Призванная. Когда закончится время

Потихоньку все начали устраиваться по кругу.

– Я мог бы поддерживать пламя всю ночь, но не сегодня, – сказал Макс, как бы между делом подходя ближе к огню. Тим повторил его действия и устроился рядом, подавая ясный пример друзьям. Каменная псина, развернувшись, зашагала в глубь леса, оглушив на прощание своеобразным рычанием.

– Дружок прогуляется за дровами, вы же не против? – то ли серьезно, то ли с усмешкой спросил Макс.

– Ты шутишь?! Дружок?! – возмутился Фред скорее уже по привычке, не умея молчать.

– Да уж ладно, что не Пушистик, – заметила Валери.

– Шерсткой не выдался, – ответил Макс.

Обмениваясь легкими шуточками, они и не думали расслабляться. Напряжение, царившее вокруг, наверно, при желании можно было ощутить физически.

Стоило каменному монстру удалиться, как мы с Линой, не сговариваясь, придвинулись ближе к огню. Ночь наступала быстро, сумерки сменились кромешной темнотой. У костра было спокойнее и теплее. Сейчас, почувствовав озноб, я хотела быстрее высушить платье. Тем более, здесь были оба парня, которые уже по разу меня раздели исключительно с благими намерениями. Повторить этот опыт мне не хотелось.

Лина прижалась ко мне и, сморщив носик, зевнула. Если бы все не были чем-то заняты, вряд ли она пошла бы. Но я была рада и этому. Ничего не говоря, я осторожно сунула Пятнышко ей в руки. Сестренка с интересом уставилась на котика, и мне стало не по себе от того, что она изучает свою игрушку так, словно видит впервые. Неужели она, и правда, все забыла? Я помогла ей устроиться у меня на коленях, желая уложить ее. Вот только скорее всего я усну раньше.

Ручной монстр успел вернуться, притащив с собой солидное бревно. Тим, выудив откуда-то топор, собирался нарубить дров, но подоспевший Фред прогнал его восвояси, щедро осыпая товарища ругательствами за временную нетрудоспособность. Сам он расколол бревно на три крупные части. Сделав небольшие насечки на поленьях, положил два бревна в ряд на горевший огонь. Пламя медленно занималось. Стоило ему хорошо разгореться, как Фред нетерпеливо закинул сверху третье полено. От костра исходило равномерное тепло, хоть пламя и не было ярким.

– Все, можешь расслабиться, гореть будет до утра, – обратился он к Максу, и в голосе его проскальзывали едва уловимые дружеские нотки.

Какое-то время все ждали, что один из ребят заговорит, но оба молчали. На этот раз никто их не торопил. Валери разложила лепешки у огня. Аппетита ни у кого не было, кроме Лины, которая принялась с удовольствием уплетать их. Я приобняла ее, ожидая, что сестренка станет вырываться, но этого не произошло. Лина не оттолкнула меня. Оказывается, я и не понимала, насколько сильно боялась вновь быть отвергнутой маленькой девочкой, пока не ощутила благодарность, хлынувшую так неожиданно. Прижав ее крепче, я легонько поцеловала белокурую макушку, что не осталось незамеченным Максом. Но стоило мне поймать его взгляд, как он сделал вид, словно меня и не существует.

Он снова орудовал ножиком, терзая небольшой сучок. Уверенными движениями Макс плавно снимал с древесины слой за слоем, неторопливо придавая ей желаемую форму. Интересно, что из нее получится? Что он представляет, глядя на деревяшку? Я вдруг вспомнила, что не выполнила его просьбу и не передала Лине выстроганного для нее волчонка. Стало стыдно, я даже не представляла, где он сейчас может быть.

Принявшись работать, он снял плащ, оставшись лишь в рубахе. Я обратила внимание на руку, которой Макс держал ветку. Так-то все было в порядке, даже очень. Можно было залюбоваться тем, как он умело работает ножом, не оставляя дереву ни единого шанса не подчиниться его воле. Только выше, с предплечьем творилось что-то странное. Что именно, не позволял разглядеть рукав рубашки. Но даже того, что просматривалось, было достаточно, чтобы ужаснуться. В свете последних событий, я совсем забыла о ядовитом кинжале. О своей попытке убить его.

– Что с рукой? Как ты справился с ядом? – спросила я, не в силах оторвать взгляд.

