Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– Хулиган, сразу видать. И костюм киллера нацепил.

– Это не киллер. Это Шахматный король, – стали поправлять ребята.

– Просто я еще королевский воротник не пристегнул и королевскую корону не надел.

– Вот сейчас мама твоя придёт, я ей задам воротники с коронами!

Вася от обиды вышел в коридор. Там он и встретил свою маму. Мама присела на банкетку около кабинета. И Вася рядом у стенки встал. Он думал: что сейчас будет, ведь он ничего маме не рассказал, ни вчера вечером, ни сегодня с утра.

Тут мама Кристины вышла из кабинета и стала жаловаться маме Васи:

– Ваш избил мою.

Мама Васи удивилась новогодней новости:

– Вася! Ты бил девочку?!

– Один раз всего ударил, – Вася решил не сильно расстраивать маму, поэтому о втором ударе умолчал.

А мама Кристины дальше жалуется:

– Кристиночка проплакала весь день и всю ночь. У неё припухлость на губе.

А мама Васи говорит:

– Покажите припухлость. Предъявите.

Но мама Кристины ничего предъявлять не стала, а ещё больше стала возмущаться, и позвала родительский комитет – в качестве свидетелей. Учительница Татьяна Викторовна сделала вид, что ничего не видит и ничего не слышит: ни свидетелей, ни обвиняемых, ни пострадавших. Она выстроила парами второй «А», самый ужасный класс самой ужасной школы района, потом подошла к Васе, взяла его за руку и повела в актовый зал. А маму Васи никто в актовый зал не повёл – она же не учится в школе во втором «А». Мама Васи вместо праздника осталась на съедение родительскому комитету.

– Вы что сыну не объясняете, что девочек бить нельзя? Вы что себе позволяете?

– Подождите! – оправдывалась мама Васи. – Постойте! – Надо же разобраться, что произошло, почему дети подрались!

Мама Кристины вдруг сказала:

– Нечего разбираться! Я иду к директору.

И родительский комитет сказал:

– Мы бежим к директору.

И они действительно пошли к директору, и стали теперь директору рассказывать, как пострадала от Васи Кристина. Директор как-то странно посмотрел на маму Кристины и ответил в том духе, что они в школе учат мальчиков не бить девочек, но также учат и девочек не бить мальчиков.

Тогда родительский комитет вдруг перестал жаловаться на Васю и сказал:

– Мы пошли. Нам ещё в классе парты убирать и чаепитие оформлять.

И мама Кристины вдруг сказала:

– И я с вами. Я тоже буду чай кипятить.

А мама Васи тем временем пошла в актовый зал и стала спрашивать у учительницы Татьяны Викторовны:

– Я же вчера заходила в класс за лыжами после уроков, видела и вас, и маму Кристины под ёлкой. Почему мне никто ничего не сообщил? Что вообще произошло?

– Ничего не произошло, – сказала учительница Татьяна Викторовна не моргнув глазом. – Ничего. Садитесь и веселитесь.

– Да куда уж веселиться. Уже навеселилась.

И мама Васи вышла из актового зала и пошла прямиком в полицию, к инспектору по делам несовершеннолетних.

– Понимаете, – сказала инспектор, – заявление должно поступить от пострадавших. Тогда мы будем разбираться.

– А если поступит заявление от виновных?

– Тоже будем разбираться. Но с таким я ещё ни разу не сталкивалась.

Мама Васи села и написала заявление.

– Зачем вам это? – удивилась инспектор.

Свет от настольной лампы играл на погонах, отражался в двух маленьких звёздочках.

– А затем, что я хочу понять, что произошло. Учитель говорит – ничего не произошло, а на моего ребёнка родительский комитет директору жалуется.

– Понимаете, гражданка. Вы отрываете у полиции время от серьёзных дел.

– Наше дело тоже может перерасти в серьёзное. Что это такое? Драки, драки в школе, и никто ими не занимается.

И стали разбираться. Долго разбирались, опрашивали свидетелей, и охранника. Как назло, по закону подлости, инцидент под камеру видеонаблюдения не попал. Опросили и Васиного тренера по плаванию, попросили из бассейна характеристику. А вот тренера Кристины не опрашивали, потому что мама и дочка категорически отрицали, что занимаются в спортивной секции каратэ.

– У нас зрение, – убеждала инспектора мама Кристины. – У нас плоскостопие продольно-поперечное и остеохондроз.

– Остеохондроз? – переспрашивала удивлённо инспектор.

