Воспоминания старого шамана. Путь волка

Милхай всю жизнь прожил в этих местах. Летом он ходил пешком в соседние деревни, а зимой катился на широких деревянных лыжах. В молодости, охотился он часто: в загоне, и на номерах, с ружьем участвовал в облавах. Помнил хорошо и тропы и дороги. Охотники ценили Милхая, за его везение, за знание лесных законов и порядков. Когда Милхая приглашали, тогда и дичь была, и сами охотники живыми возвращались.

В своих местах Шаман шел четко и уверенно, по старой своей памяти. Развилки и завалы проходил, на поворотах не терялся. В следах он разбирался хорошо, повадки зверя понимал. Если доводилось появляться, в местах мало знакомых, Милхай сперва старейшин находил, общался с ними и что-то узнавал. После общения, шел ногами по земле. Так он «роднился» с местностью, с ее природой и Душой.

Сегодня, как и раньше, они шагали с Колей. Влажность и прохлада заставляли их поёжиться. Колю потряхивало – то ли от холода, то ли от боязни чего-то неизвестного. Он уже не отставал от деда.

Неожиданно, раздался громкий хлопающий звук. Внук присел от страха и сразу голову втянул. Милхай развернулся и тут же присмотрелся:

– Не боись, Колюня, это просто птица!

Дремавшая сова, напуганная ходоками, сорвалась с макушки и полетела вглубь. А впереди далёко, между крупными ветвями, забрезжил слабый, еле различимый свет. Каждое лето Коля с мамой и сестрой ходили здесь по ягоды, а ближе к осени и по грибы.

Наконец-то внук и дед добрались до опушки. Милхай нашел поваленное дерево, расшнуровал котомку, достал оттуда плед и расстелил. Поставил на него бутылку молока, булочки положил и пирожки с капустой. Любила бабушка внучка и баловала свежей выпечкой.

– Ну, вот, мы и пришли, – Милхай уселся с края, а внука посадил с другого. – Теперь давай, свой завтрак наворачивай, да внимательно смотри, – он разлил по кружкам молоко: одну Коле протянул, а вторую взял себе.

На лесной опушке, в предрассветной тишине, сидели дед и внук и поглощали вкусные припасы. Лес спал еще: ни звука не слыхать, ни дуновения ветра. Только воздух, плотный и насыщенный и темные деревья ветви опустили. Стебли, листья и трава покрылись утренней росой. Первые лучи забрезжили на горизонте. Солнце пробивалось сквозь темень и туман.

– Смотри, Колюня, видишь, как природа оживает! – Милхай всегда дивился силе, той, что заставляет расти и зеленеть растения, листья и бутоны раскрывать.

Наконец проснулись птицы: запели, защебетали, зачирикали. Они радовались дню и новому рассвету. Милхай любил встречать рассвет. Он с детства приходил сюда, на эту ясную поляну. И каждый раз как зачарованный смотрел. В эти предрассветные минуты, Природа щедро и заботливо делилась, дарила теплоту своим любимым малым детям!

– Как же хорошо вокруг! – Милхай окинул взглядом поляну и опушку леса. – Молодцы мы, что пришли сюда, и встать не поленились! «Фотографируй», Коля, отмечай хорошие моменты. Запоминай все эти чувства!

– Деда, а зачем так делать? – удивился внук.

– Для настроения хорошего, для воспоминания. Осенью, когда похолодает, когда дождик за окном, достань из головы воспоминания. Вспомни запахи цветов, как тихо и прохладно пред рассветом. Как птицы просыпаются, и начинают петь. Еще ты краски вспомни, которыми лес «красится», когда солнышко встает. Тогда и настроение лучше, и жизнь от этого наладится!.

– А зимой так можно делать?

– Конечно, можно! В любое время года. – Милхай смотрел на лес и как ребенок улыбался. – Видишь какое чудо Природа создала! Дед разлил остатки молока по кружкам, разломил последний пирожок, одну часть отдал Коле, а вторую сунул в рот, запил ее, неспешно прожевал.