Мне уже была хорошо знакома эта маска спокойствия и холодного безразличия ко всему происходящему. Ни один мускул на лице не дрогнул. Остановившись на время, он оценивающе взглянул на свою работу, перехватил деревяшку другой стороной и продолжил. Вэл и Фред привычно переглядывались друг с другом, спрашивая, знает ли кто-нибудь из них ответ.

– Хочется поближе разглядеть уродца? – Он наконец посмотрел на меня. Опухшее веко не давало левому глазу полностью открыться, но даже так я чувствовала пронизывающий взгляд льдистых глаз.

– Устраивайся рядом, я все покажу, – ответил он так, что прозвучало очень даже бесстыжим предложением. – Тебе же нравятся мужчины с отметинами, – добавил, умудрившись вложить в эти слова обещание и ненависть одновременно.

Валери округлила глаза, ожидая объяснений. Меня бросило в жар от стыда и злости, а еще от чувства вины за собственное предательство. Это было моих рук дело. Чем бы я ни руководствовалась, за свои поступки приходится платить. Моя расплата обрела форму презрения.

Стоило собраться с духом и открыть рот, чтобы поставить Макса на место, как ему прилетел солидный хук от сидевшего рядом Тима. Тот ответил быстро, бросившись на друга, и за пару кувырков на земле сумел приставить к его горлу нож. «Откуда у них вообще силы берутся?» – изумилась я.

– Не делай так больше! – прорычал Макс ему в лицо.

– А ты не смей так с ней разговаривать! – ответил Тим, и я увидела в его руках кинжал, аккуратно приставленный к брюху Макса.

– Один – один. – Возвращаясь на место, Макс скривил разбитую губу в усмешке. – Вижу, вкусы поменялись, – бросил он мне.

– Я предупредил, – напомнил ему Тим. – Так что с рукой?

– И вдруг всем стало интересно, чего это я не подох, когда все только этого и ждали? Не ваше дело!

Возразить было нечего.

– Сбавь тон, иначе в следующий раз исправим упущение, – осадила его Валери елейным тоном.

Не знаю, почему, но она обладала не меньшим авторитетом, чем Тим, а может, и большим, и ее все слушались. Интересно, с чем это связано?

– А теперь выкладываете, что произошло в тот проклятый день.

– Я никого не убивал. Вроде, уже сказали.

– Да что вы оба заладили, как попугаи?! Еще раз услышу это и больше ни разу не исцелю ваши задницы. Вы сейчас себя не видите.

– Достаточно того, что мы видим друг друга.

Да уж, у обоих подбитые глаза, ссадины на лицах, разбитые в кровь руки! А сколько еще отметин, о которых я не знаю? Должно быть, им очень больно.

– Обойдусь без твоих ручек. – Макс затрясся в беззвучном смехе.

Я смотрела на него и не могла понять, чего мне хочется больше: подойти и обнять за то, что жив остался или треснуть чем-нибудь тяжеленьким за то же самое. Валери какое-то время сверлила его взглядом, потом беззаботно вынесла вердикт:

– Значит, рассказываешь ты, Тим.

Он с недовольным видом придвинулся ближе к огню, оглянувшись на Макса. Тот, отыскав в траве деревяшку, продолжил свою работу, не обращая внимания на ссадины на руках. Кажется, едва заметный кивок увидели только мы с Тимом. Они переживали этот день снова, и накопившаяся боль выплескивалась злостью на всех. Только они могли понять чувства друг друга.

Усталость пеленой тумана накрывала мои мысли. Что бы ни говорила Валери об истощении, кажется, я начала его чувствовать. И все же старательно слушала Тима, пытаясь ничего не упустить. Он подробно рассказал то, что мы видели вместе. Не торопясь, описывал детали, подбирая подходящие слова. Макс пару раз поправлял его, но, в общем, Тим передал все до мельчайших подробностей, косвенным свидетелем которых стал. Их ни разу не перебили, ошеломленно слушая рассказ о событиях того дня. Когда Тим завершил своё повествование, воцарилась тишина, продолжавшаяся довольно долго.

– Ты веришь ему? – после затянувшейся паузы спросил Фред.

– Да, но, предугадывая твой следующий вопрос, отвечу сразу: Все это рассказал мне не он.

– То есть как это – не он? – все еще не мог поверить Фред.

– Был кто-то еще? – предположила Вэл.

– Нет. Макс – единственный свидетель.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Ами. Она показала мне. И видела сама. Теперь нас трое.

К тому времени, когда все обернулись ко мне, я, окончательно обессилев, расположилась на мягкой траве. Шевелиться не хотелось, как и разговаривать.

