Два трюфеля. Школьные хроники

– Хоть так, хоть так, − бурчал физрук, − скоро март, на лыжах пятый раз выбрались. То снега нет и мороз, то «плюс» и всё течёт.

− Алексей Альбертович! Знаете: сегодня пятница тринадцатое, а завтра День всех влюблённых, – улыбнулась Лада Любушкина.

− Речкин! Балдин! – указал физрук на поляну. –Все, кто без лыж, гуляют здесь, а мы с ребятами с горки будем кататься!

Съезжать с горки получалось плохо: ребята боялись и падали. ( На всякий пожарный случай.)

− Вау! Улёт! – хихикала Настя. – Я пони парящая!

– Ох! − кричал Алексей Альбертович. − Ну и родители: дачи есть, компьютеры есть− на лыжах детей научить кататься привычки нет! Всё я должен делать.

− Прикинь! Все пикируют! – кричал Балдин.

− Что за комментаторы на поляне? – строго спросил физрук. − Кто без лыж, занимайтесь снегобегом. А то стоят здесь, сачки!

Безлыжники стали играть в снегодогонялки. (Бегать оказалось тяжело – ноги проваливались в снег. ) А лыжники все шлёпались с горки. Не грохалась только Лада.

− Так, дети! Все смотрим на Ладу, как она не боится. Лада! Чуть-чуть согни ноги!

Лада съехала, и опять не упала. И ребята стали падать не так безнадёжно: не как мешки с картошкой, а как крылатые лошадки, просто прилёгшие отдохнуть.

− Вот и Настя уже не падает. Молодец! Тебе и Ладе – пятёрки! В любом деле, ребята, главное—не бояться.

−Точно! – подбежал Речкин. – Я, например, с вышки боялся нырять, а потом спрыгнул и перестал бояться.

− Отойди Речкин! С вышки прыгаешь, а на лыжах не катаешься. Иди к своим безлыжникам.

Лёша бегал и украдкой смотрел на Ладу. Лёша понял, что он так может смотреть на Ладу всю жизнь. И как это вышло, что они уже полгода учатся в одном классе, сидят в одном ряду, на одном варианте, а Лёша никогда как будто и не видел Ладу, будто в первый раз сейчас разглядел.

− Ну всё, Лёх! Ща я тебя в суфле превращу!

Балдин дал Речкину по спине, но Лёша не обратил внимания. Он смотрел, как Лада снимает лыжи…

− Балдин! Речкин! Ну что ж вы девочкам не поможете? − пристыдил физрук.

Лёша сам не понял, как очутился рядом с Ладой. Лёша взял у неё лыжи, и палки, и даже хотел снять с её рук перчатки, чтобы разглядеть ладони и пальцы, но решил потерпеть до школы – в школе Лада всегда без перчаток.

− Балдин! Балдин! Чего хихикаешь? А ну: тоже помогай девочкам! Двойку поставлю!

Балдин подскочил к Лёше, взялся за лыжи, потянул на себя. Отнял. Когда Балдин потянул из рук Лёши палки, Лада сказала:

− Отдай Речкину мои лыжи! Кому сказала!

– Ещё друг называется! – сказал Балдин. И пошёл. Даже побежал от обиды – Лада Вовану ещё с прогимназии нравилась.

− Балдин! Балдин! А ты мои лыжи тащи, – кричала вслед Вове Настя Петракова.

Но Балдин ничего не слышал, он скрылся в дверях школы.

– Обиделся, – вздохнул Лёша. – На, Лада, лыжи. На – палки. Побегу с Вованом мириться.

– Вот это я понимаю. Вот она – настоящая мужская солидарность! – сказал Алексей Альбертович.

И Насте с Ладой пришлось самим лыжи до школы тащить.

Рисунок Риты Гарнык

В классе я дружу с парнями (стихотворение)

В классе я дружу с парнями

Я им кричу на бегу:

А-а-йя!

