Дитя магии

Я отвернулась. И определит, та ли я, за кого меня принимают? Я обречённо посмотрела на бабушку и прочла в её строгих глазах приговор. Всё, кончилась моя свободная жизнь весёлой вольной пташки… Пора взрослеть.

– И что дальше?

– Добраться до места, – взмах руки, и между нами призрачной стеной замерцала карта. – Замок Звездочёта находится к северу от нас, у подножия Облачных гор.

Я с любопытством уставилась на карту. Да, я ни разу не видела карту мира. И эти знания от меня тоже почему-то скрывали. Боялись, что заинтересуюсь и сбегу за пределы своего Лесного края?.. Карта напоминала пирог, разрезанный на восемь кусков. Озёрный край, Песчаный край, Болотный и Островные края… Какой же он огромный, наш мир… И почему-то частично чёрным закрашен. И с дрожью вспомнилось отцовское: «Это путь тёмной».

– Ваш волшебный мир… – я замялась, подбирая нужное слово. – Двумирный, да?

– Есть тёмные и есть светлые, – кивнула бабушка. – За тёмной краской – не наши земли. Тёмные маги живут по духу и его велениям, и бед от них немало. А мы – свет, разум. Мы бережём то, чем владеем, – и посмотрела на меня так, словно чего-то ждала.

А мне не хватило духу спросить. О себе. Страшно стало. Мало того что не маг, так ещё и, кажется, не совсем свет?.. В Пустынные земли ещё отошлют… учиться тьме. Нет уж, лучше к Звездочёту, даже если он живёт дико далеко от моего дома. Хотя мне сейчас всё будет казаться далёким – в незнакомом-то мире.

– А это что? – я указала на толстую чёрную черту между двумя «кусками» краёв. Указала на одну, но такие чёрточки были везде, между всеми краями. Точно поваленное дерево между полянами.

– Приграничье. Здесь живут люди.

– А это? – я указала на крупную точку в центре «пирога».

– Внутренний мир, – пояснила бабушка, – кладовая магической силы. Но о нём ты узнаешь позже. Сейчас путь запоминай, – и от «точки»-замка, находящейся в середине Лесного края, к приграничью извилистой змеёй поползла чёрная линия.

– Далековато! – дружно присвистнули мы с ифрилом.

– Ничего, доберётесь. Дней десять – и вы на месте. Путь до гор проходит через шесть городов и восемь деревень, и ночевать под открытым небом не придётся. Деньги на дорогу я тебе дам. И покров – отвод глаз – наброшу. Отведу чужие… интересы. Для твоей же безопасности. Далее. Письмо Звездочёту я уже отправила. Как приедешь, покажешь ему эту бумагу, – на мои колени опустился серебристый лист, исписанный чёрными чернилами, с печатью, которую я видела на родительской книге заклинаний. – А после тебе предстоит проверка.

– Какая проверка? – насторожилась я, отвлекшись от карты.

– Проверка знаний, – улыбнулась бабушка, откинувшись на спинку кресла. – Звездочёт слишком занят, чтобы тратить своё время на неучей, бездарей и лентяев с улицы. И, между прочим, твоё образование мало чем отличалось от того, что получают дети волшебников.

Я приуныла, некстати припомнив свои многочисленные прогулы, сорванные уроки и скандалы с наставниками. Ведь я же… бездарь.

– Это будет весело, – хихикнул ифрил, пропуская мой убийственный взгляд.

– Надеюсь, ты не посрамишь моё имя, – добавила бабушка строго. – Я с трудом уговорила Звездочёта принять тебя, так что изволь потрудиться. У тебя будет почти две недели на подготовку. И, пожалуй, я дам тебе в дорогу несколько книг.

Она прошлась вдоль шкафов, выманивая оттуда книги и складывая их в стопку на столе. И когда книг набралось с десяток, бабушка решила, что этого «пока» хватит. Я перевела дух. Нет, я любила читать, но мне нравились вещи интересные – про тайны и приключения, про подвиги и любовь. А «Словник древнеарийского языка» и «История развития древологии» к «интересному» никак не относились.