– Угу, – ответила я, заставляя себя приподняться.

– Ну почему хоть что-то не могло обойтись без нее, а?! – недовольно воскликнула Валери.

– Не понял. Она-то тут при чем? – откровенно сомневаясь, не унимался Фред.

– Она – читающая души, – ответил Макс, после чего все снова замолкли в удивлении.

– Не может быть. Я про них лишь от старейшин слышала. То, что это редкий и давно утерянный дар.

– Так и есть, отец мне то же самое говорил. И если бы я на себе не ощутил ее силу, не поверил бы.

– Уверен? – спросила она уже Тима, словно забыв, что я тоже нахожусь здесь.

– Да. Только она не просто читающая душу. Она сделала нечто большее. Ами открыла наши души друг другу. То, что видел он, теперь знаю я. Как в тот день обманулся я, знает он.

Тим задумчиво оглянулся на Макса.

– А что это значит «читающая души»? Я ни разу не слышал об этом. – спросил Фред.

– Знаете, я бы тоже хотела узнать, ЧТО я такое, – вставила я.

Они, видимо, и правда забыли о том, что я все еще здесь, и обернулись ко мне, слегка растерянные. Ответил Тим, тщательно подбирая слова:

– Как бы сильно мы ни старались понять друг друга, люди не всегда могут быть уверены в том, что творится в чужой душе. Но ты другая. Ты можешь видеть то, что скрыто в сердцах людей, порой даже от них самих. Никто не сможет устоять перед подобной силой. Нет таких преград, которые не разрушил бы твой дар в поисках истины. Ты читающая душу. Ищущая правду. Это один из великих даров Инэм. Раньше им обладали лишь короли, прямые потомки благородных кровей.

Может быть, для них это был уникальный, а по их лицам больше похоже, что и благословенный дар, но для меня это звучало как проклятие.

– Ты уверен? – Кажется, пришёл мой черед повторить столь актуальный этой ночью вопрос. – Просто я-то не уверена в том, что делала. Даже не знаю, как это включать и выключать. Само происходит. Может, ты ошибаешься, и это временное, побочное явление моего пребывания в вашем мире?

– Нет, не ошибается. Я тоже испытал на себе твой дар, и не раз, – подтвердил Макс.

Широко открыв глаза, я захлопала ими, пытаясь понять все, что сказал Тим. Они смотрели так, словно я была диковинной зверушкой, или у меня вырасти рога, хвост, а может, крылья.

– Ами, успокойся, – включилась Валери, стараясь, чтобы голос её звучал уверенно. – Ты еще успеешь во всем разобраться.

– Уложи ее, Вэл, пока она сама не вырубилась, – посоветовал Макс. В этот раз в его голосе не было желчи. И тут я вспомнила, что должна рассказать им кое-что еще.

– Нет, нет, подожди! – Я стала сопротивляться попыткам Вэл притянуть меня к земле. Она и сама не прилагала много усилий, стараясь избегать моих прикосновения, поэтому, когда я начала вырываться, особо не возражала.

– Ваши друзья. Те, что остались камнями на дороге. Я их слышала. Быть может, им еще можно помочь.

Никто не отреагировал. Начало казаться, что меня просто не услышали. Я хотела уже все повторить, когда все пришли в движение.

– О чем ты говоришь? – спросила Вэл с жадным любопытством.

– Те ребята, что остались на дороге. Каменные… мне кажется, что они не совсем мертвые… – Я не понимала, как объяснить то, в чем сама не разобралась.

– То есть, как это – не совсем мертвые? На живых они не похожи, – с нескрываемым сомнением в голосе спросил Фред. – Благодаря тебе, – добавил он со злостью, сверля глазами виновника случившегося.

Макс и Тим, лица которых к этому времени окончательно расцвели от кровоподтеков, с робкой надеждой ждали моего разъяснения.

– Когда мы шли сюда, я хотела попрощаться с мальчиком, спасшим меня, с Робом, и пожала ему руку… – Я затихла в замешательстве, подбирая слова, чтобы передать то, что творилось мной. – Сначала ничего не происходило, а потом меня словно затянуло куда-то – туда, где он сейчас находится. Я не знаю, что именно видела, но Роб был там. И он узнал меня. Звал меня. Им нужна помощь.

Все ожидали продолжения, но добавить мне было нечего.

– То есть, только потому, что тебе что-то привиделось, ты думаешь, что они могут ожить? – скептически спросил Фред.

