Ноусфера

– Честным людям ноусфера не враг, – зло улыбнулся я, чувствуя, что наконец-то прихожу в себя.

– Приторговывал казенным топливом. Совсем немного – канистру сюда, канистру туда. Никому не в ущерб и вполне себе в рамках приличия. Ну в самом деле, а кто этим не грешит на такой-то должности? То есть теперь-то, конечно, уже никто, а тогда – в порядке вещей.

– Разжаловали с позором?

– Нет. Застрелился. Из наградного оружия. Честный был человек, не вынес позора. Полагаю, с тех пор у Петра свои счеты с ноусферой…

Лэй Чэнь, все это время ничем не проявлявший себя, вдруг зашевелился. Водитель, отреагировав на его просьбу, высказанную на им двоим понятном языке, сразу же повернул руль, и мы съехали на обочину – прямо около моста через небольшую пригородную речушку.

– Давайте пройдемся и немного успокоимся, – предложил Лэй Чэнь, и мы нехотя, но дружно стали выбираться из машины.

Обычная своей загаженностью неглубокая городская речка, окруженная теперь ночной тишиной в полном отсутствии людей и машин, выглядела умиротворяюще. Такой она и была задумана до нас и такой останется после. Забывая усталость и все пережитое, я самозабвенно вдыхал ночь. Лунные блики вперемешку с отблесками уличных фонарей лениво танцевали на едва колышущейся водной глади. Зрелище завораживало и удивительным образом умиротворяло.

Китаец с загадочной полуулыбкой созерцал далекие огни многоэтажек, отраженные в воде, не иначе как готовясь извлечь из своего ларца мудрости что-то очень нужное. Даже короткое знакомство с этим человеком дало мне понимание того, что просто так он ничего не делает. Он слишком стар и мудр, чтобы растрачивать последние дни на бессмысленные поступки. Сейчас в его присутствии я чувствовал себя учеником подле сенсея. Терзающая тревога отступила, я расправил плечи и, весь преисполненный счастливого ожидания, приблизился к Лэй Чэню. Я готов был услышать, что нас ждет дальше.

Ольга молча последовала за мной, все еще преисполненная пережитой встряски. Ощущая ее дыхание за спиной, я только сейчас в полной мере осознал, что обязан жизнью своей прелестной спасительнице. Обернувшись, я одарил ее самым ласковым из имеющихся в моем арсенале взглядов и, получив одобрительный прищур в ответ, внимательно уставился на Лэй Чэня. Чтобы теперь точно не упустить ничего из того, что он жаждет вложить в мою уцелевшую голову.

Китаец дождался, когда Ольга поравняется со мной, и начал свою неспешную речь, по ритму очень созвучную с течением реки, на которую он не отрываясь смотрел.

– Ольга. Марк. Не думал, что скажу это, но надо признать: я ошибся.

Из-за журчания воды и приятного, хоть и с акцентом, завораживающего голоса Китайца я воспринимал его слова с запаздыванием, пытаясь внять всей глубине вложенного в них смысла.

– Информация о компаниях, высланная мной в телеграмме, была лишней, – не меняя ритма, продолжал Китаец. – Впрочем, как и все затеянное.

Вняв каждому из произнесенных слов, я пытался собрать их в общую картину, сообразить, к чему он ведет. С глупой улыбкой ожидая продолжения, я смотрел прямо ему в глаза. Из-за складок длинного черного плаща, окутавшего широкую грудь старца, я не сразу понял, что он… навел на меня пистолет.

Не отводя взгляд и не убирая приветливости с лица, Китаец аккуратно спустил курок, целясь мне прямо в лоб. Бедная Ольга в попытке уберечь меня бросилась между нами, повиснув на его руке в самый момент выстрела. Пуля бесшумно прошла сквозь ее мягкое тело и больно ударила мне в грудь. Темно.

***

Полушария моего мозга поочередно взрывались яркой искрящейся болью, будто по ним лупили кузнечным молотом. Вскоре набат стих, превратившись в переливы храмовой звонницы. Колокольня Ивана Великого – подсказала протрезвевшая со сна память. Или Успенский собор. Радужные пятна перед глазами рассеялись и превратились в солнечные блики, плясавшие в оконном стекле. Небо обещало погожий денек.

– С возвращением, – приветствовал Королев.