– Я постараюсь тебя навещать, хотя Звездочёт этого не приветствует. И с родителями поговорю.

– Нет! – встрепенулась я. – Не надо.

– Неужели ты не сможешь их простить? – тихо спросила она, остановившись за спинкой моего кресла. – Ведь это я, Лекс. Это я настояла на сокрытии. Я велела воспитывать тебя как человека, вдали от магии. Если бы не я…

– А они согласились, – резко возразила я. – Поддержали. Не захотели… – и запнулась, прикусив губу.

– Время всех рассудит, – ифрил мягко сел на моё плечо.

– Действительно, – согласилась бабушка. – Бери книги. Пора.

По пути я уныло заглядывала в каждый тёмный закоулок, молча прощаясь с родным замком на неопределённый срок. Кстати, а почему на неопределённый?

– Бабуль, а сколько мне учиться? У Звездочёта?

– У мэтра Звездочёта. При должном усердии – года полтора-два, – прямо ответила она.

Сколько? Полтора-два года?

– Этот срок необходим для получения степени ученика, – продолжала бабушка. – А если захочешь получить магическую степень, то и больше.

– Что за степени?

– О, их много. Потом расскажу, – отмахнулась она. – Сначала хотя бы звание ученика защити. А потом… будет потом.

Я вздохнула, отстав от бабушки и завернув в свою комнату. Сняла любимый старый халат и переоделась в дорожное. Привычные штаны и рубаха для непривычного случая – для дальней дороги в неизвестность… Я затянула пояс, заплела косу и показала язык своему рыжеволосому отражению в зеркале.

Ну, хотя бы до «ученика» помучаюсь – ради «Карты жизни»-то… Заноза страха заелозила, закололась больно. Мир – даже мир этих десяти дней дороги до Звездочёта – так огромен, а я…

– Ха, думаешь, степень получить так же просто, как залезть на Дуб-прародитель? – почти привычно зазудел ифрил. – А не выйдет. Шевелить мозгами-то труднее, чем мышцами.

– Посмотрим.

Мы вышли во двор, где меня уже поджидал, переминаясь с ноги на ногу, верный Ветер. Теперь-то я знаю, как бабушка вылечила его за одну ночь… Пока я обходила коня, проверяя надёжность ремней и шаря по походным сумкам, бабушка достала второй серебристый свиток-письмо.

– Спрячь его подальше и при въезде на постоялый двор показывай управляющему, – объяснила она. – Это право на бесплатный ночлег, ужин и завтрак. На постоялых дворах подолгу не задерживайся. Молодой и симпатичной девушке опасно путешествовать одной. Даже под волшебным покровом. Извини за торопливость. Не случись всё так быстро, я бы обязательно нашла тебе провожатого.

…и ещё найду, отчего-то почудилось недомолвкой.

– Но я смогу за себя постоять, – возмутился я.

– Ты меня поняла? – бабушка нахмурилась. – На дорогах нынче беспокойно, Лекс. Будь незаметной и укрывайся на постоялых дворах до восхода Двойной луны. Никаких ночных похождений. И никаких безумных поступков, слышишь?

– Слышу, – бодро улыбнулась я.

Страх сменился нездоровым азартом. Вот, мечтала о свободе? Мечты сбываются. Только не так, как… мечталось. Совсем не так.

– Иф, – она обернулась к охранителю, – надеюсь на тебя.

– Конечно! – отозвался тот легкомысленно.

– Тогда в путь, – бабушка обняла меня на прощание, – и да благословят тебя звёзды.

Моё сердце сжалось. Когда теперь увидимся?.. И до меня дошло: возврата в прежнюю жизнь уже нет. Больше не будет ночных побегов из окна, долгих прогулок по лесу и беззаботной жизни под родительским крылом. Мне придётся самой заботиться о себе и самой отвечать за себя. И как скоро я теперь увижусь со всеми и… с Яртом?