С Ангелиной немного играю,

Она каратистка:

Кия!

На переменках вдруг Тихая Лиза

Стала водить и бегать за мной,

В столовке присядет и смотрит…

Улыбнётся так странно…

Ой-ой!

То ластик попросит,линейку,

Точилку и карандаш…

То конфету подкинет, печеньку

И вздохнёт тихо-тихо:

Ах-ах…

Парни стали дразниться:

–Лиза влюбилась,

 Йо-хо!

–Завидно? Так и скажите.

  Всех

    порву

     за неё!

Справка

Физрук подозревае

т детей в отлынивании от уроков, приходится брать справки в травмапункте

Рита сидела на первом этаже, у входа в школу, и переобувалась. Рита ко второму уроку пришла. Физкультура уже закончилась. Первый «А» угрюмо тащился с лыжами в класс.

− Урок прогуляла, Рита? Третий урок подряд! У меня всё записано!

− А у меня справка, Алексей Альбертович!

− Дай-ка справочку сюда! – ехидно улыбнулся физрук.

− Мама сказала Галине Юрьевне справку отдать.

− Понятно! Справки никакой нет – записочка. И когда ваши мамы записочки перестанут строчить? Когда начнут детей к здоровью приобщать?

Алексей Альбертович взял Риту за руку и потащил в класс: в одной руке – лыжи и палки, в другой руке – Рита.

– Алексей Альбертович! Что такое? – вздрогнула за учительским столом Галина Юрьевна, оторвалась от прописей, посмотрела на физрука поверх очков.

− Хочу предупредить: у Риты третий прогул! В триместре будет «два»!

− Мама справку сказала вам передать! – и Рита подала справку учительнице.

Галина Юрьевна поправила очки, уставилась в справку:

− У ребёнка травма, Алексей Альбертович! Вывих локтевого сустава. Рите писать нельзя …

– Хорошо. А прошлые два урока какая у Риты травма была? Вывих хитрости-воспаление фантазии?

– Почему? То же самое. Она же на ваших лыжах и упала. Вы что, Алексей Альбертович? Не помните? Забыли?

– Забыл, – нахмурился Алексей Альбертович. – Они всё время все падают. Ваньки-встаньки какие-то. Нетренированные.

Алексей Альбертович тоже стал читать справку. Рита любовалась свистком, болтающимся у физрука на шее. И костюм спортивный Рите нравился, и шапочка: синяя, с яркими радужными полосками, с иностранными буквами. Рита уже знала, что это английские буквы.

− Сачки! Слизни! Симулянты!− прошипел Алексей Альбертович и ушёл.

− Так, дети! Приготовились к моей любимой математике? – и Галина Юрьевна улыбнулась.

Все уставились на строгую учительницу. Ребята не могли понять, из-за чего это она вдруг развеселилась.

А Галина Юрьевна с детства физкультуру терпеть не могла – просто не переваривала. У Галины Юрьевны в школе был такой же злой физрук, он маленькой Галине Юрьевне когда-то давным-давно двойку в четверти влепил!

Мнительная мама (стихотворение)

В поликлинике – тревога

Я и мама на пороге

Косятся врачи с опаской,

В толстой карте ставя штамп…

– Почему вы без повязки?–

начинает песню мама.

–Помогите. Пополезней

Выпишете нам лекарств!

Сердце, почки и гастриты

Аллергия и бронхиты

Плоскостопие, отиты

Все болезни есть у нас.

И рениты-синуситы,

Вялый, синий – как избитый,

депрессивный, агрессивный,

И слезится часто глаз.

Я шепчу почти неслышно,

что со всем я не согласен

Я здоров и расколбасил

на футбольном поле мяч,

я могу сражаться пешим

или прыгать с парашютом

плыть на корабле-эсминце

и нестись по полю вскачь…

Доктора в ответ смеются:

– Сын здоров, а мать не рада

Патологий нет…

–Не надо ерунду мне говорить! –

плачет мама: – Вы в ответе

За здоровье сына Пети.