– У меня, у меня – остеохондроз, – торопилась поправиться мама Кристины. – На нервной почве давление и остеохондроз.

Инспектор отдела по делам несовершеннолетних внимательно посмотрела на маму Кристины и сказала ей:

– Вы хоть врите правдоподобно – мой вам совет на будущее.

В кабинете директора школы назначили разбирательство. Пришли: инспектор, директор, физрук, учительница Татьяна Викторовна, охранник, который всё видел, родительский комитет, который ничего не видел, но в письменной форме утверждал, что видел всё, мама Васи с Васей, и мама Кристины с ненаглядной дочкой своей, которая почему-то щурилась. Иногда Кристина переставала щуриться и тогда мама толкала свою ненаглядную дочку в бок (очень болезненно, между прочим), Кристина спохватывалась и опять начинала щуриться, и всё больше и больше начинала походить на маленького крота.

У мамы Васи в руках была папка, и у инспектора была папка. Мама Кристины порылась в маленькой сумочке, папки там конечно же не оказалось, и мама Кристины достала блокнотик с прыгающим каратистом на обложке и иероглифами, но тут же убрала.

Зачитали заявления: мамы Васи и встречное – мамы Кристины. Три часа шло разбирательство, и мама Кристины осталась очень не довольна тем, что всё перевернули с ног на голову.

– Вот характеристика от Васиного тренера и из бассейна. – Инспектор зачитала характеристику. – По правилам постановки на учёт, – объявила инспектор. – В ОДН учитываются достижения несовершеннолетнего в учёбе, секциях и других занятиях. Грамоты покажите.

Мама Васи достала грамоты.

– Сто спина, пятьдесят кроль, сто комплекс, третье место, второе, первое, – показывала всем грамоты инспектор. – И вот ещё разрядная книжка. Первый юношеский разряд по плаванию.

– Ой! Ну и что! Первый юношеский! – подпрыгнула Кристина как воинственный крот. – У меня скоро красный пояс по каратэ будет с двумя синими полосками!

Тут Кристина осеклась, пришибленно и покорно сощурилась, но было уже поздно.

В кабинете директора воцарилось молчание. Все молчали как настороженные серенькие мышки, точь-в-точь как второй «А», когда наблюдал, как охранник и Вася «разоружали» Кристину.

– Думаю, ситуация прояснилась, – сказала инспектор. – Решение и протокол заседания вы получите по почте. Вот тут и тут все, кроме несовершеннолетних, поставьте подписи.

Тут в кабинет вбежала мама Аллы с Аллой.

– Что вам нужно?

– Мы… мы Васю пришли спасать, – сказала Алла.

– Рассказать, как было, – сказала мама Аллы. – А то родительский комитет погряз в коррупции, а теперь ещё и лжесвидетельством занимается.

– Докажите! – взъелся родительский комитет.

– Не волнуйтесь, – успокаивал маму Аллы охранник. – Разобрались. Всё органы знают.

– А что мою дочь эта каратистка лыжной палкой в грудь тыкнула, органы знают? Я вот справку от доктора принесла. Ушиб ребра, гематома!

Инспектор вздохнула устало и сказала:

– У мальчика награды – характеристика из спортшколы, этого достаточно, чтобы не ставить с первого раза на учёт. А если вы, – обратилась инспектор к маме Аллы, – напишите заявление и приложите справку, то по всей видимости поставим на учёт Кристину. И ни зрение, ни плоскостопие, ни остеохондроз, ни давление никому не помогут, – инспектор потёрла затёкшую спину и в упор посмотрела на маму Кристины.

Мама Кристины стала оправдываться, стала умолять маму Аллы:

– У нас зрение. Кристиночка просто палку уронила. У нас такое зрение плохое, что дочка моя вашу дочурку и не заметила. Да, Кристиночка?

– Да, – из последних сил, что было мочи щурила слезящиеся покрасневшие глаза, Кристина.

И все, и учительница Татьяна Викторовна, и родительский комитет, и директор, стали умолять маму Аллы не писать заявление и не отдавать инспектору справку. Целый час шли упрашивания. Вася и Алла бегали по фойе перед директорским кабинетом, Кристина стояла у стены и тёрла слезящиеся глаза, а взрослые всё говорили, всё пререкались… Наконец, мама Аллы согласилась всё замять. Мама Кристины моментально облачилась в лисий полушубок и выскочила из кабинета директора, дав хорошего пинка дочери: слезящийся крот и хитрая лиса потерпели фиаско.