– Я лишь хочу сказать, что что-то почувствовала! Не знаю, что это! – в смятении воскликнула я.

– Ами, тебе нужно успокоиться. Тебя всю трясет, – вмешалась Валери.

– Нет, не буду я успокаиваться! Вы можете не верить, но это важно – для них, для Роба!

– Ами, ты вся горишь! – повысила она голос.

Я уже и сама чувствовала, что еле стою на ногах.

– У нее истощение, – повторил Макс.

– Тебя не спрашивали! – огрызнулся Фред. – Раз начала, пусть объяснит, что значат ее слова.

– Ей нужен отдых! —заявил Макс тверже. – Ами не владеет своим даром, а сегодня использовала слишком много, – продолжил он, игнорируя выпад Фреда.

– Обо мне ты так не переживал, когда я практически выгорела, исцеляя всех, – упрекнула его Вэл. – Что же ты раньше не говорила, что владеешь силой? – обратилась она ко мне.

– Я не сразу поняла, что у меня есть сверхъестественная способность.

– Какая способность? – переспросила Вэл, не поняв, что я имею в виду.

– То есть, что у меня есть сила. Если честно, даже после объяснений я не понимаю, что это такое.

– Ами, Макс прав: не контролируя свой дар, потратив слишком много, можно больше не восстановиться. – Я отчетливо слышала тревогу в её голосе. – Совсем, понимаешь? Отец рассказывал, что во время Великой войны люди умирали, оставшись без сил. Они тратили все до последней капли, желая победить, и падали мертвыми на поле боя, опустошив свои резервы. Пожалуйста, приляг.

Я перестала сопротивляться, да и ноги отказывались держать, потому позволила ей уложить меня и была благодарна за помощь. Все молча согласились на небольшой тайм-аут, наступила передышка. Нужно было время, чтобы по-новому взглянуть на ситуацию. Тем более что насущные потребности никуда не делись, чувство голода взяло вверх. Так удачно захваченные с собой лепёшки пользовались успехом и очень быстро разошлись.

Уставшая за весь день Лина уснула. Я хотела поговорить с ней, узнать, как дела, как у нее получается управлять птичками да бабочками, а между делом уточнить, что она помнит о нашем доме, обо мне. Сегодня времени на это просто не осталось, да и как начать разговор, я не представляла. Хотя в своем спортивном костюмчике она больше выглядела иномирянкой, чем я. Всю одежду, кроме кожанки, я успела потерять, а полученную взамен полностью загубила. На помощь мне пришла Валери, протянув запасное платье и деликатно попросив не портить его. Вэл объяснила тем, что ей как целительнице часто приходится быть в дороге, и она научилась предусмотрительности.

Чувствуя, что не смогу пройти глубже в лес, да и просто подняться со своего места, я собиралась отложить платье в сторону. Но удачное стечение обстоятельств (а если конкретнее – волшебный посыл Валери) – и ребят как ветром сдуло с нашей поляны. Я быстро переоделась, надеясь, что никто не подглядывает за моими неуклюжими движениями. Мокрое платье не хотело сниматься, а пальцы – слушаться. Я все же победила и, ощущая приятную свежесть чистой одежды, рухнула на свое место.

Валери устроилась рядом и долго расспрашивала о моем мире, о том, как мы попали сюда, а еще – о снежном лесе. Я отвечала, с трудом ворочая языком.

– Знаешь, все будет хорошо. Вы обязательно вернетесь домой. Как-нибудь расскажешь, что у вас с Максом? – сменила она тему. Я же, предпочитая не отвечать, притворилась спящей, что было недалеко от истины.

Глава 20

– Просыпайся! – Кто-то легонько теребил меня за плечо.

Мне не хотелось открывать глаза. Давно не спала так спокойно, без тревожных мыслей. Не помнила, что мне снилось, да и снилось ли вообще, словно я просто провалилась в темноту. Спокойную темноту. Ну зачем кому-то потребовалось будить меня?

– Давай же, вставай, я вижу, ты не спишь.

– Не хочу, – протянула я, узнав мягкий голос Тима. – Совсем не хочу.

Приоткрыла глаза. Солнце еще не взошло, но небо было уже предрассветных сумерках. Тим сидел на корточках рядом со мной. От следов вчерашней драки не осталось и следа. Молодец, Вэл. Хотя я, наверно, заставила бы их немного помучиться, дабы не повторяли больше такое. Несмотря на плотно сжатые губы, в глазах Тима играла озорная улыбка. Он что-то задумал.