Я ответил не сразу. Ольга. Не знаю, что с ней. Возможно, пуля не задела жизненно важных органов, а может, и вовсе прошла рядом – видеть этого я не мог, но заставить себя поверить в лучшее не получалось. Единственное, в чем я не сомневался: бросаясь на пистолет, она защищала не подопытного кролика, а человека, к которому была неравнодушна. Оттого меня до сих пор не покидало чувство, что я собираюсь ее предать.

Подсказанные Китайцем сделки принесли обещанную прибыль, оставалась последняя, самая важная, покупка – уже через месяц. И здесь я колебался. Расстаться с миллионами долларов – не самое просто решение. Но дело даже не в этом. Хочу ли я сам убить ноусферу? Или просто обязан отдать долг поверившей в меня Ольге? Пусть не в таком раскладе, но похожую дилемму я предвидел еще тогда, до возращения. Поэтому в свободные минуты рассматривал в комме не эпические бои гладиаторов. Я изучал саму ноусферу, интерфейс доступа к ней во всех технических подробностях. Было ясно, что удержать все это в памяти, воспроизвести почти возможно. Но способ был, если, конечно, Королев действительно так хорош, как о нем отзываются благодарные пациенты. В случае успеха у меня, и только у меня, появится выход в ноусферу. И останутся миллионы. Наличие того и другого позволит запросто разобраться с этим и любым другим стартапом за сущие копейки. Так даже надежней – беречь мир от ноусферы с помощью нее же самой…

– С возвращением, – повторил приветствие Королев.

Он восседал на кресле напротив меня, сцепив на необъятном животе пальцы. Блестящие, как маслины, глаза гипнотизера приковывали внимание, отвлекая его от мясистых ушей и нескольких подбородков, покоившихся на бочкообразной груди психолога.

– Сколько это длилось? – выдавил я из себя, не узнав собственный голос. Прокашлявшись, чтобы избавиться от хрипоты, переспросил.

– За три часа уложились, – доктор глянул на наручный хронометр с несколькими циферблатами и толпой беспокойных стрелок, догонявших друг друга.

– Все успели?

– Вам судить, – Королев пожал плечами, насколько позволяла короткая шея. – Те детали, которые вы намеревались вспомнить… один бог знает, в какие места рассовало их ваше подсознание. Даже не бог, а, скорей, ноусфера, – он густо хохотнул, глянув на меня с нескрываемым интересом.

Так, вероятно, исследователь-бихевиорист смотрел бы на толковую крысу, заслужившую кусок лабораторного сыра благодаря преодолению лабиринта.

– Что, доктор, много я вам успел рассказать?

– Достаточно, чтобы порекомендовать вам обратиться за квалифицированной помощью.

– По-вашему, я в ней нуждаюсь?

– Даже если сами того не ведаете, Марк. Признаюсь, меня насторожило ваше душевное состояние. Вот эта дополненная реальность, созданная вашим воображением, может быть очень опасной. И для вас, и для окружающих.

– Думаете, я могу начать бросаться на людей?

Доктор извлек из нагрудного кармана необъятных размеров платок и промокнул им блестящую лысину. На меня пахнуло тяжелым парфюмом.

– Вы пережили весьма… своеобразный опыт, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Вам можно позавидовать. Или посочувствовать. Травмы головного мозга нередко приводят к психическим заболеваниям. Впрочем, в вашем случае это скорее локальное нарушение психической адаптации. Остановите меня, если начну утомлять вас терминологией, – усмехнулся Королев. – Понимаете, бредовые состояния – это естественный адаптационный механизм. Вы пережили сильнейший стресс, и ваш мозг попытался защититься от потрясения, на время погрузившись в аутическое состояние.

– Надо бы жене сообщить, что я «человек дождя», – мрачно заметил я. – А то она никак в толк не возьмет, откуда на моем счету деньги берутся.

Королев пропустил мою реплику мимо ушей.

– Типы нарушений психической адаптации сильно различаются в зависимости от структуры личности пациентов. Вы достаточно цельная личность, Марк. Но, насколько я понимаю, степень самореализации вас долгое время не удовлетворяла. Вот вы и нарисовали себе некую идеальную модель успеха и личностной состоятельности. Знаете, я иногда еле удерживался от того, чтобы начать за вами записывать. Реальность, которую вы мне описывали в ходе сеанса, настолько подробна и детально продумана, что вы заткнете за пояс любого среднестатистического наполеона. Впрочем, наполеоны сейчас не в тренде. Последние лет двадцать мы чаще имеем дело с пророками, христами, антихристами и, в отдельных случаях, с Брэдом Питтом.

