скачать книгу бесплатно
Сокровища Каялы
Александр Гущин
18+. Триллер. Старший помощник капитана находит на торговом судне сокровища международных контрабандистов. Контрабандисты оказались шпионами. Задача супершпионов – похищение тайн нанотехнологий. Нанотехнологии позволяют нелегально построить на Красной площади, в Москве, пирамидальное сооружение, в котором находится человек. Московские власти стараются разрушить появившуюся пирамиду. При вскрытии пирамидального здания гибнет мавзолей. Книга содержит нецензурную брань.
Сокровища Каялы
Александр Гущин
© Александр Гущин, 2021
ISBN 978-5-4498-4528-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сундуки мертвецов
Горестная «Каяла»
«Каяла» идёт в Вифлеем
Родился я в 1951 году в Тоцком, пока не атомном районе, в селе Жидиловка, которое посещал А. С. Пушкин 118 лет назад, до моего рождения. Знаменитое село находится в Чкаловской области, теперь Оренбургской. Ранее Жидиловка была пугачёвским умётом, постоялым двором по-тамошнему. Учёные, исследователи творчества Александра Сергеевича Пушкина установили факт: Пушкин поместил умёт там, где широта равнялась долготе! Хорунжий Емельян Пугачёв привёл офицера Петра Гринёва в Жидиловку! Жидиловка находится в координатах 52,5 градуса северной широты и 52,5 градуса восточной долготы. Местные старожилы подтверждали, подтверждают их правнуки: Емельян Пугачёв часто посещал сие загадочное место!
Петербургский житель, будущий автор «Капитанской дочки» 14 сентября 1833 года осматривал Жидиловку. Осматривал поэт Пушкин в 1833 году некрасивое село Тоцкое. Злые языки сплетничали: Александр Сергеевич в Тоцком амурничал с женой Ерофея Андреева! Внуков Ерофея звали «Ерохины». Якобы у Ерохиных – африканские гены.
Прошло 83 года, и по селу Тоцкому в 1916 году, раскидывая чешские гены, начал бродить писатель Ярослав Гашек. Справа-налево 83. Слева-направо – 38.
1916+38=1954.
После Пушкина, после Ярослава Гашека, в десяти километрах от села Тоцкого в 1954 году взорвался атомный заряд. Ядерная бомба рванула в Тоцком районе 14 сентября 1954 года. Ценители справедливости, почитатели правды, нашедшие в Тоцком районе ветхую могилу Михаила Самуэлевича Паниковского, прервут меня,
– Это всё верно, мы знаем, что Остап Бендер сел в шестивагонный литерный поезд на станции Тоцкая! Знаем, что литерный поезд с гостями шёл на торжество открытия восточной магистрали. Короче!
Короче, я родился, учился, служил в армии. После армии, осенью 1972 года, окончил я мореходную школу в городе, где убили Пушкина, в Ленинграде. Минуя Маркизову лужу, ушёл я в заграничное океанское плаванье. Семь лет трудился матросом. Работал на судах Балтийского морского пароходства. Несколько лет находился на Балтийском флагмане, пассажирском лайнере «Поэт Лермонтов», где соприкасался с работой служб внешних разведок многих стран мира. Несмотря на то, что меня в пьяном виде завербовали иностранные спецслужбы, я в 30 лет дослужился до помощника капитана, штурмана советского судна. Деньги советские и фунты английские я зарабатывал неплохие! Сытая жизнь плыла как теплоход в тихую, безветренную погоду. Штиль! Но в 1983 году 19 августа, на день преображения Господа Бога нашего Иисуса Христа, начались неприятности. С тремя приятелями: с Веней Великовым, с Гришей Богословом и с Ваней Златоустом прилетели мы Якутию на речку Тарынах, что означает «наледь». Друзья возжелали выловить якутского лосося-тайменя, половить лосося-хариуса и поискать бивни мамонтов примигениусов. В 1982 году мы рыбачили и охотились на островах Серых Гусей, что на севере Чукотского полуострова. На этих холодных островах спрятали некоторую сумму денег, резиновую лодку, спички и рыболовные принадлежности. В 1983 году не поехали на эти серые острова. Решили порыбачить в Якутии. Расположились в глухомани в Васюткиной нори, в глухой якутской тайге в избушке-зимовье известного лесника-охотника Василия Д. Узалова. 