Осмотрелась: тлели последние угольки костра. Видимо, я уснула раньше остальных, так как не помнила, чтобы кто-то укладывался спать. Хотя бы голова не болит в это утро, уже хорошо. Все еще спали, устроившись прямо на земле. Лина лежала рядом, укрытая своей курточкой, прижимая к себе котика. Я не смогла сдержать улыбку. Может, она и не помнила ничего из прошлой жизни, но нежные чувства к любимой игрушке все же не пропали. Привстав, поправила на ней импровизированное одеяльце, надвинув куртку на открывшееся плечо, и погладила по волосам. Очень хотелось остаться с нею рядом, просто лечь и крепко прижать к себе. Я застонала при мысли о том, что придется все-таки окончательно просыпаться, и хмуро уставилась на Тима. Тот расплылся в торжествующей улыбке, видя, что я сдалась.

Нежно поцеловав румяную щечку сестренки, я начала подниматься и только тут поняла, что спала, укрытая плащом Макса. Почему-то этот малозначительный факт казался мне очень важным. Нахлынули воспоминания о вчерашнем дне, а с ними и тревожные мысли. Мы так и не поговорили. Не выпуская из рук плаща, я закопошилась, не торопясь подниматься. Вставать и до этого не хотелось. Тим терпеливо ждал, не оставляя мне шансов спрятаться. Если он и заметил мои метания, то не показывал этого. «Так нельзя», – пожурила я себя, живо поднялась на ноги и скинула, ставший таким дорогим плащ. Жаль, с его хозяином мы еще не скоро сможем так тесно пообщаться, если вообще сможем после того, что я натворила. Осторожно, стараясь не разбудить малышку, я наконец-то встала.

По другую сторону, от Лины безмятежно спала Валери, укрытая легким одеяльцем на мягкой травке вместо подушки. Фред лежал на голой земле, чуть дальше от девочек. Никто не казался озябшим, хотя я съежилась от утренней прохлады.

На другой части поляны, в стороне ото всех, я нашла спящего Макса. Видеть его здесь, с нами, было непривычно. Только вчера, в очередной раз слушая, какое он чудовище, я приняла это. Теперь он не совсем монстр и не совсем убийца, не враг, но еще и не друг. Как же все кардинально изменилось! Зная, что он никогда не мерзнет, мне все равно захотелось укрыть и его, что я и сделала, вернув ему плащ. А еле слышно прошептав «спасибо».

– Пошли, иначе не успеем, – поторопил меня Тим, отвлекая от мыслей.

– Куда идем? – спросила я, когда мы отошли от места стоянки.

–Увидишь.

Он шел впереди, не оставляя выбора. Только сейчас я представила, как, должно быть, выгляжу. Потёрла руки, отогревая их, и постаралась привести в порядок хотя бы волосы. Импровизированной расческой в виде собственных рук с растопыренными пальцами, как могла, причесала локоны. Не уверенная в результате, я все же гордо выпрямилась. «Не важно, что на тебе, главное – то, как ты это преподнесёшь». Кажется, так говорил дорогой мне человек. Не помню, чьи были слова, но совет хороший и единственный, которым я могла бы воспользоваться в данную минуту.

Вокруг изредка раздавались голоса птиц. Густой лес с величавыми деревьями не пропускал раннюю синеву утреннего неба. Идти приходилось медленно, прикладывая усилия, чтобы разглядеть препятствия под ногами. Пройдя еще метров двадцать, Тим остановился.

– Погоди.

– М-м-м? – промычала я неопределённо, натолкнувшись на него.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой.

Глубоко вздохнув, я выполнила его просьбу. Спать еще не расхотелось, и я надеялась, побыстрее закончив со столь ранним променадом, вернуться и подремать еще пару часиков. Когда Тим, обхватив меня сзади, прикрыл мои глаза руками, я вздрогнула от неожиданности:

– Что ты делаешь?

– Это называется «сюрприз», если ты не в курсе. Помолчи немного, иначе все испортишь.

Относительная близость друг к другу, пока мы шли дальше, вызвала во мне противоречивые чувства. С одной стороны, я не хотела давать ему лишние надежды, с другой – мне было приятно чувствовать его рядом. И все же я старалась не спотыкаться, дабы не прижаться к нему еще крепче, упав в его руки. Кажется, у меня даже получилось.

– Я знаю, что такое сюрприз. Ты уже сделал один, подняв меня ни свет ни заря. Нельзя было подождать еще пару часиков?