Стали расходиться и остальные.

– Останьтесь! – приказал директор Татьяне Викторовне. И что говорил директор учительнице второго «А» никто так до сих пор и не знает.

– Уф! – охранник вытирал и вытирал пот со лба, усаживаясь за свой стол и включая планшет. – Уже и лыжную палку у драчуньи не отнимешь, сразу полиция.

– Ох! – вторил охраннику физрук. – Чтобы раньше девочка палками во всех тыкала, а потом ещё и жаловалась, что ей в челюсть двинули – не было такого за двадцать пять лет моей профессиональной деятельности. Уйду я из школы.

– Фи! Как неудачно всё обернулось, – родительский комитет столпился у подъезда школы и обсуждал произошедшее. – У девочки – зрение. Куда бьёт, не видит. Нет, чтобы пожалеть. Её ещё и виноватой сделали.

Но тут из школы вышла инспектор в форменной куртке на меху, на погонах в свете фонарей мерцали две звёздочки, и родительский комитет мелкими ледышками моментально рассыпался по школьному двору, как будто никого и не было за секунду до этого на крыльце. Покатился родительский комитет по снежным тропинкам, разошёлся по разным путям: кто к автомагистрали, кто в микрорайон.

Физрук через год ушёл из школы. Его позвали в департамент, и он не стал отказываться. Теперь он отвечает за спорт во всех школах района.

В самой ужасной школе лыжные уроки поменяли на коньки.

В классе Кристину стали обходить стороной. И ещё год обходили. Уж Кристина угощала весь класс жевательными мармеладками, угощала, кукол самых дорогих в школу носила – приносила, даже бегать по коридору и поколачивать мальчиков перестала, а всё же год, даже больше, её сторонились. А у Васи наоборот появились новые друзья, двое Стёп и другие мальчики, которых Кристина одной левой поколачивала. И Алла с Васей теперь дружит, и другие девочки, тех которых раньше Кристина к Васе не подпускала.

Мама Васи теперь радовалась ещё больше Васиным призовым местам и сразу прятала их в надёжное место:

– На случай, если опять Вася в челюстину кому-нибудь двинет.

Кристина иногда плакала дома от обиды. Она поняла, что боль бывает не только от удара по лицу, боль бывает сердечная. Кристина мучилась: как хорошо было когда-то, когда они вместе с Васей играли в салки-прилипалки в школьных коридорах. Если бы не противная Алла, ничего бы не было. Да и Вася хорош: променял её – Кристину! – на Аллу.

– Кто ж знал, что он – чемпион в технике баттерфляй, – успокаивала дочку мама. – Ну что ты ревёшь? Просто безобразие. Нас ещё виноватыми сделали.

Э-эх! Ничего уже нельзя было изменить. И драться в школе больше было нельзя. В секции каратэ Кристина стала тренироваться с большим ожесточением. В каждом сопернике она видела Васю, а в каждой сопернице – Аллу. Тренер Кристины нарадоваться не мог на такую воспитанницу:

– Чемпионка! Талантище! У меня такой ученицы ещё не было.

Мама Кристины тоже стала ценить грамоты дочери:

– На всякий непредвиденный случай, – говорила мама Кристины и прятала грамоты в папку с файлами.

Вот так, наверное, и вырастают чемпионки в боевых видах спорта. Не повезло в любви – повезёт в бою.

Снежки

Обидчивое настроение

Женя обиделся на Васю, он проигрывает ему в борьбе, так ещё Вася с друзьями обкидывает его снежками-ледышками. В классе идёт разбирательство. На масленичной неделе класс посещает квест по модному бестселлеру. И надо же такому случиться – на квесте Женя тоже попадает под ураган снежков.

Женя Каледин любил бороться. Как встретит во дворе поцака, так и начинает с ним бороться. И часто побеждал, потому что Женя ходил на занятия по тхеквондо. Вдруг занятия стали платные, но Жене разрешили за полстоимости ходить, раз у него папы нет. А потом Женя понял, что он не самый сильный на тхеквандо, над ним соперники иногда смеяться стали, и Женя перестал в секцию ходить, тем более, что льготы тем, у кого нет пап, отменили.