– Деда, а как фотографировать? Как мне это запомнить?

– Запоминать не надо ничего. Ты все равно не сможешь повторить! Просто душой почувствуй то, что природа создала.

– А научи меня! – понравилась идея внуку.

– Ну вот, смотри: на мелочи не обращай внимания, Лови большие кадры, и подкрепляй их настроением.

– Деда, а как это? – Коля попытался сделать.

– Смотри внимательно! Вон, видишь ту березу, стоит по середине, между двумя деревьев? Трава под ней, цветочки, белые и желтые…

Коля смотрел по сторонам, но ничего не мог найти.

– Да вон же, – ты смотришь не туда!

– А-а-а, теперь увидел, – наконец-то Коля разглядел.

– Попробуй каждую деталь запомнить. Но не торопись, внимательно смотри.

– Ага, я постараюсь, – ответил внук.

– Теперь закрой глаза и повтори чего запомнил… Ну как…, получается?

– Нет, ничего не получается, – ответил Коля раздосадованно.

– Понятно дело, так оно и есть. Сейчас скажу, как надо сделать. Ты быстро глянь, и целиком картинку выхвати. Ну…, закрывай глаза! … А теперь рассказывай.

– Интересно, деда! Когда я медленно смотрел, то ничего не мог запомнить. А когда быстро глянул и закрыл глаза, то сразу по-другому стало!

– И чего ты там увидел?

– Я видел, деда, как будто «фотка» проявлялась: сначала она мутная была, а потом не мутная.

– Четкая, ты так хотел сказать, – поправил его Милхай.

– Ну да, – почесал затылок Коля.

– Вот, а теперь, когда ты понял, – начинай тренироваться.

Внук пробовал «фотографировать». Он словно брал фотоаппарат и «щелкал» у себя затвором. Потом он закрывал глаза, и всё рассказывал, что видел.

– Деда, а можно музыку мне вспоминать, когда «фотографирую» глазами?

– Конечно, можно! Чем больше вложишь своих чувств, тем на дольше и запомнится!

Солнце стало понемногу припекать. Милхай поднялся и передвинул плед в тенёк. Он сложил в котомку вещи и заново уселся.

– Хорошо, Колюня, разговаривать! День бы просидел, проговорил. Да дела наши сами не делаются. А про магазин ты не забыл? Бабушка тебя просила…

– Деда, а ты еще что-нибудь мне расскажи.

– Пойдем уже, по ходу расскажу…

Они поднялись, плед стряхнули, и пошли домой. Обратная тропинка, освещенная, показалась им короче темной, утренней.

                                       ***

Когда они вернулись, Катя помогала по кухне, а Степан, во дворе, готовил садовый инструмент. Коля взял авоську и деньги и вприпрыжку побежал в магазин за продуктами. Как прискакал, поднялся сразу на крыльцо и дернул за ручку. Но дверь почему-то не открылась. Коля постучал сильнее, – однако снова никто не ответил. Тогда он пнул, с досады, своей ногой. Внутри наконец-то откликнулись. Щелкнул засов, и массивная, обшитая железом дверь заскрипела. Из-за двери выглянула тетя Клава.

– Привет, Коля, ты чего тут барабанишь? Видишь, не работает магазин: учет у нас сегодня.

– Тетя Клава, мне бабушка продуктов заказала. – Коля протянул ей список.

– Давай сюда, посмотрю, – Клавдия взяла бумажку, исписанную простым карандашом. – Ладно, подожди здесь, а я все соберу и вынесу тебе. Деньги тоже давай, и сетку.