Процедуры нам назначьте

И настойки – что пропить?

Мама мне совсем не верит

И под новой белой дверью

В новом медицинском центре

Ту же песню пропоёт.

Надоело всё до смерти!

– Петя! Петя! Где ты, Петя?

Ты куда бежишь?

– На волю!

В первый вырвался полёт!

Рисунок Риты Гарнык

Подарки на восьмое марта

Не надо придумывать женихов, не надо торопиться взрослеть, и тогда любовь придёт сама собой

Вика Белкина была очень модная девочка.

– Вика! – ругалась Галина Юрьевна. – Почему не в форме? Почему я спрашиваю?!

– Школьная форма дурацкая, и юбки мне не нравятся. Я ношу только «мини».

– Хорошо. Носи «мини», – соглашалась Галина Юрьевна. – «Мини»-юбку и форменную жилетку с эмблемой школы. Но, Вика! В драных джинсах в школу ходить – это безобразие!

– Это не безобразие, а мода. Я хочу выглядеть современно, а не как эти самые как их…– запиналась Вика, вспоминая, – пыонэры…

– Причём тут пионеры не пойму!

– А при том, что мама говорит, что пыонэры все одинаковые были. Как клоны.

– Тебя бы, Белкина, в пионеры не приняли. Ты второй год в первом классе сидишь, – расстроилась почему-то Галина Юрьевна. – Всё Белкина! Иди на перемену. Устала я от тебя.

Вика шла довольная на перемену. Довольная от того, что джинсы свои отстояла, не дала свой модный прикид в обиду.

На перемене Вика бежала в другой конец этажа, где четвёртый класс жил-поживал. У Вики там подружка была. Возвращаясь, Вика подходила к девочкам из своего класса и спрашивала:

– А у вас есть мальчики?

– У нас полкласса мальчики, – удивлялась отличница Таня Минеева.

– А у меня – жених, голубоглазый блондин из четвёртого «А».

– Послушай Вика! У тебя же Король-лев из третьего «Б» был! – гарцевала вокруг Вики Петракова.

– Нет. Я с ним не дружу больше. Мы расстались.

И вот рассказывала Вика про своего парня, хвалилась, и вдруг настал праздник – Восьмое марта.

Все девочки сердечки в виде восьмёрок нацепили на жилетки, пришли нарядные, даже расфуфыренные. Фидан Алиева завивку сделала и во-от такой розой причёску заколола.

Лёша Речкин подарил Ладе Любушкиной тюльпаны. Даня подарил Тане Минеевой наклейки с лягушками. Словарь подарил Диане книжку, Костя Подленко – шарик-поскакунчик Ангелине. А Грустный мальчик из первого «Б» подарил Насте маленькую игрушечную лошадку. Многим девочкам мальчики подарки преподнесли. Хулиган из третьего класса Полине подарил одеяло для её пупсика, чтобы пупсика не продуло. А Вика осталась с блокнотиком, который всем девочкам дарил родительский комитет. На перемене Вика как обычно убежала к подруге в другой конец коридора. А когда вернулась, то сказала девочкам:

– Наши мальчишки такое фуфло дарят. А мой подарил мне букет шикарных роз, и вечером мы с ним в кино идём на «Пляшущих монстриков».

– Везёт! – восхитилась простодушная Фидан.

– Ну и что! А мы с папой уже сходили на «Монстриков», – огрызнулась завистливая Ангелина.

– А мы на «Монстриков-два» идём, – огрызнулась Вика.

– Вик, – сказала Лада. – Это суперско, что в кино идёте и что тебе розы подарили! А где они, где твой букет?

– Да, Вика, – поинтересовался Зачиняев. – Где букет?

Зачиняев принёс Вике шоколадку, и собирался уже дарить, а тут Вика розами стала хвалиться.