Теперь Женя погуляет после школы, поборется с одноклассниками и – домой. А дома у Жени – компьютеры в каждой комнате, и планшет хороший, на железе. В школу Женя плохой планшет брал, на пластмассе, но и плохому все завидовали. Особенно учительница Татьяна Викторовна. Она, как видела планшет, так требовала убрать, а если Женя не слушался, то отнимала. Женя ухмылялся довольно: пусть учительница поиграет, а то всё трещит одно и то же: скорость-время-путь, скорость время-расстояние. Ну так достала. Или ещё по русецкому падежи: творительный, родительный… Винительный только ничего. Татьяне Викторовне не мешало бы у этого падежа поучиться.

А в классе-то, в классе многие пацаны по-прежнему в спортсекции ходили и при том – бесплатно. Вася – в бассейн, Макс – на баскетбол, а Дэн – просто дома подтягивался и приседал, и гантели тягал – его так папа за «двойки» наказывал. Но это всё ерунда: плавания, мячик в корзинке, гантели… Реакция – главное. У Жени реакция будь здоров какая – он до ночи за компиграми просиживал, в одной игре даже до тринадцатого уровня дошёл. А в бассейн только тормоза ходят. Уж мячик в кольцо закладывать или с тяжестью тренироваться – это ещё куда ни шло. Но плавать… Люди – не рыбы, зачем им плавать.

После школы Женя шёл домой с Васей – Васе мама сказала, что дорогу, даже по светофору, лучше переходить толпой, и Жене мама тоже так примерно сказала: очень уж опасное движение у них на улице было. Вот Женя и организовывал толпу для Васи, а Вася – для Жени. Женя да Вася, Васяда Женя, ещё бабушки вечно дорогу переходят, снуют туда-обратно, от одного магазина до другого, от акции до распродажи, от распродажи до ликвидации, и это прекрасно – значит, дорогу переходит большая толпа.

– Жень! Почему только бабушки дорогу переходят, а дедушки не переходят?

– Дедушки своё отпереходили. Теперь дома сидят за компами. А бабушкам делать нечего, они компигры не уважают, вот и шастают. Ну чего смеёшься?

После перехода, рядом с детской площадкой, на газоне, начиналась потасовка. Женя с Васей в шутку боролись: и зимой, и осенью, и весной, когда посуше. И вдруг как огромным снежным комом Женю окатило: он вдруг понял, – до него наконец дошло! – что изо дня в день, второй подряд месяц Вася его перебарывает и усевшись сверху декламирует:

– Моли о пощаде, смерд. Моли живота.

Какого живота, какой-такой смерд? Женя ничего не мог понять. Сначала смеялся, а потом стал обижаться, и – обозлился. И стал он Васю в школе по чуть-чуть бить. Например, бегут они после уроков в раздевалку куртки свои забирать, а Женя – раз! – Васю по болевой точке ударит, или, если Вася увернётся, тогда – по ноге, по ноге. А потом отбежит на безопасное расстояние и торжествует с ужимками и кривляниями.

И вот как-то ударил Женя Васю в раздевалке по ноге, ударил как пенальти пробил, как будто это не нога Васина вовсе, а футбольный мяч. Отбежал, радуется, что Вася злится и за ногу хватается. Ещё Макс как раз в раздевалку заходил и сказал:

– Ты, Каледин, достал приставать.

А Вася говорит, морщась от боли:

– Ну, берегись! Ну, тебе, несдобровать.

Каледин почувствовал, что худо ему придётся, хотел побыстрее одеться и смыться, но как назло перчатку одну долго не мог найти, и куда делась непонятно… так и не отыскалась. Тем временем Вася и Макс куртки напялили, ноги в сапоги обули, и быстро-быстро вышли на школьный двор и быстро-быстро снежки стали лепить. А снег был твёрдый, обледенелый, и снежки, хоть летали недалеко, но по ближней цели били основательно. И попал Каледин под ближний обстрел. У Макса снежки крупные, он же привык баскетбольные мячики, рыжие такие, бросать. У Васи снежки небольшие, но зато летят быстрее: недолёт, перелёт… Бум! А тут ещё Дэн на улицу выбежал. Дэн всегда там, где потасовка.

– Ну почему Ваську пнули по ноге, почему не меня?! – наигранно возмущался Дэн, присоединившись к обстрелу снежками-ледышками. И так метко стрелял Дэн, что Женя от боли взревел. И бросился не на Дэна – нет! С Дэном связываться опасно. А напал Женя Каледин на самого долговязого и медлительного – на Макса. Макс Женю просто откинул. Женя опять напал, царапнул Максу лицо, но Макс снова Женю отпихнул, как комнатную собачку или кошку отбросил. А Вася с Дэном Женю ещё пуще обстреливать стали. И у Жени кровь пошла из губы. Он разревелся и домой побрёл. Маме вечером с три короба наплёл, как его все обижают. Мама давай учителю названивать в двенадцать ночи:

– Поедем сейчас в круглосуточный травмапункт. Этот Вася – хулиган. Зря его в прошлый раз на учёт в полицию не поставили. Его надо изолировать.

