скачать книгу бесплатно
– замурлыкал я ободряющую песенку, прикидывая,
– С чего начать?
В каюте, прежде всего, убрал книги по истории, философии, физике и математике.
– Эти заниматься делом не дадут!
– размышлял я о кавказцах,
– Джигиты умеют только подличать!
Но как припугнуть повара, чтобы он перестал выбрасывать продукты? У меня нет никаких фактов! Ничего не докажешь! Зачем это им надо? Для чего? Рейс только начался и вдруг такие плюхи. Что делать?
Почему «Каяла» заходила бункероваться в Лас-Пальмас? Сеута рядом, в Сеуте топливо дешевле! Или нет? Стоп! Топлива на виток хватало! Третий механик матерился: нам и на ху… топливо не нужно! Почему грузом на «Каяле» занимается второй штурман, а не старпом? Балтийское пароходство перешло на европейский стиль работы, когда грузом должен заниматься старпом. Что за прыжки и гримасы? Что-то тут не так. Что делать? Выход один – воевать! Если Магомет пошёл на твою гору – беда! С горы Магомета можно убрать только силой!
Собираясь в набег, пряча заметки по кибернетике, философии в рундук мысленно одевался я в кольчугу, брал в руки виртуальные щит и меч. Поднимая глаза к небу, вспоминал строки из Слова о полку Игореве. Игорь пошёл на половцев когда,
Солнце тьмою путь ему закрыло,
Ночь грозою птиц перебудила.
Свист зверей носился, полон гнева…
Кликал див ему с вершины древа…
Кликал див, как половец в дозоре,
За Сулу, на Сурож, на поморье,
Корсуню и всей округе ханской,
И тебе, болван тьмутараканский!
Дела были неважнецкие. Тьмутараканский религиозный болван моих поганых в лице Аллаха и в лице Магомеда оказался сильнее православного Бога отца, Бога сына и Бога Святого духа. Боязно в бой, без богов! С богами, у которых нет сил, не победишь! Но не было и пути назад.
– Как говорится, за нами Москва!
– скаламбурил я, ещё не зная: Москва была за Шамиля, за Даргавса и за Магасова! За ними. Поганая Москва. А не поганая Москва в поганой и не в поганой Чечне стонала голосами восемнадцатилетних российских солдатиков, раненых чеченскими пулями профессиональных боевиков-революционеров. Хлопала дилетантская Москва ельцинскими ослиными ушами, жмурясь от ударов чеченцев в этой самой, в поганой Чечне. На Москву я особо и не рассчитывал, полагаясь на опыт князя Игоря.
– Копие хочу я преломить в половецком поле незнакомом!
– замурлыкал я Слово о полку Игореве, отправляясь в набег. Вечером 7 января заглянул в каюту Магасова. Капитан за дубовым столом сидел в кресле, сделанным из ясеня явно с горы Пелион. Пил мастер-зомби пиво. Я попросил у него несколько чертежей для ознакомления с недоступными устройствами судна. На плоской капитанской опоре лежали, накрывая весь стол, рисунки кривых элементов теоретического чертежа. Под разным предлогом брал несколько чертежей, подкладывал меж ними копировальную кальку, лицевой стороной наружу. И возвращал чертежи. Когда капитана не было в каюте, менял кальку. В своей каюте я прикладывал кальку к стеклу иллюминатора, читая написанное. Узнал почерк Даргавса-Окурка. Капитан только подписывал телеграммы! Мелькало название Belem-Вифлеем. Подписанные капитаном сообщения, Даргавс вручал начальнику радиостанции для отправки. Вскоре я контролировал всю судовую переписку. Собрал десятки радиограмм направленные в разные адреса. Информация оказалась замечательной!
Подходя к устью реки Амазонки, я уже знал: судно ждут не только из-за груза пилолеса, но и ещё из-за чего-то. Много ума не надо было, чтобы догадаться: повезём где-то, какую-то, очень дорогую вифлеемскую контрабанду! Очень дорогую потому, что кураторы контрабанды на судне, были из самых высших кругов! Скандал, сыр-бор с продуктами нужен для отвлечения внимания экипажа! Надо было послушать разговор Кончака с Гзаком, то есть капитана и доктора, когда они были наедине. Магнитофон в каюте был, но когда лента в кассете заканчивалась, автостоп громко щёлкал. Был вариант спрятаться в гальюне каюты капитана, откуда слышен разговор в его кабинете. Но как выбраться из нужника? Обнаружат – в сортире и замочат! Варианты надо было обдумать. Находясь по делу у Магасова, зашёл в его каютный гальюн, закрылся и внимательно огляделся. Внимание привлёк пожарный извещатель.
Выйдя из туалетной комнаты, я попрощался с капитаном и с его постоянными гостями – Даргавсом и Кануни. Я направился к электромеханику.