Внимая доктору, я потянулся к кофейнику с остатками ароматной жидкости. Разумеется, кофе остыл. Поразмыслив мгновение, я отставил кофейник в сторону и плеснул себе порцию коньяка. Королев не спускал с меня глаз. Я почти слышал, как регистрационный аппарат у него в голове фиксирует мои действия, присваивая каждому порядковый номер в Большом каталожном шкафу. «Дзынь! – безотчетные телодвижения. Дзынь! – склонность к алкоголизму. Дзынь! – попытка уйти от реальности».

– Пациенты с нарушениями психики обычно не понимают, что воображаемая ими реальность и реальная действительность – не одно и то же, – продолжал просвещать меня Королев. – До поры до времени эти реальности не мешают друг другу, но рано или поздно начинается взаимное проникновение. И тогда, должен предупредить вас со всей прямотой, воображаемая реальность перестает напоминать добрую сказку и становится настоящим кошмаром. У вас могут проявиться симптомы тревожного ряда, затем начнется затяжная депрессия, а потом…

Доктор набрал в грудь дыхания, прежде чем посвятить меня в подробности ужасающего «потом».

– А потом я обзаведусь шапочкой из фольги и отправлюсь спасать мир от масонов и агентов мирового правительства, – закончил я за него.

Королев сладко улыбнулся. Должно быть, именно так он и представлял себе мое будущее. Что ж, глупо было рассчитывать на то, что он поверит в мою историю. Хотя некоторые детали могли его как минимум заинтересовать. Или насторожить.

– Борис Витальевич, а вас не смущает, что я разбогател на информации, извлеченной из того мира, который вы считаете плодом моей фантазии? – спросил я.

– Вы говорите про фирмы, про которые вам рассказал этот ваш Китаец? – нахмурился доктор. – Боюсь, что вы бессознательно поменяли местами причины и следствия. Сначала вам посчастливилось удачно вложиться в эти компании, а уж затем ваше сознание интегрировало реальный факт в воображаемую действительность. Задним числом.

– Не слишком ли много совпадений? В инвестиционном бизнесе отличным результатом считается два выгодных проекта на пять убыточных. Три подряд попадания в яблочко не вписываются в статистику. Какой там шанс по теории вероятностей – один к тысяче? А может быть, к миллиону? Как, по-вашему, можно добиться такой «удачливости», не располагая инсайдом?

Королев погрузился в раздумья. Его ладонь оглаживала воображаемую бороду. Судя по тому, как его терзают фантомные боли, в очереди за шапочками из фольги доктор явно опережал меня на полкорпуса.

– Вы хотите сказать, что точно знаете, в какие предприятия нужно вкладываться, а от каких держаться подальше? И у вас в загашнике есть еще не одно такое предприятие? Можете их назвать, перечислить?

– Мог бы, – приврал я, – но делать этого не стану. Во всяком случае, не для вас. Компании, в которые я вложился год назад, принесли мне семизначную прибыль в инвалюте. Можете представить себе человека, который бы на рубеже миллениума вложился в никому не известную фирму с названием Google?

Королев шумно втянул в себя воздух.

– Ну как хотите. Тем более что я не азартен и настроен более чем скептически по отношению к биржевым авантюрам, – признался доктор. – Свои накопления я вкладываю в нефтянку и «национальное достояние»… Что, я разве сказал что-то смешное?

Я не сразу справился с приступом хохота. Он вложил деньги в нефть. А почему не сразу в уголь?

– Вы знаете, Борис Витальевич, какую проблему двадцатого века футурологи девятнадцатого считали самой серьезной? Утилизацию конского навоза. Как мы с вами знаем, эти страхи оказались оторваны от реальности. Впрочем, как и надежды, которые вы возлагаете на сырьевой рынок.

Доктор было насупился, но быстро напустил на себя профессиональное равнодушие. Я смотрел на него, не скрывая разочарование. Человеку представился случай заглянуть вместе со мной в будущее, но вместо того, чтобы извлечь из него уроки, он предпочел отгородиться от пугающей его реальности твердокаменной стеной скептицизма.

– Позвольте порекомендовать вам хорошего специалиста по психосоматическим расстройствам, – сухо изрек Королев, доставая из внутреннего кармана пиджака объемистый ежедневник.