Учительница Татьяна Викторовна очень боялась слов «травмапункт» и «полиция». И если раньше она утверждала, если какой конфликт происходил или драка, что ничего, якобы, и не было, то теперь крен пошёл в другую сторону: по поводу даже самого-самого маленького синяка или шишки вместо первого урока организовывалось разбирательство под названием «классный час».

И на следующий день прошло очередное разбирательство. Наказали Макса, хотя Макс всего лишь отражал удары. Но Макса слушать не стали, написали ему замечание в дневник и папу в школу вызвали. Дэну и Васе просто сказали: ледяными снежками не кидаться. И ещё Васе запретили вместе с Женей после уроков из школы уходить.

– Сначала один ты, Женя, уходишь. – сказала Татьяна Викторовна. – А через пять минут – не раньше! – ты, Вася. Так и будете по отдельности теперь покидать класс.

Класс был на стороне обидчиков, а не обиженного. Арина и Федя например.

Арина сидела на первой центральной парте. У неё было зрение. И Федя сидел на первой центральной парте. У него тоже было зрение. И они всё время дрались. А рассадить их было нельзя. У них же зрение и первая парта только центральная им обоим положена.

И Федя сказал Жене:

– Странный ты, Каледин. Вон у меня от Арины сто шишек и тысяча синяков. Я в блокнотике всё помечаю, шишка – тире, синяк – чёрточка, то есть дефис. А у тебя всего-то царапина на подбородке, а ты расквасился как маринованный огурец.

– Вы-то – один на один. А в меня – трое на одного, – оправдывался Каледин.

– Ну просто под снежный обстрел попал. Даже шишки нет, и синяка нет.

– Да, Каледин, – поддержали Федю другие ребята. – Ты же сам со всеми первый борешься, когда Татьяна Викторовна у тебя планшет отнимет.

И Арина добавила:

– Последнее время ты так часто дрался, что я про себя думала: когда же тебе, наконец, кто-нибудь по куполу надаёт. Да. А у Макса гляди – всё лицо побитое, и веко заплыло.

– Да я его вообще не бил, только откидывал, а он с кулаками всё лез и лез, – сказал Макс.

– Понимаете ребята, – сказала Татьяна Викторовна. – У Макса-то родители в травмапункт не грозились идти. А мама Каледина – грозилась. А травмапункт – это что, ребята?

– Это – по-ли-ци-я! – хором ответил четвёртый «А» опытный уже в драках и разбирательствах класс.

Женя после разбирательства напустил на себя обиженно-пришибленно-тихий вид, и ходил весь день по школе жутко трагический, кровно оскорблённый, с печатью обречённости на лице. А Вася говорил с Женей как ни в чём не бывало: он по-прежнему считал Женю своим другом. Женя от этого ещё больше злился. Ему не нравилось, что только он, Женя, страдает и мучается из-за этого разбирательства, а и Макс, и Дэн, и Вася давно забыли потасовку. Ещё Женя ужасно, просто дико страдал, что теперь все знают о снежном обстреле, драке с Максом и его, Женином, проигрыше. Нет! Не-ет! Он! Он самый сильный в классе! Но почему же Макс так легко его откидывал, как что-то невесомое. Почему Вася последнее время клал его на лопатки как что-то воздушное, и с какой это стати Дэн на физре подтягивается двенадцать раз, а он, Женя Каледин, чемпион и победитель всех компигр, всего-то один разик подтягивается, да и то хлипкий, с дрожанием. Обидно? Ужасно обидно.

Но привычка – вторая натура. Скучно было Жене возвращаться домой одному. И он стал задерживаться после урока в классе. А Вася его торопил:

– Уходи. А то я из-за тебя уйти не могу.

И Макс с Дэном говорил Жене:

– Да! Иди! Татьяна Викторовна тебе первому уходить сказала. Уходи! А мы с Васей ещё пять минут играть будем.

Женя обижался и нехотя, медленно-медленно, уходил.

И теперь Женя у светофора стоял и ждал какую-нибудь прыткую бабушку, и радовался, когда бабушка говорила:

– Ну пойдём, внучёк. Я тебя через дорогу переведу.