– Где надо, там и есть! – Вика побыстрее просочилась сквозь кружок девочек к парте:—Пустите! Учиться хочу! Ну пусти же, Зачиняев!

И Зачиняев шоколадку Вовану Балдину отдал – Вован уж очень просил.

В понедельник никто не спросил Вику, как она сходила на «Монстриков». А сама Вика ничего рассказывать не стала.

Рисунок Риты Гарнык

Тюльпановое (стихотворение)

Тюльпаны разноцветные

Всё на меня глядят.

Тюльпаны в супермаркете

В тазах больших сидят.

Я Тане Тюльпаковой

Купил букет с картинкой.

И скинул эсемеску:

"Девчонки все блондинки ".

Попали

Разрушать снежные скульптуры иногда бывает чревато, например, когда снеговика слепил сын учительницы

Костя Подленко сказал маме, что идёт гулять с Зачиняевым и с его бабушкой. И мама Костю отпустила.

– Звони на мобильник, если что, – сказала мама Кости.

Илья Зачиняев сказал бабушке, что идёт гулять с Костей и с его мамой. Бабушка очень обрадовалась, потому что она гуляла ещё с подругой, они занимались в парке норвежской ходьбой, а Илья бабушку везде позорил, и ни одна бабушкина подруга не хотела с Ильёй встречаться.

– Подольше от моего маршрута гуляй, – сказала внуку бабушка. – Но к маминому приходу, чтоб дома был как штык.

– Штык, штык, – передразнивал Илья бабушку, пока бежал в парк. – Ходят бабки с палками лыжными. Тоже мне: норвежцы-скандинавцы.

Солнце пекло. Снег пригорюнился, кое-где (где дорожки химической крошкой посыпали), снег рыдал. Илюха даже немного промок. В парке на поляне уже десятки снеговиков воздвигли. Папы – дедушки с пацанами и пацанчиками крепости снежные строили. Мамы-бабушки с дочками снеговиков лепили и красками расписывали. Некоторые снеговики стояли с настоящими носами-морковками. А одна снежная баба была в настоящей летней панаме с надписью «Я девушка творческая. Хочу творю, а хочу вытворяю».

У дороги, недалеко от ребят, стояли два огромных очень красивых и сильных снеговика.

– Илюх! Я здесь! – позвал Костя друга. – Давай тоже крепость строить.

– Давай, – обрадовался Илья.

– Давай подальше отойдём, на целину, где комья ещё не катали.

– Нет, Костян. Давай здесь, я снеговиков хочу порушить. И их куски на крепость забрать. Кия!

Костя обрадовался, что можно порушить и тоже стал снеговиков ломать. По дороге люди гуляли. Они смотрели с укоризной, качали головами, делали замечания, просили не ломать.

– Не вы снеговиков лепили. Зачем ломаете?!

От этого хотелось бить снеговиков ещё сильнее.

Мальчики поломали несчастных снежных существ, перекатили подальше от дороги их снежные комья. Еле докатили. Снежные шары теперь стали похожи на огромные свёрнутые рулоны. Их уже трудно было сдвинуть двум справедливым богатырям, а не то что маленьким разрушителям.

– О, глыба! Смотри, Илюх – ком с меня ростом. – Костя был невысокий, они со снежным комом и правда были одного роста.

Когда перетащили все комья от разломанных снеговиков, пришлось катать на целине свои комья. Крепость шла полукругом. Костя заделывал щели между снежными глыбами и отстреливался от невидимых врагов через бойницы.

– Нам бы ещё камня три, Илюх.

Илья снова стал катать комья, но вдруг бросил. Солнце всё сильнее топило. Снег под ногами Ильи стал проваливаться, снег набился в сапоги, и таял там внутри, в тепле.

– Всё. Больше не могу. Проваливаюсь я. По все ноги, – сказал Илья.

– Так дорожку протопчи, и не будешь на ней проваливаться. Смотри: все так делают. Или ползай, как я – когда ползаешь, не проваливаешься.