Вооружившись простым карандашом, доктор накарябал в ежедневнике несколько строк, вырвал страничку и протянул мне.

– Значит, вы намерены препоручить меня другому специалисту? – я отложил листок в сторону, оставив содержимое без внимания.

– Не препоручить, а рекомендовать, – деликатно поправил Королев. – Боюсь, что я с вами уже закончил. Вы ведь «вспомнили» все, что намеревались?

Закрыв глаза, я восстановил в памяти нужные фрагменты один за другим. Формулы, чертежи и описания технических тонкостей запестрели перед моим внутренним оком, как сложный орнамент художественного полотна. Теперь они не таяли при попытке на них сосредоточиться, а оставались на месте, подчиняясь прихотям моего внимания. Я раскатывал воображаемый свиток, перемещаясь от формулы к формуле, от абзаца к абзацу, от иллюстрации к иллюстрации. Теперь я не только помнил – я знал. Единственный сведущий на весь огромный мир, полный тайн и загадок.

– Да, я выяснил то, что хотел, – подтвердил я. – А вот вы, доктор? Мне кажется или вы действительно не удовлетворены итогами нашей встречи?

– Признаться, я недоволен именно вами, Марк. Намеренно или нет, но вы ввели меня в заблуждение. Обычно люди ко мне обращаются, чтобы осознать и проработать психологические проблемы, которые скрываются за толщей прожитых лет, в суглинке нежного возраста. В вашем же случае я вижу обратное намерение: вы хотите, чтобы я помог вам увериться в реальности, созданной вашим воображением. Я не готов помогать вам укореняться в заблуждениях. Это неэтично с профессиональной точки зрения. Мой последний совет: обратитесь к специалисту, телефон которого я…

– Вы так легко сдаетесь? Или у вас самого недостаточная квалификация?

Стрела попала в цель. Лицо Королева побагровело от обиды и гнева.

– Мне хватило бы одного сеанса, чтобы избавить вас от ваших фантазий, – заявил тучный доктор. – Скажите лишь слово, и я верну вас в реальный мир.

– А если так станется, что мои «фантазии» и есть реальный мир? Что тогда? Вы меня просто заставите забыть о том, что произошло со мной в будущем?

– Никакого будущего с вами не происходило. И ваше подсознание знает об этом не хуже меня. Перед пробуждением вы рассказывали, что Совет вознамерился стереть вам память. Понимаете, что это значит? Нет? Сейчас объясню. Если бы я своевременно не вывел вас из транса, вы бы забыли всю эту фантастическую историю. И по возвращении выяснили, что вспоминать вам попросту нечего.

Королев отвернулся от меня и уставился в окно. Его полные губы надулись, сделав доктора похожим на обиженного ребенка. Я бы позабавился его миной, но мне вдруг стало совсем не до смеха. А что, если доктор прав? Что, если я действительно погрузился в воображаемый мир и теперь боюсь расстаться с плодом собственного подсознания? А выгодные сделки на бирже – и правда удачное стечение обстоятельств, ведь и в лотерею люди выигрывают миллионы, а там вероятность едва ли выше? Червяк сомнения, зарожденный психологом, начал резво осваиваться в недрах моего мозга и прогрызать тоннели в толще моей уверенности.

– Никто мне память не стер, – заметил я. – Вы бы ничего не добились, доведя сеанс до конца.

– Я бы добился катарсиса. И вылечил вас от ваших фантазий.

– Спорим, нет?

Королев устало вздохнул.

– На что вы хотите поспорить?

– На сумму вашего гонорара. Проведем еще один сеанс. Если вы окажетесь правы, то ничего не потеряете. И мне заодно поможете. А вот если никакого катарсиса не произойдет… тогда вы вернете мне деньги, которые я перевел на ваш счет за сегодняшнюю работу. Идет?

Доктор поразмыслил немного, затем подался вперед, скрипнув кожаной обивкой кресла.

– По рукам! – сказал он, протягивая мне пухлую ладонь. – Только на этот раз вы придете ко мне в клинику. Моя помощница с вами свяжется и назначит приемный день.

– В мои планы не входит задерживаться в Москве, – возразил я. – Я хочу покончить с этим как можно быстрее. Давайте завтра, здесь же, в такое же время?

– Завтра у меня весь день расписан.

– Послезавтра?

– Может быть. У меня в ближайшие дни планируется одна поездка, но дата пока точно не определена.