А вдруг он вернётся с практики, а меня здесь уже нет?..

– Да… – я быстро обняла её. – До встречи?..

– До встречи, милая, – улыбнулась она, глядя, как я привычно и немного нервно взбираюсь в седло. – Конечно же, до встречи.

Ветер, почуяв свободу, резво устремился прочь. Я ехала среди деревьев, прислушивалась к щебету птиц, дышала вчерашней грозой, но видела старинный, увитый плющом замок в сердце леса. И маленькую светлую фигурку, замершую у ворот.

До встречи, бабуль… Обещаю не опозорить тебя и вытрясти из Звездочёта, то есть у мэтра Звездочёта, ученическую степень… то есть заслужить, конечно же… И постараюсь победить страх большого мира. И преодолеть собственную бездарность. Хотя…

Хотя – чему маг может научить человека? Разве что… пониманию сути волшебного мира? Для начала?

– Иф, ты запомнил дорогу?

– Разумеется, – подтвердил он и тихо добавил: – Знаешь, я ведь никогда не уходил далеко от родового поместья. Не думал, что это так… тяжело.

– Не волнуйся, я же с тобой.

– Вот это меня больше всего и напрягает, – уныло отозвался ифрил.

Глава 3. Беспокойная ночь

– Лекс, ешь, ну же, – уговаривал Иф, пока я с отвращением ковыряла вилкой остывшие котлеты.

– Фу, какая гадость! – сморщилась я, отодвигая тарелку.

– Избалованная девчонка! – пробормотал раздосадованный охранитель, кружа над столом огненной пчелой. – Вот что тебя здесь не устраивает, а? Что?

– Мясо, – буркнула я. – Ненавижу мясо!

– Нет, вы только посмотрите на неё! – простонал он. – Мясо она ненавидит!.. А коли нету здесь ничего другого? С голоду пухнуть будешь?

– Буду! – гордо вздернула подбородок я.

– А ну, ешь, я сказал! – потеряв терпение, рявкнул Иф, грохнув кулачком по столу так, что тарелки с вилками, звеня, подпрыгнули.

Однако… С виду мелкий, а силы-то сколько…

Сидящий за соседними столиками народ вытаращился на меня с подозрением. Ага, для них-то посуда подпрыгнула сама по себе… Ифа никто не видел, кроме меня. Хотя, возможно, он зрим для магов.

Я мудро «не заметила» чужие вопросительные взгляды, дождалась, когда они «отведутся», и сквозь зубы прошипела:

– А ну, угомонись… Лучше поищи что-нибудь путное поесть.

– Что, например? – угрюмо поинтересовался он.

– Всё, что найдешь, но только не животного происхождения.

– Ладно… – смирился охранитель и исчез, а я, вытянув ноги, рассеянно уставилась на уголок стола.

За шесть дней пути я успела насмотреться всякого, в том числе и на завсегдатаев постоялых дворов, которые (в смысле, люди) являли собой безликую серую массу, снующую по делам. Всякого – кроме волшебства. Ничего необычного: мир как мир, а люди как люди, в смысле маги. В чем разница? Да, я не молодею, как бабушка, в лунном свете, но ведь и они тоже. Так зачем же мир-то от меня прятать?

Мои размышления прервал чей-то гневный вопль:

– Где мой рис?!

Я усмехнулась: Иф взялся за дело. Бедняга, я его за эти дни совсем загоняла… Но кто же виноват, что по бабушкиному письму мне выдавали исключительно дежурное блюдо с мясом? От мяса я избавлялась, а охранителя посылала за добавкой. Он ворчал, рычал, вопил, но я ничего не могла с собой поделать. Я выросла в лесу, среди зверюшек и птичек, и не представляла, как можно питаться этими созданиями.

– Держи, чудовище, – ифрил, воровато оглядевшись и убедившись, что за нами никто не наблюдает, опустил на стол тарелку с дымящимся рисом и салатом.

– Благодарю, друг, – улыбнулась я и принялась за еду.