28 августа 1983 года на день успения Пресвятой богородицы и Приснодевы Марии вчетвером угодили в лапы вооружённых уголовников – беглецов смертников. Смертники накололи нам такие же татуировки, какие были на их телах. 21 сентября 1983 года, в день рождества Пресвятой богородицы, бандиты-беглецы спровоцировали своё обнаружение. 27 сентября, в день Воздвижения Креста Господня, когда солдаты Советской Армии окружили лесную сторожку, хладнокровно смертники расстреляли нас. Сторожку подожгли. Сами преступники спрятались в подземелье-схрон. Трое приятелей погибли. Я случайно выжил. Как беглец-уголовник угодил в камеру, приговорённый к смерти. Сидел 8 лет. 12 июня 1991 года бежал из тюрьмы, где невинно страдал за правду. В Москве 14 октября 1991 года у строящегося храма Державной Божьей Матери встретился я с Президентом Ельциным. Президент потребовал пересмотреть моё дело и меня оправдали. На воле устроился работать младшим штурманом теплохода «Академик Филатов», где в марте 1992 года перевозил солод из Антверпена в Сайгон. В отпуске подрабатывал я на бригантине «Фестетис де Тольна». Второй раз дослужился до старпома. В декабре 1994 года как штурман дальнего плавания решил сходить в очередной рейс. Как венецианского купца Марко Поло судьба тридцать лет заставляла меня бродить по миру.
Декабрь 1994 года – безвременье на Руси. Одиннадцатого декабря 1994 года началась чеченская война. Одиннадцатого декабря 1994 года я был направлен на теплоход «Каяла» Балтийского морского пароходства. Рейс был обычный: Лиссабон – Южная Америка. Оказалось: чеченская война докатилась от Терека до реки Амазонки! Прошлась война по просторам Атлантического океана! Этот сказ про войну.
Хотят ли русские войны? Вот она, чеченско-русская война! Россия разваливалась. Кровавые руки поганых террористов-сепаратистов дотянулись и до нас, до моряков. Везёт мне на поганых! Поганые оказались в руководствах пароходствами! Так было в целом по стране. Не замечал тревожной ситуации только нетрезвый Ельцин со своим квази трезвым правительством. Не осознавал хмельной Президент собственной вины в позорной для России чеченской бойне! Не хотел и не мог видеть Ельцин без зеркала спецслужб, откуда растут уши дробления российского государства. Российских разведслужб честное зерцало треснуло и разлетелось на мелкие осколки национальных, религиозных и атеистических мнений. СССР разлетелся на осколки. Начинала разламываться и Россия. Первым куском, отламывающимся от России, была Чечня. Появились щупальца кавказских отщепенцев в Кремле. Отщепенцы решили отщепить Кавказ от России, но так, чтобы руководить Россией и за счет России, жить. Кавказ захотел переродить русскую нацию, сделав её женщиной-скво на посылках! Впрочем, так поступают все молодые нации, находящиеся на ранних стадиях своего развития.
В эти времена как во времена князя Игоря застонала русская земля от инородцев. От поганых. Кстати сказать, есть и не поганые инородцы. И не поганых инородцев больше, чем поганых. Но когда русские князья и Президенты малое великим называют, куют крамолу брат на брата, поганых становится больше. Появляются русские братки-смерды. Смердят и русские князья-холопы. Князья и холопы ходят под инородными эмирами. Из-за дележа денег, из-за русской трусости страну накрывает тень смуты. Печаль великою слезою разливается по русским селеньям! Нависают сепаратисты над Русью! На хвалу воздвигается хула. На волю вырывается насилье. Застонала в те времена и глупая Чечня от собственных бестолковых сепаратистов.