Коля протянул авоську и бумажную купюру. Клавдия забрала и исчезла за дверью. Потянулись долгие минуты ожидания. Пока шло время, Коля стал разглядывать доску объявлений. Там висели разные листочки – одни написанные от руки, другие напечатанные на машинке:

Сегодня в 18:00 состоится собрание…Продам картошку с овощами, недорого…Куплю бараньи шкуры…Цыплята от несушки, яйца…Продам мебель неновую и мотоцикл на ходу…

Коля так увлекся этим занятием, что не услышал, как заскрипела дверь и появилась тетя Клава. Она вынесла Коле авоську с продуктами и отдала вместе со сдачей.

– На вот, возьми! – протянула желтый леденец. – Да бабушке привет передавай.

– Спасибо вам, тетя Клава, большое! – просиял Коля и расплылся в детской непосредственной улыбке.

Оюна, Колина мама, баловала ребятишек и покупала им по выходным сладости. Коля взял сумку, положил сдачу в нагрудный карман и застегнул его на пуговицу. Сахарные леденцы были любимым лакомством у детворы. Далекий и знакомый вкус: сладкий с приятной кислинкой.

Несостоявшееся нападение

Настроение у Коли поднялось: и солнце по-другому засияло, и день как будто бы удался! Он шел неторопливо домой с бабушкиными продуктами. В голову приходили всякие приятные мысли. Коля давно собирался на рыбалку со своим лучшим другом. Его папа приобрел недавно новый спиннинг. Они думали все вместе пойти на речку порыбачить, заодно и обнову испытать. Удилище у спиннинга из легкого бамбука, крепкое и прочное, никогда не поломается. Рыбачить им удобно, и в руках приятно держать. Димка, его друг, говорил, что спиннинг можно хоть целый день закидывать – руки нисколько не устанут.

– Не растет у нас бамбук. Это только за морем, далеко, в жарких странах, – важно раздувал щеки Дима и краснел от собственной значимости. – Знаешь, какие рыбы на такой ловятся? О-го-го, самые большие: может, с килограмм, а может, с десять!

– Ну ты и насмешил! Ты скажи, что еще кит на этот спиннинг ловится или акула, – обезьянничал Коля.

– Ну, кит не кит, акула не акула, а щуку можно поймать большую или карася, даже тайменя можно! – Дима был доволен собой и своими «глубокими познаниями» в рыбалке.

– Да врешь ты все! – обычно отвечал Коля и обесценивал всю Димину значимость.

Еще когда у Димы было благодушное настроение, он показал Коле новую блесну. Она крупная, особенная – сама тяжелая, как грузило, с серебристой пластинкой сбоку. На конце большой крючок, как якорь: на три стороны «смотрит», с любого места рыбу может зацепить. У Колиного деда в кладовке на веранде хранились рыбацкие снасти. Крючки и мормышки в круглой жестяной баночке, намотанные на деревянные палочки лески с поплавками, закидушки, грузила и пара длинных удилищ. Старая корчага для ловли на порогах висела на ржавом длинном штыре. И спиннинг у деда тоже был. Но только из обычного дерева, из тяжелого. Такой долго не удержишь, руки быстро устанут.

Любил Коля ходить на рыбалку с дедом и со своим отцом. Он тут же вспомнил одну примету: чтобы рыба лучше клевала, нужно червя на крючок насадить, поплевать на него три раза и только после этого закидывать. Ребята деревенские верили в приметы и старались их выполнять. Увлеченный своими мыслями, Коля возвращался к дому бабушки и деда. Вытаскивал изо рта леденец и громко, во весь голос, напевал любимую песню. Он погрузился в детские мечтания, позабыв про работу, которая ему предстояла. Впереди приключение на речке и рыбалка с Димкой и с его папой.

Не сразу Коля заметил большого пса. Старый, наученный дворовой жизнью большой зверь издалека увидел мальчугана, почуял запах пищи и преградил ему дорогу. Пес грозно оскалился и залаял. Коля выплюнул остатки леденца, и вместе с ним растаяли последние иллюзии. Он схватил палку с дороги и, хотя немного испугался, но все равно пошел навстречу. Пес был огромный и далеко не глупый. Он и раньше видел Колю, знал его способности. Наблюдал однажды сам, как здоровая собака уносила ноги от этого маленького мальчика.