– Ладно, чего уж там… – буркнул он, наблюдая, как я ем, и озабоченно добавил: – Подкормить бы тебя, а то совсем в дороге отощала. Родня меня не поблагодарит.

Я едва не поперхнулась салатом, прыснув:

– Да я всю жизнь такой была!

– Потому что мясо есть надо!

Фыркнув, я склонилась над тарелкой, а Иф продолжал ворчать, пока я заканчивала ужин.

– Кстати, Лекс, – ифрил уселся на уголок стола, – а тебе не кажется, что за тобой наблюдает вон тот тип за противоположным столиком?

– А? – удивилась я, замерев с поднятой кружкой. – Кто?

– Во-о-он в том тёмном углу, – показал охранитель, – правее. Да не таращись ты так! Хочешь, чтобы он обо всем догадался?

Я рассеянно осмотрелась по сторонам, прикрыв лицо кружкой. Обеденная комнатушка – маленькая, тесная, с низким деревянным потолком, – напоминала многогранник со множеством тёмных углов. И за мной и наблюдали из угла противоположного. Сосредоточившись на ощущениях, я отметила чужой скользящий – ко мне, от меня и обратно – взгляд и разочарованно нахмурилась: угол скрывался в тени полностью. Даже столика не видно, не говоря уж о личности.

И, кстати, личности, которая следит за мной с очевидным интересом, минуя отводящую магию бабули. Таки послала она приглядчика?.. По её прощальному монологу я сразу поняла: попутчику быть. Так хоть бы познакомиться подошёл… или – шла. Я не кусаюсь. Иногда.

– Кажется, я где-то его встречал… – протянул Иф.

Я едва не поперхнулась чаем. Вспомнила! Два последних дня мне казалось, что за нами кто-то едет, а позавчера один странный тип зашёл на постоялый двор следом за мной. Я ещё внимание на него обратила, потому как он, закутанный в плащ, прошмыгнул мимо меня и сразу в угол забился. А вечера-то тёплые – на кой ему плащ?

– Как думаешь, это бабушкины проделки? – шёпотом спросила я.

– Вряд ли, – хмыкнул мой спутник, – я же с тобой, а мне она доверяет. Нет, что-то тут нечисто…

– Ладно, – встала из-за стола я, – утро вечера мудренее. Пора спать, – и, обогнув столик, в пять шагов добралась до лестницы и отправилась наверх, затылком чувствуя чужой взгляд.

Ифрил, пробормотав что-то про важные сведения, решил покараулить «странную личность». Поднимаясь, я пожелала спокойной ночи седовласому хозяину постоялого двора и, увильнув от разговора о погоде, позорно сбежала. Общаться за дорожные дни я так и не научилась. О чём, честно, не жалела.

Комнаты постоялых дворов похожи, как отражения. Кровать, столик, кресло, шкаф, ковёр и две двери, кроме входной, – одна в ванную комнату, вторая на балкон. Зайдя в свою, я распахнула окно, впустив в душную спальню прохладный сумрак летней ночи, и занялась сумками. Вспомнила, что у меня нет ни одной чистой вещи – дни в дороге по пыли и грязи сделали своё чёрное дело. А «полезных» книг мне бабушка собрала в дорогу больше, чем одежды. Наверное, завтра останусь здесь, если, конечно, вещи не высохнут за ночь…

Я решительно засучила рукава и взялась за стирку, от которой меня отвлек появившийся охранитель.

– Ты чего тут затеяла на ночь глядя?

– Стирку, как видишь, – отозвалась я, кинув ему прополосканную рубаху. – Развесь на балконе, будь добр. И принеси мне воды. Бочки – прямо по коридору.

Ифрил одобрительно кивнул и, сопя, взялся помогать. С его помощью (главное – он умел греть воду!) я закончила дела быстро и, искупавшись, надела старые, обрезанные по колено штаны и бывшую папину рубаху, в которых обычно ходила по дому и иногда спала. Когда-то я вцепилась в рубаху из-за насыщенно зелёного цвета, теперь же она стала тускло-серой, продралась на локтях и обтрепалась по краям. Мама частенько грозилась её выкинуть, но я не позволяла. Я вздохнула, обняв руками плечи. Папа… Мама… За что же вы так со мной?..

