обходе при всех, что могу теперь выписываться оттуда. Стоял, а потом медленно осел на кровать, от всего: от удивления, от возмущения, от волнения, а мне нельзя волноваться.
Как же так? Что мне теперь делать, куда пойду, чем заниматься…
Эти насущные вопросы, так или иначе, неотвязно полезли в голову. Доктор придвинул стул, стоящий возле тумбочки, сел напротив меня:
– Выйдете вон, мне нужно с ним поговорить наедине.
Обратился он к своей докторской свите.
Те послушно вышли из моей уютной и домашней палаты, мы остались вдвоем, тогда доктор заговорил:
– Ты уже здоров…
– Но я…
– Не перебивай, плиз. Ты уже здоров, ты можешь жить как любой свободный человек. Ты ветеран боевых действий, бывший полицейский, но это не дает тебе право оставаться здесь до конца твоих дней, понимаешь?