В то смутное время я получил назначение на теплоход «Каяла». Международные позывные «Каялы» четырёхбуквенные: UUXS. Пяти трюмное двухпалубное судно длиною было не более ста пятидесяти трёх метров. Ширины судно достигало двадцати одного метра тридцати трёх сантиметров. Максимальной осадкой теплоход был восемь метров восемьдесят восемь сантиметров. Груза «Каяла» брала десять тысяч пятьсот тридцать шесть тонн. Дизельный двигатель посудины мощностью в восемь тысяч сто пятьдесят лошадей позволял теплоходу развивать скорость 17 узлов. Глубина трюма теплохода «Каяла» составляла 10,66 метра. Чтобы наглядно представить такую глубину скажу: в трюме вертикально можно было перевозить колонны греческого храма, дорического периптера Парфенона! Как известно, как трактует Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, высота колонн Храма Афины-Девы десять с половиною метров. Если вы русский грузовой помощник, то спокойно погрузите колонны вертикально и закроете крышку трюма. Не русский, иностранный грузовой помощник, который пользуется информацией энциклопедии Брокгауза и Ефрона крышку трюма закрыть не сможет! По их иностранной энциклопедии высота колонн Парфенона – одиннадцать метров! Колонны Парфенона из трюма «Каялы» будут торчать на тридцать четыре сантиметра! Смех смехом, а «Каялу» действительно послали в Грецию за большемерным грузом. Но возникла проблема соответствия точных, предельных размеров груза и трюмов.
Чтобы не рисковать и не гонять теплоход зря, судовладелец отработал назад и отправил «Каялу» в устье реки Амазонки, в бразильский Вифлеем, за пилолесом. Вифлеем в переводе на португальский язык звучит, как Белем или Белен. Порт Белем – цель теплохода «Каяла»! Балтийским российским судном с таким историческим названием командовал кавказец, ингуш, капитан Магасов Маарулал. Старпом был русский, это я, по фамилии Муромец. Судовым врачом, сиречь доктором был осетин Махмуд Даргавс. Шеф поваром, коком был аварский дагестанец или дагестанский аварец Шамиль Кануни. Исходя из названия судна, капитана про себя я назвал Кончаком. Врача Гзаком. Повара – Кобяком. И накликал я на себя беду, как князь Игорь набегом на половцев!
Беда моя: не люблю я всяких татар! Профессор Преображенский Филипп Филиппович, герой книги Булгакова «Собачье сердце» не любил пролетариат. За уровень сознания. Я же не люблю кавказцев и арабов. За то, что их разум находится на уровне сознания российского пролетариата 20 годов 20 века. Отстают они в развитии на 100—200 лет, отсюда у них такой большой процент поганых. Не люблю я арабов и прочих палестинцев. Поганых кавказцев, продажных сотрудников, сотрудниц ФСБ, ГРУ в придачу – ненавижу! За что – об этом речь впереди.
Сменный морской экипаж судна «Каяла» в количестве 27 человек вылетал из Петербурга-Ленинграда в Лузитанию, в Лиссабон под новый наступающий 1995 год. Как старпом я решал организационные вопросы по прибытию полного состава экипажа на борт теплохода «Каяла». В Лиссабоне, где ошвартовалась моя горестная «Каяла» мы должны были сменить старый экипаж и направиться в бразильский порт Вифлеем в устье реки Амазонки. Точнее, теплоход должен был зайти в речку Пару, за грузом пилолеса для Испании. Сбор экипажа назначили в аэропорту Пулково, где 29 декабря 1994 года все познакомились. Представляясь капитану, я удивился его внутренней слабости. Казалось, капитан всё делает через силу. Был он каким-то подчинённым лицом, нежели капитаном. Более всего поразила супруга мастера. Мнилось, что она была в состоянии прострации. То ли провожала мужа-капитана на смерть, то ли сама собиралась умирать. Эти мысли пришли в голову в самолёте, когда был на подлёте к Любимой бухте. Я заметил: мастер как-то неестественно быстро выполняет просьбы видимо его друга, судового врача Махмуда Даргавса.