Теперь они смотрели друг на друга. Пес злобно облизывался и обнажал клыки. Для зверя было б идеальным, чтоб жертва испугалась, оставила продукты и бросилась бежать. Но мальчуган не убегал. Он сдвинул брови, палкой замахнулся и излился на собаку «трехэтажным» матом! Пошел навстречу в предвкушении борьбы. Сердце у Коли клокотало, мышцы налились кровью и жилы натянулись. Он, словно хищник, приготовился к прыжку.

Пес дрогнул от окрика и взгляда Коли, но после ощетинился и зарычал. Он голову пригнул и начал медленно водить хвостом. Окажись они вдвоем, еще не ясно, чем бы все закончилось. На счастье Коли рядом проходила тетя Клава, решительная женщина и мать своих детей.

– Ах, ты с… ка подколодная!!! Ишь, че удумал старый пес! – Клава подняла увесистый камень, прицелилась и бросила. Тот пролетел и упал на землю рядом с собакой. Клавдия подобрала еще один: – Теперь от меня не уйдешь, вторым-то точно попаду!

Пес отскочил от камня и огляделся: недалеко от Коли увидел женщину с булыжником в руке и с однозначными намерениями. Он зарычал и попятился назад, потом резко развернулся и рванул в ближайшую подворотню.

– Я сколько раз соседу говорила, чтобы собаку привязал, все никак не понимает! Ты, Коля, осторожненько тут ходи, видал какого выродка отвязали? – она долго разорялась, пока шла по дороге к своему дому. А Коля в это время отходил от стресса. Он крепче сжал палку в руке, а другой перехватил авоську с продуктами. Потом он перевел дух и пошел к бабушке.

Мышиное братство

Для Шоно, кроме летающих пернатых, была добыча и по проще: обычные полевки – полевые мыши. Из-за кошки они не появлялись в доме. Однако в стайках и кладовках, там, где комбикорм с зерном, мыши были полными хозяевами!

«Заглядывай себе в закрома, да таскай в норку вкусные питательные зерна. Не жизнь, а рай для грызуна! И ты людей не беспокоишь, и они тебя не достают».

И все бы ничего, но с появлением Шоно, положение изменилось. Первой взбунтовалась кошка. Она – любимица домашних, не смогла никак смириться. Отношение Коли к Шоно, сжигало изнутри, и не давало ей покоя. Кошка решила «все расставить по местам». Изредка, пока никто не видел, стукала волчицу лапами и ранила ее когтями.

Шоно переносила кошкины обиды, терпела, набиралась опыта. Она ничем ответить не могла: ни на кошачью хитрость, ни на природную способность прыгать и молниеносно атаковать. Не было у Шоно и опыта другого: отбиваться сразу от нескольких врагов. Но, тем не менее, обиды все запоминались и до поры хранились, в звериной ее памяти. Повадки кошки тщательно копировались и многократно изучались. «Кошка – цель долгосрочная, дойдет и до нее когда-то дело, она еще поплатится за все свои обиды!»

Пока же Шоно занялась другими, – мелкими, – теми, что были ей по силам, – грызунами. Внимательно следила за движениями в ограде. Снаружи оставалась безучастной, на солнце грелась, и незаметно наблюдала. Распорядок изучила у людей, привычки и повадки у животных.

Однажды, как-то, Шоно заметила полёвку, перебегавшую из стайки, до старого сарая, – туда, где были все запасы зерна и овощей. Мышь ни на что не реагировала, происходящее ее не волновало. У них, со старой кошкой, был свой негласный договор: мыши нигде не появлялись: ни в сенях и ни в доме, – за это кошка их не трогала, не выдавала их расположения людям. От этого и кошке было хорошо – хозяева не напрягают, мышам неплохо, тоже – живи себе, грызи запасы и вкусное зерно. Только в глаза не попадайся, не нарушай чужой границы.