– Стыдно признаться,
– заявил я электромену,
– Отвечаю за противопожарную безопасность судна, а устройства пожарного извещателя – не знаю!
Через десять минут я был тщательно проинструктирован электромехаником по поводу устройства противопожарного датчика данной конструкции. Оставалось ждать удобного момента. На горизонте уже маячил континент Южная Америка. Туманилась береговая линия Федеративной Республики Бразилии. Преодолев тринадцатого числа экватор, 14 января 1995 года «Каяла», войдя в пресные воды реки Пара, просела на девять сантиметров. В устье реки Амазонки в бразильском Вифлееме или в порту Белем мы брали первую партию лесного груза.
Тропический бразильский порт встречал нас ласковой, тёплой, безветренной погодой. Порт Белем каучуковый, усыпан плодами манго, похож на порт Лиссабон, но находится в южном полушарии, в устье реки Амазонки, в координатах один градус двадцать семь минут двадцать одна секунда южной широты и сорок восемь градусов тридцать минут четырнадцать секунд западной долготы. После швартовки и оформления прихода я отправился погулять по вифлеемскому причалу. Решил поразмышлять, подвести итоги. Находился я на практическом экваторе, но жары не ощущалось. Погода бразильского Вифлеема мне благоприятствовала!
Погода – не бог. Ни греческие, ни римские, ни православные боги мне не помогали. Вероятно, они были слабее Аллаха и Магомеда. С продовольствием творилось нечто невообразимое. Продукты бесследно исчезали. Я обратился за помощью к древне-славянским, к языческим богам. Но Аллах и величественный Магомед были непобедимы. Экипаж «Каялы» гневно роптал на старпома за скудость питания. Пришлось свергнуть Перуна, Ярило, Велеса и Сварога на подходе к реке Пара. Их деревянные идолы качались в волнах Атлантического океана, в волнах бухты Маражо, на траверзе мыса Магуаринью, удаляясь за горизонт в моём воображении. Миниатюрную грациозную воздушную фигурку Стрибога, славянского правнука Дажбога-Гелиоса я не выбросил. Укрепил его крохотный солнечный образ суровой ниткой и одел на шею. Дажбога внуки охраняют! Понял я: дело во времени! Русские по времени были с пером писателя, судовые кавказцы не расстались с дубиной пещерного дикаря. Поэтому я вновь стал древним славянином и взял в руки меч-кладенец. Обоюдоострое оружие заставило меня молиться богу Святовиту. Святовит – главный бог славян! Святовит – бог войны! Святовит утверждал: четыре лица у сущего! У Святовита четыре лица! Оберег Святовита и славянского Стрибога я носил сверху православного крестика. Оберег разрешал убивать! Во время войны с дикими племенами – убивать разрешается! Коварный осетин судовой врач Даргавс, сетуя о скудости питания, подогревал недовольство экипажа. Устраивал Окурок скандалы, заглядывая мне в глаза. Усиливал Даргавс-Сильвер депрессивное состояние старпома! Чувствуя себя не совсем уверенно, я всё-таки старался подводить итоги более-менее беспристрастно. Экипажу и Даргавсу я отвечал: все видели количество привезённых продуктов! За две недели – столько не съесть! Куда делось продовольствие: надо спросить у артельщика, у повара! У него ключи от артелки! Стрелки аргументированного правосудия переводили взгляды возмущённых моряков на Шамиля Кануни! Повар и Сильвер спешили уйти. Назавтра всё повторялось с иными аргументами. Как долго такое российское судовождение может продолжаться? Я загрустил. Погрузку «Каялы» обещали начать завтра. Я же ничего не знаю о планах контрабандистов. Нехорошо. Скорее худо.
Печальную прогулку мою по вифлеемским причалам порта Белем прервал высокий красивый моряк с золотыми зубами, с широкой искренней улыбкой честного человека. Вначале моряк попросил у меня закурить. Увидя надпись на пачке сигарет «Camel», пошутил,
– Самэц?
Почему этот человек был моряком? «Самэц» был в парадной форме российского моряка торгового флота, форме, которую редко можно видеть в повседневной носке. Молодой моряк поразил меня мужественной красотой. Это был черноглазый человек с усами чёрного цвета, с кожей, опалённой тропическим солнцем. Его пружинящая походка говорила: он также быстр, как и силён! В руке у златозубого болтался увесистый чемодан-дипломат. Металлическая обшивка чемоданчика вынуждала называть его кейсом.
– Ты с Каялы?
– ослепительно улыбаясь, выпуская дым в мою сторону, с музыкальным красивым кавказским акцентом вопросил моряк.
– С неё, родимой!
– отвечал я с такой же улыбкой, разгоняя дым левой рукой, разглядывая пришельца.
– Quo vadis? Камо грядеши?
– испросил я кавказского морехода.
– Это по-каковски?