– Вот и славно. Значит, до пятницы, – я встал, чтобы проводить мозгоправа до двери.

***

Черный мерседес мчался по пустому утреннему проспекту, легко преодолевая километры, протянувшиеся между окраиной, откуда я выбирался, и центром города. В зеркале заднего вида отражались выбритые до синевы скулы моего водителя, похожего на агента из фильма про «людей в черном». И как ему удается быть таким свежим с утра пораньше?

Я откинулся на сиденье без сил. Все силы высосала из меня (отчасти буквально) ненасытная Варя. Минувшей ночью я проделал с ней все, что мужчина может проделать с желанной женщиной, и ничуть не собирался останавливаться на достигнутом. Да и Варюха, судя по всему, тоже. Сменить съемную квартиру с оборванными обоями на президентский люкс в шикарном отеле и отказаться от унылой офисной работы в пользу путешествия на Мальдивы? Мне не пришлось долго ее уговаривать. Грядущая жизнь расстелилась перед ней чистой скатертью, которую мы намеревались пятнать разве что любовными соками. Я запретил Варе собирать вещи и отрабатывать в офисе положенные две недели. Ничего из старой жизни нам впредь не понадобится. Последние распоряжения брокеру отданы, и я готов покинуть шумный столичный муравейник. Осталось завершить лишь одно дело.

Прибыв в гостиницу, я принял душ, переоделся и заварил двойную порцию кофе. Потягивая ароматный напиток, я то и дело бросал взгляд на часы. Королев уже должен был появиться. Может быть, застрял в пробке? Выждав для верности еще с четверть часа, я набрал доктору. На втором гудке в трубке послышался адский шум с фанфарами. Поморщившись, я разобрал песню Газманова. Это что, дискотека?

– Марк? Алло! Извините, я сейчас на вокзале, у меня «Сапсан» через три минуты отходит. Не могу… не слышу вас!

Ах, ну конечно, «Сапсан». Ни одного отправления или прибытия без оглушительного музыкального сопровождения, за которое ретрозвезде отчисляют нехилые роялти. Минутку, какой еще «Сапсан»? Мы же договаривались провести сегодня повторный сеанс!

– Марк, разве моя помощница вам вчера не звонила? Она должна была предупредить о том, что я уезжаю в Питер. Давайте на следующей неделе?

Я оторвал трубку от уха и проверил пропущенные звонки. Так и есть. Пока я кувыркался с Варей, телефон с выключенным звуком надрывался звонками и сообщениями.

– Борис Витальевич! – крикнул я в пустой надежде переорать Газманова. – На следующей неделе меня не будет в России. Вы можете отменить поездку? Заплачу двойной гонорар!

– Извините, Марк, не могу.

– Тройной!

– Это невозможно. У меня встреча одноклассников. Мы не виделись черт знает сколько лет!

Я не верил своим ушам. Из короткого знакомства с доктором я вынес мысль, что за лишнюю копейку он продаст и друзей, и родных, а может быть, и свой диплом квалифицированного психолога. Какие, к черту, одноклассники? На кой ему сдались седеющие неудачники и разжиревшие клуши, которых он там увидит?

– К дьяволу ваших одноклассников! – рявкнул я в трубку. – Снимайтесь с поезда и ждите на вокзале! Александр вас сейчас заберет.

– Вы не понимаете, Марк, – восторженно забулькала трубка. – Там обещался быть сам Аркадий Волков! Специально из Штатов приехал на встречу! Вы видели последнюю обложку Psychofisiology Today? Впрочем, откуда вам… Все, извините, не могу говорить: поезд трогается!

Связь оборвалась, и я еще с минуту отупело таращился на умолкшую трубку. Гнев схлынул так же быстро, как настиг меня. А на его место пришло столько же страшное, сколь и внезапное прозрение. Я будто вновь оказался в будущем – перед виртуальным интерфейсом, открывавшим передо мной кладезь премудрости. Глаза испытали знакомое чувство, как в те моменты, когда я вчитывался в повисшие передо мной символы и таблицы, извлекая из колодца знаний нужную информацию. Изобретателем ноу-интерфейса был не кто иной, как Аркадий Волков.