– Зомби,
– по-привычке, мысленно дал очередную кличку капитану зная: среди множества кличек приживётся наиболее характеризующая! И в аэропорту «Пулково», и в самолёте капитан-мастер молчал. Худой как женская сигарета доктор-врач говорил, не умолкая! Доктор Даргавс радостно требовал, чтобы его называли Айболитом. Махмуд-Айболит казался весёлым, добродушным человеком. Напоминал персонаж из произведения Стивенсона «Остров сокровищ». Прихрамывая, доктор бродил по самолёту и благожелательно угощал экипаж мятными, витаминизированными конфетами. Судовой врач приговаривал, налегая на букву «и», коверкая слово «Гиппократ»,
– Клянусь Гиппокритом, лучшие конфеты!
– Гзак-Гиппокрит,
– мысленно окрестил я судового врача. Но увидя в его правом ухе серьгу, я охнул, и поправился,
– Окорок! Сильвер!
Как рассказывал не высокий хромой Айболит-Сильвер: с поломаной мачтой в жестокий шторм он прошёл мыс Горн на парусном судне, оставив его по правому борту. Низкорослому, худому Даргавсу подошла бы кличка не Окорок, а Окурок. После того как я дал врачу имя «Сильвер-окурок» больше о капитане и докторе мысли не развивал. Мои категории мышления в то время были ориентированы на постоянную тонкой структуры равную бесконечной периодической дроби, что, по моему мнению, противоречило условию целых чисел длин волн де Бройля на орбитах электронов. По моим категориям мышления постоянная тонкой структуры была равна
1/128=0,0078125
единиц, то есть равна числу с конечным количеством цифр после запятой.
0,0078125пи=0,005859375ум.
3 / 0,005859375=512.
1 / 0,0078125=128.
512 / 128=4.
– Ядро атома радиусом четыре единицы!
– думал я, засыпая в роскошном кресле воздушного лайнера. Посасывая конфету Сильвера, размышляя о ядре и хитрых волнах де Бройля, я вскоре уснул. Не заметил, как приземлились в Лиссабоне. Португальский порт Лиссабон писатель Грин называл Лиссом. Один римский корень у слов Лузитания и Лисс. Ядерные и корневые загадки я люблю разгадывать!
Наутро мы добрались до «Каялы». Смена экипажей произошла в течение суток. Заодно закупил провизию на два месяца вперёд. Заказал я продукты по старой заявке старого экипажа. Цены были низкие. Агрессивный артельщик сменяемого экипажа заверял: продуктов хватит на три месяца, а не на два!
– Шустрый артельщик, вероятно «сексот», секретный сотрудник российских спецслужб,
– думал я.
– С такими продуктами, будете, как сыр в масле кататься!
– приговаривал артельщик.
– Поживём, увидим!
– отвечал я русскому spy-артельщику, направляясь с рапортом к капитану. Капитан в ясеневом кресле сидел за дубовым столом один. Мастер-зомби пил пиво. После доклада о готовности судна к выходу, я выложил перед капитаном сотню-другую долларов – половину десяти-пятнадцати процентной поощрительной ставки. Мелкий откат получают капитан и старпом за заказ продуктов от хитрецов-шипчандлеров-конкурентов. На моё удивление мастер сделал попытку отказаться от денег, безвольно отмахиваясь от предложенных долларов, но валюту всё-таки взял. Не брать деньги – не в правилах капитанов! Тем более – кавказских. Что-то здесь было не так. Уходя, я притормозил у выходной двери, закрыл её неплотно, прислушался.
– Зачем взял валюту?
– услышал вдруг голос доктора Даргавса,
– Зачем половина, возьмём позже всё!
– Будущий рэкет?
– задавал я сам себе вопросы,
– Но можно половину денег забрать сейчас, вторую половину отобрать потом. Так вернее. Химичит как всегда Кавказ! Хер тебе, джигит, не валюта! Залупу отсосёшь, конскую!
– решил я, думая о Даргавсе. По требованию я отдал бы капитану и оставшиеся доллары. Свободные деньги в судовом хозяйстве необходимы и капитану, и старпому. Услышав речи судового врача, я возмутился,
– Не хочешь Гиппокрит ехать, пойдёшь, сука, пешком!