– притушил он улыбку.
– По-японски,
– отвечал я, тоже загашая радость, спрашивая уверенного носителя кейса,
– Зачем пожаловали?
– Ишь ты! Японский знаешь!
– завистливо и уважительно отвечал моряк,
– Я к вам от капитана теплохода «Касожская даль». Нужна консультация плавания по каналу Дрогден пролива Эресунн.
– Зунд,
– мысленно поправил я самца-касога, отмечая про себя, что кавказский моряк чётко выговаривает сухопутное слово «Эресунн». Вслух спросил,
– В Питер идёте? Зундом? Милости прошу на борт!
– Нет, не в Питер,
– отвечал моряк, шагая за мной,
– Идём в Эстонию, в Таллин, в Ревель, как его раньше называли, до оккупации Россией.
– Свободолюбец в шкуре оккупанта!
– мысленно окрестил я касога, заворачивая его в каюту Магасова. В капитанской каюте златозубый вытащил из кейса сложеную вчетверо планкарту Зунда. Толково, но как-то заученно косог начал задавать вопросы моряка-штурмана. Магасов грамотно, деловито, но лениво отвечал. Рядом крутился Гиппокрит – Даргавс. Свободолюбивого косожского оккупанта я мысленно перекрестил в «Редедю» и никак не мог отделаться от какого-то несоответствия в его поведении. Беспокойство не давало мне стронуться с места и уйти из капитанской каюты, на что безвольный капитан-зомби уже намекал. В Редеде заключалась непонятная неправильность. Я не мог разобраться, в чём тут дело.
– Морскую карту вчетверо не сворачивают!
– наконец врубился твой непокорный слуга, любезный умный читатель. Глупой читательнице напомню: морские карты моряки трубочкой носят, под мышкой!
– Вот так дела-а!
– присвистнул я в душе,
– Редедя такой же штурман-моряк, как Гиппокрит-Сильвер – благодетель человечества!
– разворачивал я информацию в мозгу, стараясь сообразить, как поймать касога, чтобы убедиться наверняка.
– Замок Гамлета с какого борта будешь оставлять: с правого, с левого или по корме?
– пошутил я и удивлённо заметил, что привёл Редедю в замешательство.
– Имейте в виду,
– затараторил я, куя железо, пока горячо,
– Эллипс средней квадратической ошибки советских радаров при определении места судна в канале Дрогден выходит за пределы бровки канала! Здесь нужна иная мера! В тумане лучше использовать японский радар. У вас какой, Самсунг, Сейко?
– Сейко,
– бормотнул Редедя, глядя на свои часы марки Сейко,
– Впрочем, не помню….
Капитан-зомби беспомощно крутил головой, стараясь что-то сообразить. Вмешался врач Даргавс. Сильвер-Окурок почувствовал подвох. Даргавс-Сильвер внимательно посмотрел на меня и буркнул,
– Хватит о делах, обедать! Гостя надо покормить!
Кейс Редедя прихватил с собой. Двигаясь вместе с лихой кавказской троицей в кают-компанию, я твердил себе: их разговор надо обязательно послушать! Но как? Как подслушать моих подозреваемых? Может они не причём? А если они не поганые вовсе? Скоренько пообедав, оставив капитана, доктора и гостя в кают-компании, я поднялся на мостик. Вахтенный третий помощник корректировал карты. Я предупредил вахтенного штурмана: ложусь отдыхать, прошу не беспокоить! Покинул мостик, запер свою каюту на ключ, прошмыгнул в капитанскую каюту. Капитанский дубовый стол был прикручен к палубе, не передвигался. Это хорошо. Сделанное из крепкого ясеня капитанское кресло, стулья из ясеня я передвинул так, как мне было выгодно. Осмотрел все помещения, зашёл в гальюн. Встал за дверью, откуда просматривались ясеневые стулья и дубовый стол. Помещение обширного туалета, где я устроился, трёхкубриковой, скорее трёхкомнатной капитанской каюты находилось поблизости от совещательной комнаты, где я предполагал будущий разговор контрабандистов. Но после обеда людям в нужник нужно! Если зайдут в гальюн – я пропал! Стук сердца выдавал моё волнение. Подняв глаза вверх, помолился на извещатель пожарной сигнализации, – не выдай дружок! До извещателя я легко дотягивался рукой. Дверь туалетной комнаты была открыта. За дверью было некоторое пространство, где я прятался. Я трусливо жался к переборке капитанского сортира. Оставалось – ждать!
Через некоторое время в каюту вошли четверо: судовой врач Даргавс, повар Шамиль, гость – квазиморяк красавец Редедя с кейсом, и хозяин каюты – странный кавказский капитан-зомби. Четвёрка расположилась на ясеневых стульях, уселась за дубовый стол. Доктор изнутри запер дверь каюты на замок, проверил подсобные помещения и шкафы, отворяя двери настежь. Туалет Даргавс также проверил, прижав меня к переборке открытой створкой. Я вытянулся в струнку, ожидая, что вот-вот меня обнаружат. Но за дверь осетин не заглянул. Сквозь щель у дверной петли я наблюдал, как современный Сильвер-Окурок уселся рядом с Редедей.