Недостающие детали мозаики заняли свои места, сложились в пазл, и картина моего путешествия в будущее взыграла новыми красками. Теперь мне сделалось ясно, отчего Китаец пытался меня убить, целясь прямо в голову. Должно быть, уже после отправки нам телеграммы в Пхеньян он продолжил копать факты моей жизни после аварии. Сначала убедился в том, что я успешно справился с поставленными задачами и раскрутился, вложившись в названные им компании. А затем… затем он увидел, как толстый напыщенный доктор чокается с одноклассником, рассказывая очередной «забавный случай» из своей практики. А одноклассник, будущий изобретатель технологии KnowNow, мотает на ус сведения, которые и направят его исследования в сторону эпохального открытия, а человечество – на съемочную площадку всемирного реалити-шоу. Неудивительно, что Китаец тронулся умом. Должно быть, моя гибель представилась ему единственным выходом из ловушки, в которую он сам себя и загнал.

Бедный Лэй Чэнь. Долгие годы он провел в поисках способа уничтожить знание о ноусфере. Он едва не отчаялся к тому времени, когда ему подвернулся счастливый случай – нейроколлапс Марка Гурецкого. Китаец, мнивший себя королем на шахматной доске мироздания, готов был пожертвовать состоянием, статусом и собственной жизнью, чтобы использовать меня в своих счетах с реальностью. А в итоге выяснилось, что он сам – безвольная пешка, поступающая по воле диктата, выходящего далеко за пределы человеческого понимания.

Вот почему ноусфера столь тщательно оберегает знания о грядущем. Чтобы мы не вмешивались в то, чему суждено произойти и что неизбежно. Пытаться остановить открытие ноусферы – все равно что предупреждать людей, впервые увидевших океан, о надвигающемся цунами. Бегать по пляжу с выпученными глазами и убеждать расслабляющихся на шезлонгах людей, что отступившая вода предвещает неминуемую катастрофу. Они не услышат. Они не хотят и не могут услышать!

А что же я? Я теперь тоже в ловушке? Выходит, все мои надежды изменить ход событий, прибрать к рукам великое открытие – коту под хвост?

Мысли, столпившиеся в моей голове, принялись толкаться и орать друг на друга в гулкой тягостной тишине. Одни требовали от меня активных действий – хотели, чтобы я ринулся навстречу свершениям и вступил в битву с акулами бизнеса за право извлечь максимальную выгоду из открытия века. Другие предлагали неукоснительно следовать плану Лэй Чэня и надеждам Ольги, угробить стартап и пресекать в зародыше все поползновения открыть человечеству ящик Пандоры. Третьи настойчиво советовали предупредить спецслужбы, госорганы и общественность о надвигающемся социальном катаклизме.

Понаблюдав за этой суетливой возней, я отмел все мысли разом. Китайца убила мысль о том, что он стал марионеткой в руках Провидения. Незачем повторять его ошибку. Бог с ней, с ноусферой. Пускай себе открывается, раз иначе нельзя. Даже если я не в состоянии изменить будущее нашего вида, никто не в силах помешать мне изменить собственную жизнь. На кой черт мне сказочные богатства и сказочные же проблемы? Что уже дали мне 60 лет условно прожитой жизни, кроме череды разочарований в себе и окружающих людях? Не прав ли старик Вольтер со своим советом возделывать собственный сад?

Телефон вновь разразился трезвоном. Увидев имя контакта, я с трудом подавил в себе желание дать отбой и нехотя поднял трубку.

– Марк, а ты можешь за мной на работу заехать? А еще лучше – прислать водителя? Пускай офисные сучки мне обзавидуются!

– Варя, ты уже уволилась? – спросил я упавшим голосом.

– Вот только что заявление написала. Сейчас пойду к нашему директору, «обрадую» старикана.

– Постой! Не спеши.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Да. То есть нет. Ничего пока еще не случилось. И не должно случиться. Порви заявление. Слышишь меня?

– Что?! Как это «порви»? Марк!

– Мы никуда не едем, прости. Мы больше не должны с тобой видеться.

– Почему?! Ты мне что – врал этим утром?!

– Нет, Варенька. Единственный человек, которого я вводил в заблуждение, – это я сам. Я стремился не к тому, к чему стоило бы стремиться. А теперь прозрел.

– Что ты собираешься делать? – голос Вари сквозил едва ли не ужасом.

– Вернусь домой. Обниму жену. Поцелую сына. Потом выкуплю одну маленькую юридическую контору и сменю вывеску с «Самохвалов и Берг» на «Гурецкий и Ко». И буду возделывать свой сад. А ты будешь возиться в своем.