– Не. Не хочу. Ты мелкий, лёгкий. А я большой. И ноги мёрзнут что-то. Пойдём, Костян. Завтра достроим. Завтра воскресение.

Друзья поползли по снегу к дороге. На месте разломанных снеговиков папа с большой овчаркой и маленьким мальчиком строили крепость. Папа был одет во всё пятнистое и в высокие, выше колен, чёрные сапоги.

– Пацаны! А чего крепость бросили? Я тогда у вас стройматериал позаимствую.

И пятнистый дядя зашагал к глыбам, которые катал Илья, да не докатил и бросил.

Илья очень разозлился, что дядя к его снегу пошёл, побежал за дядей, проваливаясь в глубокие следы, оставленные пятнистым врагом.

– Что вам снега мало? Зачем вам наши комья?

Пятнистый улыбнулся, покатил ближний ком к дороге:

– Помогай парень. Смотри, как снег налипает. Прямо рулон.

Но Илья перегородил путь своему снегу:

– Это мой ком! Для нашей крепости. А вы – для своей крепости свои камни делаете.

Дядя очень удивился:

– Тебе что? Снега жалко? – и дядя опять стал толкать ком к дороге.

Тогда Илья стал бить ногами ком, прыгать на него, топтать и ломать. Потом добежал до второго кома, стал рушить и его. Овчарка стала наблюдать за Ильёй с интересом. Наверное, собака очень удивилась, что мальчик не дал её хозяину снежную глыбу

– Костян! Помогай! Иди сюда! – испугался овчарки Илья.

– Не могу, – ответил Костя, не оборачиваясь. – Мы тут с пацаном щели в камне заделываем. Я его учу.

Костя был теперь увлечён строительством новой крепости, которую строили дядя, мальчик и овчарка.

– Илюша! Ты что? Чья собака? Уберите собаку!—это бабушка Ильи возвращалась с прогулки и конечно заметила внука. Подруга бабушки, как Илью увидела, сразу распрощалась и зашагала скорее прочь, сильнее обычного опираясь на лыжные палки.

– Страж! Ко мне! – окликнул пятнистый дядя овчарку.

Хозяин с собакой пошли, проваливаясь, на целину и стали катать новые снежные комья: хозяин – руками, собака – носом.

А малыш сказал:

– Наша собака не кидается. Это ваш мальчик кидается. Он наших снеговиков сломал. И мы теперь крепость строим.

– Я не ломал, – наврал Илья.

– Мы всё видели, – подкатил огромную снежную глыбищу пятнистый дядя. – Мы нашу псину тренировали вдалеке и всё видели.

– Это были не мы, – наврал Илья. – Вам померещилось.

– Илюша! Почему ты один, без Кости и его мамы? – спросила бабушка. Дело в том, что бабушка Ильи Костю в лицо не знала, не была с ним знакома.

– Они отошли, – наврал Костя. – Сейчас вернутся.

– Бабуля! Пойдём домой, – запросился Илья. – Ноги в снегу, штаны в снегу, внутри, под курткой – снег!

– Здравствуйте! – на дороге как из-под земли возникла Галина Юрьевна и тоже с лыжными палками.

– Ой, Галина Юрьевна. Здравствуйте! – обрадовалась бабушка Ильи. – Тоже норвежской ходьбой занимаетесь?

– Да, – кивнула учительница. – Без палок в нашем возрасте уже опасно в парк ходить. Упадёшь в нашем возрасте и не встанешь. Познакомьтесь. Вот мой сын Игорь Васильевич. Вот мой внук Никита. Вот наша собака. Страж!

Овчарка подбежала к Галине Юрьевне и прислонилась к ней. Было заметно, что Страж побаивается маму своего хозяина и подлизываетсяк ней.

– Ой, Подленко! А ты с моим Никитой играешь?! Вот не ожидала. Ах, какая крепость у вас выходит!