– Нет, не я! Я финансовый квартирмейстер! За работу один процент с партии,
– продолжил Редедя разговор.
– В кейсе – ваша доля. Вам лимон зелёных с документами легализации. Для Эскулапа малява от Аль-Каиды[1 - Террористическая организация, запрещённая на территории РФ.]. Имам и Усама шейх бен Ладен желают знать Кремлёвского горца, ответственного лица за переброску финансов!
Судовой врач еле слышно возражал,
– Недостаточно моё и Шамиля участие?
– как издалёка доносился голос судового Айболита,
– Контроль и безопасность перевозки гробов обеспечивает Аквариум. В перемещении домовин участвует Вримаков. В чеченской войне заинтересованы уважаемые бизнесмены! Большие люди! Работник Аквариума Верезовский не только коммерсант. Финансовым чиновником сидит в Кремле. Близок к папе!
– Вримаков?
– лихорадочно соображал я,
– Это который? Начальник Службы внешней разведки? Или КГБ-ФСК? ГРУ? Бывший? Сейчас начальник ГРУ Фёдор Ладогин? Или нет? Вячеслав Трубников? Трубников – заместитель директора Службы внешней разведки. Значить Даргавс Махмуд и Шамиль Кануни – сотрудники Главного разведовательного управления? Или сотрудники Службы внешней разведки? Шпионы? Если это так, Россию можно поздравить. Ай, класс! Ай да Россия! Раздвоилась двуглавым шпионским орлом, естественно потеряла ориентацию. Захотела и нашим, и вашим угодить!
Хитрого еврея Верезовского я знал. У российского Президента, у русского татарина, точнее, у татарского кацапа Ельцина, Верезовский будет заместителем секретаря Совета безопасности. В Совет безопасности людей с улицы не берут! Значить Верезовский чин российской разведки! Проще говоря – Верезовский сотрудник ГРУ или КГБ!
Примечание эксперта: Оборотень Верезовский в прошлом был сотрудником ГРУ.
Архив ФСБ. ВН-М-Ч17.
То, что Верезовский был близок к папе Римскому, я не знал. Позже сообразил: папой Гзак-Гиппокрит называл российского Президента Ельцина! А кто такой имам и Усама шейх бен Ладен? Имя Усамы бен Ладена загремело после 11 сентября 2001 года. Я не мог знать его за несколько лет до сентябрьских событий. До разрушений небоскрёбов-близнецов на острове Манхеттен оставалось 6 лет 7 месяцев и 27 дней. Я сообразил: угодил в змеино-осиное гнездо международного терроризма, в гнездо осетино-русской мафии! Дура-читательница торопится знать: что будет потом, после близости с папой? Умный, любознательный и любезный читатель желает слышать, что говорят мафиози. Прерву свои бестолковые рассуждения. Редедя зло шептал с присвистом,
– Для Усамы и имама не нужна самореклама! Нужна фамилия кремлёвского горца, имя ответственного за операцию лица! Чтобы не с вас спрашивать, с бестолковых посредников, а с могущественного заказчика!
– Скажи, в каком звании Кремлёвский горец, чтобы знать серьёзный человек или нет!
– Сказать не могу,
– отвечал Эскулап-Даргавс,
– Напишу, ты запомнишь.
Гиппокрит зашуршал бумагой и что-то быстро написал на листке.
– Запомнил?
– произнёс врач, показав записку Редеде,
– В разговоре, ключевая тема опознания свой-чужой – упоминание в любом виде информации об алмазных подвесках! О карте Флинта, о чёрной метке! Кремлёвский горец в разговоре – кузнец Вакула! Финансы – черевички! Чечня это Солоха!
Редедя прочёл записку. Возвращая её Гиппокриту, перебил Эскулапа,
– Не толки воду в ступе! Ваш товар в полумесяце – в сундуке мертвеца! Полумесяц примут люди в Сантандере. Серп и молот, звезду Давида, свастику, четвёртый трюм, все четыре домовины под ваш общий контроль, до континента! После смены экипажа – не ваше дело!
– Знаю, не повторяй!
– шипел Гиппокрит,
– Горца-то кремлёвского, запомнил?
Глядя, как Даргавс сжигает записку в пепельнице, назло Даргавсу вслух, но шёпотом с придыханием Редедя повторил текст записки,
– Запомнил! Генерал-лейтенант Главного разведывательного управления Генштаба Воружённых сил России Вакулян Азиз Ильич! Кузнец Вакула везёт черевички голодной Солохе!