Спать расхотелось. Читать бабушкины книги – и не начинало хотеться. Я уныло побродила по комнате, влезла в тапки и отправилась на улицу – подышать свежим воздухом. Иф, вздыхая и поминая бабушкины повеления, увязался следом. Пока мы спускались по лестнице, охранитель ныл, но, заслышав доносящиеся из главного зала приглушённые голоса, вынужденно замолчал. Видеть его не видели, но иногда слышали.

– Кажется, личность-то на месте, – заметил он сиплым шёпотом.

– Которая за мной следила? – встрепенулась я, осторожно заглядывая в обеденную комнату.

Ага. Сидят. Приличные посетители давно разошлись, помещение погрузилось в полумрак, разбавленный лунным светом, и в знакомом углу я заметила движение – и три тёмных, шушукающихся силуэта. Я, подгоняемая любопытством, разулась, присела на корточки и, растворившись в тени стены, поползла к заговорщикам.

– Лекс, ты что задумала? – забеспокоился охранитель. – Ты же обещала бабушке не делать глупостей!

– Так я ещё и не начинала, – усмехнулась я, притаившись под соседним от троицы столиком. – И ничего я не обещала.

Я прислушалась к разговору, но безрезультатно: во-первых, заговорщики беседовали тихо, а во-вторых, ифрил шипел не затыкаясь, упрашивая меня вернуться в постель.

– А если они тебя поймают? – настырно ныл он. – А вот если…

Отчаявшись, я попыталась поймать охранителя, да он увернулся. Я на пальцах велела ему подлететь к соседнему столику и подслушать разговор.

Иф скорчил недовольную рожицу:

– Ненормальная!.. – но полетел к заговорщикам.

Я насмешливо хмыкнула про себя. Да, ненормальная. Зато жить легко и мир простым кажется… Мои размышления прервал шёпот ифрила.

– Всё, можно сваливать, – доложил он, – мы им не нужны. Точнее, им не мы нужны.

Я вопросительно подняла брови.

– Какой-то таинственный «он». Расслабься.

Кивнув, я ползком попятилась назад. Нет, не внушает мне доверия эта шайка… И, как выяснилась позже, чутьё не подвело. Я добралась до выхода из обеденной и своих тапок, обулась и с удовольствием выпрямилась, разминая затёкшие ноги.

– Чего стоишь? – снова забеспокоился ифрил. – Двигай в комнату, пока не засекли!

– Уже… – проворчала я и на всякий случай снова заглянула в обеденную.

Убедившись, что троица осталась на прежнем месте, я осторожно поднялась по лестнице и, оглядываясь, вышла в коридор. Пусто. Узкое тёмное пространство и едва заметные в сиянии Ифа пятна дверей. Моя комната – первая за поворотом.

– Не нравится мне всё это… – бормотал меж тем огненный зануда. – Попадём мы из-за тебя в историю, ой, попадём!..

– Угомонись, паникёр!

– Вот увидишь, я окажусь прав, – зловеще предрёк он.

Тихо скрипнула, открываясь, дверь. Я насторожённо замерла, прислушиваясь, и получила толчок в спину. Отшатнувшись, я возмущённо ойкнула, и мне ответило приглушённое ругательство. Ифрил, вереща, заметался по коридору. Обернувшись, я онемела от страха: надо мной возвышалось нечто, закутанное в длинный плащ. Кажется, в тот самый, с воротником…

Я попятилась. Нечто зловеще двинулось на меня. Я упёрлась спиной в стену. Нечто красноречиво растопырило руки, повторяя мои судорожные движения влево-вправо и перекрывая путь. И то ли смеха ради пугало, то ли всерьёз нацелилось… А живой не дамся!.. Но под мышкой проскочить не получилось – крепкая рука ухватила за шиворот и вернула на место у стены. И перепуганной мне оставалось только одно…

– А-а-а, на по-о-ома-ащь!..