– Только что ты разрушила все очарование. Я же просил не разговаривать! – проворчал он. – Все, пришли.

– Ты просил закрыть глаза, а не рот.

– В следующий раз возьму с собой еще и кляп.

Когда он убрал руки, я открыла глаза в предвкушении… и ничего не увидела.

Черная поляна под тенью леса в предрассветных сумерках. Не понимая, ради чего мы сюда тащились, я c лёгким разочарованием уставилась на Тима.

– А куда смотреть? – как можно мягче поинтересовалась я, не желая задеть его чувства из-за неудавшегося сюрприза.

– Вот сюда, – уверенно ответил Тим.

Не понимая, чего он от меня хочет, я все больше сожалела о прерванном сне. Тим, присев на корточки, провел рукой по густой шелковистой траве, и та вдруг заискрилась маленькими золотистыми огоньками, загоравшимися один за другим. Я ахнула.

– Что это?

Вместо ответа он взял меня за запястье и потащил в глубь лужайки. Стоило сделать пару шагов, как нас окружили светящиеся огоньки.

– Нравится? – спросил Тим, глядя на меня.

– Как красиво! – ответила я, не в силах отвести взгляд от чарующего вида светящихся, словно маленькие звездочки, точек вокруг нас. Они просыпались под нашими ногами, загораясь золотым светом, подсвечивая нашу дорожку, и, взлетая, кружили вокруг.

– Светляки. Насекомые со светящимися крылышками.

– В моем мире тоже есть такие. Их называют почти так же – светлячки. Но я еще никогда не видела такого чуда.

– Значит, сюрприз не удался? – спросил он растерянно.

Напряжение предыдущих дней на время исчезло под воздействием волшебного вида светляков. Они, как маленькие лампочки, освещали густую траву, превращая ее в изумрудный ковер неописуемой красоты.

Тим стоял, ожидая ответа.

В памяти зазвучал вальс, и я, не сдержавшись и подпевая воображаемой музыке, закружилась по поляне в ее легком ритме. Трава освещалась множеством проснувшихся искр там, где я проплывала, словно в эйфории, оставляя за собой шлейф огоньков. Ноги несли меня вперед – туда, где еще спали неразбуженные насекомые. Поворот, остановка, шаг, поворот, и снова остановка. Заученные годами на танцах движения буквально несли меня в полете. Я не могла сдержать детский восторг и впервые за последние дни беззаботно смеялась. Пропорхав надо всей поляной, закончила лишь тогда, когда светляки озарили ее всю волшебным сиянием, кружась подобно звездочкам. Стояла, не в силах удержать смех.

– Даже очень удался! – не скрывая своего восхищения от творившегося вокруг безумства, ответила я. – Невероятно красиво! – добавила шепотом, боясь спугнуть волшебство вокруг.

– Это ты невероятная! – вдруг зачарованно проговорил Тим.

Он смотрел, не скрывая восхищения. Я знала о его чувствах, вспыхнувших так неожиданно для него самого, но вот что мне делать с его влюбленностью, не имела представления, как и не знала, что сказать сейчас, чтобы не испортить отношения к чертовой матери. Затянувшаяся пауза не была неловкой или тягостной, впрочем, как и все с Тимом. Казалось, что, даже не прибегая к моим способностям, просто стоя рядом, мы слышали и понимали мысли друг друга.

– Присаживайся, я хотел поговорить с тобой, – опускаясь на траву, произнёс он.

Я устроилась рядом, приготовившись слушать. Какое-то время мы наблюдали за огоньками, не нарушая тишину.

– Прости, – вдруг сказал он. – Прости за то, что дал тебе нож, зная, что придется его использовать. Прости, что заставил принести клятву и втянул тебя во все это, – выговорил он, впившись в меня взглядом чистых сапфировых глаз.

– Это не твоя вина. – Я постаралась остановить его, не желая поднимать эту тему. Тем более, мне самой предстояло просить прощения. – Это было частью нашего уговора. Ты выполнил свою часть, а я – свою. – ответила твердо, в надежде прекратить разговор. Тем более, я все же злилась на него.

– Нет, Ами, не так. Я был эгоистом в своем желании отмстить и не заметил, как гнев и ненависть затуманили разум. Преследовал лишь свою цель, совершенно забыв о чести. Использовать тебя в нашей вражде было низко. Я просто был ослеплён злостью и совершил не одну ошибку. Сейчас поздно что-либо исправлять.