Вот так и переходил теперь Женя дорогу «маленькой толпой» с бабушками. Он плёлся домой мимо площадки, он ходил по площадке, надеясь дождаться Васю, и вспоминал поединки на газоне.

Но кончалась зима, наступала Масленица. Масленица – это игры, а по современному – квесты.

И четвёртый класс поехал на масленичный квест. Им родительский комитет эту поездку организовал, потому что одной экскурсии по плану не хватало, а в музеях ребята плохо себя вели, и экскурсоводы сильно расстраивались.

Приехали на квест. Вошли в двухэтажный длиннющий дом. Ведущая держала за верёвочки целый пук воздушных шариков в виде жёлтых солнышек-смайликов. Ведущая сказала, что квест – кто не знает – это путешествие, а тема – Масленица. Но не просто Масленица, а эпизод сто двадцатый из популярной комикс-страшилки «Лунный метеоролог».

– Все конечно же книжку читали?

Послышалось в ответ «да» и «нет». «Нет» больше чем «да». Но ведущая совсем не расстроилась:

– А кто не читал, тот мульт, наверное, смотрел?

На этот раз «да» слышались чаще, чем «нет».

– Ну а кто и мульт не смотрел, тот в компигру наверняка резался?

– Я! Я играл! – выкрикнул Женя Каледин. – Я на четвёртом уровне.

– Отлично, – обрадовалась ведущая. Она выпустила верёвки – насмешливые и грустные солнышки улетели под потолок; вниз, как лианы спускались длиннющие верёвочки.

– Кто закончит квест первым, выбегает из лабиринта сюда и хватает любой шарик. Понятно? Последний не сможет выбрать себе настроение: шарик-то останется только один. Разбивайтесь на группы, командами легче задания пройти.

Пока распределялись по группам-командам, ведущая успела переодеться в длинный костюм жены лунного метеоролога. Синее блестящее платье с золотыми звёздами и портативный бинокль на груди. Ведущая объясняла правила:

– Все вы, ребята, знаете, что Лунный метеоролог старается изо всех сил: он имитирует ветра и циклоны, выводит искусственные спутники Земли из строя. Институт физики земли не справляется с помехами злодея, и поэтому на Земле погоду часто предсказывают неправильно. Это ведёт к авариям и катастрофам. А Лунный метеоролог злорадствует, радуется, дарит жене энергию катастроф и его жена… – ведущая поправила причёску, – молодеет. Лунный метеоролог строит на Земле целую деревню. Заселяет в неё своих помощников. Он рассылает их по всем метеостанциям, они как шпионы внедряются к учёным в обсерватории и лаборатории. Помощников вербует жена метеоролога. То есть я. В сто двадцатом эпизоде, если кто забыл, происходит следующее. Повсюду празднуют Масленицу. Помощники возвращаются со своих объектов в лунную метеорологическую деревню, и решают тоже отпраздновать Масленицу. Жена лунного метеоролога запрещает им это делать, выливает тесто, выкидывает все сковородки, уничтожает чучело Масленицы. Тогда помощники вместо чучела Масленицы обкидывают снежками злую и противную жену Метеоролога, и ей приходится пойти на попятную, чтобы остаться в живых. Это я вам рассказала вкратце. На самом деле жена лунного метеоролога чинит помощникам множество препятствий, строит десятки козней и даже подсыпает в варенье, предназначенное для блинов, яд. Вот и вас в нашем квесте ждут различные ловушки, загадки и лабиринты. Главное правило какое?

Все молчали.

Федя сказал:

– Бороться и искать, найти и не сдаваться?

– Ну… Не совсем, – замялась ведущая.

Дэн спросил:

– Один за всех – все за одного?

– Это совсем не совсем, – поморщилась ведущая. – Это вообще из другой оперы. У нас можно и поодиночке ловушки искать. Были победители-одиночки, но чаще группа, конечно же, команда.

– Я! Я буду один искать! – обрадовался Женя Каледин. – А главное правило Лунного метеоролога – победа любыми способами.

– Именно! – захлопала в ладоши ведущая. – Именно! Ну что? На старт?

– На старт! – закричали ребята и побежали по лабиринту, размахивая маршрутными листами.

Женя тоже побежал по лабиринту. Это он хорошо умел носиться в планшике по лабиринтам, но почему-то в реале… всё попадал в тупик. И когда наконец вышел к двери с надписью «игротека», лабиринт был пуст – все команды давно вошли в другие двери.