Сильвер-Окурок показался мне наиболее опасным. А на опасность я реагирую матом. Русским рукопашным матом.
Вечером я побродил по Лиссабону. Помолился в церкви Святого Погребения. В магазине-баре «Русь» затарился водкой. Купил представительские сувениры. Перевёз на такси водку и сувениры в старпомовскую каюту «Каялы». Вернулся в бар. Выпил стопку американского бурбона. Но моя любовь это джин. Норма джина – бутылка. Купив ёмкость ёлки-палки или можжевеловый London Dry Gin, отдыхая у барной стойки, начал размышлять. Джин со льдом, виски с содовой, тоник, помогали соображать. Надо брать Кавказ на контроль! Горные джигиты от причальной стенки Ноева ковчега – хамова стойбища, что-то затевают! Чего не люблю так это многонациональные экипажи! Тут глаз да глаз нужен!
Когда я вышел из бара, в глаза ударил ветер. Погода в Португалии портилась. Вернувшись на «Каялу», я в тревоге заснул. Днём следующего дня португальские портовые власти покидать порт Лиссабон из-за плохой погоды не разрешили. Вечером ветер начал стихать. С заходом Солнца «Каяла» получила добро на выход. Как только пошли, налетел шквал. Кончак-Магасов, безвольный капитан-зомби, судовождением не занимался. Новый год! Пришлось одному, ночью, в канун Нового 1995 года, в этот жестокий шторм выводить из Лисса пустопорожнюю, без груза «Каялу». Еле-еле, на большой волне, раньше времени, практически не выходя из Любимой бухты, сдал лоцмана. Лоцманский катер кидало как щепку. Pilot едва не вылетел за борт! Тяжело управляется пустой теплоход в сильный ветер! На малом ходу сдачи лоцмана судно в балласте ураганным ветром развернуло и понесло в сторону от фарватера. Высокие борта не загруженой «Каялы» работали не хуже парусов! При такой ситуации дал самый полный ход, предупредив машинное отделение: пустопорожнее судно-парус, пустая коробка и мне нужны самые высокие обороты винта!
С огромным креном от ураганного ветра, «Каяла» со свистом, с глухим рёвом главного двигателя в восемь тысяч лошадей, с пламенно-чёрным дымом кровавых искр из шестиметровой трубы медленно разворачивалась к выходу. Девятитонный винт бешено вращался, пенил по корме водяной след. Сказочным демоном «Каяла» кое-как выскочила из бухты! Вырвал я из опасной гавани российский теплоход, двигаясь курсом наискосок от осевой линии фарватера, держа более трёх десятков градусов поправки на ветровой дрейф! Ворвавшись, как морской дьявол в Атлантический океан, я положил «Каялу» по направлению 205,1875 градусов по картушке гирокомпаса, штевнем целясь в Канарские острова. Я двигался к порту Лас-Пальмас, что находится в шестистах девяноста трёх милях от Лиссабона. Точное число миль 690,9375. Взглянув на генеральную, на мелкомасштабную карту, увидел: ухожу с широты Лисса, Пхеньяна, Тяньцзиня, Душанбе и Вашингтона. Я приближался к широте Сакраменто. Опасности сесть на мель я избежал. Приказал рулевому включить авторулевой, отправляться к боцману. Выполнив приказ старпома, матрос-рулевой удалился. «Каяла», покрываясь новогодними брызгами, зарываясь носом в морскую волну, уходила с переменного маневренного хода, набирала постоянные морские обороты.
– Сакраменто – край богатый! Золото гребут лопатой!
– замурлыкал я песенку златоискателей. Замурлыкал как пророк, не подозревая: в рейсе мне достанутся несметные сокровища контрабандистов! С левого борта мелькала увеличивающаяся к западу от Гринвича долгота древней сказочной страны Магриб. «Каяла» неслась за сокровищами, подползая к спокойным конским широтам. Крохотное судно намеревалось штевнем раздвинуть Канарские острова и отрезать южный хвостик Северо-Атлантическому хребту.