– Подленко! Так ты Подленко Костя? Меня обманул? – закричала бабушка Ильи.

– Ну что там, Константин, ещё? Кого ты обманул?

– Пошли, бабуля, домой, – канючил Илья. – Ну пойдём же!

Костя тоже вскочил и сказал:

– Пока, Никитос! Дальше сам. До свидания Галина Юрьевна!

– Оставайся! Мы тебя домой проводим, – звала Костю учительница. Но он шёл спиной вперёд, лицом к Галине Юрьевне и всё отказывался, отказывался…

Наконец Костя догнал Илью и его бабушку.

– Эх! Во попали. Снеговики Галины Юрьевны были. Ей теперь её пятнистый сын всё про нас расскажет, – тихо сказал Костя.

– Кто ж знал, что мы снеговиков Галины Юрьевны ломаем! – Илья морщился, ноги замёрзли, вся одежда была ледянаяи мокрая и противно хлюпала.

– Это всё ты! – шептал в ответ Костя. – Я тебе сразу предложил на целину. Я так и скажу Галине Юрьевне, что я…

– Что Галина Юрьевна? – спросила бабушка Ильи. – Чего вы так боитесь?

– Ничего бабуля, – звонко и весело сказал Илья, и тихо, себе под нос, чтобы бабушка уж точно не услышала, закончил: – Во попали, так попали!

Второе дыхание

О лыжных соревнованиях, о том, как Костя не рассчитал силы, а учительница его подбадривала, хотя вообще-то Костя и учительница друг друга не переваривают

Алексей Альбертович в этот мокроснежный день был не похож сам на себя. В этот снегопадный день Алексей Альбертович всех хвалил, потому что на лыжные гонки для первых классов пришло совсем мало детей, из бэ-класса – десять, из вэ-класса одиннадцать и из «а» класса – шесть, это если не считать братика Вовы Балдина.

Мама Даника прибежала с какой-то маленькой укутанной бабушкой и заголосила:

− Караул! Снегопад! Погода не лётная!

− Не снегопад, а мокрый снег, − обиделся физрук.

− Пусть, пусть мокрый снег, − вроде бы согласилась мама Дани, а спустя минуту опять заголосила с новыми силами: – Снегопад, а вы соревнования проводите. Почему не перенесли? Я Данику обещала, что перенесёте. Он так хотел участвовать, так хотел. Но такая погода вредит нашим гландам и аденоидам.

− Вашим или Данилы гландам? – презрительно зашипел Алексей Альбертович.

− Мы даже в прошлое воскресение к вам на факультатив ходили, а вы передразниваете, − причитала мама Данилы.

− Я переспрашиваю, а не передразниваю. Уточняю. Не помню, − нервно отозвался физрук. – И потом… я что-то не помню вас на факультативе с лыжами.

− Мы отстали. Просто отстали.

− Нет, − сосредоточенно вспоминал физрук. − Определённо лыж на вас я не видел.

− Да куда вам всё увидеть, − ответила мама Дани. – У вас там много детей и у всех по две лыжи и по две палки. Вот вы и подзабыли.

− Мда? – почесал шапку с надписью «Лыжня России» физрук. – А ведь и действительно, − подумал он. − У каждого ребёнка по две лыжи и по две палки. Надо задачу составить и предложить в новую программу по математике. Чтобы математика к разнообразному спорту детей приучала. А то всё про велосипедистов задачи. А про лыжников нет… или почти нет.

− Пий! Погода не лётная,– пискнула бабушка, которую привела мама Дани.

− И не просите, бабуля. На другой день соревнования не перенесу из-за вашего болезненного внука, – жёстко сказал физрук.

− Данёк! Ты что ли? – обратился к бабушке Вован.

− Угу, − трагически угукнула из-под шарфов бабушка.

− Кошмар! – опешил Алексей Альбертович. – Ребёнка в бабулю превратили.