Неизвестный же, ругнувшись, сгрёб меня в охапку, зажал ладонью рот и поволок по коридору, хрипло шипя:

– Да не ори ты! Хватит! Я ж пошути… твою мать!..

Это я, потеряв тапку, исхитрилась лягнуть чужака в колено. Он, выругавшись, разжал руки и выронил меня. Я же плюхнулась на пол и, вскочив на ноги, задала стрекоча, но далеко не убежала. Подножка, наброшенный на голову плащ – и незнакомец снова сгрёб меня в охапку, перекинул через плечо и куда-то потащил. Я, конечно, и лягалась, и извивалась, и вопила, вторя испуганному вою Ифа, но не добилась ничего. И испугалась. Я ведь не хрупкая кукла и сильнее, чем выгляжу…

По судорожным движениям чужака я сообразила, что он мечется по коридору в поисках укрытия, и на всякий случай заголосила еще громче. А вдруг кто проснётся и поможет!.. И где она, эта м-магия, когда она так нужна?.. И где, спрашивается, ифрил, когда он так нужен?.. Тоже мне, охранитель! Только и умеет, что испуганно верещать!

Не успела я о нём подумать, как Иф, заикаясь, промямлил:

– С-сюда… в-вот. П-пожалуйте…

Ах ты, трусливая огненная задница! В мою комнату привёл?!

Хлопнула дверь, и меня грубо опустили на что-то мягкое, в коем я на ощупь опознала кровать. А потом по глазам ударил яркий свет, и знакомый уже голос хмуро произнёс:

– Сама замолчишь или помочь?

От неожиданности (да, кровать оказалась моей) я соизволила заткнуться и, моргнув, уставилась на смуглого парня – чуть постарше меня, недовольная рожа, взъерошенные тёмные волосы и мрачный серый взгляд. Некоторое время мы молча таращились друг на друга, после чего дружно открыли рты и так же дружно их закрыли, заслышав в коридоре топот многочисленных ног.

И он стремительно приближался.

Реакция на шум у нас была совершенно противоположной. Если я обрадовалась, что нахала поймают (теперь-то понятно, чьи поиски обсуждались той чёрной троицей…), то незнакомец помрачнел, огляделся, а потом сделал совершенно неприличную, на мой взгляд, вещь: погасив свет, сдёрнул с кровати одеяло, накинул его на меня, а сам нырнул следом. И лишь тогда я сообразила, что яркий свет исходил не от свечей, которые я потушила перед уходом. Кажется, мне не повезло…

– Э-э-эй! – возмутилась я, пинаясь. – Это моя комната!.. И постель моя!.. А ну, выметайся!..

Из-под одеяла сверкнула острая сталь холодных глаз, и я снова замолчала, невольно поёжившись. И теперь-то точно знаю, кто за мной следил из угла весь вечер… Интересно, зачем?.. Из коридора донёсся грохот отворяемых дверей и возмущённые вопли.

– Обыск, – пробормотала я. – Что они ищут? Или – кого? Тебя?

– Меня, – скривился незнакомец, прижав к матрасу мои пинающиеся ступни. – Но если найдут, то и тебе тоже достанется.

– За что?.. – вытаращилась я.

– За помощь мне, – ухмыльнулся парень.

– Но я не собираюсь тебе помогать! – возмутилась я.

– А у тебя нет другого выхода, – спокойно ответил он. – Или вместе выберемся, или вместе погорим. А виновата будешь ты.

– Чего? – изумилась я. – Это почему это?!

– А кто завывал в коридоре? – незнакомец иронично поднял брови (честное слово, я бы вновь с удовольствием его лягнула, но сила оказалась не на моей стороне, увы и ах).

– А нечего пугать приличных людей!

– Приличные люди в это время спят, а не разгуливают по постоялому двору!

– У каждого свои понятия о приличиях! – огрызнулась я. – Когда хочу, тогда и хожу!