Шоно, как и обычно, сидела возле будки, и осторожно, «в половину глаза», посматривала в дальний угол. Как кошка лапами переступала, зажмурившись на солнце. Их встреча, с этой серой мышью, навряд ли будет очень скорой. Так Шоно проводила время между игрой своей и Колей, и с перерывами на сон и пищу. Она характер изучала, повадки мелких грызунов. И мыши тоже к ней привыкли, – к той белой «маленькой собачке».

И вот, настал момент однажды, большая мышь решила прояснить: «с кем эта „белая собака“ – с мышами за одно, – в священном сером братстве, или с людьми и ненавистной кошкой».

«Была б их воля, – они бы показали! Повыгоняли бы из стайки дармоедов: животных и людей с ловушками и мышеловками, – на улицу, – из хаты вон! Но, к сожалению, пока что, приходится терпеть все это безобразие».

Мышь подползла к волчице, затаилась сзади, возле ее хвоста. Шоно почувствовала легкие укусы, потом они усилились и постепенно в боль переросли. Но хищница стерпела, – никак себя не выдала. Ей окончательно поверили. Гость осмелел, забрался в миску и «отложил туда свои какашки».

«Но это было уже слишком! Наглости такой не стерпит настоящий зверь!» Шоно подобрала момент, и мягко прыгнула. Сверкнули острые клыки, и мышка оказалась в пасти. Шоно схватила дважды, потом мотнула головой. Хотя усилий не потребовалось больше. Тело грызуна болталось в волчьей пасти, а длинный хвост, мышиный, волочился по земле. Волчица унесла его туда, где часто ходят мыши.

Тем вечером, в сарае собрался «серый сход». Главный разъяренный Мышь, в порыве, встал на лапки, и, шевеля усами, выкрикнул:

– Они хотят войны – они ее получат! Теперь домашние, и кошка, конечно пожалеют, что как-то родились на этот белый свет! Другие мыши подхватили: в ответ все запищали. В большом порыве завязалась драка: одни ругались, спорили друг с другом, другие вспоминали старые обиды.

– Молча-ать! – «вскипел» их предводитель. Он сверху кинулся в толпу и стал кусать направо и налево. Так после выкриков и потасовок бурных, – всё братство сразу поутихло. Мышь постепенно успокоился, и сразу к делу перешел. Давно назрела ситуация: меры к этим людям и к животным нужно принимать. Он нарисовал стратегию и план дальнейших действий.

Смеркалось. На небо выкатилась полная луна, собою осветила весь неровный горизонт. Деревья и дома, в холодном лунном свете, отбрасывали рваные пугающие тени. – То силы тьмы вступали в новые, законные права. А тишина, неразделимо жуткая, проникла во все щели, в подворотни и дворы. Деревня засыпала крепким, беспробудным сном. Ночь наступила на дворе. Среди ночи и в помещении душном, с узким треугольным входом горел неяркий свет. Стол небольшой, со сбитыми углами, стоял посередине. На том столе лежали карты. «Серый командир» приказы отдавал своим бойцам. В спертом воздухе витало напряжение. Оно давило на мышей, и не давало расслабляться. Главный предводитель роли раздавал. Так, уяснив задачи боя, мыши сверили свои часы: «время «Ч» назначено на утро. Все основательно настроились и разбежались отдыхать…

На следующее утро, Оюна встала чуть пораньше, и собралась готовить завтрак, как в хлебнице заметила погрызенные корки, помет мышиный – мелкие горошины. А на краю стола бежала мышь. Она остановилась, и посмотрела на Оюну, хвостом махнула, и продолжила движение.

Это был наглый вызов!

– Мы-ы-ышь!!! – раздался крик истошный. Оюна завизжала. Со страху мама Коли забралась на табурет. От крика ее громкого проснулись все домашние, гурьбой по высыпали, туда, где свет горел. А там «картина маслом»: их мама в шлепанцах одних, в ночнушке с полотенцем, истошно верещала с большого табурета. Домашние не поняли, – не сразу осознали, пока не убедились сами. «Откуда взялись эти мыши, и почему их кошки рядом нет?»