− Мы поболеть пришли. Морально поддержать, − обиженно сказала мама Даника. – А вы бабулями дразнитесь. − Мама потуже затянула на сыне третий сверху шарфик. − Мы болеем. Мы за вас болеть будем. Оле-оле!

− Не оле-оле, а хоп-хоп кричат, − сказала мама Кости. – Мой Костян обязательно побежит, Алексей Альбертович! За честь команды. За честь нашего первого «А». Вот!

В общем, самые мокростойкие защищали честь первого «А». А что их меньше было, чем первого «б» и первого «в», так это всё Галина Юрьевна. Галина Юрьевна столько задавала по внеклассному чтению на выходные, что первому «а» было некогда на соревнования ходить. Иначе никак не успеть всё прочитать.

− Две сказки Толстого и рассказ Гайдара! – жаловалась меж тем мама Кости Подленко родительским комитетам других классов. – Это вообще как?

− Это всё ваша старая программа. Надо было в наши классы вам идти, − отвечали не без злорадства чужие родительские комитеты.

Галина Юрьевна всё слышала, но делала вид, что не слышит. Она стояла как снеговик. Вместо ведра на голове снеговика, то есть Галины Юрьевны, красовалась снежная причёска.

− Галина Юрьевна! Почему безалаберно относитесь к здоровью? – сделал замечание Алексей Альбертович.

− Потому что мне не холодно. Я шапку только после минус десяти ношу.

− Так сейчас мокро. Накиньте хоть капюшон! Заболеете же!

− Ещё раз объясняю. Я капюшон после минус десяти накидываю. А сейчас нулевая погода. Ясно выражаюсь?

− Ясно, − и физрук обиженно свистнул в свисток.

− Да! – замахала помпоном мама Кости. – Детям какой пример показываете?

− Прекрасный пример, − ответила Галина Юрьевна. – Я на лыжах. В отличие от вас.

И это было правдой. Просто мама Кости лыжи Галины Юрьевны не заметила. Лыжи Галины Юрьевны припорошило. Ведь снег падал нешуточный. Ах! А какие это были лыжи. Старые, старинные, толстые, деревянные, из цельного дерева, а не клееные. Одним словом, славные лыжи из счастливой советской Галины Юрьевны студенческой юности.

Флажки, помечающие трассу, слабо различались сквозь падающий хлопьями мокрый снег и уходили в лесок рядом с полем. Но Алексей Альбертович уверял, что если к флажку подъехать близко, то заблудиться просто невозможно. Галина Юрьевна стояла как грузовик… брр… снеговик, и с надеждой ждала опаздывающих – команда-то – десять человек, а у первого «А» только шестеро…

− Ну просто невозможно же заблудиться, – тем временем убеждал физрук родительские комитеты. − Круг. Километр. Мы по нему всю зиму катались. Точнее – весь февраль и март. Со снегом то сейчас напряг. Ну вы же знаете!

− Знаем, − кивали родительские комитеты, показывая на сугробы. − Но всё равно боимся. Видимость плохая. Заблудятся дети. А ещё – маньяк вдруг объявится.

− Это в трёх соснах-то маньяк?! – возмутилась Галина Юрьевна. – Волнуетесь − идите со своими детьми пешком.

− Мы бы пошли, но ходим медленно. Провалимся ещё где-нибудь в сугроб. Детям придётся нас вытаскивать. И прощай первое место, − сказала мама Кости.

− По первым десятерым берём зачёт, − сказал Алексей Альбертович и объявил построение.

− По десятерым! – испугалась Галина Юрьевна. – А нас всего шестеро пока.

− Семеро. Вместе с моим братиком, он на моих старых лыжах уже год катается, − сказал Вован Балдин. Братик Вовы всё это время держал во рту палочку. На палочке был о-огромный чупа-чупс , но его не было видно. Чупа-чупс сосался во рту. А на воле была только палочка. Да уж. Не позавидуешь этому чупа-чупсу. Он был в заточении, был отправлен на съедение к братику.