– Вот и доходилась, – насмешливо заметил он и резко подтянул меня к себе, ухватив за колени: – И дохотелась.

Я покраснела, но ответить не успела: в дверь моей комнаты тихонько поскреблись.

– Ложись! – беглец снова нырнул под одеяло, наконец-то отпустив меня и утащив за собой свой кошмарный плащ.

Я поспешно улеглась, и тишину нарушил громкий стук и громовой голос:

– Открывайте!

– Добрались, двуликие… – донеслось из-под одеяла. – Слышь… Тебя как зовут?

– Лекс.

– А меня – Вэл. Не бойся, – он, высунувшись, внимательно посмотрел на меня. – Главное, не показывай им своего страха, поняла?

– Угу… – хмуро кивнула в ответ.

Стук повторился. Вэл снова испарился под одеялом, а я, шумно повозившись, «сонно» поинтересовалась:

– Что-то случилось? Пожар?

– Никак нет, дей-ли, – почтительно ответили из-за двери, – но здесь объявился опасный жулик, которого нам велено взять любой ценой. Не могли бы вы открыть дверь, чтобы мы произвели обыск?

– Э-э-э… Нет, не могла бы, простите, – с лицемерным смущением пролепетала я. – Дело в том, что я… не одета.

Из-под одеяла раздался смешок, и я, воспользовавшись положением, сильно пнула «опасного жулика». Он засопел, но промолчал. Странно, как он при таком немалом росте умудряется быть незаметным? Свет Двойной луны падал прямо на постель, но со стороны казалось, что под одеялом никого, кроме меня, нет. Видать наколдовал что-то, м-магию его…

За дверью пошушукались, и прежний голос решил:

– Однако, с вашего разрешения, мы зайдём.

Всё равно вломятся и обыщут, так или иначе. Пусть лучше «так», хоть шума будет меньше…

Моё сухое «да», запасной ключ, короткий щелчок, и три знакомые фигуры в чёрном с подсвечниками наперевес молча закопошились в моей комнате, хлопая дверцами шкафа, балкона и ванной. Натянув до подбородка одеяло, я пристально следила за каждым их движением и думала. О том, что пламя в подсвечниках… ненатуральное. Слишком яркое. Слишком мощное.

Естественно, ничего не найдя (ни преступника, ни ценностей), главарь сначала сунулся под кровать, а потом вылез оттуда и зашарил взглядом по постели.

– Дей-ли, мы просим прощения, – вкрадчиво заговорил он, – но в этой комнате осталось ещё одно необследованное место…

Меня от такого цинизма передёрнуло, а Вэл под одеялом напрягся, как зверь перед прыжком. Я замерла, лихорадочно соображая, как выкрутиться, и мой взгляд упал на столик, где лежали все походные бумаги. Ну, конечно же!..

– Не стоит, – холодно предупредила я.

– Почему же? – насмешливо поднял кустистые брови главарь. Ну и гадкая же у него рожа…

– Советую сначала ознакомиться с походными бумагами обыскиваемого, а потом уж чинить беспредел, – я сухо поджала губы, невольно подражая бабушке. – Мои бумаги – на столе.

Кажется, бабушка занимает не последнее место в волшебном мире… От вида печати моего рода мерзавцы дружно побледнели, поспешили извиниться, вернуть бумагу и убраться восвояси, со скрипом закрыв дверь. Я перевела дух. Сердце колотилось как сумасшедшее: мне стоило больших трудов сохранить вежливый тон и невозмутимое лицо. Благодарю, бабуль… И за поддержку, и за воспитание.

Выбравшись из кровати и подобрав бумаги, я бережно спрятала их в сумку и начала собирать остальные вещи, попутно зажигая от искр кременьков свечи. Вот оно, нормальное пламя, не то что… колдовское. В коридор вновь вернулась тишина, и за моей спиной вспыхнуло маленькое солнце. Это «опасный жулик» тоже вылез из-под одеяла. Перед его сосредоточенным лицом замер зеленоватый круг с символами, похожий на солнечные часы.