Однако, для нее самой, событие такое стало неожиданностью: «Они, ведь, заключили мир с мышами. Их не должно быть здесь! Теперь, придется снова, все кошке начинать, хотя и годы далеко не те, и нюх уже подводит, и глаз ее совсем неймёт».

Тут неожиданно забили барабаны, и заиграл ритмичный марш. На поле выехали всадники, и повели коней вперед. Конница лихая врезалась в неприятельские строи, круша все на пути своем, и сея панику в рядах. Их нападение оказало воздействие на домочадцев. Пять огромных серых тварей выскочили из отдушины в полу и побежали на людей. Орды грызунов наполнили квартиру, бежали в комнаты и в кухню, прыгали высόко – старались больно укусить.

Степан откинул мышь с буфета, вторую стукнул на плите, чугунной сковородкой попавшейся под руки. Оюна же, с детьми, бежали со всех ног во двор. Однако и Степан не смог так долго отбиваться. Он тоже выскочил из дома, захлопнув за собою дверь. Напуганные люди, стояли на пороге, не зная как им дальше с мышами поступать.

                                        ***

Светало на улице. Ласковое солнце всходило из-за дальнего леса. Оно медленно пробивалось сквозь прохладную тьму, освещало темные деревья, будило деревенских птиц и животных. Такие моменты самые приятные, трудно о них когда-нибудь забыть. Однако, то утро, знаменательное, домочадцы запомнили надолго. Мышиная атака произвела впечатление на людей.

– Папа, а что с нами будет? – спрашивали дети у Степана. – Как мы домой пойдем? Нас мыши не съедят?

– Я сам такого не видел никогда! – Степан пребывал в замешательстве. – Чтобы мыши бежали в дом в таких количествах, да еще прыгали на людей!.. – он призадумался: «Теперь любые средства хороши, лишь бы избавиться от этих серых тварей».

– А как я буду спать, они же нападут на меня? – забоялась Оюна. Из всех домашних мама была самой приспособленной к жизни, однако мышей она боялась больше всех.

– Не бойся, мама, мы с папой что-нибудь придумаем! Да вон, Шоно у нас! Она и птичек ловит, и мышей этих тоже поймает, – поддержал Коля. – Ей только команду надо дать.

– Да чего она умеет, – твоя Шоно? – с недоверием сказала Катя. – Она же волчица, а не кошка.

– А наша кошка почему-то не работает, – проговорил Степан. – И кстати где она?

Кошка понимала ситуацию, и чтоб ее не трогали, незаметно сбежала на улицу, под навес, где и продолжила свой неоконченный ночной сон.

Тут, разбуженная громкими разговорами, из будки вылезла волчица.

– Вот и Шоно проснулась, – обрадовался Коля. – Мы ее в дом запустим, она всех мышей разгонит!

– А ну-ка, иди сюда! – поддержал идею Степан. – Шоно, ко мне! – Он широко открыл двери и пропустил волчицу вперед. Шоно проследовала внутрь. В комнатах и в коридоре по-прежнему горел свет. На кухне, на столе и на полу, – где только можно, – везде сидели мыши. Они праздновали первую победу и завтракали отбитой у людей «добычей». Припасы, те, что оставались с вечера, были почти съедены, а рядом в большом количестве валялись черные отметки.

Степану было не впервой ловить мышей, поэтому он в дом вошел сразу за волчицей. Коля с Катей проследовали за своим отцом, а после них с опаской осторожно вошла Оюна. На кухне послышалась возня и сильный писк. Еще с порога, волчица увидала мышь, которая сидела на полу и поедала крошки. «Неприятель» был уверен в превосходстве и не боялся никого. Первой жертвой Шоно была она. Волчица прыгнула и прокусила шею мыши. И тут же не раздумывая, сразу, переключилась на других. Прыжок – и зубы снова настигают жертву.