На следующий день не ведая, что через сорок дней буду сказочно богат, произвёл рутинную работу нищего русского старпома. Провёл повторную ревизию артелки. Судовая кладовая – артелка была забита съестными припасами. Повар Кануни раскладывал специи. По-совместительству, Шамиль исполнял обязанности артельщика. На судне всё было в порядке. Сытый экипаж работал слаженно. На двухмесячный виток Лисс – Амазонка – Лисс, продовольствия хватит с избытком!
Судовой врач так не думал. Гзак-Сильвер думал иначе.
– Почему доставили мало продуктов?
– заявил он мне на следующий день.
– Слушай, Гиппокрит!
– отвечал я,
– Возьми калькулятор, сходи в артелку. Посчитай и успокойся. Расслабься. Relax, Осетия!
Даргавс не успокаивался. При каждом удобном случае, в присутствии членов экипажа, он говорил о скудости продовольственных запасов! Я понял: осетин решил внести нервозную обстановку в экипаж! Напрашивался вопрос: зачем?
– Будущий рэкет? Даргавс решил скомпрометировать старпома?
– задавал я сам себе вопросы и не находил на них ответа.
Пятого января 1995 года в порту Лас-Пальмас, что расположен на острове Гран-Канария, с калькулятором я вновь посетил продуктовую кладовую. Посчитал мясо во взвешенных тушах и обомлел. Расход мяса за пять дней составил более ста тридцати четырёх килограммов! Экипаж за эти три дня употребил 67 килограммов!
Не хватало одной-двух туш мяса.
– Смайнали за борт!
– решил я и кинулся наверх, на камбуз, к повару Шамилю-Кобяку,
– Надо отобрать ключи от кладовой!
В углу камбуза на коврике, спиной ко мне повар-артельщик Шамиль Кануни молился Аллаху, срамно отставив жирный зад. Наступило время вечерней молитвы. Недалеко от Шамиля у камбузной плиты ухмылялся врач Даргавс. Даргавс-Сильвер был атеистом. В отличие от Магасова и Кануни доктор никогда не молился. Я же был истинно верующим. Советская власть старалась сделать из меня убеждённого коммуниста, но социалистическая система развалилась. Коммунизм перестал быть моей религией. Идеология коммунизма не смогла меня защитить. Поэтому я обратился к богу. Я поднял глаза вверх, обращаясь к Аллаху,
– Всевышний и Всемогущий! Не дай восторжествовать несправедливости! Покарай виновных! Нет бога кроме Аллаха и Магомет пророк его! Полагаюсь на тебя, о Справедливейший! Аллах велик! Во имя Аллаха милостивого, милосердного прибегаю к Господу людей, царю людей, богу людей, от зла наущателя скрывающегося, который наущает груди людей, от джиннов и людей!
Решил было забрать ключ у артельщика Шамиля, но вовремя ли? остановился и направился в каюту. Надо подождать: великий Аллах, пророк Магомет – помогут! Может это недоразумение? Может, я ошибся при подсчёте? Надо выждать и потерпеть! Должен же я понять для чего повару нужно, чтобы быстро закончились продукты? Судовой врач, доктор-атеист провожал меня долгим задумчивым взглядом. Взор жестокого не врача – пирата Сильвера наводил меня на подозрения!
Но вместо активных действий я объявил мораторий на войну, как Ельцин в первой чеченской, за что и поплатился. Поплатились и двудонные кавказцы, об этом читатель узнает позднее.
В Лас-Пальмасе трезвый, непьющий третий механик, поминутно матюгаясь на какой-то бардак, забункеровал «Каялу» топливом. Испанский лоцман помог мне вывести судно из порта. Выйдя на просторы Атлантического океана, я положил «Каялу» на курс 227,171875 градусов, направляясь в бразильский порт Вифлеем. Бразильский, скорее португальский Вифлеем это порт Белен или Belem, расположенный в Бразилии, в двух тысячах шестистах милях к юго-западу от Канарских островов. Точнее, до Белема 2600,4375 миль. Каяльской скоростью до континента Южная Америка от Собачьих островов топать надо было 7,625 суток. Семь суток и пятнадцать часов ходу до белемского сиречь вифлеемского лоцмана.
На следующий день 6 января при проверке артелки пропала туша мяса и около коробки печени. Не считая естественного расхода продуктов. Аллах с пророком Магометом были на стороне кавказцев! На мою молитву, на моё обращение к справедливости Аллах и Магомет не обратили внимания. Азиатские боги посчитали меня пустым местом!
Я обратился к Иисусу Христу,
– Прошу тебя, Спаситель, разберись с Аллахом и Магометом! Не божье дело азиаты затеяли!
Продукты продолжали стремительно таять. Магомет с Аллахом на Христа не обращали никакого внимания. Вечером 6 января пришлось обратиться к Богу отцу и Богу святому духу,
– Святый боже, святый крепкий, помоги отче, спаси Дух святый! Святый бессмертный, помилуй мя! Ум просвети и сердце! Господи, помилуй! Просвети очи и мысли! Боже очисти меня, грешного! Верую в бога отца Всемогущего, в Иисуса Христа. Верую в Духа святого, в святую Воскресенскую церковь. Поддержи, Господи! Руководи мыслями и чувствами! Научи каяться, молиться, терпеть и притерпевать! Аминь!
Разборки православного Бога отца, Бога сына, Бога святого духа с Аллахом и Магометом привели к тому, что в экипаже начался ропот по поводу скудости питания. Богов к скандалу подстрекал доктор Даргавс. Судовой врач Сильвер-Окурок на судне захватил власть. Православного бога в трёх лицах Аллах и Магомет и в грош не ставили. Я тревожно спрашивал себя,
– Зачем повар выбрасывает продукты?
Тесные контакты повара с доктором, с капитаном говорили: всё это неспроста! Нельзя вопросы ставить в лоб, здесь пахло мафией! Перебирая варианты удивлённый, истинно верующий в справедливость старпом, глупо выжидал.
Слабодушие моих богов, безхарактерность единого бога в трёх лицах вынуждала меня помочь православию. Возникала необходимость предпринять что-либо самому, по-иному замышленью. Чтобы настроить себя на боевой лад я крепко и страшно выругался. Матерно помянул Аллаха, Магомета, Фатиму, её мужа Али и всех их родственников. Русский рукопашный мат закончил словами,
– Войны захотели? Вы её получите!
В воздухе тревожно, зловеще запахло войной богов и людей. Надо было действовать. Я был вынужден готовиться к превентивному набегу на противника.
Ясно было, что православные боги убоялись здоровенного Магомеда. Пасует православие пред могучим азиатским пророком, пред хитрым Аллахом! Вечером перед сном, не надеясь на православных, на слабовольных, на слабосильных богов в трёх лицах я молился и медитировал. Обратился я к начальной людской религии, вспомнив Зевса и Троянскую войну:
Гнев богиня воспой Ахиллеса Пелеева сына!
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал!
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростёр их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам. Совершалася Зевсова воля!
Я пел Трояду Гомера, вселяя в себя мужество и силу, возбуждая гнев против неверных кавказцев, против их исламских богов. Устремил мысли к Гере. Как понимал: имена Геракл и герой происходят от женского имени Гера! Пропев несколько песен, решил: на пару дней уверую в неё, в жену Зевса! Если греческие боги, Гера не поддержат, надо будет искать пропагандистскую основу иной религии.
– Может быть, римский бог Юпитер поможет? Жену Юпитера Юнону просьбой потревожить?
– размышлял я, засыпая.
Наутро 7 января, якобы для экономии, завтрак был из консервированных продуктов. Утверждённое мною меню аннулировал судовой врач Даргавс-Сильвер при поддержке безвольного капитана-зомби Магасова, которому я вынужден был подчиняться. Ухмыляющиеся рожи Шамиля-Кобяка и Даргавса-Гзака навели на мысль срочного набега на поганых мусульман. Везёт мне на поганых! Обидчивому мусульманину скажу: есть и не поганые мусульмане, их явное большинство! Продолжу для необидчивых. Мусульмане с атеистом Даргавсом были гражданами России. Будущий набег, будущую войну мысленно назвал гражданской.
– Уходили комсомольцы на гражданскую войну!