«Большая смерть» мышиная металась в кухне и забирала ненавистные тела. Шоно им отсекала все пути назад. Мыши, ошалевшие от ужаса, выскакивали в комнату, бежали в коридор и кухню. Они запрыгивали на диваны и кровати, и на людей пытались прыгать, – разгоняли их по табуреткам и шкафам. Оюна, в это время, оказалась в зале. Она увидела мышей. Со страху прыгнула на стол, вазу опрокинула с цветами, коленями своими скатерть кружевную собрала.

– Ой, мамочки, спасите! – прокричала мама Коли. – Спасите, помогите!

На крик о помощи вбежала белая Шоно, в зубах она держала шевелящуюся мышь.

– Уйди, уйди отсюда! – Оюна замахала полотенцем. Страх был сильнее разума ее.

Шоно опять исчезла в кухне, догоняя снова жертву. Спустя минуты хаоса и беспорядка в доме постепенно стихло. Люди вышли из своих укрытий: Степан спустился с табурета, Коля слез со шкафа, а Катя со своей кровати. Одна Оюна оставалась на столе. Она сидела и дрожала. У нее была истерика.

Дети окружили маму и попытались успокоить. Степан старался тоже, супругу поддержать. Итог охоты: – две серых тушки лежали в кухне на полу, еще одна лежала в комнате, другая в коридоре. Из зала, мягким шагом, вбежала белая волчица. Глаза ее горели от азарта. Она нашла хозяина и положила перед ним большую мышь. Счастью Коли не было предела, – его Шоно освободила дом от грызунов. Она всем показала, что значит настоящий хищник! После случая того, мышей никто не видел. Люди успокоились и стали жить как прежде. Кошка поняла ошибки, хотя домой она не торопилась. Лишь появлялась на ночь или на обед. Домашние не забывали про нее. Утром, днем и вечером, все, так же как и раньше, кошка получала свой корм и молоко.

                                       ***

Коля любил свою волчицу. Он обучал ее командам, возился с ней, играл, порою даже злить пытался. Волчица же продолжила охоту на мышей. Теперь из дома Шоно перешла во двор, оттуда – в огород, и в стайку, и в сарай.

Один раз в два-три дня волчица появлялась утром и приносила на крыльцо очередную мышь. Хозяин радовался за нее и звал других на это посмотреть. Однажды, поздно вечером, Шоно исчезла в огороде, и появилась только утром. В зубах она приволокла большую раненую крысу и положила на крыльцо. Её размеры – в половину хищницы и хвост её – такой же длине. Она была еще живая и даже шевелилась, но Шоно не давала ей, подняться или убежать. Хищница игралась со своей добычей, гоняла по ограде, тащила то за голову ее, то за огромный хвост.

– Вот это зрелище, аднака, – Милхай Степана поддержал.

Кошка напугалась серого мутанта и перестала выходить во двор. Сидела дома до тех пор, пока Степан не вынес крысу в мусорном ведре. С того момента, кошка, зауважала Шоно, побаиваться стала, и даже избегать.

Шоно росла, и с ростом просыпались хищные инстинкты. Волчица обрела уверенность в себе и в собственную силу. По вечерам она ходила на охоту. Домашних и животных – не трогала, но принимала за своих. С тех пор ушли и грызуны, и птицы стали редкими гостями. Степан рассказывал Милхаю о ее успехах. Однако тот не очень-то обрадовался.

– Ты понимаешь, Степа, нужно хорошо подумать, что делать дальше с Шоно. Пока, что маленькая – птичек давит и мышей. На то она и хищник, чтобы охотиться. Однако подрастет немного, и в азарте, уже не сможет удержаться. На дичь другую станет нападать. А у тебя какая дичь? – Животные, твои, домашние, да вы с Оюной, и с детьми.